границы дозволенного
— Надо встретиться с Джорджем, решить вопрос. Это же бред, — недовольно хмыкает Чонгук. Он стоит, уперев ладони в бока, и разглядывает деревянные ящики вдоль стены. Их там около пятидесяти штук.
— Надо поговорить с ним, — кивает не менее раздраженный Намджун, нервно играя желваками. — Черт знает, почему нам вдруг приходится ждать. Из-за этого все в скором времени пойдет по наклонной. Первый раз такая херня происходит.
Намджун и Чонгук приехали на склад, когда один из работающих там парней позвонил и сказал, что груз снова не приехал. Ситуация не самая простая. С недавних пор по так и не выявленной причине возникли проблемы с поставками оружия, и это неожиданно, ведь за годы сотрудничества с этим поставщиком не было ни единой задержки. Продажа, осуществляемая из Китона, процветает и обычно не дает сбоев, но из-за этой одной осечки у них могут быть большие убытки. Так как ограбления отошли на второй план, остались только редкие крупные дела, а основным доходом для района стало оружие, этот сбой может плохо сказаться на его экономике.
— Никогда такого не было, — повторяет в который раз Чонгук. — Что, блять, происходит?
— Уже звоню ему, — сообщает Намджун, махнув телефоном, и отходит, набирая номер Джорджа — их главного поставщика.
Пока Чонгук стоит в недоумении, стремительно перетекающем в злость, у него в кармане начинает вибрировать телефон. Он быстро достает его, надеясь, что с ним решили связаться лично, но на дисплее высвечивается имя одного из китоновских парней — Джейса.
— Чего, Джейс? Что-то срочное? — резким грубым тоном спрашивает Чонгук, не настроенный на лишнюю болтовню.
— Не знаю, нужно ли тебе это вообще, — начинает Джейс ленивым тоном с нотками сомнения, а на фоне у него слышится громкая музыка с выразительными басами. — Я тут в клубе с нашими пацанами. В Йеригоне.
— Я не могу сейчас к вам сорваться, — раздражается Чонгук и оглядывается на разговаривающего по телефону Намджуна. Видимо, дозвонился до Джорджа. — Я занят, Джейс. Все, давай.
— Да стой ты, — тормозит его Джейс. — Тут Тэхен твой. Ну, бывший. Кажется, он не в порядке.
Чонгук мгновенно меняется в лице. Одно это имя, и его переклинивает. Не раздумывая ни секунды, он тут же хватает куртку со стола с оружием.
— Адрес, — рычит Чонгук. — И следите, чтобы никто не подходил к нему. Я скоро.
— Чон! — окликает Намджун идущего на выход Чонгука. — Куда ты собрался? У нас тут важное дело, черт возьми!
Но Чонгук, в ответ лишь махнув ему рукой, уже вылетает со склада и садится в машину, припаркованную у самых ворот. Нет дел, по важности затмевающих тот факт, что Тэхен в беде.
***
Тэхен тяжело дышит, как будто воздуха в помещении стало слишком мало. Сердце громко и быстро стучит, вызывая новый страх — разорвется. Дрожащие ноги будто не на твердый пол наступают, а на вату. Каждый шаг несет в себе угрозу подкосить, но Тэхен кое-как доходит до двери уборной, мысленно умоляя себя не терять тут сознание. Не успевает он коснуться ручки, как дверь распахивается, и перед ним стоит взмыленный Чонгук с горящими глазами. Костяшки его сбиты в кровь, губы плотно поджаты, челюсти напряжены. Тэхен не понимает, в чем причина, у него нет сил проанализировать все, что он сейчас видит, но единственное, что его успокаивает — он хотя бы не один. Больше не один.
— Чонгук...
Чонгук, моментально среагировав, хватает едва не рухнувшего к его ногам Тэхена и прижимает к себе, берет одной рукой за талию, а другой обхватывает пальцами его подбородок и рассматривает лицо. Зрачки расширенные, взгляд туманный, ни на чем не фокусируется, и смотрит он будто бы сквозь. Чонгуку не надо долго думать, чтобы понять, в чем причина — его чем-то накачали. Он берет Тэхена крепче, чтобы тот не упал, заводит в ближайшую открытую кабинку и, поставив перед унитазом, тычет двумя пальцами ему в губы, чтобы разомкнул, и когда Тэхен немного приоткрывает их, Чонгук просовывает пальцы ему в рот. Тэхен едва соображает, но рвотные позывы срабатывают незамедлительно. Чонгук наклоняет его чуть ниже и помогает очистить желудок. Он убирает руку и стоит рядом, удерживая его и гладя по спине, пока парень не начинает кашлять, вывернув все содержимое желудка. Шумно дыша, он поднимает голову. Взгляд его становится немного яснее, но он все еще вялый, и самостоятельно стоять не в состоянии. Чонгук выводит его из уборной, подводит к раковине и умывает его лицо ледяной водой.
— Чонгук, — хрипло зовет Тэхен, повернув голову к Чону. Он опирается на край раковины, заметно придя в себя, и убирает от себя руку Чонгука. — Что ты тут делаешь...
— За тобой пришел, — отвечает Чонгук, мысленно выдохнув от облегчения, и разглядывает его лицо. Здоровый цвет кожи постепенно возвращается.
— Я хочу пить, — выдыхает Тэхен и бессильно опускает голову. Чонгук берет его за талию и выводит из уборной.
Он усаживает его в уголке потише и приносит воды в графине и стакан. Тэхен залпом выпивает стакан воды и откидывается назад, прикрыв глаза. Он все еще не осознает реальность до конца, все будто бы во сне, и звуки клуба доносятся до него как через толщу воды, но разум прояснился. Не вписывается в картину вокруг только Чонгук, который все еще кажется частью странного сна.
— Как ты? — спрашивает Чонгук, сев рядом и не сводя с него пристального взгляда. Он не может расслабиться полностью, все еще волнуясь, что Тэхену снова может поплохеть.
— Лучше, — Тэхен открывает глаза и смотрит на него с толикой удивления. Он ждал одного человека, а пришел другой. Пришел тот, на кого не было надежд, кого не ждали и кому должно было быть плевать. Но плевать не тому.
— Нужно в больницу, — говорит Чонгук. Ему нужно убедиться, что все хорошо.
— Нет, не нужно. Мне правда легче, — краем губ пытается улыбнуться Тэхен.
— Ты уверен? — хмурится Чонгук. — Там тебя посмотрят, сделают все необходимое...
— Необходимое ты уже сделал, — лижет пересохшие губы Тэхен. — Видимо, дерьмо, которое мне подсыпали, не успело толком подействовать, или его было мало, не знаю... — вздыхает он и заглядывает прямо в глаза, прося: — Давай уйдем отсюда?
— Конечно. Сейчас же уйдем, — кивает Чонгук. Он помогает Тэхену встать и, крепко держа под руку, ведет к выходу.
На улице, неподалеку от входа в клуб образовалась небольшая толпа, посреди которой стоят две машины скорой помощи.
— Это за кем... — хмурится Тэхен, проходя с Чонгуком мимо.
— За одними ублюдками, — сухо отвечает тот, даже не взглянув в сторону происходящей суеты.
Он не помнит, как его руки пошли в дело и разбили трем парням лица и наверняка не одну кость. Он помнит только разговор, который услышал от них возле клуба, пока они курили и с ухмылками предвкушали веселье. Он сделал вывод сразу же, и он помнит только то, что каждый из них причастен к тому, что случилось с Тэхеном. Они ждали, когда он отключится там. Не дождались. Первые отключились.
— Чонгук...
— Садись, голубоглазка, — зовет его Чонгук мягко и помогает сесть на пассажирское сиденье. Нежное обращение вырывается само собой, но Чонгуку откровенно не хватало этого. Тэхен не признается сам себе, он даже еще не осознает этого, но гроб под толстым слоем льда содрогается и пускает трещину вверх, наружу.
— Ты побил кого-то? — Тэхен поворачивает голову к севшему за руль Чону.
— Они тебя накачали, — цедит Чонгук, которого еще не до конца отпустила злость. Он поступил бы с ними еще жестче, если бы не торопился к Тэхену.
Тэхен поджимает губы и откидывает голову назад. Ему горько и непонятно, почему эти парни преследовали такие мерзкие цели, ведь Тэхен никогда ни с кем из них не сближался и общался лишь в пределах университета, всегда был дружелюбен, где-то даже помогал с учебой, а в ответ такой гадкий поступок, которому нет оправданий. Тэхен поглядывает на Чонгука, выехавшего на дорогу, и глотает ком в горле, вспомнив эти блестящие от крови костяшки пальцев, которые сейчас крепко сжимают руль. Чонгук отомстил за него.
— Я не хочу домой, — тихо говорит Тэхен. Он не хочет думать ни о ком, не хочет никого видеть, не хочет разговаривать ни с кем другим, и даже с родным братом, у которого возникнет куча вопросов из-за одного лица Тэхена, на которые отвечать не хочется тоже.
— Я тебя туда и не везу, — поглядывает на него Чонгук, держа путь в сторону Китона.
Тэхен понимает, куда они едут, но и не думает возражать. Наверное, ему так сейчас будет лучше всего. По-секрету, эта локация кажется ему укромным уголком, где никто его не сможет достать, пусть он там и враг.
— С кем ты был в клубе? — спрашивает Чонгук, нарушив затянувшееся молчание.
— С однокурсниками, те парни тоже из них. Там и Наоми была, но ушла раньше, — говорит Тэхен, вдыхая свежий воздух через приоткрытое окно.
— Этих троих исключат, — без капли сомнения в голосе утверждает Чонгук, смотря на дорогу впереди. Фары бмв разгоняют мрак, разделяющий Йеригон и Бабилон.
— Наверное, это лишнее, — качает головой Тэхен.
— Нет, — хмыкает Чонгук. — Это меньшее, что с ними можно сотворить. Они подонки, Тэхен. Ты сам знаешь, что они собирались сделать.
— Думать не хочу, — поджимает губы Тэхен.
— Как себя чувствуешь?
— Гораздо лучше, — кивает Тэхен. — Спасибо тебе.
— Не надо меня благодарить, — бросает на него взгляд Чон. — Я сделал то, что должен.
— Видимо, кое-кто так не считал, — тоскливо усмехается Тэхен, отвернувшись к окну.
— О чем ты? — спрашивает Чонгук, на секунду забыв о дороге.
Тэхен хочет промолчать, сменить тему, но понимает, что это уже бессмысленно, Чонгук не успокоится, если не докопается. Однако категорично молчать тоже не хочется. Тэхена обида жрет изнутри. Он блокировал ее, пока приходил в себя, блокировал, пока пытался понять, что перед ним Чонгук, но сейчас не получается, голова прояснилась, и пришло осознание того, что Ллойд забил. Предпочел что-то другое, поставил выше Тэхена что-то другое, бросил и, судя по отсутствию пропущенных на телефоне, даже не подумал позвонить и узнать, жив ли Тэхен там вообще. Поэтому он, тяжело сглотнув, говорит то, что его разъедает, пусть Чонгуку это и не нужно было бы знать.
— Ллойд оказался слишком занятым.
В салоне будто воздух начинает закипать после этих слов. Чонгук ничего не говорит, наверное, щадит чувства Тэхена, которому и так паршиво от поступка Яна. Он молчит в ответ, но его сжирает жажда пролить кровь еще одного человека, потому что тому, кто не помог Тэхену, которого он считает своим любимым, место в ряду тех подонков, которые так поступили с ним. Это просто не укладывается в голове Чонгука, который, не задумываясь, ринется на помощь родному человеку, если что-то произойдет. Ллойда хочется просто разорвать.
— Если бы я узнал, что мой любимый человек оказался в беде, ни одна мировая проблема бы рядом не встала, — спустя какое-то время говорит Чонгук, понизив голос. И это все.
Тэхен поворачивает к нему голову и в темноте салона разглядывает его силуэт, повторяя в голове услышанное. Чонгук озвучил все, как есть. Это не «если бы». Это: «я узнал, что мой любимый человек оказался в беде, и пришел к нему». И никакая другая проблема не встала выше. Коротко и ясно. Очень красноречиво, без игр и шуток. Тэхен прикусывает губу и отворачивается к окну. В голове все путается. Факт, с которым он жил два года, подвергается сомнению все больше.
В зеркале заднего вида уменьшаются небоскребы Йеригона.
Спустя пятнадцать минут, которые оба провели в молчании, они подъезжают к дому Чонгука, и Тэхен тут же настораживается, вспомнив, как его здесь не жалуют остальные китоновцы.
— Не думаю, что стоило сюда, — говорит он, вдруг замявшись и смотря на Чонгука.
— Во-первых, пацанов тут нет, — Чонгук вскидывает бровь. — Во-вторых, никто не посмеет что-то тебе сказать. Ты со мной.
Ты мой.
Тэхен коротко кивает и немного расслабляется. Чонгук глушит двигатель, хочет помочь ему покинуть машину, но Тэхен успевает выйти первый и уже шагает к дому уверенной и довольно твердой походкой. Чонгук, идущий сзади, скользит по нему взглядом. Эти длинные красивые ноги мгновенно забирают на себя все его внимание. По ним он тоже скучал, по ним тоже грезил.
Они поднимаются на лифте и проходят в квартиру. Чонгук провожает Тэхена до гостиной, сам отходит, чтобы принести из ванной аптечку, прихватывает из кухни бутылку воды и возвращается. Он садится рядом с Тэхеном на диване, копошится в коробочке и достает оттуда сорбент.
— Нужно выпить, раз в больницу не захотел, — говорит Чонгук, протягивая Тэхену лекарство.
— Спасибо, — Тэхен берет его, Чонгук откручивает крышку бутылки и тоже дает. — Тебе нужно руки обработать, — кивает Тэхен на ладони Чона, выпив сорбент и отложив бутылку на столик у дивана.
— Ерунда, потом разберусь, — отмахивается Чонгук.
— Не ерунда, дай сюда, — хмурится Тэхен и забирает с колен Чонгука аптечку. — Зараза еще попадет.
Чонгуку остается молча протянуть руки, когда Тэхен подсаживается ближе и начинает обрабатывать рваные участки кожи на костяшках. И снова тяжело на сердце. С какой же яростью он бил, что себе этим причинил боль. А поступил бы так Ллойд? Тэхен тут же отбрасывает эту мысль. Ему впервые не хочется думать о нем.
Закончив с обработкой ран, Тэхен откладывает в сторону аптечку и поднимается с дивана.
— Мне нужно в душ, — просит он тихо, чувствуя себя неловко. Смеет он вообще просить что-то? Однако дискомфорт после клуба не дает ему почувствовать себя полностью хорошо.
— Я принесу тебе вещи, — кивает Чонгук и встает, чтобы сходить в комнату и взять что-то из своего гардероба. — Квартира в твоем распоряжении, голубоглазка, — говорит он, остановившись на выходе в коридор.
Пока Тэхен уходит принимать душ, взяв вещи, Чонгук созванивается с Намджуном и абстрактно объясняет, что ему нужно было срочно уехать. В ответ на вопрос о разговоре с поставщиком он ничего утешительного не слышит, но даже эта проблема сейчас не кажется такой глобальной, потому что пока Тэхен так близко, Чонгук испытывает трепет, как при первой влюбленности, а с ним ничто не посоревнуется.
Тэхен, переодевшись в мешковатую белую футболку и серые штаны, которые на поясе ему немного свободны, возвращается в гостиную, все еще не понимая, что испытывает от происходящего, но и думать сейчас об этом не хочет. Обратного пути нет, и нет с тех пор, как он сел в машину Чонгука и позволил себя сюда привезти.
— Ну как ты? — спрашивает Чонгук, услышав его шаги и тут же завершив звонок.
— Теперь точно отлично, — кивает Тэхен, с любопытством озираясь вокруг.
Квартира большая, просторная, небо и земля по сравнению с той, в которой когда-то Чонгук жил с братьями. Это целые хоромы. Здесь светло, на стене висит большой телевизор, под ним на тумбе стоит приставка, а по бокам установлены полки с фигурками разных персонажей из игр и мультфильмов, среди них Тэхен узнает еще парочку фигурок известных баскетболистов НБА.
— Я могу осмотреться? — спрашивает он, обернувшись к Чонгуку, который смотрит только на него и наслаждается каждой секундой, проведенной рядом с ним.
— Конечно, — кивает Чонгук и встает. — Только особо тут не на что смотреть, но, мне кажется, площадка тебя впечатлит.
— Площадка? — не понимает Тэхен и хмурится. — Баскетбольная? — Чонгук кивает. — Чего? — усмехается Тэхен, не веря ушам. — Откуда ей здесь взяться?
— Сам посмотри, — улыбается уголком губ Чонгук. Вдруг осветившие все вокруг эмоции Тэхена передаются и ему. — Пойдем, покажу, — кивает он и ведет его за собой по коридору к концу квартиры.
Остановившись, Чонгук распахивает двери, что повыше и пошире остальных в доме. Он включает свет, и Тэхен видит реальную площадку. Не в классических масштабах, чуть меньше, но в остальном это настоящая баскетбольная площадка внутри дома. Одна стена полностью состоит из панорамных окон, а вдоль стены напротив стоят диван, пара кресел, столик, а рядом сетчатая корзина с баскетбольными мячами.
— Ничего себе, — восхищенно выдыхает Тэхен, проходя внутрь и огромными глазами осматривая все. — Я-то думал, что площадка у нас на заднем дворе дома это что-то крутое, но внутри квартиры! Чонгук, — он оборачивается, стоя уже в центре площадки. — Это просто невероятно. Играй, когда хочешь, и неважно, какая погода за окном.
— Мы заморочились с планировкой. Она заняла два этажа. Это теперь любимое место парней, — усмехается Чонгук. Он достает из корзины, полной мячей разных брендов и цветов тот, которым играют в НБА, и бросает Тэхену. Тот ловит его, пару раз бьет об пол и, подпрыгнув, забрасывает точно в кольцо прямо с центра. — А ты все так же хорош, — оценивает Чонгук, не скрывая восхищения в глазах.
—Все еще могу надрать тебе зад, — усмехается Тэхен и подходит к Чонгуку.
— Покажешь в следующий раз, — кивает Чон. — Когда точно будешь в порядке.
— Чонгук, — у Тэхена вдруг голос меняется, и кажется, даже взгляд тускнеет.
— Тебе нужно отдохнуть, — говорит Чонгук, игнорируя перемены, собирается развернуться и пойти показать ему спальню, но Тэхен не сдвигается с места.
— Мы все еще по разные стороны, — возвращает в реальность Тэхен, чуть понизив голос. Чонгук стоит напротив, смотрит в голубые глаза и не хочет, чтобы момент, когда они не думают о происходящем за этими стенами, заканчивался. — Если ты забыл.
— Никогда не забываю, — резко отвечает Чонгук, поджав губы.
—И если ты забыл... — хочет продолжить Тэхен, но Чонгук его обрывает.
— Я никогда ничего не забываю, Тэхен. Я не забываю, что ты любишь другого. Я об этом думаю постоянно. И это знание... Оно меня разрушает, — Чонгук обнажает свою личную боль, которой нет конца, перед глазами-кристаллами, и ни о чем не жалеет. Это то, что он давно хотел озвучить, и он готов к тому, что Тэхен ее не примет, он заслужил это. — Разрушает за то, что когда-то я разрушил тебя.
Свет вдруг гаснет. Датчик, не отследив движений какое-то время, отключил его, а включить обратно можно только вручную. Но Чонгук не сдвигается с места, как и Тэхен, который не моргает даже будто, смотрит ему в глаза и слушает. Зал освещает свет с улицы, падающий на блестящий паркет через окна, но даже в полумраке сапфировое сияние глаз напротив не меркнет. Чонгук делает к Тэхену шаг и становится почти вплотную.
— Но я попрошу о милосердии, — говорит он тише. Тэхен не дышит. Чонгук не может совладать с собой и проводит пальцами по его щеке с рисками. Тэхен его оттолкнет и просто уйдет — худший исход. Но не коснуться Чонгук не может, руки зудят, хотят почувствовать тепло хоть немного. И его не отталкивают. Тэхен просто остолбенел. — Не произноси его имя при мне. Пожалуйста, — просит он, поглаживая большим пальцем скулу Тэхена.
— Не произнесу, — полушепотом отзывается Тэхен, почему-то не имея сил оттолкнуть. Руки отяжелели, стали железными и не хотят подниматься. Ноги приросли к полу и не двигаются, не делают шаг назад.
Новые крылья, которые отрастила бабочка, пусть и прочнее прошлых, Чонгук все равно с ними очень осторожен. Она замирает, и он боится, что если коснется, та взмоет в небо и оставит его в пустоте, с которой он сросся, снова. Он готов к этому потом, но не в эту секунду, когда есть шанс удержать хоть ненадолго. Он целует мягкие приоткрытые губы почти невесомо и аккуратно. Тэхен все еще не отталкивает, он превратился в статую, а в голове у него все вмиг замолкло. Чонгук позволяет себе углубить поцелуй. Медленно, трепетно. Он пожалеет, когда Тэхен все-таки оттолкнет, он будет себя ненавидеть за то, что разрыл его раны, но этот момент будет постоянно вспоминать и помогать себе этим жить дальше. Губы Тэхена на вкус те же, что и два года назад. Такие же мягкие, такие же сладкие по-особенному. Возможно, именно для Чонгука так, и именно с Тэхеном. Он смелеет, хоть и не надеется на ответ. Коснувшись их, разорвать контакт добровольно не выйдет. Но Тэхен совершенно неожиданно отвечает, крепко зажмурившись, прячась от чего-то в губах, которые так нежно целуют. У них обоих в голове бьет тревога, но они оба ее игнорируют. Резкая амнезия, реальности нет. Есть только этот темный зал и одно на двоих дыхание. Тэхен целует в ответ с горечью и тяжестью, захваченный под контроль воспоминаний, в которых родилась и умерла его первая и чистая влюбленность. Чонгук слышит его пролитые слезы за ту боль, которую он за собой оставил, слышит мысли, в которых смятение и обида, способная раздавить, слышит тоску, которая превратилась в ненависть.
Поцелуй становится более напористым и хаотичным, таким, как будто бы десятилетия прошли с последнего. Так долго, им обоим кажется, этого не было. Руки Чонгука ложатся на талию Тэхена, обхватывают ее, притягивают ближе к себе. Тэхен, уже поддавшись, идет дальше, поднимает руки и скользит ладонями вниз по напряженной груди, вздымающейся от тяжелого дыхания, пока не останавливается на кромке джинсов. Чонгук, отключив разрушающий реальность разум, сжимает пальцами края своей же футболки на Тэхене и тянет наверх. Тот, смотря прямо в глаза, поднимает руки и позволяет ее снять. Они снова сливаются в горчащем, но пьянящем поцелуе, снова разрывают его, чтобы Чонгук снял футболку и с себя, и вновь целуются. Ноги Тэхена слабеют, становятся ватными, но уже от пробуждающейся тяги к тому, кто разжигает огонь, который казался и без того достаточно ярким. Ошибочно. Он берет Чонгука за ладонь и тянет за собой вниз. Чонгук нависает сверху, уперев ладонь в пол возле головы Тэхена, а другой тянется к ширинке на джинсах. Тэхен помогает ему разобраться с ней и спускает их вниз. Чонгуку дышать тяжело, пока он наблюдает за руками, которые его раздевают. Тэхен ни слова не говорит, но голубым блеском глаз передает все свои чувства, и в нем Чонгук видит надежду, которую ему не давали. А может, это лишь повторение прошлого, в котором они были вместе лишь один-единственный раз, после которого снова наступит вынужденная разлука.
Тэхен, уже полностью обнаженный, томно, задумчиво разглядывает Чонгука, водит подушечками пальцев по его напряженным плечам и скользит вниз, гладит по груди и жмурится, почувствовав в себе пальцы. Чонгук растягивает его неторопливо, осторожничает в каждом своем действии и не причиняет ни капли боли. Он не посмеет, не позволит себе. И чтобы в этом убедить, целует. Тэхен мычит в поцелуй, откидывает голову, рассыпая по блестящему паркету светлые волосы. Чонгук соскальзывает к подбородку, целует, ведет губами к шее, кончиком носа собирает ее неповторимый аромат и оставляет еще один поцелуй на ключице. Тэхена хочется касаться, много, долго, везде, чтобы поверить в реальность. Он был его так недолго, он не успел его попробовать и сам же все обрубил. Поэтому теперь он гладит его еще нежнее, чем в первый раз, касается и запоминает, не зная, что будет завтра, скользит ладонью по груди, спускается вниз и останавливается на татуировке с изображением маленькой голубой бабочки на бедре, обводит ее большим пальцем и слабо улыбается. Но Тэхен не видит, что улыбается разбито. Хочется сказать, как он скучал, но кажется, что слова сейчас все испортят, обнулят, поэтому он поднимается к его лицу, целует так, словно перечеркивает все прошлое, им же омраченное, уже с напором, резко, жадно, и Тэхен вливается в этот ритм, впивается пальцами в его спину и глухо стонет в поцелуй, когда Чонгук, обхватив ладонью свой член, проталкивает его в Тэхена.
Не было такого. Не было два года. Не только для Чонгука, но и для Тэхена. Не было таких чувств. Не было такого пожара. Не было такого адреналина. Не было. Ничего не было, пока не было и их друг у друга.
Тэхен жмется к нему, сцепляет ноги на его пояснице и толкается навстречу, в ощущениях теряя нить разума, которую и находить сейчас не хочется. Хорошо, что Чонгук не видит мелких капелек его слез в уголках глаз.
— Голубоглазка, посмотри на меня, — полушепотом просит Чонгук, когда Тэхен отворачивает голову вбок. Чонгук наслаждается и хочет видеть его глаза. Тэхен слишком долго не смотрел так. Ледники растаяли и обнажили то, что в их глубинах пряталось.
Тоска. Любовь. Любовь, что тосковала и стала одинокой.
Тэхен, охваченный удовольствием, гладит его по спине, не царапает, скользит пальцами по татуировкам на руке, слегка мнет кожу, проверяет на реальность, прижимается губами к его плечу и убеждает себя в том, что это разыгравшееся воображение вырисовывает картинки. По-другому он себе не сможет это объяснить. По-другому не оправдается перед самим собой.
У них время ограничено. Пока лучи солнца не падают на них, они прячутся в тени и позволяют себе время. С рассветом вернется и расстояние, кажущееся при свете дня недосягаемым. Между ними снова вырастет забор и станет непробиваемым, но Чонгук хочет верить, что нашел в нем брешь.
После бурного оргазма, почти что одновременного, они лежат посреди площадки, вокруг разбросаны вещи, а где-то рядом замер баскетбольный мяч. Тэхен водит пальцами по руке Чонгука и в уличном свете замечает одну маленькую татуировку, которая ему слишком хорошо знакома. Но видел он ее не на Чонгуке. Он видит ее на себе.
— Это... — Тэхен касается ее пальцем и поднимает взгляд.
— Частичка тебя, — объясняет Чонгук негромким хриплым голосом, с нескрываемой любовью смотря на Тэхена. — Она всегда со мной.
Тэхен не знает, что ответить, и просто утыкается лицом в его шею. Пусть он позволит себе это разок. Восставшие из мертвых чувства выбили крышку гроба и грызут себе через толстый лед путь наружу. Одна маленькая бабочка, и у Тэхена все рушится. То, что он отстраивал два года, восстанавливал из руин по крупицам. Но и об этом думать не хочется. Об этом думать страшно.
Чонгуку тоже сказать нечего, хоть голова и рвется от мыслей, а сердце кричит. Он все еще боится что-то произносить, потому что Тэхен в ответ может сказать то, что ранит, и это было бы справедливо, но тут Чонгук признает себя трусом. И потому половина ночи в молчании. Идет безмолвный разговор душ, разговор сердец и взглядов. Губы общаются на своем языке, соприкасаясь нежно и трепетно, но голоса молчат. Так обоим легче. Тэхен не скажет ничего обнадеживающего. Чонгук не скажет того, на что Тэхен сможет дать ответ.
Тэхен просыпается в объятиях Чонгука на теплом полу перед самым рассветом. Он тихо одевается в свою одежду, возвращается в зал и садится рядом со спящим парнем, снова находит глазами затерявшуюся среди других рисунков бабочку и невесомо целует сомкнутые губы. Возможно, в последний раз.
Выходя на улицу, Тэхен оставляет все, что было в том зале с площадкой, а новых мыслей нет. Его разъедает. Он кутается в свой пиджак, прячась от прохлады раннего утра, и, пройдя несколько улиц, вызывает такси. Пешком границу не пересечь без привлечения лишнего внимания. Охрана там круглосуточная с обеих сторон.
Он возвращается в Амарон, в свой родной дом, и наконец-то выдыхает. Хосок наверняка еще спит, и это хорошо. Парням, охраняющим дом, Тэхен говорит, что только вернулся с клуба. Никто больше не задает вопросов. Он заходит внутрь, запирается в своей спальне и падает на кровать. Первые лучики восходящего солнца отражаются на снова образовавшихся в уголках глаз слезах. Сейчас Тэхен уснет крепким и, хорошо бы, долгим сном, но когда проснется, ему нужно будет посмотреть в глаза человеку, который его любит.
Хорошо или нет, если это, в конце концов, окажется всего лишь побочным эффектом веществ?
***
Каи висит вверх ногами уже минут десять. Он зацепился за турник ногами, согнув их в коленях, и висит, перебирая в пальцах перед лицом танк. Игра с Амароном была позавчера, а он все еще избегает братьев. Он мельком видел их вчера и, сославшись на встречу с друзьями, быстро ретировался, не дав им что-либо сказать. Сегодня после пар, которые Каи прогулял, слоняясь по окраинам, он решил зависнуть на площадке неподалеку от центра района. Когда-то и она была в кошмарном состоянии, но они все равно любили на ней тусоваться. Сейчас она выглядит куда лучше, и рядом уже не валяются алкаши и нарики. Теперь тут только Каи.
Он еще не решил, как быть со всем, что на него обрушилось, не устаканил все в голове. Каи не представляет, как люди могут быстро находить решение каких-нибудь проблем и продолжать двигаться дальше. Он тут со своей башкой не может справиться и успокоить водопад из дерьмовых мыслей, что льются без конца, не говоря уже о том, что даже намека на то, чтобы предпринять какие-то меры, нет. Зато у него есть ненависть. К себе, к Майлзу, к Дино и к Чонгуку. Он обобщает его, но все равно дробит. К себе больше всего. Каи не дал бы случиться тому, что сделал Майлз, если бы оттолкнул и пару раз проехался по его мерзкой роже. Он этого не сделал. Все пошло по какой-то идиотской цепочке, и Каи не знает, что за ней последует дальше. Осечка на площадке, Майлз, далее — депрессивное состояние, с которым нет способа бороться.
Каи не употребляет с того самого дня и чувствует себя не лучшим образом. Вынужденная отмена только усугубляет состояние, но у Каи не осталось запасов, а до тех, кто может их пополнить, он никак не дозвонится, и оттого ему еще хреновее. Его не ломает, а крошит на мелкие кусочки. Весь мир повернулся к нему задницей.
Ноги уже еле держат, Каи готов рухнуть на землю, но продолжает мазохистски держаться в ожидании падения. Есть риск свернуть шею, но это не страшит.
— Чон Каи, — голос Чимина за спиной слишком внезапный. Каи резко оборачивается и, вдруг забыв, что висит вверх ногами, чуть не падает, но его подхватывает взявшийся из ниоткуда Дино. — Твою же мать! — подлетает к ним Чимин с испуганным лицом. А Каи видит только Дино, который быстро ставит его на ноги и отходит, словно ничего не было. Немного придя в себя после резкой смены положения, он наконец замечает Намджуна и Алена. Ему хочется провалиться. Те, от кого он скрывался, будто назло решили его взять в кольцо и лишить шанса на бегство.
— Чувак, ты чего? — спрашивает Ален, доложивший парням, что Каи на учебе не было. Он и сам звонил ему, но в ответ получал только бесконечные гудки, а сообщения так и остались непрочитанными.
— Мелкий, тебя не выловить никак, — хмурится Чимин, скрестив руки на груди. Ему хочется отвесить Каи подзатыльник за такое поведение, но младший и так выглядит как побитый щенок. — Что происходит? Побегать захотелось? После одного провала в баскетболе решил в бегуны податься?
— Да все норм, я просто хотел немного побыть один, — бормочет Каи, прячет игрушку в кармане толстовки и садится на скамейку возле турников.
Пацаны тут же окружают его, обеспокоенные его состоянием. В этот раз они его точно так не оставят. Чимин и Намджун садятся по бокам от младшего, Дино чуть в сторонке, прислонившись плечом к железной балке турника, а прямо перед Каи возвышается высокий и худощавый Ален.
— Мне уже, блин, страшно, что происходит? — поднимает на них взгляд Каи, сложив ладони вместе и зажав их меж коленей.
— Слушай, малыш, — негромким и спокойным голосом заговаривает Намджун, положив руку на плечо младшего и слегка сжав. Каи поворачивает к нему голову. — Переживать проигрыш в одиночку неправильно. Баскетбол — командный вид спорта. Празднуешь победу с командой, принимаешь поражение с ней же. Мы тоже твоя команда, разве нет?
— Вы — главная команда, — кусает губу Каи.
— Вот именно! — хлопает его по другому плечу не самый осторожный и нежный Чимин. — Поэтому будем праздновать поражение вместе, — Каи переводит на него непонимающий взгляд. — А чего бы нет? Насрать вообще. Амарон сосал и будет сосать еще. В этот раз мы просто не позволили это сделать, сжалились.
Каи не выдерживает и бросает смешок. Чимину обычно ничего не стоит заставить улыбаться даже злющего Чонгука, чего уж говорить о младшем Чоне.
— Согласен, — кивает Ален. — Не надо себя грызть. Ты играл, как и всегда, на высшем уровне. Один мелкий промах не делает тебя худшим игроком, бро. Поверь, никто из пацанов в команде даже слова плохого не сказал. Еще бы они посмели. Сколько очков ты нам принес, — хмыкает парень.
— Вы не разочарованы? — спрашивает Каи, испытав каплю облегчения от слов, которые он услышал от своих близких людей. Вот только одно его задевает — то, что Дино и звука не произнес. Он даже не смотрит на него, черт возьми.
— Не неси херни, Каи, — закатывает глаза Чимин и напяливает ему на голову капюшон. — А Дино, — Пак кивает на хмурого как пасмурное небо Муна, — только делает вид, что недоволен. Как один из твоих личных тренеров, он тоже очень переживал.
— Ага, — бросает Дино. Каи от этого ни разу не легче.
— Когда ты только таким душным стал, чувак? — хмыкает Чимин. Дино только пожимает плечами.
— В общем, никто не разочарован. Не в чем разочаровываться, — с улыбкой подмигивает Ален.
В этот момент Дино бросает на Каи только им двоим понятный взгляд, и теперь Каи его отводит. И без слов понятно, что у него на уме. Он разочарован, и далеко не в проигрыше на площадке.
— Не думай о нас так плохо. Мы знаем, какой ты крутой. Знаем, что это лишь небольшой промах в океане побед. Не грузи себя, — успокаивает Намджун, тепло улыбнувшись.
— Спасибо вам, — бормочет Каи, испытывая жгучее чувство вины за то, что не поговорил с братьями раньше. Но не мог, просто не мог.
— Брось, не за что. Сейчас же идем и празднуем проигрыш. Он того стоит, ведь мы редко проигрываем, — посмеивается Чимин, и Ален с Намджуном подхватывают его смех.
— Давай, вставай, теперь все хорошо, — Намджун слегка хлопает Каи по плечу и встает со скамейки.
— Ладно, — кивает Каи и снимает с головы капюшон.
Парни уже неторопливо двигаются в сторону дома Намджуна, расположенному неподалеку. Все, кроме Дино. Каи тоже замедляется.
— Хочешь что-то сказать? — спрашивает Каи, обернувшись к Муну. Уйдя в разговоры, трое впереди идущих даже и не замечают отставших Дино и Каи.
— Это ты, смотря на меня, как будто сейчас разрыдаешься. Наверное, ты что-то хочешь мне сказать, — сухо отзывается Дино, скрестив руки на груди.
— Ты делаешь мне пиздецки больно, Ди, — сглатывает вдруг образовавшийся в горле ком Каи. Дино такого заявления не ожидал, это видно по его слегка сведенным бровям. — Но ты продолжай. Более гордого, чем ты, человека я никогда не видел. И именно мне ты достался в наказание. Не Чимин, не Намджун. Один бы давно уже проболтался всему Китону, сам того не поняв, другой устроил бы срочное совещание с Чонгуком. А именно ты, который будет до последнего ломать молчанием.
— Я все жду, когда твои мозги на место встанут. Не разочаровывай еще больше, — пожимает плечами Дино. Ему нелегко это слышать, нелегко смотреть в эти разбитые глаза, но у него нет другого выбора.
— Никак не выходит, — криво улыбается Каи. — Уж прости. Но это не отменяет того факта, что я скучаю по тебе. Очень. А ты ведешь себя так дерьмово, блять.
Дино бесцветно усмехается, коротко мотает головой и говорит:
— Я по Каи тоже скучаю.
Он ничего больше не хочет слушать и говорить и, обойдя Каи, нагоняет парней. Он знает, как Каи страдает, привязанный к нему с самого детства, но дает себе время подождать еще. Дино окунет его в агонию, лишив источника мимолетного удовольствия, и это уже происходит. Разбить пару рож ничего не стоило. Он разобьет еще, если надо будет. Только бы Каи очнулся.
А в Каи дыра только шире становится. Человек, которого он считает своим личным светом, своим центром, — не считая брата, — тепла не дает, обрубил связь и оставил одного во мраке, не показав даже приблизительный путь к избавлению от боли. Дино шанса не дает. Он так далеко отшвырнул его, что обратно, кажется, никак не добраться.
Каи быстро вытирает глаза рукавом толстовки и идет за братьями. Он не знает, как будет двигаться дальше, но есть надежда, что сегодня от распада на атомы его спасет алкоголь.
***
В три часа дня Хосок все-таки не выдерживает и врывается к брату в комнату.
— Пора вставать! — громко говорит он и ерошит волосы на макушке Тэхена, крепко спящего в коконе из одеяла. — Жизнь проспишь, Чон Тэхен!
— Отвали, Хосок, — морщится младший, не желая открывать глаза. Под веками будто скопился песок, свидетельствующий о недосыпе.
— Ты вообще когда приехал? — Хосок садится перед ним на корточки и бесцеремонно отдирает от его лица одеяло.
— Рано утром, — бурчит Тэхен и поднимает голову, уставившись на брата красными глазами.
— Я не слышал. Тусовка удалась, братик, — кивает Хосок и откидывает одеяло в сторону. — Ладно, вставай и пообедай. Завтрак ты просрал, — усмехается он, поднимается на ноги и выходит из спальни брата.
Тэхен шумно выдыхает и трет сонное лицо. Ему бы спать и спать, потому что в безмятежном сне его не достанет то, от чего он бежит в реальности, но вернуться надо. С трудом подняв себя с постели, Тэхен идет в душ, под которым стоит еще около двадцати минут, пытаясь привести мысли в порядок, но кажется, все только больше путается. Он старается думать о чем-то постороннем, не готовый к тому, что на него обрушится осознание случившегося прошлой ночью. Прохладная вода немного бодрит, и Тэхен, выйдя из душа, чувствует себя чуть лучше. Встав перед зеркалом, чтобы одеться, он бросает взгляд на свою татуировку на бедре, и по спине бегут мурашки. Перед глазами та же бабочка, но на другом человеке. Тепло кожи, тихое дыхание и задумчивые черные глаза, которые смотрят с бесконечным сожалением и любовью. Как бы Тэхен ни пытался игнорировать эти фрагменты воспоминаний, они его волей-неволей настигают, грозя накрыть с головой.
Китон был сном, о котором лучше забыть.
Тэхен спускается и садится за стол, перед ним уже стоит вкусная яичница с беконом и свежий хрустящий хлеб. Хосок сидит рядом, пьет кофе и закусывает сыром.
— Ллойд с тобой был? — спрашивает он, пристально смотря на брата.
— Нет, я с однокурсниками тусил, — отвечает Тэхен, жуя хлеб. — Не везде же мне с ним таскаться.
— Да опасно. Китоновцы везде ошиваются. А я не доверяю этим уродам, — Хосок громко отхлебывает кофе.
«Они меня спасли вчера», — хочет заявить Тэхен, но вынужден об этом молчать в тряпочку.
— Охрану ко мне приставь, раз так, — хмыкает Тэхен и отправляет в рот кусочек яичницы.
— Не язви, — качает головой Хосок. — Ты что, не с той ноги встал?
— Конечно, ты разбудил меня, — закатывает глаза Тэхен.
— На учебу не надо? — хмурится Хосок. Давно он не включал строгого старшего брата, и это скорее забавляет, чем напрягает. Хосок никогда по-настоящему строг не был с Тэхеном.
— Надо, но один день не страшно пропустить, — отмахивается Тэхен.
— Совсем мой маленький братик повзрослел. В отрыв уйти решил, — усмехается Хосок и допивает кофе.
— Да перестань, — бурчит Тэхен с набитым ртом.
— О, вот и твой парниша, — Хосок через окно замечает, как во двор заезжает ауди Ллойда. Тот выходит, остановившись у лестниц, и выглядит он, как и обычно, безупречно. В этот раз Ллойд не в привычном классическом костюме. На нем светло-синие джинсы, черная водолазка, а сверху коричневый бомбер. Он заходит в гостиную, снимает солнцезащитные очки и обворожительно улыбается. А у Тэхена мгновенно пропадает аппетит. — За своим сокровищем приехал? — спрашивает Хосок и встает, чтобы пожать Яну руку.
— Да, а то оно у меня пропало, на связь не выходит, — Ллойд укоризненно косится на Тэхена через плечо Хосока. Тот в глаза не смотрит, не может скрыть проснувшуюся обиду, а стыд за последствия пляшет вокруг него.
— Да он же тусил всю ночь, — усмехается Хосок. — Тэ тебе не сказал?
— Не сказал, — скалится Ллойд, вспомнив вчерашний звонок, в котором Тэхен просил приехать. — Привет, малыш, — он подходит, нависает сверху и целует парня в макушку. — Ешь, чего остановился?
— Присоединяйся, — приглашает к столу Хосок. — Кофе? Или что покрепче?
— Спасибо, я пообедал, кофе выпил в дороге, — отказывается Ллойд, качнув головой.
Тэхену кусок в горло не лезет. Он коротко улыбается брату и встает из-за стола, сказав, что хочет переодеться, и уходит в комнату. Конечно же, через пару минут Ллойд поднимается за ним.
— Расскажешь, что случилось? — спрашивает он, закрыв за собой дверь. — Я окончательно запутался, — хмурится Ллойд. — Ты перебрал вчера, поэтому позвонил? Это шутка была или что? Ведь по итогу оказывается, что ты веселился до утра.
Тэхен, копавшийся в шкафу, разворачивается и, бросив рубашку на кровать, смотрит на Ллойда.
— Меня вчера накачать пытались, — говорит он, не в силах контролировать рвущуюся наружу обиду, которую так и источает его голос.
— Как... Кто? — теряется Ллойд и подходит ближе. — Неудачная шутка, Тэхен.
— Неважно уже, кто. Они наказаны, — отмахивается Тэхен. — Занимайся своими делами и дальше, Ло. Они же важнее, — он снова отворачивается и бездумно перебирает вещи в шкафу, закусив изнутри щеку.
— Тэхен, — Ллойд подходит сзади и кладет ладонь на плечо парня. В его глазах полная путанница, Тэхен улавливает ее в боковом зеркале. Ллойд выглядит действительно взволнованным. Это то, чего вчера ему так не хватало от него. — Объясни мне все.
— Ты только в три часа дня вспомнил обо мне, — понизив голос, чтобы не дрожал, говорит Тэхен, не оборачиваясь к нему.
— Не могу объяснить, насколько серьезны были дела, с которыми я разбирался, — вздыхает Ллойд, отходит и садится на изножье кровати, сцепив руки в замок меж разведенных колен. — Я сожалею, малыш. Очень сожалею, — говорит он, взглянув на Тэхена, который все-таки поворачивается к нему, но подходить и не думает. — Я не оценил серьезность твоего звонка. Расскажи мне, что было, — просит он, с мольбой смотря в отчужденные голубые глаза. — Как ты провел ночь? Что с тобой было?
Тэхен криво улыбается и мотает головой. Все внутри развалилось ранним утром, а к пробуждению он так и не успел себя собрать. То, как он провел эту ночь, Тэхен и сам еще не в состоянии вспоминать. Внутри такие противостояния происходят, что удивительно, как ноги еще держат.
— Я вовремя пришел в себя и уехал оттуда. Вернулся сюда.
— Мой дом был ближе, — тише говорит Ллойд, разрываемый стыдом и виной. Он и сам не понимает, как допустил такое. Вчера он не думал ни о чем, кроме работы, а как вспомнил о звонке, сразу же приехал. Поздно только. Чертовски поздно.
— Мне в свой хотелось, — пожимает плечами Тэхен.
Ллойд трет ладонями лицо, встает и подходит к нему.
— Я прошу прощения, детка, — он притягивает его к себе, взяв за плечи, и обнимает. Тэхен не двигается, но тычется носом в его плечо и стеклянными глазами смотрит сквозь. — Мне безумно жаль. Я страшно виноват, и я это признаю.
— Все хорошо, — Тэхен стискивает зубы и обвивает его талию руками. Ему тоже безумно жаль.
Виноваты оба.
***
Проснуться на полу пустого зала и не обнаружить рядом Тэхена было вполне ожидаемо, но Чонгук все равно надеялся, что застанет его спящим раньше, чем он исчезнет с наступлением утра и оставит за собой пустоту. Он воспринимает это, как сладкий сон, которым наградило его время за то, что он так долго без его тепла обходился. И все-таки это было реальностью. Легкий оттенок его аромата все еще витает в воздухе, и что самое приятное, Чонгук чувствует его на себе. Весь день он ходит, погруженный в свои глубокие мысли, концентрирующиеся на вчерашней ночи. Он слушает тихий глубокий голос в полумраке, стоны, которые он дарил и которые не звучали бы, не будь ему хорошо так же, как рядом с ним было Чонгуку. Помимо этих мыслей, бережно спрятавшихся в уголке сознания, его не покидает вопрос, почему это случилось. Почему Тэхен позволил этому произойти. Чонгука не оставляет загоревшаяся и одержимая надежда на то, что что-то у них еще возможно в этой жизни, но кто знает, что будет теперь. Как будет на него смотреть Тэхен после этого? Сильно тешиться надеждами Чонгук себе тоже не разрешает, потому что то, что было между ними, все еще запрещено и снова может стать механизмом, который повторит конфликт. Тэхена трогать нельзя, но Чонгук хочет сделать это снова. Он хочет его себе, хочет вернуть его и подарить ему всю любовь, которая взращивалась в нем два года в разлуке в тот момент, когда у Тэхена росла ненависть. Теперь кажется, что она что-то за собой скрывала. Тэхен ночью это обнажил. Но легче не стало. На него со стороны смотреть станет еще невыносимее.
***
Чонгук приезжает на сходку в старый дом уже вечером. Утром он покинул квартиру до возвращения парней, которые этой ночью зависли у Намджуна, чтобы немного развеяться, и ушел в дела Китона, которые решал в Йеригоне. Люди спасаются и отдыхают от дел, занимаясь чем-то другим, а Чонгук именно в работе нашел свое отвлечение.
Здесь, как обычно, собрались все важные люди Китона. Каи тоже вышел из своего подполья, вернулся к братьям, но все равно прячется за огромным капюшоном и постоянно вертит в руке танк, находясь где-то в своем мире.
Чонгук не успевает выйти из машины, как его встречает Намджун.
— И куда ты сорвался вчера, как безумный? — спрашивает он, подойдя к бмв Чонгука. — По телефону ты ничего толкового мне не сказал, но знать бы я все равно хотел.
— Тэхену нужна была моя помощь, — понизив голос, говорит Чонгук честно. Он знает, что Намджуну об этом можно сказать. Он лучше всех его понимает и точно не станет устраивать истерик на тему того, как это глупо и неправильно. Остальные одно упоминание имени Тэхена в штыки воспринимают, поэтому им лучше не знать ничего. — Я был с ним.
— Все в порядке? — хмурится Намджун.
— Теперь да, — кивает Чонгук и вместе с другом проходит в дом. В старенькой гостиной все уже собрались и громко спорят о последней игре Бостон Селтикс и Бруклин Нетс.
— Тебя где носило? — сразу же прерывается Чимин, уставившись на завалившегося на диванчик Чонгука.
— Дела, — коротко отвечает он и открывает банку колы, подкинутую Дино. Сидящий на подоконнике Каи незаметно под капюшоном закатывает глаза.
Чонгук вечно в делах. Как будто самый деловой. Настолько деловой, что даже не пришел на тусовку в честь проигрыша Воинов Китона. Хотя Каи был уверен, что и брат будет там и поддержит его вместе с остальными. Но он все еще где-то на расстоянии, и это чертовски бесит.
— И сегодня у нас снова дела, — говорит Намджун, встав перед остальными, сидящими кто где. — Мы все уже должны признать, что что-то происходит. А может, правильнее сказать, что-то назревает.
— Ты выяснил, что с оружием? — вскидывает бровь Чонгук.
— Да, Джордж говорит, что у них у самих задержки. Если это затянется еще на неделю, мы много потеряем, — вздыхает Намджун и садится на ручку кресла, где сидит Чимин.
— Мы не будем ждать, когда все начнет идти по пизде, — задумчиво говорит Чонгук и поднимает взгляд. — Надо искать новых поставщиков.
— Это не так легко, Гук, — качает головой Чимин.
— А у тебя есть другой вариант? — переводит на него взгляд Чонгук.
— Всегда можно договориться, — пожимает плечами Чимин.
— Какова вероятность, что через неделю мы получим то, чего не можем получить три недели? — выпрямляется Чонгук и смотрит на него требовательно, в ожидании дельного ответа. — Я этим слезным обещаниям уже не верю.
— И то верно, — соглашается Дино, сидящий на кресле напротив Чимина.
— Джун, отправляй то, что у нас имеется, — немного подумав, говорит Чонгук.
— Мы ни с чем останемся! — округляет глаза Чимин. Намджун поджимает губы в тонкую линию, задумавшись над решением Чона.
— Нас это ослабит, но система не выйдет из строя, — объясняет Чонгук. — На худой конец, используем резервные бабки и затаримся еще, как только найдем другой источник.
— Это рискованно, — предполагает Намджун. — Но выбора у нас нет. Амарон в любом случае не собирается нападать так скоро.
— Если и нападет, то будем разбираться с тем, что на руках, — пожимает плечами Чонгук.
— Слишком опрометчиво, — Дино откидывается на спинку кресла и разводит руки в стороны, когда Чонгук на его слова закатывает глаза.
— Прекратите уже дрожать от страха, — рычит Чонгук. Банка в его руке немного сжимается от давления. — Когда у нас не было и того, что есть сейчас, мы как-то справились.
— Амарон крепнет, Чонгук, — напоминает Чимин.
— Мы тоже, — не отступает Чонгук.
— Не на всех пацанов хватит оружия в том случае, если мы отправим на продажу то, что имеем сейчас, — продолжает спорить Чимин, подавшись вперед.
— Хватит ныть, — кривит лицо раздраженный Чонгук и поднимается. — Китон готов защищаться. Это при том, что о войне и речи нет. Все тихо. Не накидывайте пуху, пока нет весомого повода.
Он встает с дивана и, отпивая колы, идет на выход.
— Куда ты пошел? — окликает его уже заведенный Чимин.
— В церковь. Помолюсь за вас и за ваше здравомыслие, — хмыкает Чонгук и уходит. Ему есть, о чем подумать.
— Он спятил? — спрашивает Чимин оставшихся парней.
— Он прав, нет повода панику поднимать, — говорит Намджун, поднявшись на ноги. — Но я все равно чувствую напряжение. Никогда не было таких задержек. Что могло повлиять?
— Меняем поставщика, — пожимает плечами Дино и выходит на порог, чтобы покурить.
— Погнали искать, — сдается Чимин, хлопнув ладонями по ручкам кресла.
***
Сегодня Юнги не работает. В выходные на работе он стабильно тусуется с Хосоком, и сегодня не исключение. У него заканчиваются пары, он прощается с Джином, который уже держит путь в цветочный, чтобы порадовать Наоми, и выходит на улицу, зная, что там его ждет Хосок. Уже нет никаких смущающих неожиданностей. Точнее, просто неожиданностей, потому что смущаться с этим человеком Юнги уже разучился. Он не удивляется стабильно громкой музыке из тачки Хосока, но по классике бурчит на это, подходя к нему.
— Меня уже подстебывают из-за тебя, — закинув сумку на заднее сиденье и сев на пассажирское спереди, говорит Юнги.
— Называй имена, и я подстебу их, — с шутливой угрозой в голосе отвечает Хосок, делая музыку тише и заводя движок. А Юнги уверен, что если бы он назвал конкретные имена, Хосок бы уже не шутил, точно бы что-нибудь вытворил.
— Бабилоновский гангстер в деле, — усмехается Юнги, опускает стекло, чтобы прохладный ветерок попадал в салон, и разворачивается к Хосоку полубоком, а глаза его почему-то вдруг загораются. — Умерь пыл, Хосоки. Мы идем на ужин к моим родакам, — он так внезапно вываливает эту информацию, что мерседес Хосока со свистом колес тормозит на светофоре, чуть не пролетев на красный.
— Чего? — Хосок медленно поворачивает голову к непринужденному Юнги.
— Что, неприятно, когда внезапно тащат к семье, не предупредив заранее? — злорадствует Юнги, оскалившись.
— Ну ты, конечно, мини-кэп, — хмыкает Хосок, мотнув головой. — Ты серьезно?
— Да, я серьезно, — кивает Юнги, строя невинные глазки. — Отец все рассказал про тебя маме, и она хочет познакомиться и пообщаться.
— И много он разболтал ей? — вскидывает бровь Хосок.
— Принес твое дело с участка и все ей зачитал, — хихикает Юнги. Приятно видеть Хосока таким обескураженным.
— Шутишь, — закатывает глаза Хосок, нервно барабаня пальцами по рулю.
— Шучу, — подмигивает Юнги. — Он сказал, что у их сына появился парень, которого отец знает по работе. И все.
— По работе, блять, — коротко и слегка нервно смеется Хосок и трогается, когда загорается зеленый. — Давай заедем в магазин, хоть цветы ей возьму. А отцу твоему ничего не куплю, — бурчит Чон, забавляя Юнги еще больше.
— Не кипятись ты так, все будет нормально. Только отца моего не беси. У него пистолет всегда под рукой, — улыбается Юнги, которому в машине веселее всех.
— У меня тоже, — Хосок резко поднимает руку и показывает свой воображаемый пистолет из пальцев. Знал бы только Юнги, что у него реально есть небольшой арсенал под задним сиденьем, но лучше не надо.
— Дурак, — усмехается Юнги, повторив жест и ткнув пальцами в плечо Чона.
Хосок постоянно поглядывает в зеркало заднего вида и смотрит на себя, проверяет, как выглядит, и пытается представить, какое впечатление произведет своим видом на родителей Юнги. О том, как отреагирует Гаюн, он догадывается, но и не он его волнует, а женщина, которая подарила жизнь этому маленькому вредителю на соседнем сиденье. Он покупает маме Юнги цветы, и они едут в дом, который навевает приятные воспоминания о времени, когда все было проще, и где происходили первые шаги к тому, что есть сейчас. Будь, что будет. Хосок быстро смиряется с обстоятельствами и принимает их. Рано или поздно эта встреча все равно произошла бы, и даже хорошо, что это случилось так скоро.
Юнги пусть и забавляется растерянностью Хосока, но нервничает не меньше. Он не сомневается в том, что его милая и добрая мама примет Хосока. Его больше волнует то, как будет вести себя отец, и как будет реагировать Хосок, привыкший выводить капитана из равновесия. Он лишь надеется, что они оба постесняются маму и не будут устраивать перепалки за столом.
Мерседес подъезжает к дому, Хосок забирает букет с заднего сиденья и уверенно шагает по тропинке к двери, Юнги плетется сзади и снова прыскает, наблюдая за Чоном, затем обгоняет его и заходит первый. Хосок с порога чувствует аромат наверняка вкусной домашней еды и идет за ним в гостиную, где Ная — мама Юнги — хлопочет над столом, делает последние штрихи в виде сервировки, а Гаюн уже сидит во главе стола и что-то читает в телефоне. Стоит ему заметить Юнги и следом вошедшего Хосока, взгляд его становится суровым и острым, как у сокола.
— Здравствуйте, госпожа и господин Мин, — приветствует их Хосок, мило улыбнувшись, и протягивает букет гортензий Нае, которая уже забыла о своих делах и подошла к ребятам. — Это вам. Красивые цветы красивому человеку, — и тут Хосок не лукавит. Ная с первых же секунд располагает к себе теплой улыбкой и нежным взглядом. Вся она очень приятная, и Юнги внешностью явно пошел в нее. От отца же он взял щепотку вредности и дерзости. И за это спасибо.
— О, какая прелесть, благодарю! — Ная улыбается еще ярче, принимая букет. — Ты очень милый, Хосок, — говорит она и отходит чуть в сторону, жестом приглашая к столу. — Присаживайся скорее. Не стесняйся. Вы оба наверняка проголодались. Не стой, Юнги.
Гаюн, которого хватило только на короткий приветственный кивок, смотрит на Хоска откровенно хмуро. Тот мило улыбается ему в ответ и садится за стол. Ная тоже присаживается, усадив затормозившего сына, уже чувствующего напряжение. Хосок и Юнги оказываются друг перед другом, а родители — друг напротив друга.
— Я знаю, что ты глава Амарона, — начинает разговор женщина, накладывая салат в тарелку Хосока, который не притрагивается ни к чему. Он сам в шоке, что так стесняется. В таком положении он впервые, но ради Юнги все выдержит. — И я хочу сказать, что ты большой молодец. Ты делаешь важное дело — создаешь людям лучшие условия для жизни.
— Да он же... — хочет вставить свое слово Гаюн, но Ная осаждает мужа одним быстрым взглядом.
— Все прошлое в прошлом, дорогой, — мягко говорит она и кладет в тарелку Хосока кусок сырного пирога, от одного аромата которого у Чона во рту слюна скапливается. Зато Юнги уже вовсю уплетает, держа ухо востро.
— Спасибо, госпожа Мин, — благодарно улыбается Хосок, стараясь не смотреть в сторону Гаюна, который его бок уже прожег взглядом. — Я делаю все, что в моих силах.
— Хосок и правда делает большое дело, — вступает в разговор Юнги, накалывая сочный гриб. Он зависает с ним на вилке и поднимает глаза на Чона. — Район преобразился благодаря его усилиям.
— Да ладно тебе, не один я вношу вклад, — отмахивается Хосок, а внутри смущается. Юнги доведет его. А в этот момент Юнги кайфует от него такого.
— Хосок, расскажи, как у вас там все устроено? Мне всегда было любопытно, а СМИ я не верю, — просит Ная.
И Хосок рассказывает историю Бабилона и разделения, не вдаваясь в мелкие, но важные детали, однако в целом суть доносит. Ная не перестает им восхищаться, и это приятно. Приятно быть оцененным матерью Юнги. Хосок заметно расслабляется и уже вливается в ужин, пробуя вкусные блюда и расхваливая готовку Наи. Гаюн иногда подключается к разговорам, но не обходится без саркастических фразочек в адрес Хосока, после чего тут же жалеет под строгим взглядом жены. На вид милая и хрупкая Ная способна приструнить даже такого сурового мужчину. Это очень впечатляет.
— Давай выйдем на перекур, — в какой-то момент вдруг предлагает почти все время молчавший Гаюн и кивает Хосоку.
— Я с вами, — мгновенно реагирует Юнги и собирается подняться. Не хватало им одним остаться и сцепиться.
— Сиди с мамой, ты не куришь все равно, — осаждает его Гаюн. Хосок молча встает и выходит за ним на задний двор, где установлена узкая терраса и раскинулся милый сад.
Гаюн закуривает и предлагает сигарету рядом вставшему Хосоку, но тот отказывается.
— Чего вдруг такой скромник? — хмыкает Гаюн и прячет пачку сигарет в кармане. Хосок поворачивается к нему и решительно начинает, чтобы не тянуть резину и сразу показать свою позицию.
— Капитан Мин, я знаю что вы волнуетесь за Юнги, и я понимаю ваши чувства. Ведь все мы знаем, откуда я, — Гаюн, задумчиво смотря куда-то вперед с сигаретой в уголке губ, коротко кивает. — Но я не хочу, чтобы вы сомневались в том, что я искренен к вашему сыну, — без капли издевки обращается к мужчине Хосок.
— А я не хочу, чтобы он вмешивался в проблемы Бабилона, — отвечает Гаюн, глянув на парня. Ему тоже уже не до шуток. — Это его не касается, а с тобой коснется.
— Никаких проблем нет, — качает головой Хосок. — Мы пришли к соглашению после конфликта. Вы сами видите картину.
— Пороховая бочка, на которой сидит Бабилон, может взлететь на воздух в любой момент, — щурится Гаюн.
— Никто из нас не хочет войны и зря пролитой крови. Я не стал бы ввязывать в такое Юнги.
— Юнги рос в других условиях, — стряхнув пепел в пепельницу, стоящую на периле, объясняет Гаюн. — В тепличных, в отличие от ваших. Он не готов к боли, и я не допущу, чтобы что-то травмировало его.
— Поверьте мне, господин Мин, такому не бывать, — обещает Хосок, серьезно смотря на капитана. — Как и вы, я хочу, чтобы он был счастлив. И он счастлив, и делает счастливым меня.
— До сих пор не понимаю, что он в тебе нашел, — коротко усмехается Гаюн. — Но я, несмотря ни на что, уважаю выбор своего сына и доверяю ему. Он не связался бы не с тем человеком.
— Вот видите, не такой уж я и плохой, — улыбается уголками губ Хосок. У него отлегло.
— Надеюсь, ты меня услышал. А теперь давай вернемся, — говорит Гаюн, тушит сигарету в пепельнице, и они с Хосоком заходят в дом. Юнги все время их отсутствия сидел на иголках и нервничал, прислушивался, надеясь не услышать ничего громкого и резкого, но пронесло. Увидев, что оба целы, он выдыхает. Хосок подмигивает ему и садится на свое место.
— Хосоки, — мягко зовет его Ная, и тот поворачивается к ней с улыбкой. — Расскажешь, как познакомился с моим сыном? — спрашивает она, в предвкушении сложив ладони вместе.
— Конечно, — охотно соглашается он. Юнги во все глаза смотрит на него в ожидании того, как он это будет объяснять. — В один из рейдов на Бабилон пару лет назад капитан Мин заглянул к нам с Юнги. Этот мальчишка высунул из окна машины свою руку и показал мне...
— Хосок, — бурчит смутившийся Юнги.
— В общем, я тогда понял, что так просто его не оставлю.
***
Тэхен находится в тисках, в которых сам себя зажал. Ллойд уже и подарками, и ужинами, и даже словами извинился, и Тэхен вроде бы принял извинения, но не может вырвать из себя оставшийся отросток обиды. Его все душит, но не только это, а то, что извиниться в ответ он не может. За то, что случилось той ночью, за то, что это не выходит из головы и постоянно напоминает о себе. Чонгук напоминает о себе и во сне, и наяву. Тех парней Тэхен в универе больше не наблюдал, и это значит, что их правда отчислили усилиями Чонгука. Без имен и причин. Наоми обрадовалась этой новости, потому что с отношениями с Джином к ней пришло и озарение, и она начала чувствовать подвох в людях, чего не было раньше. Вот только Тэхен этому никак не научится.
Утомленный трудным днем и ужином Тэхен, входя в квартиру Ллойда, разувается с порога, скидывает с себя пиджак и не успевает отойти, как его за талию тянет на себя входящий следом Ян. Он разворачивает его к себе, гладит по лицу и целует, зарыв пальцы в светлых волосах. Тэхен обнимает за шею, льнет и отвечает на поцелуй с оттенком горечи, которую чувствует только он. Вкус других губ не дает о себе забыть, но Тэхен противостоит, целует требовательно и жадно, желая, чтобы его утопила в себе эта страсть, а не та, чьи отголоски внутри еще дают о себе знать. Ллойд начинает расстегивать рубашку Тэхена, а тот уже возится с ремнем на брюках Ллойда, но стоит телефонному звонку нарушить многообещающее молчание, как Тэхен замирает.
— Прости, детка, надо ответить, я ждал этого звонка, — виновато улыбается Ллойд, смотря на дисплей телефона. Тэхен кусает красную от поцелуев губу и коротко кивает. Ллойд берет его за подбородок, снова целует и шепчет: — Я скоро буду. Подожди меня в комнате, — и отпускает, идя в гостиную.
Тэхен так и остается одетым, с полу расстегнутой рубашкой, и садится на краю кровати, уперев в нее, по бокам от себя, руки и разглядывая окутанный светом ночной Йеригон за окном перед ним. У него вдруг отпадает всякое желание продолжения, потому что разговор затягивается. Слыша его через открытую дверь, Тэхен сначала не вслушивается, как и обычно, потому что никогда не интересовался делами Ллойда. А еще Ллойд до возвращения в страну не висел постоянно на телефоне, как это происходит в последнее время. Он был с Тэхеном куда больше времени, чем сейчас. Много думая, он пришел к очередному выводу: он уверен, что прошлый Ллойд не оставил бы его в беде. Что случилось сейчас? Что стало важнее?
Тэхен сам не замечает, как начинает вслушиваться в чужой телефонный разговор. Он встает с кровати и подходит к приоткрытой двери, чтобы лучше расслышать.
— Я рад, что все идет по нашей договоренности, — говорит кому-то Ллойд. — Если вдруг что, вы продолжайте в том же духе. Со своими тоже свяжитесь, объясните, что делать. Со мной вы точно ничего не потеряете, — пауза и смех. — Конечно. У них не такие мощные обороты. Есть еще, к чему идти, но мы не дадим, правда? — усмехается Ллойд. — Отлично. Завтра пересечемся.
Он завершает звонок, и Тэхен быстро возвращается, садится на изножье и поднимает голову к вошедшему в комнату Ллойду, мило улыбнувшись и расстегивая рубашку дальше.
— Ну нет, тут я сам, — подходит Ллойд и, наклонившись, целует. Тэхен ничего уже не хочет, но и объяснять, почему, тоже. Поэтому он позволяет себя раздеть и уложить на кровать.
Горечь. Предательская горечь. Перед глазами синяя бабочка, изображенная на коже, от соприкосновения с которой Тэхен и сам обретал крылья.
***
На следующий день, забрав Тэхена с университета после занятий, Ллойд везет его в Амарон. Тэхен хочет остаться там и обсудить с Наоми и Хосоком организацию его дня рождения, который Хосок не праздновал два года. Сначала потому, что не стало отца, из-за конфликта с Китоном и из-за того, что единственного родного человека — Тэхена — не было рядом. Сейчас, когда брат здесь, конфликт утих, и у Хосока появился любимый человек, он готов наконец устроить праздник.
Обнявшись с братом, который только закончил тренировку на площадке, Тэхен поднимается в свою комнату, чтобы переодеться после учебы.
— Ну как там дела? — спрашивает Хосок, принеся из кухни стакан со смузи. — Тебе налить? Шикарная вещь после тренировки.
— Нет, спасибо, — отказывается Ллойд. — Тебя ждут новые знакомства, Чон Хосок, — говорит Ллойд, сев на диван. — Нужно назначить встречу.
— Это отличная новость, — улыбается Хосок и садится на кресло. — Но только на новой неделе. Они ведь подождут?
— Конечно, — кивает Ллойд. — Я им такие ориентиры и дал. Знаю, что у тебя планы на день рождения.
— Это больше о том, чтобы мы все немного развеялись, — говорит Хосок, глотнув смузи. — Нужно отдохнуть, на какое-то, хотя бы короткое время позабыть о делах.
— Тут я согласен, — усмехается Ллойд.
Переодевшись, Тэхен спускается к парням и усаживается в кресле напротив Ллойда, закинув ногу на ногу. Хосок вскидывает бровь, вопросительно уставившись на брата.
— Что? — спрашивает Тэхен.
— Что-то хочешь рассказать? — интересуется старший.
— Нет, — качает головой Тэхен и откидывается на спинку кресла, приняв удобную позу. — Вас хочу послушать. Или вы секретничаете, когда Ло приезжает?
— Конечно нет, — посмеивается Ллойд.
— Ничего секретного. Просто тебя это не должно волновать, — пожимает плечами Хосок.
— Почему это? — хмыкает Тэхен. — Я хочу знать, как идут дела у Амарона.
— Тебе бы учебой своей заниматься, — мотает головой Хосок.
— Братик, прошли те времена, когда я был в неведении. Я уже взрослый мальчик и, думаю, имею право участвовать в делах своего района, — заявляет Тэхен, скрестив руки на груди.
— Это скучное занятие, — Ллойд пытается разогнать искры между братьями, но Тэхен на это закатывает глаза.
— Что в планах? Может, строительство какого-нибудь важного для района места? — спрашивает Тэхен у брата.
— В планах готовность к обороне, — говорит Хосок, покручивая в пальцах стакан.
— Оборона? — хмурится Тэхен. Ему не нравится это слово, для района оно ничего хорошего не сулит. — Для чего она нужна?
— Готовность должна быть всегда, Тэхен. Амарон — лакомый кусочек для многих. Здесь проходит большое количество денег и товара. Нам всегда нужно быть настороже, — объясняет Ллойд.
— Тем более, что перемирие трещит по швам, — добавляет Хосок.
— Перемирие с Китоном? — уточняет Тэхен. Хосок кивает. — Почему ты так думаешь? Они давали повод? Твои мелкие стычки с ними не считаются.
— Ложные обвинения, угрозы. Это все я не беру во внимание на полную, но рассматриваю, как готовность к войне. Они осмелели и хотят продолжить поглощение Бабилона. Это нормальная история — быть готовыми к возможной атаке.
— А Китон явно готов атаковать, — Ллойд закидывает ногу на ногу и постукивает пальцами по колену.
— Сейчас мы занимаемся переговорами с новыми поставщиками оружия, — продолжает объяснять Хосок. Тэхен внимательно слушает. — Не помешает пополнить арсеналы. Мы не можем доверять никому. Сам видишь, что это перемирие на деле — холодный нейтралитет, который может нарушиться в любую минуту.
— Займитесь лучше больницей, — после недолгой паузы говорит Тэхен. — Люди жалуются на неисправность оборудования. Вместо того, чтобы втапливать деньги в оружие для войны, которой и не пахнет, сделайте что-то полезное для своих людей.
— Об этом я тоже знаю, Тэхен, — вздыхает Хосок и ставит стакан на столик.
— Лезть на рожон, я надеюсь, вы не собираетесь. Что бы там не назревало, лучше сначала устроить переговоры. В Китоне тоже люди, и они тоже не хотят потерь, — Тэхен встает, услышав главное. — Я к Наоми, — бросает он и идет на выход, не дав парням ничего ответить. Во дворе он сталкивается с только приехавшим Юнги. — О, привет! — улыбается Тэхен.
— Привет, Тэ. Как дела? — улыбается в ответ Юнги, остановившись напротив парня.
— Все круто. Хосок там с Ллойдом, если что, — говорит он, кивнув на дом.
— А, тогда я на площадке подожду, — закатывает глаза Юнги, и не думая скрывать своих чувств.
— Слушай, ты как будто избегаешь Ллойда, — щурится Тэхен. — Он не кусается, если что.
— Он серьезный чувак. Не люблю таких, — пожимает плечами Юнги.
— Есть такое, — усмехается Тэхен. — Я к Наоми хочу сходить. Пойдешь со мной? Бассейн, алкоголь. У нее вечеринку организовать можно за секунду. Давай, а то эти могут надолго зависнуть.
Недолго думая, Юнги кивает.
— Погнали, почему нет.
— Вот и круто, — Тэхен берет Юнги под руку и ведет за собой. — Ты не пожалеешь.
***
Чонгук не может успокоиться.
Он все возвращается к картине одинокого Тэхена, который был готов потерять сознание в том клубе, а вокруг не было никого, кто мог бы ему помочь. Чонгук вспоминает то, как ему было плохо, и что на помощь не пришел тот, кого он звал. Чонгук не контролирует это в себе, его жрет ненависть на Ллойда. Этот мудак и так его раздражает до безумия, а после этого поступка его хочется просто размазать, как червя. Прошло пару дней, а он, вдобавок к возникшим проблемам Китона, еще и об этом не перестает размышлять. Чонгук не взвешивает «за» и «против», не сидит, оценивая риски.
Он звонит своему человеку.
— Мне нужно, чтобы ты нашел один адрес.
Чонгук видит через панорамное окно далекие огни Йеригона, а спустя полчаса летит к ним навстречу на своей бмв. Улицы, которые раньше были мечтой, теперь не отзываются трепетом в сердце. У Чонгука отвращение ко всему тут. Если узнать чуть больше, можно понять, что эта столица также полна грязи, если не больше, чем Бабилон, от которого все нос воротят. Как часто и бывает, у Йеригона только обертка красивая, а внутри — гниющая жизнь, кишащая червями. К одному из таких сейчас едет Чонгук.
До центра он доезжает быстро. Занявшие голову мысли скоротали время. Он заезжает на парковку на нулевом этаже и видит там черную ауди. Чонгук тормозит прямо напротив нее и выходит из машины. Ему и подниматься, и ждать не приходится. Через полминуты он замечает вышедшего из лифта Ллойда, перебирающего в руке ключи от машины. Стоит ему заметить Чонгука, как он на секунду зависает, явно не ожидая такой встречи, затем вскидывает брови и уверенно шагает в его сторону.
— Чонгук, вот это неожиданно, — усмехается Ллойд, подходя к Чонгуку, который так и стоит между машинами, сунув руки в карманы джинсов. — Почему приехал? Что-то случилось?
— Ты мне не нравишься, но ублюдком я тебя не считал, — спокойно говорит Чонгук, затаив в глазах угрозу. Ллойд ее игнорирует и подходит. — До этого момента, — Чонгук делает шаг и, крепко сжав кулак, бьет его в челюсть, не дав ничего понять, затем хватает за грудки и прибивает к капоту ауди спиной. У автомобиля срабатывает сигнализация, а фары начинают мигать. Ключи от него выпадают из ослабшей руки.
— Ты что творишь? — наливаются кровью глаза Ллойда. Он пытается встать, но Чонгук держит его железной хваткой.
— Не умеешь дорожить тем, кого любишь, оставь. Не трогай. Отойди. Отойди так далеко, как только можешь, сукин сын, — рычит Чонгук ему в лицо.
— Что ты несешь, Чон? — с бешенством в глазах смотрит на него Ллойд, вцепившись в его руки и пытаясь отодрать от себя. — Тэхен тебя не касается. Пора бы уже отпустить, не считаешь?
— Еще как касается, — Чонгук снова бьет его в лицо и встряхивает. — Ты оставил его. Ты оставил его там одного. Он просил тебя о помощи, — еще раз бьет Чонгук и, шумно дыша, продолжает крепко держать одной рукой, хоть это оказывается и нелегко. Ллойд не из слабаков, это видно по тому, как он пытается вырваться. — Того, кто первый должен был прийти и помочь ему.
— Мы разобрались с ним, — цедит Ллойд окровавленными зубами и, сделав рывок, отталкивает от себя Чонгука, резко поднимается и замахивается, ударив его в челюсть. От следующего удара Чонгук успевает увернуться. — Тебя это не касается. Ты — забытое прошлое, Чонгук. Смирись уже и отвали от него. Я не скажу об этом Хосоку, но лишь в этот раз. В следующий он придет к тебе лично.
Чонгук снова налетает и хватает за шею, крепко сдавив ее пальцами.
— Приходите вместе, — скалится Чонгук, смотря ему в глаза. — Приходите все, и вы пожалеете. Но тебе... — Чонгук дергает Ллойда на себя, пока тот пытается убрать от шеи его руку. — Тебе достанется больше всего. Не рыпайся, Ян. Не делай ему больно, если жизнь дорога.
— Сделать больнее тебя надо постараться, — хрипя, усмехается Ллойд и сгибается пополам от удара в живот.
— Я его подожду. Он придет ко мне, и вот тогда я на тебе оторвусь, — обещает Чонгук и бьет еще раз.
Ллойд откашливается. Он чувствует, что его больше не держат, и выпрямляется, слыша визг шин уезжающей бмв.
— Вот и спаситель выявился, — ухмыляется Ллойд и сплевывает на бетонный пол кровавую слюну.