точки соприкосновения
— В этот раз гораздо лучше, — напевом произносит Чимин с радостной улыбкой на пухлых губах и расхаживает вокруг стола.
— Еще бы, серьезное предприятие, — говорит Ален, перебирая в руках маску. Он с парнями только недавно вернулся с очередного дела.
— Но не такое серьезное, как наше, — усмехается Чимин.
Парни, как и всегда, собрались в старом неприметном домике, который служит им неофициальным местом встреч. На всем столе разложены пачки денег. Дино, куривший на пороге, бросает окурок, возвращается в дом, кивает двум ребятам и вместе с ними начинает складывать все в сумки, после чего они погрузят их в машины и отвезут добытое в безопасное место.
Спустя пару минут в дом заходят Чонгук и Намджун.
— Короче, — начинает Чонгук, встав в центре гостиной и привлекая внимание парней. — Амарон умыл руки. Или я не знаю, как иначе это назвать. Они не при делах.
— И кто тогда шуму навел? — спрашивает Чимин, присев на опустевшем от купюр уголке стола и скрестив руки на груди.
— Мы не знаем. Никаких доказательств, что это Амарон, — мотает головой Намджун. Он присаживается на ручку старого кресла, сложив руки на колене.
— Без весомых доков мы не можем гнать на Амарон. Начнется война, — говорит Чонгук, перебирая в руках телефон.
— Пока не будем ничего делать. Передайте остальным и тем, кто на окраинах и на границах, пусть будут внимательнее и обо всем подозрительном докладывают, — поручает парням Намджун. Те коротко кивают, приняв информацию.
— Дерьмо, мы же все знаем, что это блядский Амарон! — злится Чимин.
— Знаем, но рыпаться нельзя. Может, они этого и ждут, — пожимает плечами вошедший после очередной погрузки сумок Дино, потирая ладони.
— В Амароне есть не только Хосок, и... — говорит Чонгук. Завибрировавший в руке телефон не дает продолжить. На экране раздражающее имя — «Чон Хосок». — Вспомнишь... — хмыкает Чонгук и отходит к окну, приняв звонок.
— Упокоился? — сразу же спрашивает Хосок с усмешкой в голосе.
— Не сказать, что на все сто, — отвечает Чонгук, сохраняя привычное хладнокровие.
— А я вот был спокоен изначально, потому что знал, что против меня предъявить нечего, — Чон явно навеселе.
— Не делай глупостей, Хосок, — парни в гостиной замирают и молча слушают Чонгука. — Еще одна выходка, и разбираться уже не будем. Ты сам провоцируешь новую войну.
— То же я хотел сказать тебе, Чонгук. Не дергайся, чтобы не сделать хуже. Не хочется бомбить Китон. Нам ведь потом его отстраивать, а ты уже все сделал, все готовенькое. Рано или поздно я просто приду и возьму то, что полагалось еще моему отцу, — Хосок вдруг звучит серьезно, со сталью в похолодевшем голосе.
— Лезть в прошлое бессмысленно, нужно думать о будущем. Там мы и посмотрим, кому что принадлежит по праву. Я тебя предупредил, — говорит Чонгук и бросает трубку.
— Видать, этот гондила снова тебя провоцировал, — делает Чимин вывод после услышанного. — Я бы так хотел ему морду начистить, — он сжимает кулаки и разглядывает их, поджав губы. Так и представляет, как осуществляет желаемое.
— Кто и нападет первым, так это он, а мы будем готовы, — без капли злости говорит Чонгук и идет к выходу. — Вечером у меня. Обговорим все.
***
— Вот же мразь, — рычит Хосок и нервно бросает телефон на диван. — Я ему такое будущее устрою, что он быстро о своих словах пожалеет. Сука, — он падает на кресло и наливает себе виски, чтобы немного остудить пыл.
Ллойд сидит на кресле напротив, закинув ногу на ногу и неторопливо барабаня пальцами по колену, и спокойно слушает Хосока, приподняв бровь. Пока тот делает глоток спиртного, он заговаривает:
— Главное выглядеть уверенно. За его выдержкой может скрываться страх или злость, кто знает, — пожимает плечами Ян. — Мороженщики всегда обладали силой и властью, которая превосходила другие кварталы. Подумаешь, поделили район. Ничего, и промахи бывают, — он отмахивается, будто это лишь маленькая и незначительная ошибка. Хосок сердито зыркает на него, совсем не утешаясь. — Амарон только сильнее становится, поэтому о его будущем уж точно волноваться не стоит.
— Намджун идиот, потому что выбрал сторону Чонгука. И только лишь это помогло стилерам взять половину Бабилона, — уже менее возбужденным от эмоций голосом говорит Хосок, покручивая в пальцах рокс.
— Чуть больше, если помнишь, — уточняет Ллойд ненавязчиво.
— Не трави душу, — закатывает глаза Хосок. — Без разницы. Все вернем.
— В этом и есть наша цель, — кивает Ян. — Главное сделать все аккуратно. И без разрушений, как ты и сказал.
— Люди и так в Бабилоне настрадались. Если кого-то и рушить, то только Чонгука и его шайку.
— Только не лезь на рожон, — просит Ллойд, слегка улыбнувшись.
— Где ты только раньше был, — чуть расслабляется из-за алкоголя Хосок и даже начинает улыбаться. Подлив и себе, и Ллойду, он поднимает свой стакан, чтобы чокнуться. — Твоя холодная голова мне очень нужна.
— Вместе мы сделаем все красиво.
***
Тэхен ностальгирует. Его переполняет радость вернувшегося приятного момента из прошлого и облегчение, что он снова имеет место в настоящем. Он радуется тому, что снова зависает дома у Наоми, как в старые добрые времена. Они распластались на мягкой кровати Наоми, включили музыку, выкурили по косяку и обсудили все, что только можно. Времени в университете, в который Тэхен вернулся, всегда бывает недостаточно. Наоми тот человек, с которым всегда будет, о чем поговорить, а если и не о чем, то даже молчать с ней в удовольствие.
— У меня иногда ощущение, что Ллойд встречается с Хосоком, а не со мной, — дует губы Тэхен, разглядывая светлый лиловый потолок. — Как только мы в Амароне, так они друг к другу липнут. Даже Юнги куда-то испаряется, стоит им столкнуться. Думаю, он так же считает.
— Они же министры важных дел, — усмехается Наоми. — Вечно решают какие-то дела. Даже сейчас, когда, казалось бы, решать уже нечего. Бабилон хоть и разделен, но он наконец-то процветает. Кстати... — Наоми приподнимается, упершись рукой в матрас, и серьезно глядит на Тэхена. — Ты ничего мне не рассказал о поездке в Китон.
— Нао... — вздыхает Тэхен и прикрывает глаза. Почему-то сейчас быть в зрительном контакте с Наоми кажется чем-то сложным. Как будто она может вычитать что-то, что нельзя никому видеть в глубинах его глаз.
— Слушай, я лишь хочу знать, что ты был там в порядке, — мягко говорит Наоми, присев в позе лотоса и накрыв ладонь Тэхена своей.
Тэхен, к своему стыду, мысленно возвращался к тому дню не единожды. Сознание как будто бы назло особенно отпечатало и выделило этот момент в его памяти и раз за разом в него окунает, зачем-то все напоминая. О том, как Чонгук смотрел и как касался, о том, что говорил и что звучал словно даже как-то искренне. Глядел с бесконечной тоской и желал прикоснуться к тому, к чему потерял доступ по своей же ошибке. Но разве это волнует Тэхена теперь? Разве должно его волновать? Любовь давно гниет в могиле, и там ей самое место. Должно быть.
— Я был в порядке, — наконец отвечает Тэхен и коротко глядит на подругу.
— Чонгук не сказал или не сделал ничего... плохого? — допытывается Наоми, желая больше подробностей. Кому как не ей Тэхену говорить о таких важных и трогающих раненную душу вещах.
— Нет. Вообще нет... — задумчиво говорит Тэхен, снова вперив взгляд в потолок. — Только оберегал.
— Да ну нахрен, — громко и раздраженно усмехается Наоми, хлопнув себя по колену. — Поздно уже, оберегатель нашелся. После такого оберегать вздумал. Пошел к черту.
— Я тоже так считаю, — бубнит Тэхен, на самом деле на миг забывший об этом. Наоми напомнила, отрезвила пощечиной. Услышав сигнал машины внизу, Тэхен резко подскакивает. — Это Ллойд.
— Ну вот, конец кайфу, — расстроенно вздыхает Наоми и поднимается следом, чтобы проводить друга. — Наговорились, видимо, наши министры.
— И хорошо, а то я жутко голодный после косяка. Попрошу его накормить меня в ресторане, — улыбается Тэхен, накидывает свою бежевую клетчатую рубашку поверх футболки и поднимает с пола телефон.
— Нам надо закатить тусовку, как раньше на районе, — уже на пороге говорит Наоми, спустившись за Тэхеном.
— Это идея. Нужно подумать и Юнги подтянуть, — охотно соглашается Тэхен.
— Конечно, он теперь часть нас.
На прощание, обнявшись с Наоми, Тэхен идет к ауди, ждущей его у дома.
— Привет, — сев в машину, Тэхен чмокает Ллойда в щеку. А тот внимательно рассматривает его глаза, сразу привлекающие внимание.
— Твои глаза и так огромные, а сейчас в них будто Марианская впадина образовалась, — подмечает Ллойд и, притянув парня поближе, нежно целует.
— Ты против? — спрашивает в поцелуй Тэхен и мягко прикусывает губу мужчины.
— Нет, мне нравится тонуть в твоих глазах, — очарованно выдыхает Ллойд, оставив на губах Тэхена еще один поцелуй.
— Как мило, — улыбается Тэхен. — Поехали. Накорми меня.
В ресторане, сосредоточенный на вкусной еде и удовлетворении голода Тэхен, не сразу замечает практически полное отсутствие Ллойда, который постоянно говорит по телефону и порой даже отходит, оставляя Тэхена за столом в одиночестве. Он лишь под конец спрашивает, вкусно ли он поел, и после этого они едут домой. Возможности поговорить в машине тоже не оказывается, потому что Ллойд периодически с кем-то говорит или переписывается. Они говорят уже дома. Говорят, идя в спальню, говорят, раздевая друг друга и ложась в постель. Говорят лишь немного во время секса, а после Ллойд снова уходит с телефоном в гостиную.
Тэхен понимает, что Ллойд добился успехов, постоянно занимаясь важными для бизнеса делами, тратя на это кучу времени и сил, но в последние недели ему его катастрофически не хватает, и из-за этого начинается тоска. А за тоской следуют глупые мысли, которым места в голове Тэхена быть не должно. Он начинает чувствовать себя одиноко, и это пугает.
Немного полежав с телефоном и фоном слушая разговоры Ллойда из гостиной, Тэхен наконец встает с постели, принимает душ и засыпает тоже один, укутавшись в одеяло и спрятавшись от чувств, которые в нем взывают к чему-то, кажется, непонятному.
Кажется.
***
Закончив с делами в центре Йеригона, Хосок с приподнятым настроением едет забирать Юнги с работы. Этот гордый и самодостаточный пацан все еще продолжает работать в магазинчике, который Хосок с позволения Юнги давно бы уже выкупил, вот только этого позволения все нет и нет, поэтому приходится мириться с его решением. Юнги продолжает усердно учиться и работать, ничего не требуя, не прося, из-за чего Хосоку приходится ломать голову над его желаниями. На самом деле, у Хосока такая целеустремленность и желание быть независимым вызывает гордость и уважение, но он все равно недоволен, что Юнги решил выживать самостоятельно, когда Хосок способен сделать для него все что угодно без всяких усилий.
Черный внедорожник мерседес подъезжает к магазинчику как раз к концу смены.
— Это ограбление, — изобразив из пальцев пистолет, Хосок входит в магазин с хитрым оскалом. Юнги, считающий кассу, усмехается, подняв на него короткий взгляд. — Чего смеешься? Бабки на стол, и останешься жив.
— Их тут кот наплакал, тебе даже на один поход в рестик не хватит, — пожимает плечами Юнги.
— Вот если бы я купил этот магазин, хорошенько бы поработал над рекламой, — Хосок упирается ладонями в край кассы и наблюдает за Юнги, особенно уделяя внимание его нежно-розовым губкам, которые тот из-за сосредоточения на подсчете дразняще покусывает.
— Оставь уже, — закатывает глаза Мин. — Сегодня просто плохой день.
— У меня новость, — заявляет Хосок, вскинув брови.
— Ты уже выкупил этот магазин? — выпучив глаза, в шоке выдыхает Юнги.
— Пока нет, — качает головой Чон. — Повар в нашем с тобой любимом ресторане теперь будет работать в заведении в Амароне, и там сегодня открытие.
— Еще одна твоя победа, Чон Хосок, — не без восхищения говорит Юнги.
— Все для нашего с тобой удобства, — пожимает плечами Хосок. — В готовке мы оба полный ноль, так что нам такое место поблизости будет необходимо.
Юнги мысленно удивляется, что Хосок так ненавязчиво намекает на то, что в будущем он будет зависать в Амароне куда чаще, а может, и вовсе там останется. Это и волнует, и смущает, но точно не отпугивает.
— У нас будто культ еды, блин, — хмыкает Юнги, вернув деньги в кассу. Наконец закончив, он снимает фирменную кепку, выходит из-за кассы и, прихватив свой рюкзак, выключает свет, выгоняя Хосока на улицу.
— Я люблю, когда ты сытый. Тогда ты не такой злючий бываешь, — посмеивается Хосок.
— Глупостей меньше говори, и не буду злиться, — бурчит Юнги, запирая входную дверь. Вдруг он слышит короткий звук полицейской мигалки и отражающийся на стеклянных дверях синий свет и столбенеет.
— Кэп... — Хосок, стоящий у мерседеса с засунутыми в карманы черных брюк руками, с прищуром из-за фар наблюдает за тем, как полицейская тачка тормозит прямо за его автомобилем.
— Отец, — бледнеет Юнги, обернувшись к подъехавшей машине.
Капитан Мин глушит двигатель и выходит из черного форд фокуса с одной маленькой мигалкой на левой стороне крыши.
— Опять ты, — нахмурив брови, с явным недовольством говорит он, окинув Хосока презрительным взглядом. — Спустя столько времени.
— Пап, ты чего тут? — спрашивает Юнги, все еще растерянно хлопая глазами.
— А он чего тут? — кивает подбородком Гаюн на Хосока.
— А вы чего тут? — с наигранным возмущением выдает Хосок. По нему, может, и не видно, но он тоже в растерянности из-за внезапного визита капитана. Нет, не просто капитана. Отца Юнги. — Двое против одного, — подмигивает Чон. Мужчина шумно вздыхает и трет пальцами лоб.
— Я приехал за сыном, чтобы отвезти домой, — неохотно объясняет Гаюн. Будет он тут еще отчитываться перед каким-то преступником. — Так, а ты что тут забыл?
— Я приехал за вашим сыном, чтобы отвезти к себе домой, — улыбается Хосок. Юнги, топчущийся на одном месте с рюкзаком в опущенной руке, вздыхает, предчувствуя скандал.
— Ты в своем уме, идиот? — в мгновение заводится капитан. — О чем ты говоришь вообще?
— Юнги, ты не сказал папе обо мне? — с удивлением косится на младшего Мина Хосок.
— Что? — краснеет от злости мужчина.
— Пап... — капитан резко переводит взгляд на сына. Тот набирает воздуха в легкие. — Хосок, в общем, ну...
— Мы встречаемся! Мы парочка! — Хосок быстро встревает и подходит к Юнги. — А теперь я его похищаю! Это похищение! — Хосок хватает его за локоть, а другой рукой опять изображает пистолет, прижимает к виску ошарашенного Юнги и тащит его к мерседесу.
— Ты! Урод! Отпусти его! — взрывается капитан грозным басом и спешно шагает к ним.
— Папа, он шутит! — кричит Юнги, которого бесцеремонно запихивают в машину и усаживают на пассажирское сиденье. — Хосок, чтоб тебя!
Хосок быстро прыгает в машину и блокирует двери. Добравшийся до них Гаюн пытается открыть дверь со стороны Юнги, но Хосок просит его отойти через открытое окно и дает по газам.
— Ты его до инфаркта доведешь! — визжит Юнги и кулаками несильно бьет Хосока по плечу.
Сразу же, следом за мерседесом вылетает форд капитана Мина. Он включает мигалку и несется вперед, падая на хвост. Юнги нервно оглядывается, грызя губы. Он и представить не может, в какой ярости сейчас пребывает отец.
— Полицейская погоня, — смеется Хосок, которому в этой ситуации веселее всех.
— Ты в своем уме? — возмущенно смотрит на него Юнги.
— Юнги, я не готов разговаривать с твоим отцом, — со смущенной улыбкой признается Хосок и давит на газ, чтобы оторваться от погони.
— Не говори, что испугался его, — усмехается Юнги, удивленный таким откровением.
— Как копа я его не боюсь. Но как твой отец он заставляет меня нервничать, — объясняет Хосок, сосредоточенно смотря на дорогу и крепко сжимая руль обеими руками.
— Боже ты мой, — хихикает Юнги. — Блять, ты идиот Хо, — качает он головой и снова оглядывается. Отец и не думает отступать. — Надо позвонить ему и успокоить. Он и так тебя недолюбливает.
— Вот именно! Еще и недолюбливает меня, — закатывает глаза Хосок. — Прошлое у нас с ним бурное.
— Это я буду нервничать, пытаясь отговорить его посадить тебя, и убедить в том, что ты нормальный, — бурчит Юнги и звонит отцу. — Пап... — он сразу же жмурится, потому что отец орет в трубку, явно адресовывая свою ярость Хосоку. — Пап, послушай. Все хорошо. Он не похитил меня! — Юнги тоже приходится повысить голос, чтоб отец услышал. — Да, он мой парень, папа! — Хосок довольно хмыкает, слыша это. — Просто успокойся и поезжай домой. Я приеду завтра, и мы спокойно поговорим. Честно. Я буду на связи. Не бойся ты за меня!
— В каком же он бешенстве, — усмехается Хосок.
Юнги завершает звонок и шумно вздыхает, смотря на зеркало заднего вида. Форд прилично отстал. Секунда, и он уже сворачивает на другую улицу, наконец отступив. Назойливая мигалка исчезает.
— Умеешь ты довести, — откидывается на спинку сиденья Юнги и зачесывает волосы назад, немного успокоившись. Ему еще предстоит сложный разговор с отцом, но это потом. Сейчас можно выдохнуть.
— Ты еще не знаешь, как я до оргазма могу довести, — буднично выпаливает Хосок, краем глаза проверяя реакцию Юнги.
— Покажешь, когда мой отец благословит наши отношения, — дразнится Юнги быстро в ответ, чтобы не выдавать своего дикого смущения от услышанного. Такого заявления он точно не ожидал услышать. Точнее, предполагал, что когда-то до таких разговоров они дойдут, но это было слишком внезапно.
— Ты же не серьезно? — хмурится Хосок, насторожившись. — Тогда этого может никогда не произойти! Твой отец тот еще...
— А ты побольше при нем угрожай мне, даже если в шутку, — пожимает плечами Юнги. — Он таких шуток не понимает. Он же коп.
До Амарона они доезжают без происшествий. Новый небольшой ресторан в центре сразу же бросается в глаза. Он красивый и эстетичный в своей простоте и окутан теплым приятным глазу светом даже снаружи. Вот только никого вокруг нет, как ожидалось бы во время открытия нового заведения. Ни одного человека. Ни одного автомобиля рядом.
— Хреновое открытие какое-то, — хмурится Юнги, выходя из машины.
— Я пошутил, — Хосок блокирует двери мерседеса и, взяв Юнги за руку, идет с ним к ресторану. — Открытие завтра. Сегодня оно только для нас с тобой.
— Ну ничего себе, — усмехается Юнги, бодро шагая за Хосоком.
Они садятся в центре пустого заведения, которое внутри выглядит еще лучше — по-домашнему уютно. Вокруг витает запах новизны и свежести. Со всех сторон льется тихая ненавязчивая музыка без слов, а из людей только один официант. Здесь хорошо, и Юнги рад, что им довелось побывать здесь первыми, без шумихи. Заказ приносят довольно быстро. Попробовав первое блюдо, Юнги испытывает какую-то детскую радость, потому что узнает тот самый вкус, к которому он успел привыкнуть. Это и правда дело рук того самого повара. Юнги его уже может узнать.
— Что скажешь, мини-кэп? — спрашивает Хосок, откинувшись на спинку мягкого стула и наслаждаясь видом довольного и расслабленного Юнги перед собой.
— Так же вкусно, как в том ресторане, — быстро кивает Юнги, прожевав и облизав губы.
— Еще одно уютное местечко для нас с тобой обнаружено.
— Амарон стал очень уютным местечком. Ты хорошо постарался для этого, — с теплом говорит Юнги, глотнув апельсинового фреша.
— Вот ты и подобрел. Комплименты пошли, — усмехается Хосок.
— Не сглазь, — подмигивает Юнги.
Вкусно поужинав, они решают прогуляться перед тем, как поехать к Хосоку домой. Каждый встречающийся в это позднее время человек узнает и с улыбкой приветствует лидера Амарона. Юнги все еще не верит в то, как все круто здесь поменялось. Он хорошо помнит, как Хосок его оставил тут одного, чтобы показать всю жестокость и озлобленность людей, и Юнги тогда чуть не помер от страха. Все были злые и агрессивные, обиженные жизнью и судьбой, но сейчас тьма отошла, раскрыла свет в сердцах, которые давно его не видели. Стало теплее, и появилась надежда, которую дал Амарону Хосок.
Юнги ежится от ночной прохлады и жмется к рядом идущему Хосоку. Тот останавливается, снимает свою кожанку и накидывает на плечи парня и для полного согревания прижимает его к себе, держа за талию. И никакого чувства стыда или смущения, что они находятся в таком положении посреди улицы. Тут никто никогда не посмеет сказать что-то против или косо посмотреть. Хосок такое не допустит.
— У меня в пятницу важный экзамен, поэтому мне нужно будет зависнуть с подготовкой, — вздыхает Юнги, положив голову на плечо Хосока.
— У меня в пятницу день рождения, — вдруг спокойно, как добрый день сообщает Хосок, и Юнги тормозит, удивленно косясь на него.
— Ты серьезно?
— Да, старею, — вздыхает Хосок.
— Блять, почему раньше не сказал? — недовольно топает ногой Юнги. — Я даже придумать подарок не успею!
— Я и сам забыл. Тэхен утром напомнил, — пожимает плечами Хосок. — Не надо выдумывать никаких подарков. Просто подари мне себя.
— Обойдешься, — хмыкает Юнги. Как же это смущает, черт возьми. По нахальному взгляду Чона понятно, какой в его словах контекст. — Что-нибудь другое придумаю.
— Ты должен порадовать именинника, — подмигивает Хосок.
— По-другому порадую! — Юнги вдруг не знает, куда себя деть под этим испытывающим взглядом, и решает просто выскользнуть из объятий, зашагав вперед.
— Порадуй собой! — смеется Хосок. Как будто он не понимает, как смущает его, но ему это определенно нравится.
— Нет! Папа не пускает!
— Вот дурачок, — мотает головой Хосок. — Пошли в машину, а то замерзнешь и заболеешь.
— Согреешь меня? — тормозит Юнги и разворачивается. Ему действительно стало холоднее, когда он отошел от Хосока.
— Конечно согрею, — усмехается Чон и демонстративно толкает язык за щеку.
— Догони пока! — Юнги проносится мимо и, смеясь, бежит к машине.
А Хосок, идя следом, думает, что этот пацан слишком хорош для него. Он прекрасно понимает, почему капитан Мин в шоке от такого союза. Юнги, в отличие от Хосока, светлый и простой как пять центов. Он всю жизнь жил, получая только тепло, которое и стало фундаментом для его доброй, но дерзкой души. Однако, как Хосоку кажется, этот человечек не потянулся бы к нему, не видь он и в нем что-то хотя бы отдаленно хорошее.
И это дает надежду, что Хосок тоже не самый плохой на свете человек.
***
— Ты готов, — гордо улыбается Чонгук и хлопает вымотанного тренировкой брата по плечу. — Теперь набирайся сил.
Уставшего Каи в ответ хватает только на кивок. Стукнувшись с Чонгуком кулачками, он уходит принять душ и ложится спать.
Однако полночи он не может уснуть, ворочается в постели, таращится в потолок, и в итоге, не выдержав, снова идет потренироваться, надеясь не разбудить брата ударами мяча по паркету.
Дино он не видел несколько дней. Каи не знает, он специально не появляется в поле его зрения или на самом деле слишком занят делами Китона. Каи признается сам себе, что ему его не хватает. Тоска и волнение не дают сконцентрироваться, не дают спокойно функционировать, осев в груди чем-то тяжелым. Такой разрыв между ними в новинку за всю их жизнь рядом, и привыкнуть к этому все никак не получается. Каи борется. Он правда борется с собой, чтобы не делать того, о чем просил Дино, но иначе не может, оно сильнее него, оно имеет над ним огромную власть. Каждый раз, принимая дурь, он чувствует себя последним дерьмом и даже хуже, но по-другому не может. Он в своих же глазах выглядит, как ошибка. На фоне братьев он просто бесхребетная тряпка без воли. Но как с этим чувством совладать, как наконец взять себя в руки?
В руки Каи берет только маленький прозрачный пакетик, спрятанный под ковром в спальне.
И уже лучше, уже легче. Снова проеб.
Что еще, если не разочарование Дино, может быть сильнее?
***
В спортивном зале йеригонского университета собралось на удивление много людей. Однако, на самом деле, это не удивляет совсем. Немудрено, что все тут собрались, чтобы поглазеть на игру двух университетов, принадлежащих враждующим районам. Все тут собравшиеся знают, что схватка будет ожесточенной и зрелищной.
Каи чувствует прилив сил, но при этом и тяжесть огромной ответственности, потому что на трибунах видит своих братьев. Пришли Чонгук, Чимин, Намджун и Дино. Даже Дино пришел, хоть от него Каи ожидал этого меньше всего. Чон выглядывает в зал и сразу же замечает его. Как будто почувствовав на себе взгляд, Дино поворачивает голову в его сторону, но не успевает Каи хоть какую-то эмоцию изобразить, как сразу же отводит глаза, будто посмотрел на случайного незнакомца. Зачем тогда пришел?
Еще немного для обнуления, и все мысли только о предстоящей игре.
«Амароновские львы» одеты в бело-оранжевую форму. Они уже вовсю разминаются на площадке, Майлз — капитан команды — ведет себя, как звезда баскетбола уровня Стефа Карри, да и то, Карри поскромнее будет. Каи раздраженно хмыкает, выходя вместе со своей командой «Воины Китона» на площадку, и на него вообще не смотрит, словно бесячий Майлз для него просто пустое место.
Каи вдруг чувствует себя некомфортно, хоть и на любимой площадке, где он любит отрываться по полной, но сейчас словно не в своей тарелке. Ему почему-то вдруг вообще хочется исчезнуть и не быть под сотнями взглядов, но покинуть это площадку Каи намерен только с победой. Выбора нет.
«Воины» одеты в багрово-белую форму. Немного размявшись, они расходятся по своим позициям на площадке. Все настроены решительно. В зале мгновенно накаляется обстановка, когда взгляды соперников сталкиваются друг с другом. Это физически чувствует каждый здесь присутствующий.
Судья выходит с мячом. Каи стоит напротив Майлза и безмолвно обещает ему жестокую расправу. Так ведь они и должны разбираться, как привыкли в Бабилоне. Все дела решаются на площадке. Только там доказанное истинно. Для Каи уж точно.
Свисток. Судья подбрасывает мяч. Каи сразу же прыгает за ним, высоко вытянув руку и раскрыв ладонь для захвата.
Все, что с этого момента видит и слышит Каи: скрип кроссовок по паркету, свое тяжелое дыхание, удары мяча и попадания по кольцу, но никак не шум с трибун. Он видит только цель, заставив себя забыть, что это Амарон, и что нельзя получать фолы из-за грубой игры, хотя и очень хочется применить силу.
Чонгук, наблюдая за блестящей игрой брата, полностью доволен и спокоен за исход этого матча. Он внимательно следит и что-то бормочет под нос, комментируя игру или какой ход было бы хорошо сделать дальше, и когда Каи делает то, что приводит к очередному заброшенному мячу, словно прочитав мысли брата, Чонгук выдыхает. Остальные парни тоже нервничают и сосредоточенно следят за происходящим на площадке, эмоционально реагируя на ход игры. Дино сидит с руками в карманах худи и нервно сжимает их, но виду не подает. Тяжелый напряженный взгляд пристально следит за ловкой фигуркой на площадке. Когда Каи случайно толкает игрок из Амарона, Дино резко подается вперед, но Каи, проскользив по паркету, моментально поднимается и трет плечо, продолжая игру, как ни в чем не бывало. Судья быстро подавляет разрастающееся из-за выходки напряжение между командами, и Каи успешно забрасывает штрафной мяч.
— Придурки. Играют, как долбоебы, — недовольствует Чимин, хмуро смотря на площадку. — Уверен, это было специально.
— Главное, сейчас держаться достойно. Даже на площадке нужно противостоять провокациям, — спокойно говорит Намджун, хотя и сам нервничает не меньше парней.
Первый тайм заканчивается. Амарон отстает от Китона на пять очков. Хосок, тоже пришедший, чтобы поддержать команду своего района, сидит мрачной тучей. Такой же тучей выглядит и Майлз, проклинающий Каи и его команду.
— Всегда же всем было известно, что нашим парням в баскетболе нет равных, — констатирует Чонгук. Парни согласно мычат. Хоть он и знает о присутствии здесь Хосока, в его сторону он даже не смотрит, потому что сразу понял, что Тэхена с ним нет, поэтому и смотреть туда смысла нет.
— Надо их размазать, — цедит на другой стороне трибун Хосок, придя на игру со своими двумя ближайшими людьми из Амарона.
Каи играет на всю мощь. Отчасти он рад, что приободрил себя порошком, потому что чувства сейчас обострены, как никогда. Без этого в нынешних обстоятельствах, пребывая в разваливающемся моральном состоянии, он бы вряд ли был таким эффективным. Ему кажется, что он даже не выдыхается, без продыху бегая по площадке. У него только одна цель — победить.
Бегущий с мячом к кольцу соперника Майлз спотыкается об ногу Алена, играющего в команде Китона. Неизвестно еще, специально ли это было, или так случайно получилось, но в этот момент трибуны снова шумят особенно сильно. Чонгук и Хосок поджимают губы, смотря на происходящее. Каи поднимает взгляд на табло, потом переводит взгляд на выругивающегося Майлза и на не скрывающего радости от падения врага Алена. У Каи два чувства — наслаждение и напряжение. Увидеть, как Майлз жестко целуется с паркетом, очень приятно, но цифра на табло Каи не радует от слова совсем. Китоновцы лидируют. До конца игры остается пять минут и, казалось бы, все может произойти за этот вроде бы короткий промежуток, поэтому расслабляться рано. Майлз поднимается и, бросив на Каи свой фирменный подлый взгляд, с легкостью забивает штрафной, плавно отправив мяч в кольцо. Амарон от Китона отделяет только лишь одно очко. И отстает далеко не Амарон.
— Твою мать, — ругается Каи.
— Надо поднажать, — говорит парень из команды. — Времени еще куча.
Что-то переключается в голове у обеих команд, и игра на последних минутах становится ожесточенной. Каи решает взять все в свои руки. Он постоянно получает пасы и ведет игру практически в одиночку, заручившись доверием своих ребят. Три минуты потеряны в пустых попытках прорвать укрепившуюся защиту Амарона. Каи начинает беситься.
Но шанс открывается. Удачно подвернувшийся Ален дает хороший пас. Время замирает. Каи не дышит, крепко держа мяч обеими руками. Он стоит за трехочковой линией, и это отличная возможность заработать целых три очка за один бросок.
Каи вдруг случайно ловит на себе взгляд Дино, сидящего прямо напротив. Между ними кольцо и заветный бросок, который принесет такую сладкую победу. Каи еле отрывает этот мимолетный взгляд от Дино, в котором впервые за последнее время видит что-то кроме холода и отрешенности, и, подпрыгнув, делает бросок, потому что стоять дольше с мячом в руках нельзя. Все затаили дыхание.
Каи промахнулся. Мяч бьется о щит и отлетает в сторону. Майлз подхватывает его на лету и скалится, смотря на побледневшего Каи, до которого только начинает доходить, что произошло.
— Победа у нас, — хлопает Хосок, широко улыбнувшись.
Чонгук мрачнеет. Он поднимается с места с телефоном у уха и, что-то сказав парням, двигается вдоль стульев, заполненных зрителями. Чимин, Намджун и чуть задержавшийся Дино выдвигаются следом, потеряв лица.
Каи в прострации. Все вокруг что-то кричат, бегают. Суета, головокружение и дезориентация. Игра продолжается. Остается жалкая минута, которая никакого смысла уже не несет, потому что у Каи руки опускаются. Он как будто в нечетком сне продолжает игру. Получая пас, тут же избавляется от мяча, будто обжегся, и передает его другому. Такого провала он еще никогда не переживал.
Братья ушли и оставили его в одиночестве давиться проигрышем, лишив поддержки. Чонгук наверняка осудит, и это еще мягко говоря. Каи не удивится, если услышит от него пару ласковых. Он уже предвкушает тот омут, в который бросится сразу же после игры.
Только это его спасет.
Все в тумане. Все искаженное. Каи и остальные возвращаются в раздевалку. Чон даже не помнит, как все закончилось и как ликовал Амарон, и хорошо. Из команды только Ален пытается приободрить, но Каи видит, что он тоже разочарован. Он переодевается медленнее всех. Не торопится выходить в люди, что-то слышать в свой адрес. Он просто ждет, когда все наконец свалят. И зрители, и игроки обеих команд. Никого видеть не хочется.
Наступает долгожданная тишина, звенящая в ушах. Каи сказал, что ждать его не надо, и Ален ушел, сочувственно улыбнувшись напоследок. Бесит. Чертовски бесит.
— Чего ты там застыл, как олень в свете фар? — Каи надеется, что ему кажется, что он слышит ненавистный голос, пропитанный удовольствием.
Стоя лицом к шкафчику и натягивая черные спортивки, он замирает и оборачивается. В дверях стоит Майлз.
— Иди нахуй, — сухо бросает Каи.
— Ты же мог попасть. Что стряслось? С дозой переборщил? — не думает замолкать Майлз, только начинает разгоняться. Он проходит в раздевалку и закрывает за собой дверь.
— Радуйся своей единственной победе. От меня отъебись, — бесцветным голосом просит Каи, не настроенный на очередной конфликт.
— Это еще не единственная, — усмехается Майлз и подходит так, будто крадется. — Братишки твои сразу же свалили. Ты — разочарование, Каи.
У Каи вспышка перед глазами. Он налетает на Майлза и жестко прибивает его спиной к металлическому шкафчику. Тот улыбается и спускается глазами к его голой груди, быстро вздымающейся от растущего внутри бешенства, и снова к глазам. Майлз заводит руку ему за спину и, не успевает Каи что-то понять, хватает его за ягодицу, с довольным лицом прикусывая губу и выводя из себя взглядом.
— Я тебя зарежу, ублюдок, — рычит Каи в шоке, хватая Майлза за шею. Его черные глаза расширяются и наполняются кровью. — Ты что творишь?
— Провоцирую тебя, чтобы ты уже выпустил пар, — понизив голос, говорит Майлз. — Ты же давно уже этого хочешь. Даю шанс сделать мне больно. Хотя я и сам хочу сделать больно тебе.
— Я тебе руку сломаю. Играть не сможешь. Никогда в своей жизни, — цедит Каи и уже собирается схватить его за запястье, но Майлз выскальзывает из захвата и вжимает Каи в шкафчик. Он так близко, что дышать становится нечем. Он отравляет воздух своей близостью.
— Да брось. У тебя глаза загорелись, когда я сделал так, — он снова пытается схватить Каи за ягодицу, но тот не позволяет.
Майлз хмыкает и крепче прижимает Каи своей грудью к холодному шкафчику, накрывая поджатые губы бешеным поцелуем, который сносит крышу сразу же. Каи как будто разума лишили вмиг. Он в каком-то мерзком отчаянии и разочаровании к самому себе, что уже хуже будто невозможно сделать. Поэтому он отпускает себя и грубо целует в ответ, не щадя и больно кусаясь. Майлз сам попросил боли. И Каи она не помешает. Может, хоть немного в чувства приведет.
Он начинает стаскивать с Майлза худи, едва не рвет по швам его футболку, пока тот спускает с него спортивки и белье. Не медля, он накрывает ладонью напрягающийся член и гладит далеко не ласково, заставляя Каи шипеть. Даже в самом больном сне он не увидел бы такой картины, но реальность куда больнее. Каи предчувствует, как потом его накроет всем и сразу, но сейчас он не противится. Он просто отключает мозг и отдает правление инстинктам.
— Ублюдок, ты просто ублюдок, — задыхаясь, говорит Каи, но толкается навстречу, жаждя больше ласки. И теперь уже сам нападает с яростным поцелуем на кровоточащие губы, беспредельно ворошит ладонями черные волосы, больно сжимает и тянет, позволяет себя трогать тому, кого больше всего ненавидит, но сейчас Майлз, как бы это иронично ни звучало, поможет унять ту боль и обиду, которые Каи норовили сожрать до того момента, пока Янг не прикоснулся и не разжег огонь, что эти чувства подплавил.
Майлз хочет его развернуть к себе спиной, но Каи не дается. Уговор был не такой. Он не собирается скрести по металлу и ломать ногти. Он будет скрести по его спине, оставляя на ней кровавые полосы, и доставлять боль, на которую Майлз сам дал добро. Не сказать, что Янг намного крупнее и выше Каи, но ему легко удается подхватить его и усадить на узкую тумбу возле последних шкафчиков. Он не тратит много времени на то, чтобы проникнуть смоченными вязкой слюной пальцами в Каи и достаточно растянуть узкую дырочку. А Каи только сейчас понимает, что на самом деле происходит, но большого сопротивления не оказывает, потому что за него сейчас вещество говорит, за него действует и мыслит. А расплачиваться позже будет сам Каи. Томные глаза, которые всегда смотрели с заинтересованностью, что, как оказывается, была явно глубже и дальше того, чтобы просто издеваться и насмехаться, теперь смотрят с откровенной жаждой поглотить. Каи кажется, что Майлз давно готовился к тому, чтобы сделать то, что делает прямо сейчас. Он вспоминает, как когда-то он пытался его поцеловать из-за задания в глупой игре, от которого, как и Каи, отказался бы, если бы только захотел. Объяснение этому порыву сразу же находится. Сейчас плевать, что за этим кроется — просто желание или что-то большее, в чем Чон сомневается. Он позволяет трахнуть себя тому, кого мечтает разорвать на куски. Впервые в жизни он отдается, позорно прогнувшись под этим змеиным взглядом.
Временный кайф сплетается с временным удовольствием, которое, на удивление, доставляет Майлз, в ответ позволяя себя полосовать короткими ногтями, кусать в губы, в шею, в напряженные плечи. С кровавыми отметинами на чужом теле в собственном разливаются волны облегчения. Каи ему в глаза не смотрит, но отчаянно толкается навстречу, сотрясая тумбу от грубых толчков, от которых и больно, и хорошо одновременно. Он продолжает шепотом проклинать и ненавидеть его, но Майлз будто только подпитывается этой ненавистью. Он остервенело вбивается в напряженное тело, размазывает его по тумбе, заставляет Каи рычать и агрессировать еще больше, но останавливаться не думает. Эта боль вкусная, густая и разрушительная. Каи крепко жмурится, чувствуя разрядку, и, подсобив себе рукой, кончает на свой живот. Жадно хватая ртом воздух, он наконец распахивает глаза. Понимая, что разрядка подступает уже и к Майлзу, он резко отталкивает его от себя, уперев ладонь в его голый торс.
— Даже не надейся, блять, — шипит Каи и, вытеревшись рядом лежавшим полотенцем, соскальзывает с тумбы, слегка прошипев от зудящей боли сзади.
На какой-то миг Майлз пропадает из поля зрения. Каи по новой одевается, снова оказавшись в тумане, который окутывал до прихода Янга, но тот снова вырывает его оттуда, схватив за запястье, когда Каи уже натянул поверх футболки толстовку с символикой университета Китона в виде буквы «К» на всю грудь.
— Отвали от меня нахрен, — рычит Каи, не зная, как теперь вообще смотреть в эти глаза.
— Не расценивай это, как унижение, — спокойно, и вдруг без привычной ухмылки говорит Майлз, уже успевший одеться. Каи вопросительно вскидывает бровь. — Я давно этого хотел.
— С хуя? — нервно хмыкает Каи и вырывает руку из слабой хватки.
— Мне нравятся наши отношения, — прислонившись плечом к шкафчику и скрестив руки на груди, говорит Майлз, наблюдая за тем, как Каи запихивает форму в рюкзак. — Еще со школы. Твое бешенство меня будоражит.
— Ты больной, — выплевывает Каи, посмотрев на него с отвращением и повесив на плечо лямку рюкзака. — Не надо мне это дерьмо рассказывать, — он подходит к Майлзу и, схватив его за грудки, бьет спиной о шкафчик и цедит, уставившись в наглые глаза. — Если об этом кто-то узнает, я тебя в прах превращу. В этот раз, клянусь, это точно не просто слова. Будь уверен.
— Как скажешь, детка, — просто соглашается Майлз, улыбнувшись уголком истерзанных губ.
Каи шумно выдыхает и бьет его кулаком в челюсть для закрепления своих слов, затем разворачивается и большими шагами идет к выходу. Громко хлопнув дверью, он сталкивается с самой жестокой реальностью, к которой, оказывается, совсем не готов, потому что его выворачивает в мусорное ведро в коридоре перед выходом из спорткомплекса университета.
Он снова вспоминает провал на игре и реакцию братьев. От них, впрочем, даже нет ни одного сообщения. Решив, что он и так никому не сдался, Каи ставит телефон на беззвучный режим и просто идет, куда глаза глядят, слушая шум улиц, только бы немного отвлечься от своих токсичных мыслей. Дрожащие от усталости и слабости ноги прямо с Йеригона приводят его в старый гараж в Китоне, где хранятся машины, которые они использовали при ограблениях. Сюда давно не заглядывали, поэтому и сейчас вряд ли кто заявится. Домой Каи точно не пойдет. Он совершенно не готов. Не сейчас. Он не хочет ничего слышать от братьев, он не хочет слышать свой голос в голове и видеть ужасающие картинки в сознании. Он не хочет даже думать о Дино и о том, что бы он подумал, узнав обо всем, что произошло в раздевалке. Кошмарнее этого, кажется, ничего нет. Чонгук бы просто пристрелил, не задавая вопросов, но Дино довел бы до самоубийства одним своим взглядом.
Открыв дверь в гараж спрятанным под камнем ключом, он бросает рюкзак на землю, открывает дверь черного минивэна и ложится на заднее сиденье. Каи обнимает себя за плечи и старается дышать ровно, потому что вдруг воздуха не хватает. Он крепко жмурится, чтобы скорее уснуть и забыться, иначе ему не справиться сейчас.
Таким грязным и ничтожным он никогда себя не чувствовал.
***
— И на кой черт они только приперлись? Ничего в итоге не нашли. Неудивительно, — злится Дино. Сделав последнюю затяжку, он тушит окурок в пепельнице и наблюдает за уходящим вверх белым дымом.
— И сейчас не Амарон натравил на нас копов? — закатывает глаза Чимин. — Если бы еще копы нам были важны.
— Пока рано реагировать, даже если это и был Хосок, — как и всегда, остужает пыл парней Намджун. — Это все детские выходки. С копами давно вопрос решен.
— Из-за этого пустяка мы бросили Каи, — задумчиво говорит Чонгук, сидя на краю дивана и разглядывая свои ладони. Как только он услышал звонок в самый ответственный момент игры, не смог остаться и поддержать брата. В Китон ворвалась полиция с досмотром, что стало полной неожиданностью для всех, и потому нужно было срочно ехать и разбираться.
Дино сразу же переводит взгляд на Чонгука и поджимает губы. Они все его оставили в такой важный момент. Это коробит до жути. Дино даже представить не может, что сейчас испытывает Каи, для которого эта игра и поддержка братьев были важнее всего остального.
— Блять, наш мелкий, наверное, в шоке. Кстати, он не вернулся еще, — хмурится Чимин, расстегивая бомбер. Они все приехали домой всего несколько минут назад.
— Я позвоню, — говорит Чонгук и сразу же достает телефон, набирая номер брата. Но в трубке вместо ответа — долгие и длинные гудки. Он пробует дозвониться еще пару раз. — Не берет.
— Я попробую, — Чимин вытаскивает из кармана свой телефон и набирает, также столкнувшись с монотонными гудками. — То же самое.
Затем дозвониться пытается Намджун. Дино на секунду колеблется, но все-таки понимает, что они не правы. И как бы там ни было, как минимум рядом быть в такой момент он должен был.
— Надо узнать, где он, — твердо говорит Чонгук. Каи редко игнорирует звонки, поэтому сейчас его игнор начинает тревожить.
Чонгук звонит Алену, и тот говорит, что Каи ушел последним. С кем и куда — неизвестно. Волнение быстро завладевает парнями, и они начинают обзванивать всех, кого возможно.
Но никто не видел его.
Ничего не добившись, парни решают разъехаться по Китону и поискать.
Чонгук колесит по ночным улицам района и хватается взглядом за каждый уголок. Его накрывает вина за то, что оставил брата и ринулся разбираться с полицией, но тогда это казалось чем-то более важным, чем какой-то проигрыш, хоть и ненавистному Амарону.
Чонгук заезжает в пару возможных мест, параллельно пытается дозвониться до брата, но все еще ни к чему не приходит. Заехав на окраину, его резко осеняет. Чонгук помнит, что еще со школьных времен Каи любил зависнуть в их старом гараже, и даже когда прогуливал уроки, скрывался именно там. Чонгук не уверен, что Каи все еще бывает в гараже, но понимает, что не будет лишним заехать и туда.
Он глушит двигатель у самых ворот и выходит из машины. Те оказываются не запертыми, и у Чонгука вырывается вздох облегчения. Он распахивает дверь и входит, включая по пути свет.
— Чон Каи, — громко зовет он, и голос его эхом бьется о холодные бетонные стены. — Эй, Каи, ты здесь? — снова зовет, не получив ответ. Он параллельно заглядывает в машины и наконец замечает приоткрытую дверь минивэна. Распахнув ее с громким стуком, он видит внутри свернувшегося калачиком брата. — Каи... — трогает младшего осторожно, но тот не отзывается. Тогда Чонгук с тревогой начинает трепать его по бедру. — Каи!
Каи резко подскакивает, коротко вскрикнув, и в страхе в больших глазах смотрит на Чонгука, будто перед ним чудовище.
— Твою мать, — выдыхает старший, отшатнувшись от машины. — Почему ты здесь, черт тебя дери?
— Захотелось, — хриплым голосом бормочет Каи. Стоит ему увидеть брата, и все неведение, что ушло со сном, снова накрывает.
— Поехали домой. Если ты тут решил из-за игры депрессовать, то это все херня, — он тянет брата на себя и заставляет вылезти из машины.
— Я хочу быть здесь! — пытается оттолкнуть Чонгука младший, почему-то испытывая дискомфорт от его касаний. — Просто оставь меня, Чонгук.
— Мы тебя обыскались, дубина, — хмыкает Чонгук. — Ты нам всем давление поднял. Поехали домой, и там поговорим.
— Мне здесь хорошо, — упирается Каи.
— Не веди себя, как ребенок, — вздыхает Чонгук, затем просто берет и вытаскивает брата, устав от церемоний. Он ставит его на ноги и, крепко держа за руку, ведет к выходу. По пути он подхватывает валяющийся на полу рюкзак. Каи пытается противится, но Чонгуку дела нет до его сопротивления. Он усаживает его на пассажирское сиденье и выезжает.
Каи ни слова больше не говорит, не находя в себе сил и желания отвечать на вопросы брата. Он прячет руки в кармане худи и нащупывает там что-то небольшое и крепкое. Вытащив это, он разглядывает в свете пролетающих мимо уличных фонарей свою игрушку в виде танка, которую около недели не видел и грустил, думая, что потерял. Немного поразмыслив, он понимает, что ему подсунул ее Майлз. После схватки с ним неделю назад Каи ее и потерял. Пропажа нашлась.
— Каи, — нарушает тишину Чонгук. Каи прячет игрушку обратно в карман и отворачивается к окну. — На игре мне позвонили и сообщили о том, что на Китон направили полицейский рейд. Из-за этого нам пришлось срочно уехать и разбираться.
— Ясно, — тихо отвечает Каи. Чонгук впервые его таким понурым видит. От брата только тень.
— Прости, ладно? Это дерьмовая ситуация.
— Все окей, — сухо бросает Каи.
— Если из-за проигрыша решил пострадать в одиночестве, то это все пустяки. Сколько раз Амарон нам проигрывал. Один раз и им можно позволить минуту славы, — слабо усмехается Чонгук в надежде приободрить младшего. — В следующий раз вернем свое. Это не конец.
Но Каи все так же молчит, не хочет говорить и что-то отвечать. Пусть и есть малая доля облегчения из-за слов брата, не расстроившегося из-за провала, но ему все равно мерзко на душе, и самой большей частью из-за случившегося в раздевалке после игры. Об этом он Чонгуку точно не может рассказать. Брат тогда таким спокойным не будет. Это самый настоящий проигрыш, рядом с которым не стоит тот, что был на игре. Каи совсем погряз и стремительно уходит еще глубже, на самое дно. Он свихнулся. И виной тому то, что правит его существом. То, из-за чего его презирает Дино.
— Я хочу спать, — говорит Каи и, прислонив голову к окну, закрывает глаза.
Краем уха он слышит, как Чонгук по телефону говорит кому-то, что нашел его и везет домой.
На подъезде к дому Каи уже крепко спит. Чонгук, как в детстве, берет его на руки и несет внутрь. Потяжелел мелкий знатно, но Чонгуку все равно без труда удается донести его до постели. Когда он укладывает его на кровать, из кармана худи выпадает маленький танк. Чонгук часто видит его у брата. Присев на корточки, он поднимает его и разглядывает в свете ночника, повертев в пальцах. Негромко усмехнувшись, он ставит игрушку на тумбе у кровати, выключает свет и выходит.
Напряжение минувшего дня разом наваливается на плечи, и Чонгук, налив себе выпить чего покрепче, выходит покурить на балкон. Телефон, который он хотел на время убрать от себя подальше, снова звонит, и на экране высвечивается имя Дино.
— Он в порядке? — первое, что он спрашивает, стоит Чонгуку принять звонок.
— Да, расстроен правда. Сейчас спит.
— Проигрыш — не конец, — хриплым усталым голосом отвечает Дино.
— Я тоже пытался ему это объяснить, — Дино мычит в ответ, но не торопится говорить что-то еще. Чонгук решает спросить то, о чем думал в последнее время: — Вы с ним поссорились?
— С чего ты взял? — бросается вопросом на вопрос Дино, его голос заметно напрягается.
— Это нетрудно заметить. Все это видят. Вы стали меньше зависать вместе. Что случилось? — допытывается Чон.
— Ничего такого, о чем стоит думать, — Дино старается звучать непринужденно. — Ему просто нужно разобраться в себе.
— Ладно, не говори, — усмехается Чонгук. — Но вы решайте все скорее, иначе я влезу, и тогда вам обоим не поздоровится. Нет ничего хуже разлада в семье.
— Все будет нормально, — коротко отвечает Мун, не желая развития разговора на эту горькую тему.
— Надеюсь на это, — вздыхает Чонгук и делает глоток коньяка, смотря вдаль. Туда, где ярко сияют огни Амарона.
— Я тоже, — не озвучивает Дино.
***
Тэхен с наслаждением потягивает через трубочку текилу санрайз, удобно сидя на диване и общаясь с однокурсниками, которые решили выпить в популярном клубе Йеригона после успешной сдачи промежуточного экзамена. С тех пор, как Наоми и Джин, которые тоже были здесь, уехали, стало немного скучно, и если бы Тэхен мог, ушел бы с ними, но мешать им не хотелось, поэтому он решил, что посидит с ребятами еще немного и тоже поедет к Ллойду. Половину вечера с Тэхеном болтает однокурсник. Он постоянно рядом, приносит ему коктейли и не сводит с него откровенно восхищенного взгляда. Тэхен не глупый и не слепой, он прекрасно понимает, что тут заинтересованность куда глубже, чем просто общение как с однокурсником, поэтому пора бы уже дать понять, что он не заинтересован в ответ, потому что у него уже есть парень и прекрасные отношения.
— Давно хотел спросить, почему ты уехал в Грецию? — спрашивает однокурсник, с любопытством разглядывая лицо Тэхена.
— Захотелось сменить обстановку, — пожимает плечами Чон и делает глоток коктейля через трубочку.
— Да, живя в Бабилоне, это неудивительно, — усмехается парень, а Тэхен перестает улыбаться. — Об этом месте ходят только мрачные слухи. Но ты же можешь жить в Йеригоне. Тут куда лучше. Почему не переедешь?
— Я люблю Бабилон, — коротко и ясно отвечает Тэхен, начиная злиться. Это вечно предвзятое мнение из-за Бабилона даже сейчас не изменилось.
— Ты патриот, — улыбается парень и подсаживается ближе. Тэхен напрягается. Алкоголь часто приводит к ошибкам, и сейчас этого парня он приведет к одной конкретной. Тэхен готовится врезать, если придется. — Слушай, твой брат же вроде кое-чем промышлял...
— Ты уже перегибаешь палку, — стальным голосом говорит Тэхен, сверля разошедшегося идиота недовольным взглядом, и отодвигается, поправив полы своего черного пиджака, чтобы он даже его не касался.
— Черт, прости. Да, не мое дело, — виновато улыбается парень и пытается положить ладонь на колено Тэхена, но тот успевает перехватить ее и, крепко сжав, да так, что там чуть ли косточки не хрустят, отбрасывает в сторону, натянуто улыбнувшись.
— Не твое, — бросает Тэхен, окидывает его презренным взглядом и, демонстративно отвернувшись, подключается к разговору однокурсников.
Тот парень больше не мелькает перед глазами, и слава Богу. Он бы точно довел до греха. Тэхен не считает себя физически сильным, но защитить себя точно сумеет. Еще парочка ребят, которые обычно тусуются с тем, тоже уходят куда-то, и Тэхен, слишком увлекшийся разговором с оставшимися девушкой и парнем, понимает, что пора ехать. Он не любитель сидеть до победного не в своей компании.
Вот только он даже встать не успевает. Голова вдруг начинает идти кругом, пол притягивает его магнитом, а ноги такие тяжелые, что держаться на них невозможно. Он опускается обратно на место, никому не подавая виду, что что-то не так. Голоса и музыка становятся глухими и отдаленными. В разговор он больше не вовлекается, боясь, что просто потеряет сознание, поэтому просто молчит, надеясь, что слабость скоро пройдет. Неизвестно, сколько проходит времени, пока Тэхен старается держаться, но лучше не становится, и ему становится страшно. Бездействие — не выход, поэтому он поднимается, всеми силами пытаясь держать себя на ногах, и неторопливо, ища опору, идет к туалету. Не без труда открыв кран, он плещет в лицо ледяную воду, отшатывается, прижимается спиной к двери кабинки, пару минут медленно и глубоко дышит, прикрыв глаза, но понимает, что от этого только хуже. Разлепив тяжелые веки, он запирается внутри кабинки и прислоняется к боковой стенке. Дрожащими руками вытащив из кармана пиджака телефон, он звонит Ллойду, потому что сам он до дома точно не доберется. Хорошо, тот отвечает сразу же.
— Тэ? — зовет Ллойд суетливым и напряженным голосом. — Малыш, у тебя что-то срочное? Я сейчас очень занят.
— Ло, забери меня, пожалуйста. Я чувствую себя плохо, — обессиленно просит Тэхен, крепко прижимая телефон к уху, чтобы тот случайно не выскользнул из руки.
— Детка, я очень занят, — повторяет Ллойд, вздохнув. — Давай я отправлю кого-нибудь за тобой? Сам я смогу приехать не раньше, чем через час.
— Мне плохо, Ллойд, — все, что может сказать Тэхен. Ему кажется, что его просто не расслышали. Точнее, хочется на это надеяться.
Но Ллойд отключается, даже не дослушав.
Мерзкий ком обиды в горле только усугубляет состояние. Тэхен не верит в то, что дела оказываются важнее того, что он сейчас просто отключится в этом туалете.
На еле двигающихся ногах Тэхен собирается вернуться в зал, чтобы не грохнуться на этом грязном полу, пока есть силы, и позвонить Хосоку. Медленными шагами он подходит к двери и собирается толкнуть ее, но не успевает. Дверь распахивается. Тэхен поднимает взгляд, перед которым все плывет, но все-таки может разглядеть, как в черных глазах напротив полыхает синее пламя, а на костяшках пальцев в тусклом свете поблескивает кровь.
— Чонгук...