6.Одинокое пламя?
Дверь приоткрыта.
Книга лежит на полу —
в старой тени, пыльной и почти святой.
Люцифер не двигается.
Аластор тянется первым.
Пальцы — медленные, осторожные.
Он не берёт книгу. Просто касается её краешка.
Щёлк.
Книга вздыхает.
Будто кто-то внутри проснулся.
Страницы начинают листаться сами собой,
шуршание — как шепот.
Быстро. Всё быстрее.
Люцифер вскрикивает и отступает.
— Что за...
— Она выбирает.
Они замолкают.
Одна из страниц резко останавливается.
Посреди — рисунок.
Не просто чернила — уголь, кровь, пепел.
Там изображены они.
Но... не совсем.
В доспехах.
С чужими лицами, и всё же — это они.
Аластор — с золотыми глазами,
меч в руке.
Люцифер — с крыльями, полуобгоревшими,
рука вытянута вперёд.
И над ними — надпись на древнем,
почти исчезнувшем языке.
Но они читают.
"Враг — не снаружи. Враг — между вами."
Люцифер резко захлопывает книгу.
Он дышит тяжело, взгляд метается.
— Что это было?..
— Я... мы были кем-то другим. Не просто связаны.
— А прокляты?
Аластор долго молчит.
Потом подходит ближе.
Берёт книгу в руки — и ощущает,
как она живая.
Как будто пульсирует под пальцами.
— Это хроники.
— Наши?
— Наших судеб.
Многих.
Всех.
В углу комнаты — шёпот.
"Они вспомнили..."
не голос.
не звук.
Чувство.
Книга вздрогнула.
Словно что-то внутри неё сорвалось с цепи.
Пыль с обложки осела на полу,
и вновь — страницы начали листаться сами.
Медленно.
Точно зная, куда нужно дойти.
Щелчок.
Остановка.
Новая страница.
Слов не было.
Только рисунок.
⚫ Печать в центре круга.
⚫ Внутри — два силуэта.
⚫ Руки переплетены, запястья — в крови.
⚫ Над головами — сияние.
⚫ И над всем этим:
«Любовь — величайшее кощунство»
И внизу — рукописный текст.
Криво, с нажимом,
словно писали в ярости:
«Двое, чьи души тянутся друг к другу сквозь время.
Двое, чья связь сильнее воли богов и демонов.
Они снова и снова находят друг друга,
и снова и снова выбирают погибнуть.
Их любовь — это не дар.
Это война.
Они были прокляты не за грех.
А за то,
что не подчинились судьбе.»
Люцифер отступает.
Руки сжаты в кулаки, он дрожит.
— Это из-за нас... всё.
— Не просто из-за чувств, — шепчет Аластор,
— а из-за выбора. Мы отказались подчиниться. Мы... нарушили порядок.
— Мы выбрали друг друга, — срывается Люцифер.
— И были за это сожжены.
Аластор смотрит на него.
Тихо. Медленно.
— Я выберу тебя и в этот раз.
— Но если нас снова уничтожат?
— Пусть.
— А если... я сам разрушу всё?
Пауза.
Глубокая. Страшная.
А потом Аластор подходит ближе.
Прижимает лоб к его лбу.
— Тогда я сгорю рядом с тобой.
книга начинает нагреваться в его руках.
словно реагирует на правду.
словно принимает их выбор.
а за окном —
впервые с начала истории
дождь утихает.
*Ночь
Они долго молчали.
Сидели рядом.
В глазах — пепел воспоминаний,
на губах — несказанные клятвы.
А потом...
по стене,
медленно,
как если бы воздух стал чернилами,
начал проступать знак.
⟁
Треугольник,
перечёркнутый изнутри.
Один из углов — горит красным.
Живой. Пульсирующий.
Люцифер замер.
— Это... метка хранителей времени, — выдохнул он.
— Они... Они знают.
— Что мы вспомнили, — тихо добавил Аластор.
— Что книга открылась.
— Они придут.
— Или уже здесь.
В ту же секунду лампа моргнула.
Свет стал тусклым,
а затем — рванулся вверх, вспыхнул и исчез.
Комната погрузилась в темноту.
Окно медленно распахнулось.
Само.
Из него — ветер,
холодный, как чьё-то чужое дыхание.
И в этом ветре —
голос. Без языка. Без звука.
Но они поняли:
"В этот раз — вам не скрыться."
Аластор встал.
Рука Люцифера — уже в его ладони.
— Нам надо уйти. Сейчас.
— Куда?
— В то место. Из сна. Башня.
— Но она разрушена...
— Нет.
— Она просто забыта.
Как и мы.
вперёд?
на поиски башни,
где всё началось —
и, возможно, закончится?
Они стояли в темноте.
Окно дрожало от ветра.
Знак на стене мерцал,
словно вспоминал, кто они.
И в этом свете —
такие маленькие,
уставшие,
но живые,
стояли Аластор и Люцифер.
— Мы не должны были помнить, — прошептал Люцифер.
— Но мы вспомнили, — ответил Аластор.
— Нам не простят.
— А ты жалеешь?
Люцифер не ответил.
Только поднял глаза —
и в них...
всё.
Слёзы — не от слабости.
От того, что снова пришлось бояться за него.
От того, что снова захотелось остаться рядом навсегда.
И тогда Аластор...
без слов...
притянул его к себе.
Не резко.
Не уверенно.
А будто бы заново учился.
Прикасаться.
Жить.
Люцифер зарывается лбом ему в плечо.
Пальцы — вцепляются в ткань рубашки.
Сердце бьётся.
Их дыхания медленно синхронизируются.
— Прости, что не узнал тебя сразу, — шепчет он.
— Я сам испугался. Я боялся, что ошибся.
— Но не ошибся, — Люцифер медленно улыбается.
— Нет. Ни на секунду.
В темноте
их силуэты сливаются.
Словно время наконец перестаёт сражаться с ними.
Пусть всего на миг.
Пусть пока их не нашли.
Но они здесь.
В этом объятии — правда.
Память.
И новое пламя.
Они сидели, прижавшись плечами.
Уже не говорили.
Просто дышали.
Просто чувствовали, как ничего не рушится,
хотя всё вокруг могло.
А за окном —
дождь снова начинал капать.
Тихо. Лёгко. Почти мелодично.
Люцифер посмотрел на Аластора.
Сквозь ресницы.
Сквозь усталость.
Сквозь всё, что не сказал.
И вдруг шепчет:
— Ты же знаешь, да?..
— Что?
— Что я — не переставал гореть.
Всё это время.
Как то самое пламя.
Аластор вздрогнул.
Повернул к нему голову.
— Одинокое пламя?
Люцифер кивнул.
— Только теперь — уже не совсем.
Ни один из них не улыбнулся.
Это было бы слишком легко.
Они просто остались рядом.
Сидя в комнате,
где пульсировала древняя книга,
где на стене таял знак угрозы,
и где, возможно,
начиналась их новая глава.