4.- Всегда.
Время будто остановилось.
Часы на стене отстукивали секундой за секундой,
чай в чашках остыл,
и город за окном растворился в мягком вечернем сиреневом свете.
Люцифер сидел, поджав ноги под себя,
облокотившись плечом о диван,
плед с оленями уже был на нём —
захватил, когда стало чуть прохладно.
Аластор устроился напротив, опираясь локтем о пол.
Он наблюдал.
Просто смотрел — как двигаются пальцы Люцифера, когда тот говорит.
Как прищуриваются глаза, когда он усмехается.
Как будто... вспоминал его снова.
— Ты всё ещё не веришь, да? — вдруг спросил Люцифер, не глядя.
— Верю.
Слишком быстро, слишком легко. Это и пугает.
— А меня — нет.
— Почему?
Люцифер поднял взгляд.
В его глазах отражался мягкий свет лампы,
и что-то ещё — почти трепет, почти вызов.
— Потому что когда я рядом с тобой,
я чувствую себя... живым.
Настоящим.
Молчание.
Аластор чуть подался вперёд.
Рука дрогнула — будто хотел дотронуться.
Он колебался, дыхание стало чуть громче, неровнее.
— Ты ведь чувствуешь это тоже, да?
— Чувствую.
И вот оно —
мгновение, когда всё зависло в воздухе.
Он медленно потянулся,
пальцы почти коснулись щеки Люцифера,
взгляд — тёмный, выжидающий,
оттенённый трепетом.
И Люцифер не отстранился.
Он даже чуть подался вперёд,
задержал дыхание...
И тогда — гром.
Где-то вдалеке, над городом, ударила молния.
Свет мигнул, как будто кто-то щёлкнул выключателем мира.
Они резко отстранились — не испугавшись, а очнувшись.
Они не поцеловались.
Но искра осталась в воздухе.
Светилась между ними, почти видимая.
Не потребовалось слов.
Аластор откинулся назад, прикрывая глаза рукой.
— У нас ещё будет момент, — тихо сказал он.
— Я знаю, — ответил Люцифер,
его голос был чуть хриплым, как после слёз,
только без слёз.
После вспышки грома в комнате повисла тишина.
Люцифер скользнул взглядом к окну.
Дождь не просто моросил — он лил стеной,
сбивая ритм по подоконнику,
как будто сам мир пытался что-то сказать.
— Ну... — начал он, потянувшись, будто нехотя,
— мне, наверное, пора.
Аластор посмотрел на него поверх кружки.
В глазах — спокойствие, но внутри всё дрожало тонкой нитью.
— Ты слышал, что там творится?
— Я и гром слышал.
— Ты промокнешь. Или тебя ударит молнией. Или ты поскользнёшься.
— Так драматично.
— Люцифер.
— ...Аластор?
— Останься.
Он сказал это тихо. Почти шёпотом.
Но в этой тишине — это прозвучало громче молнии.
Люцифер не ответил сразу.
Он просто смотрел.
Потом медленно откинулся на подушки и потянул плед повыше.
— У тебя есть запасная зубная щётка?
— Новая. В шкафу.
— Одеяло?
— Твоё уже на тебе.
— Класс.
Он улыбнулся.
— Ну, тогда ты обречён терпеть меня до утра.
Аластор опустил взгляд в чашку.
Тёплый пар поднимался вверх, смешиваясь с дождём за окнами
и дыханием чего-то совсем нового.
— Я не против, — просто сказал он.
— Даже если гром?
— Даже если молния.
— Даже если я начну спрашивать, почему у тебя в ванной столько свечей?
— ...вот этого не надо.
Люцифер рассмеялся, закутался сильнее в плед,
и на секунду, только на секунду —
скользнул рукой по запястью.
К шраму.
Потом — к шраму Аластора.
Не дотронулся. Просто посмотрел.
И медленно, очень тихо сказал:
— Кажется, всё только начинается.
А за окном лил дождь.
И гром был как ритм сердца — чужого, но знакомого.
— Спать не хочется, — пробормотал Люцифер,
разглядывая тени на потолке.
— Ты двигаешься, как человек, который собирался, но передумал, — отозвался Аластор,
свернувшись в кресле у стены.
— Ну и гром, кстати, тоже помогает.
— Давай кино включим?
— В два часа ночи?
— А что, есть правила?
Аластор тихо хмыкнул.
В комнате снова повисла пауза —
и в этой паузе было согласие.
Он поднялся, прошёл мимо Люцифера,
задев плечом — будто специально,
и достал ноутбук.
— У меня выбор странный. Или философское, или хоррор.
— А посередине?
— ...Анимация с мрачным смыслом?
— Беру. Без вариантов.
Они устроились на диване — плед один, подушек мало,
но они не жаловались.
— Вот тут, — Люцифер ткнул пальцем в экран, — он похож на меня.
— Высокомерие — твоё второе имя?
— Нет. Первое.
Аластор усмехнулся, не отводя взгляда от фильма.
Прошло минут двадцать.
Экран отсвечивал мягким голубым,
в комнате становилось всё уютнее —
тепло от чашки, плед, чьё-то плечо слишком близко,
но никто не двигается.
Люцифер вдруг шепнул:
— Я помню одну вещь.
— Что?
Он не сразу ответил.
Смотрел вперёд, как будто увидел не мультик, а что-то совсем другое.
— Я помню, как ты держал меня за руку.
Когда всё горело.
Ты говорил, что найдёшь меня. Даже если нас разделят.
Аластор медленно повернул голову.
В глазах — тишина.
И что-то, от чего становится жарко в груди.
Он протянул руку.
И на этот раз — коснулся.
Пальцы Люцифера обвились вокруг его ладони без колебаний.
Они так и сидели —
кино играло само по себе,
дождь стучал в окна,
и ночь накрывала их, будто знала:
здесь никто уже не уснёт,
но никто и не один.
Фильм закончился.
Титры ползли медленно, под странную, будто слишком знакомую музыку.
Люцифер зевнул, уронил голову на плечо Аластора.
Плед сбился, пальцы всё ещё переплетены.
— Засыпаешь? — спросил Аластор, почти шёпотом.
— Почти, — пробормотал Люцифер,
— у тебя удивительно удобное плечо для злодея.
Аластор чуть улыбнулся, собираясь ответить —
но в этот момент вся техника мигнула.
Экран ноутбука вспыхнул белым,
лампа дёрнулась светом,
и за окном, на секунду, всё затихло.
— Ты видел?.. — начал Люцифер,
но не успел договорить.
Голос.
Глухой, будто издалека,
словно кто-то шептал прямо в ухо —
оба услышали его одновременно.
"Вы дали клятву. Вы не выполнили её."
Аластор замер.
Люцифер резко отстранился, в глазах — паника.
— Кто это сказал?
— Я не знаю.
— Это был не фильм. Не... сон.
И снова — вспышка.
Не физическая.
А внутри.
Как будто за глазами что-то сорвалось.
— Ты тоже...
— Да.
— ...кровь. Огонь. Башня?
— Да, чёрт побери, да. Я видел это только в снах. Но теперь...
это было реально.
Аластор встал, начал ходить по комнате.
Люцифер сидел, обхватив колени, не отрывая взгляда от шрама на запястье.
Он тлел.
Словно внутри него снова вспыхнуло что-то старое,
давно забытое.
— Что, если мы не просто умерли? — тихо сказал Люцифер.
— Что, если кто-то нас...
вернул?
И теперь требует расплаты?
Аластор остановился.
Он посмотрел на него —
и впервые за вечер в глазах мелькнул страх.
— Нам придётся вспомнить всё.
Иначе они это сделают за нас.
— Я не хочу, чтобы это всё повторилось, — выдохнул Люцифер, резко вставая с дивана.
Плед соскользнул с плеч, упал на пол,
словно та защита, что ещё секунду назад грела.
— Повторилось что? — Аластор тоже поднялся,
его голос был спокойным — слишком спокойным.
Только пальцы дрожали.
— Ты знаешь.
Ты видел это так же, как я.
Башня, огонь, кровь... крики...
— Его голос надломился. — ...я кричал.
Аластор сжал челюсть.
Он хотел отступить, заткнуть этот страх,
но глаза Люцифера — тёмные, сияющие от неотступной тревоги —
не отпускали.
— Ты кричал, — тихо сказал он.
— А я...
Я держал тебя, но тебя вырвали из моих рук.
И я ничего не мог сделать.
Пауза.
Ни один не смотрел на другого — они стояли,
как два огня, между которыми искрит.
— Почему мы не помним всё? — спросил Люцифер почти яростно.
— Почему только куски? Только боль?
— Потому что если бы мы вспомнили всё сразу —
мы бы сгорели.
Молния.
Но теперь — внутри.
Тишина. Звенящая.
Слова повисли в воздухе, как вердикт.
— Я не хочу бояться тебя, Аластор.
— Так не бойся.
— А если это ты... тот, кто привёл нас к этому?
И вот оно — острое. Ранящее.
Но честное.
Аластор подошёл ближе. Очень медленно.
Он остановился в полуметре.
Говорил тихо, почти не дыша:
— А если это был ты?
Люцифер вздрогнул. Его взгляд метнулся в сторону,
но Аластор дотянулся — лёгкое касание к щеке,
нежное, как пепел.
— Нам обоим больно.
Но если мы снова будем бежать —
нас найдут.
Как тогда.
И добьют.
Люцифер закрыл глаза.
— Тогда мы должны вспомнить.
Всё.
Сами.
— Вместе?
— Всегда.