Глава 8
ЛИСА.
Закрываю книгу, смахивая влагу с глаз. Три раза. Я прочитала ее трижды и, скорее всего, прочту снова: каждый раз она трогает по-новому.
Беру с тумбочки расческу и осторожно провожу ею по мокрым спутанным волосам. После пробежки с Чонгуком – которая, если честно, оказалась на удивление приятной, хотя он мог бы бегать кругами вокруг меня быстрее, чем Мари Кондо избавляется от хлама – мы разошлись по своим комнатам, чтобы принять душ и собраться.
Через час у нас дегустация тортов с кондитером курорта.
«Ад, Гримм. Ад случился. А ад – не место для ребенка. Или для мороженого».
Эти слова крутятся в голове с тех пор, как Чонгук их произнес. Вчера он резко оборвал разговор, и я поняла: больше он не скажет ни слова о своем детстве. Что он имел в виду? Через что пришлось пройти маленькому Чонгуку Чону? Ясно одно: я не знаю о нем и его жизни ничего. Так что больше никаких предположений.
Он тиран. Чудовище с жесткой кардионагрузкой и диетой, которая подарила ему почти нулевой процент жира, ямочки Венеры и тело, по которому хочется карабкаться, как по скале. Но это еще и чудовище с запертым сердцем, в существование которого я не верила. Не горжусь этим, но признаю ошибку. У Чонгука Чона есть сердце, и оно тайно истекает кровью.
Чем больше времени мы проводим вместе, тем яснее понимаю, насколько он смертен.
Дверь распахивается, и Чонгук входит так, будто это его территория – и я в комплекте с ней.
Черные брюки сидят низко на бедрах, подчеркивая восхитительный V-образный рельеф, а верх, как всегда, обнажен.
«Бывают бури, которые в мгновение ока затягивают небо, обрушиваются без предупреждения и прорезают тьму молниями. Они напоминают, как бессилен ты перед судьбой, случайностью и обстоятельствами».
Чонгук Чон – именно такая стремительно надвигающаяся гроза.
— Ноги всё еще как желе? — уголок рта дергается в дьявольской усмешке. — Это не последний раз, когда я заставлю их дрожать, Лиса.
Его дразнящий тон, как и задумано, действует мне на нервы. Он плюхается на кровать рядом со мной, откидывается назад, закладывает руки за голову и закидывает ногу на ногу.
— Я не в такой уж плохой форме. Могу пробежаться без угрозы впасть в кому.
— Ты бегаешь, как Фиби Буффе из «Друзей».
— Во-первых, нет. Ты просто пытаешься вывести меня. А во-вторых, удивительно, что ты вообще знаешь, кто такая Фиби Буффе.
— Все смотрели «Друзей», Гримм.
— Ты не «все», Чон.
— Что читаешь? — не успеваю опомниться, как Чонгук тянется через меня.
Его голый торс касается моих бедер, и внутри тут же вспыхивает волна гормонального возбуждения.
Призрак Джейн Остин…
Запах сосны, мяты и свежего белья ударяет в нос, голова кружится от желания. Сжимаю ноги, пытаясь заглушить пульсирующую боль между ними.
«Это только потому, что тебя никто не трогал несколько месяцев», – говорю себе. Ты здоровая женщина с естественной потребностью в оргазме. Это не имеет никакого отношения к Чону – Укротителю Вагин. Тебе не нужно, чтобы твои потребности оказались в руках или во рту Чонгука Чона.
— Книгу, — хриплю я и тянусь к ней, но Чонгук поднимает ее выше. — Отдай, Чонгук.
— Тебе сколько, двенадцать? «Отдай, Чонгук», — передразнивает он.
— А тебе?! — закатываю глаза, встаю с кровати и скрещиваю руки на груди. — Ты такой незрелый. Удивительно, как ты вообще выигрываешь дела. Твой последний аргумент в суде был: «Истец первый начал»?
Чонгук смеется.
— Я корпоративный юрист, Гримм. Редко бываю в зале суда, — он изучает обложку с полуобнаженным мужчиной, ухмыляясь. — «Пробуди мое сердце» Айзи Мастерс… Читаешь похабщину, мисс Манобан?
— Это не похабщина! Это роман, и он один из моих любимых.
Чонгук листает страницы, останавливается где-то в середине и разворачивает книгу. Его прищуренные глаза пробегают по тексту, а мой мозг лихорадочно соображает:
«Только не сцена секса! Только не сцена секса! Только не сцена секса!».
Рот Чонгука расплывается в ухмылке до ушей.
Это чертова сцена секса.
— «Его возбужденный член так восхитительно прижался к моей щелке, что я едва не кончила, прежде чем он вошел в меня…», — медленно поднимает глаза с текста на мое покрасневшее лицо, покрытое испариной, и брови, сведенные от стыда.
— Лиса Манобан, ты стала намного интереснее.
— Прекрати, — поднимаю руку, пытаясь остановить надвигающуюся пытку. — Это история о любви. Ты просто попал на откровенную сцену. Иногда я даже пропускаю их…
— Не надо отрицать. Кот, так сказать, вылез из мешка. Ты помешана на сексе, но, к несчастью, обделенная им романтичка. Трогаешь себя, читая такое?
Бросаюсь вперед и хватаю подушку. Чонгук мгновенно бросает книгу и вскакивает на колени, как только замахиваюсь этим оружием, набитым гусиным пухом. Он ловит подушку, дергает на себя, и я падаю на кровать перед ним. Наш безудержный смех заполняет комнату, пока Чонгук безжалостно щекочет мне бока, живот, подмышки и бедра.
Хотя Чонгук умственно истощает меня, физически – заряжает энергией. Сексуальное напряжение между нами отрицать невозможно. Сказать, что он мне нравится – всё равно что предположить, что апокалиптики скупают туалетную бумагу оптом. Это само собой разумеется.
Чонгук Чон нравится всем. Он – бог среди смертных. Пончик на столе, полном брюссельской капусты. Он завораживает, как ярко украшенная елка в темной комнате. От него у всех дам пульсирует ниже пояса.
Но то, что происходит сейчас – несексуально. Он не пытается приставать или нащупать мою грудь, чтобы проверить, настоящая ли она и так ли прекрасна, как выглядит. Он просто счастлив. Ему весело – мне тоже.
Слезы катятся по вискам на одеяло, пока неумолимые пальцы Чонгука заставляют смеяться до хрипа. Он, наконец, отпускает меня, откидывается назад и хохочет, глядя на то, как нелепо я подражаю поросенку.
— Приму это как «да», Гримм, — он плюхается обратно, довольная ухмылка озаряет его лицо.
— Держу пари, ты предпочитаешь пальцы вибратору, — прищуривается.
Сажусь, вытираю слезы, и выражение лица сменяется на дьявольское.
— А тебе разве не хочется это узнать?
— Еще как хочется, Лиса. Больше, чем инсайдерскую информацию о самых прибыльных акциях. -
Его взгляд задерживается на мне, затем он глубоко вздыхает, развеивая напряжение.
— Одевайся. Через двадцать минут нам нужно быть в Кэндллит-Холл.
***
Мы входим в освещенный свечами зал – впечатляющее помещение, дурацкое название – и замечаем женщину в брючном костюме, которая, развалившись в кресле, бесцельно листает что-то в телефоне. Как только мы приближаемся к ней, она резко поднимает голову. Спина выпрямляется, она вскакивает на практичные каблуки, быстро убирая телефон в карман.
— А вот и моя прекрасная пара. -
Женщина складывает ладони домиком и идет к нам с теплой, радушной улыбкой.
— Престон и Сондра, полагаю…
— О нет, — начинаю я. — Мы не…
— …пришли вовремя, — перебивает Чонгук, хватая мою руку и переплетая пальцы с моими. — Извините. Моя невеста не могла решить, какие лосины надеть. К счастью, не выбрала те, что усыпаны крошечными свадебными тортами.
Он усмехается, затем сжимает мою ладонь, наблюдая за мной так, будто вот-вот выиграет войну, в которой я даже не участвую.
Не знаю, в какую игру он играет, но что бы это ни было, я выиграю. Обожаю битвы. Давай, попробуй победить, Чон.
Повернувшись к Чонгуку, игриво улыбаюсь и встаю с ним нос к носу. Заглядываю в его ледяные голубые глаза, выпячиваю нижнюю губу, изображая обиду, и медленно опускаю ресницы. Он наклоняет голову, отмечая, как быстро я втянулась в его игру. Подношу его пальцы к своим губам и целую каждый сустав, отчего его ноздри раздуваются, а глаза сужаются в щелочки.
— Ты говорил, что тебе нравятся те лосины, дорогой. Говорил, что выгляжу в них идеально: сексуально и мило…
Уголок губ Чонгука медленно ползет вверх в усмешке, а грудь расширяется от глубокого вдоха. Он резко обхватывает мою талию и притягивает к себе. Вскрикиваю от неожиданности, слыша, как мисс Брючный Костюм ахает рядом.
Ладонь Чонгука располагается на моей пояснице, а большой палец скользит по оголенному участку кожи прямо над попой. Он наклоняется, прижимая лоб к моему.
— Мне правда нравятся те лосины. Но понравятся еще больше, когда ты позволишь мне связать ими твои руки над головой позже.
Дрожь желания прокатывается по мне – такая сильная, что тело содрогается. И по расплывающейся ухмылке Чонгука ясно, что он это почувствовал. Пальцы впиваются в мою поясницу, заставляя откашляться.
— У-у нас тут компания, дорогой, — выдыхаю.
Чонгук бросает взгляд на Брючный Костюм, которая наблюдает за нами с влажными глазами, сжимая лацканы пиджака, будто жемчужное ожерелье.
— Действительно, дорогая.
— Ну и ну, — выдыхает она. — Вы просто прелесть. Ко мне приходит множество пар: измотанные, резкие друг с другом, проходящие через брачные формальности… Но вы… между вами действительно есть химия. Организовать всё так близко к дате свадьбы и не только не нервничать, но и быть явно очарованными друг другом… Что ж, думаю, это будет долгий и счастливый брак.
Брючный Костюм отодвигает для нас стулья и жестом приглашает сесть за стол, где уже разложены десять кусочков роскошных на вид тортов.
— Пожалуйста, садитесь… — говорит она.
Только сейчас замечаю, что Чонгук всё еще держит меня так, будто готов разорвать на части своим языком. Вырываюсь, тут же нервно почесывая затылок.
Черт. Этот раунд за ним.
— Меня зовут Тересса Уильямс. Моя команда будет готовить ваш свадебный торт. Я дам вам время, чтобы вы могли без спешки попробовать каждый вкус. Может, это покажется странным, но не скажу, какие это вкусы, пока вы не попробуете всё. Не хочу, чтобы ваши предубеждения о том, каким должен быть вкус, повлияли на реальные ощущения. Каждый кусочек пронумерован, вот ручка и бумага – записывайте фаворитов. Буду периодически заглядывать к вам. Но если возникнут вопросы, мой номер на этой карточке. -
Тересса кладет визитку перед нами.
— Приятного аппетита, пташки. Вернусь минут через пятнадцать.
— Спасибо, — говорю я, когда Тересса выходит.
Скольжу взглядом по столу, изучая море шоколадных, розовых и золотистых кусочков.
Чонгук отвлекает, опуская горячую ладонь мне на бедро.
— Какой попробуем первым, солнышко?
Опускаю взгляд и вижу, как его ладонь медленно ползет от колена к внутренней стороне бедра, прежде чем я сдвигаю ноги, зажимая его руку между ними.
— Потише, Чон. -
Он усмехается, выдергивая руку.
— Мы больше не играем?
— Нет. -
Я закатываю глаза, но затем незаметно смотрю на него. Он игривый. Самоуверенный и помешанный на себе, но игривый.
— Ты – сплошные проблемы, — говорю с ухмылкой.
Неужели Чонгук Чон, главный бабник всех времен, становится моим другом?
— Тебе хочется немного проблем в жизни, — усмехается он в ответ.
— Ага, как молочницы. -
Чонгук трясет головой и смеется.
— Ладно… — хлопает в ладоши. — Придется пробежать на шесть миль больше завтра, но давай есть торт.
— Хочешь узнать секрет?
— Хочу узнать все твои секреты, Лиса.
Отмахиваюсь от комментария с улыбкой. Так вот каково это – дружить с Чонгуком Чоном? Я перешла из статуса «ужасный стеб» в статус «легкие поддразнивания, шуточные драки и фразы, от которых сводит бедра»?
— Ненавижу торты. Обожаю пирожные, и ты знаешь, что я люблю мороженое, но терпеть не могу свадебные и праздничные торты. Ну, почти все.
Чонгук берет самый декадентский кусок шоколадного торта и ставит между нами. Он протягивает мне вилку, не отрывая взгляда, и я беру ее, чувствуя себя неожиданно комфортно в этой искренней минуте. Он слушает с интересом. Следит за моими губами, расслабленно сидит, и от этого я становлюсь естественнее. Дружелюбнее.
— Когда я была маленькой… — поддеваю вилкой край шоколадной глазури. — Мы с мамой ходили в булочную в полумиле от дома, «Эддис Бейкери». Она покупала яблочные пончики для папы, глазированные шоколадные – для братьев, а мы с ней брали четыре разных кленовых пончика и съедали их, не доходя до дома.
Тихо смеюсь.
— Кленовый вкус был нашим любимым. Кленовые пончики из «Эддис», кленово-ромовое мороженое из «Броунерс», кленовый латте из «Каванакс Кофе Хаус», кленовая помадка из «Шоколатери» в Венис-Бич…
Заправляю волосы за ухо, замечая, что взгляд Чонгука следит за движением, а затем опускается на мою шею.
— Если мне было грустно или случалось что-то плохое, мама собирала мои любимые кленовые сладости со всего города, чтобы подбодрить.
От того, как Чонгук сосредоточенно смотрит на меня, в животе образуется нервный комок, и я наконец отправляю кусочек торта в рот.
— Где живет твоя семья? — спрашивает Чонгук, не отводя глаз от моих губ, когда я облизываю вилку.
— Папа – в том же доме, где я выросла, в Венис-Бич. Братья-близнецы, кстати, живут вместе в Уэстчестере. Они открыли детский бейсбольный комплекс «Шортстопс». У них есть внесезонные лагеря, тренировки и лиги. Вообще, это довольно круто. Я ими горжусь.
Умалчиваю о том, что мама мертва. Люди не знают, как реагировать, когда узнают, как именно она умерла. Сейчас мы так хорошо ладим – не хочу портить момент неловкими фальшивыми соболезнованиями.
— Мы встречаемся в том доме каждое воскресенье – ужинаем и болтаем. -
Закатываю глаза.
— В основном чтобы они могли покритиковать мою жизнь, но… — тихо хихикаю.
— Братья старше тебя?
Я киваю.
— На два года.
— Хм… — Чонгук наконец откусывает шоколадный торт. — Блин, — бормочет он с набитым ртом. — Это просто бомба.
— Это потому, что обычно ты не ешь сладкое. Ладно, а к чему это «хм»?
Чонгук проглатывает кусок и вытирает рот салфеткой. Медленно отпивает воды, совершенно не беспокоясь, что оставляет меня в ожидании ответа. До меня доходит – как будто я и так не догадывалась – он, может быть, привык, что мир замирает, затаив дыхание, пока он не соизволит заговорить. Ему, наверное, никогда никого не нужно ждать. Наконец, он ставит стакан и поднимает на меня глаза.
— Два старших брата и такая красивая заноза, как ты, в роли сестры. Удивлен, что они не ненавидят тебя за все переживания.
— Переживания?
— М-хм-м. Переживания. Мужики – говно, а ты – десятка. Будь ты моей сестрой – или кем угодно, – я бы перестрелял всех в радиусе полумили. -
Живот сводит от смеха.
— Э-э, спасибо? Может, это был комплимент… Не могу решить. Наверное, это было самое приятное, что ты мне говорил.
— Так и есть, поверь.
Чонгук откусывает еще раз, и на его лице расцветает довольная ухмылка.
Улыбаюсь, откидываясь на стуле.
— Ты нравишься мне таким.
Он сидит с идеальной осанкой, всё еще отказываясь сутулиться, и просовывает свою ногу между моими под столом.
— Каким?
— Человечным, — говорю, и моя улыбка становится еще шире.