Насквозь

Она понятия не имела, каким образом ей необходимо это провернуть и остаться с головой на плечах.

Все складывалось просто ужасно. Точнее, так казалось именно Ане, потому что она искренне верила, что единственная видела реальность без прикрас. Марк был в бешенстве и не мог нормально соображать. Юля — будь она неладна, эта идиотка, — была благополучно похищена. И Аня не могла не восхититься чистотой данного недоразумения. Никита покрылся толстым слоем сала на лбу от количества работы. Собственно, как обычно все зависело только от него. Сообщение, которое один придурок отправил Марку, было слишком язвительным, мерзким и чересчур скрывающим агрессию. Юлиана была на самом деле в опасности. Все остальные члены их маленькие группы наоборот — полностью в безопасности. Маша отсиживалась в квартире Никиты, Наташа шаталась по своим делам, Дима был с Марком в надежде, что сможет его хоть немного успокоить. Все нанятые Марком люди для охраны и прочей работы вызваны и приведены в готовность.

И только Аня сидела в этой гребанной машине и думала, что ей делать.

Выбор был невелик. Либо она спасает Марка, который обязательно бы побежал спасать Юлю, либо сама спасает эту идиотку и... Конечно, никто бы не побежал вызволять Аню, потому что более чем уверены — в опасности тот, кто осмелился посягнуть на ее свободу. Но даже при всем этом что-то ее ужасно беспокоило и злило. Наверное, факт того, что девушка сама вызвалась освободить плененную принцессу. Хотя она больше склонялась к тому, что вся ситуация из ряда вон выходящая. Особенно тот придурок, с которым ей предстоит поговорить.

Свидетель Вашинского — как она его называла со всем сарказмом и язвительностью, которые только можно представить, — был мерзким типом. Аня видела его пару раз и оба раза совершенно этому не радовалась. Создавал он внешне идеальный образ: слащавый, улыбчивый, с хорошим чувством юмора, обаятельный и, чего уж скрывать, достаточно сексуальный. Но только Аня знала, что это все не имеет никакого значения, потому что за маской этого идеала скрывалось гадкое чудовище, оскверняющее все на своем пути по приказу хозяина. Она до сих пор помнила, как изначально, после всех развлечений Марка в гостях у Юлианы, она пыталась уладить образовавшейся конфликт. Их первая встреча прошла прекрасно. Кирилл казался достаточно обходительным. Он делал вид, что понимает всю тяжесть положения, что приложит все усилия для разрешения ситуации. Аня ему не поверила, но сыграла иную роль Она даже написала ему письмо, в котором расписывала условия компромисса: Марк больше не работает с Вашинским, а тот прекращает на него гонения. Лишь на секунду она понадеялась, что все пройдет удачно, ведь этот парень вызывал хоть какое-то расположение к себе.

Потом к месту, где они раньше предпочитали собираться и работать — чудесный офис кстати, жаль Марк выбрал менее спокойную жизнь и связался с Юлей, — доставили коробку с убитыми котятами. Она была готова подумать абсолютно все, если бы не записка в знакомой манере:

«Увидел их и сразу подумал о вас. Милые, правда?

С любовью, К.»

И дело было вовсе не в котятах. Аня испытала самый сильный прилив ненависти, который только могла испытывать когда-либо. Однажды Марк пошутил, что его враг перекочевал к ней, и был абсолютно прав. Аня всей душой хотела задушить этого мерзавца, просто потому что ненавидит гадких мужчин. Он смеялся над ней, издевался и испытывал. А это было выше ее гордости.

И ей наконец-то представилась возможность.

Только теперь она понятия не имела, что ей делать с этим непредсказуемым человеком. Она могла абсолютно не переживать за себя, но шанс не привести Юлю Марку ей вовсе не улыбался. Юлиану могли насиловать, бить и отрезать от нее куски — и все это предстояло донести как-то Марку. Аня сделала глубокий вдох и опустила голову на руль. Нет, все явно было не так, как должно было быть. Аня ждала, что конфликт закончится быстро, они вольются в обычную колею, где она занимается переговорами, а Марк технической частью работы. Никита будет поддерживать их во всех электронных вопросах, остальные просто создавать чувство семейности и былого умиротворения. Но нет. Все шло определенно наперекосяк. Аня знала, что как раньше уже ничего не будет. От сотрудничества с Марком в ходе всех этих разборок отказалось больше тридцати заказчиков. Остальные не отвечали. Наверное, сам Марк не успел обратить на это внимание, но такими темпами уже через два месяца ему будет нечем оплачивать штат экстренной охраны. Еще один тяжелый вдох. Нужно было что-то делать, выходить на связь, общаться с влиятельными людьми, но вместо этого они прятались, меняли документы, отключали телефоны и не могли предложить ничего путного. Марк построил дело на гарантиях, анонимность и непредвзятости, теперь все это рушилось. Нужно было что-то предпринять, но в сложившихся реалиях невозможно. Аня ждала. Но с каждым днем ситуация лишь ухудшается, пока Марк покупает совершенно безвкусные посуду.

Тяжелый выдох.

— Прекрати пыхтеть, — справа раздался голос Оли. Аня взглянула на подругу и заметила легкую улыбку. Да, хоть кому-то в этой ситуации легко.

— Прости, я не могу быть такой воодушевленной, как ты, — откинулась на кресло, — зачем ты вообще со мной поехала?

— На случай, если понадобится медицинская помощь. — Она пожала плечами, открыла окно и закурила. — Хотя, смотря на тебя, понадобится скорее психологическая.

— Мне?

— Любому, кто с тобой столкнется.

Аня снова вздохнула и поморщилась. Вонь от сигареты быстро заполнила машину. Оля курила слишком много и часто игнорировала замечания. В своей страсти к никотину она превзошла даже Марка, только, как считала Аня, этим точно не следовало гордиться. Особенно в положении Оли. Аня с грустью посмотрела на подругу и поняла, что, наверное, как-то глупо тратит время, хотя все уже давно смирились с его быстротечностью. В голове кружили мысли, но она не могла за них зацепиться, хотя уже пора бы действовать.

— Что ты думаешь делать? — Оля выкинула остатки сигареты в окно. Самой ей было не очень-то интересна судьба действующих в этой трагедии лиц, но сам вид Ани не мог оставить равнодушным.

— Нужно ждать Никиту. Как только он выполнит свою часть, я должна буду вытащить ее без потерь.

— Главное, чтобы эту красавицу не успели подпортить.

— Была бы еще красавицей.

— Ага, — Оля хлопнула в ладоши и радостно воскликнула. — То есть ты все-таки ее ненавидишь.

Повисло молчание. Нет, Аня не могла с точностью утверждать, что ненавидит Юлиану. Это был слишком многокрасочный спектр чувств, но точно не ненависть. Если бы она могла рассматривать Юлю отдельно от себя, Марка и прочих обстоятельств, то даже бы не взглянула на нее. Девушки пересеклись взглядом. Оля казалась довольной, словно вот-вот могла выведать какой-то страшный секрет.

— Прекрати, — только пробурчала она и отвернулась.

Этот день тоже не войдет в список лучших.

— Брось, — Оля дотронулась до плеча Ани и слегка встряхнула, — она не так уж и ужасна. Тем более Марку она нравится, а значит, что может понравиться и нам. У тебя нет поводов злиться на нее.

— Неужели? Совсем ни одного?

— Почему ты так категорична?

— А почему ты вдруг так гуманна? — Аня не хотела, но ярость загорелась в голосе. Получилось громче спокойного. Она, осознав свою ошибку, сделала глубокий вдох и прикрыла глаза.

— Эй, не надо на мне вымещать свой стресс. — Оля приподняла руки и посмотрела на подругу с укором. — Я все-таки больной человек.

— Прости, — Аня сделала еще один вдох, — А тебе не кажется, что манипулировать своей болезнью — запрещенный прием?

— Может быть, — она усмехнулась, — но кто мне запретит? Имею полное право. Все равно помру в конце.

— Мы все умрем, — девушка пожала плечами, — кто-то раньше, кто-то — позже. — Оля снова закурила, отчего Аня поморщилась. — Только ты даже не пытаешься продлить жизнь. — Оля приподняла одну бровь, словно не понимала упрека подруги. — Я никогда не слышала и не видела, чтобы ты ходила ко врачу. Ты не лечишься. Почему?

Девушки были знакомы больше пяти лет. С самой первой встречи между ними проскочило нечто общее, объединяющее и вдохновляющее на общение. Это была лучшая дружба, которой Аня могла похвастаться. Оля была ненавязчива, четко определяла грань между «своим» и «чужим» и безукоризненно считывала эмоции Ани, что позволяло ей в нужные моменты переходить эту самую грань. Оля казалась оплотом спокойствия и хладнокровия, которого так иногда не хватало. Она появилась именно тогда, когда больше всего была нужна. Аня сидела на тротуаре. Откуда-то из-под волос текла струйка крови, на теле постепенно возникали синяки. Аню уже били, когда думали, что девушка не внушает должного уважения, представляя интересы Марка. В этот раз всего лишь местное хулиганье, решившее, что им не доплатили за грязную работу. Она знала, что он убьет каждого, кто приложил руку к ее телу, но сейчас она сидела на тротуаре, собираясь с силами дойти до машины.

— Паршивый день? — Послышался голос. Аня постаралась вглядеться в темноту, но от боли взгляд расфокусировался.

— Паршивые пару лет, — рядом на асфальт присела девушка. Аня взглянула на нее: худая, даже в темноте слишком бледная, волосы собраны в небрежный пучок и слишком отстраненный, уставший взгляд.

— Кто тебя так?

— Парочка ублюдков.

— Хоть не муж. Если не торопишься, пошли подлатаю.

— А ты врач?

— Типо того.

«Типо того» оказалось хирургической практикой. Аня никогда не обращалась к врачам за помощью после их с Марком проблем, но Оля и не повела ее в больницу. Она принесла из дома громоздкий рабочий чемодан, который стащила в отделении скорой помощи, заполнила всем необходимым и хранила где-то рядом. В тот вечер их мимолетная встреча переросла в затянувшуюся беседу двух замкнутых девушек. Сама Оля мало говорила, больше делала, но ей так и не удалось скрыть чего-то неопределенного, что позволило расположить Аню к себе. Две девушки, объединенные мокрым асфальтом в подворотне, нашли друг в друге больше, чем ожидали на первый взгляд. Именно поэтому у Ани появилась навязчивая идея, что им в команду нужен врач. Марк был восторге, и в скором времени чемоданчик стал частью их жизни, а Оля — надежным другом для Ани.

Только однажды Оля прекратила практику в больницу.

— Зачем мне лечиться? Я знаю этот процесс наизусть, — она пожала плечами. — Сначала мне дадут надежду «девушка, у вас все не так страшно», начну лечить. Мне будет становится легче, показатели будут улучшаться, а надежда увеличиваться в геометрической прогрессии. Правда, от лечения я буду выглядеть не лучше выжатого лимона. — Очередной окурок вылетел в окно. — А потом, совершенно неожиданно, они скажут, что один показатель стал хуже, «но это не страшно». Они продолжат наблюдать и пичкать меня всем, что попадается в списке рекомендованного.

— Ты удивительно ужасно отзываешься о работе коллег.

— У них выбора не больше моего. В конце они скажут, что им жаль и осталось не так долго. И на кой черт мне эта кабала? Гораздо лучше проводить это «не так долго» в компании, ни в чем себе не отказывая.

— И сколько еще продлится это «не так долго»? — Аня отвернулась, чтобы Оля не увидела в ее глазах печаль. Это у них жестко возбранялось. Еще в самом начале Оля запретила ее заранее хоронить, плакать и горевать и четко дала понять, что будет жить свою полноценную жизнь среди близких людей.

— А кто ж знает? Прошло два года, а чувствую себя хорошо. — Она лучезарно улыбнулась, откидывая назад прядь волос. Аня хмыкнула. Оля была невыносима в своей некоторой беспечности, чем превосходила младшую сестру. Если Оля была олицетворением ума и здравого смысла, то Наташа запомнилась всем как неисправимая избалованная идиотка. Она всегда кричала, несла чепуху и выглядела соответствующе. Если бы не Оля, Аня даже не смогла бы на нее смотреть, но даже в таком ребячестве они смогли найти что-то родное. Иногда Аня позволяла себе думать, какой будет судьба Наташи, как только Оли не станет, пыталась поговорить об этом с Марком. Наташа была им не нужна. Она получит все, что Марк сможет ей дать в плане денег, а после отправится как можно дальше. Рядом с ними ей не место.

Оля о сестре будто не думала совсем.

— И?

— Что и? — Аня нахмурилась, замечая любопытство в глазах Оли. И ей это не понравилось.

— Раз мы говорим о моей смерти, то расскажи мне о своей.

— Я вроде бы не умираю, — она пожала плечами. — Не понимаю, о чем ты.

— Я о Марке. С него же и началась твоя погибель. — Оля выдохнула. — Насколько я знаю, ты появилась в его жизни раньше, чем кто-либо из нас. И при этом никто до сих пор не знает, как вы познакомились. И я уверена, что эта история связана с твоей неприязнью к Юле. — Она прищурилась. — Вы были любовниками?

— Что? — Аня вскрикнула. — Упаси боже, нет. У нас никогда ничего не было.

— Никогда?

— Чего ты хочешь от меня? Откровений?

— Ну раз уж я все равно умру, а ты не факт, что выйдешь из того здания, то позволю себе наглость в желании узнать эту историю. — Аня с опаской глянула на крышу далекого здания, которое уже было пару лет как заброшено, хоть и принадлежало не безызвестному предпринимателю. Через какое-то время Ане придется зайти туда и приложить усилия, чтобы выйти живой и, желательно, с Юлей.

— Не нужно манипулировать своей смертью.

— Легко судить, когда тебя медленно не жрет какая-то тварь изнутри. — Она хотела взять еще сигарету, но обожглась о суровой взгляд Ани. — Ну так что? Когда вы первый раз перепихнулись?

— Боже, Оля! Прекрати нести эту чушь. — Девушка стукнула руками по рулю. — Никогда такого не было. Когда мы впервые встретились, я вообще не могла смотреть на мужиков.

— Да ну?

— Да. Когда работаешь проституткой, они все сливаются в единое мерзкое месиво.

Повисло молчание. Аня прикусила внутреннюю сторону щеки, стараясь подавить привкус желчи на языке, горле, в носу — везде. Все тело напряглось под тяжестью нежеланных воспоминаний. Огромное количество рук. Боже, Аня ненавидела руки. Они постоянно тянулись к ней, дотрагивались, сжимали, щипали и шлепали. Их было бесчисленное множество. Одни больше, другие — меньше. Только каждая отложилась в памяти отпечатками грязи, жира и собственного бессилия.

— Ты... — Оля запнулась, ей хотелось предпринять еще одну попытку потянуться за сигаретами, но почему-то поняла, что впереди ее ждет не лучшая история. — Когда же это было?

— Слишком давно.

Это была хрупкая девушка со стальной волей в душе. Аня помнила ее достаточно хорошо, чтобы она приходила в кошмарах. Еще слишком наивная — в глазах детский азарт, легкий румянец и свобода во внешнем виде. Она была воплощением будущей мечты о чем-то романтичном. Аня помнила, что не боялась, всегда шла напролом, действовала наперекор и стремилась, руководила и вела за собой. Староста класса, группы, ведущая мероприятий, отличница. Это была красивая девочка, столкнувшаяся с реальным миром. В одночасье взгляд изменился, что-то внутри надломилось. Наверное, еще одна причина, по которой Аня не любила Юлю, заключалась в том, что Аня свою девочку похоронила, а Юля берегла ее и растила в себе.

— Я вообще ничем не отличалась от большинства. Из бедной семьи алкоголиков. Которая мечтала вырваться в большой город, получить образование и построить счастливую жизнь.

— Не поступила?

— Отчего же? Поступила, но только на платное обучение. Конечно, можно было попробовать в следующем году, но я хотела учиться здесь и сейчас. Так и встал вопрос о деньгах.

— Это был легкий вариант? — Оля старалась говорить аккуратно. Теперь она видела, как Аня темнеет. Это была особенность, выражающая их с Марком сходство. Стоило им выйти из зоны комфорта, как аура сгущалась, становилась ядовитой, а все вокруг темнело. Аня представляла из себя эпицентр горечи и ненависти. Оля знала, что бередит в ней самое болезненное, но считала себя правой в этом движении.

— До него был десяток сложных. — Аня уперлась лбом в руль. Обычно в стрессе она держала лицо, голову, задирала подбородок и оставалась хладнокровной, но теперь сильная Аня ломалась, вспоминая девочку, над которой поиздевался мир своей гадкой справедливостью. Оля хотела до нее дотронуться, но побоялась обжечься. — Где-то смены с учебой пересекались, где-то не брали студентов, а где-то было настолько тяжело, что хотелось выть. Знакомая предложила работу. Хорошо платят, работаешь когда удобно.

— Как ты согласилась?

— Я задолбалась. — Она засмеялась. — Это только вначале тяжело. Страшно, горько, а потом уже ищешь оправдание, а после ничего не чувствуешь. Я работала, получала деньги, платила за учебу, квартиру, себя одевала и кормила. Только на деле ничего не осталось.

Девочка умерла. Аня видела это своими глазами и не могла ее спасти. Постепенно огонь в глазах угасал, отражение в зеркале чернело и размывалось. На место радостной, яркой и солнечной девчушке, у которой была вся жизнь впереди, которая была готова отдать себя миру, полюбить его, пришла та, что может убить лишь взглядом и уничтожить мир, что решил поставить ее на колени. Она не обладала выдающейся генетикой, у ее семьи не было средств и возможностей. Была лишь она и желание выжить любой ценой.

Оля достала сигарету.

— Мужчины все поголовно мерзкие. Они желали одного и того же и в этом находили новые пути извращения.

— И даже Марк...? — Предположила Оля, встречая уставший взгляд подруги.

Аня улыбнулась. Впервые с начала разговора.

— Марк был подарком на день рождения.

— Тебе?

— Нет. Моему клиенту. — Аня вытянула из пачки себе сигарету. — Нас было несколько, работали на мероприятии. Марка, его кстати тогда не так представили, привели на знакомство. «Удивительный парень, который блестяще довезет из пункта «а» в пункт «б» в кратчайшие сроки и полностью анонимно любой товар». Ему не нравилось, когда его знали по-настоящему. Тогда он назвался Алексеем, через какое-то время я встретила человека, который знал его как Максима. И никто ему сначала не доверял. — Аня засмеялась. — Вообще, не знаю, как ему удавалось скрываться. Слишком притягателен для всех: симпатичный, высокий, вежливый, только взгляд злобный и пиджак на размер больше.

— И ты с ним работала?

— Нет! Я вообще на него не смотрела. Встретились через пару часов на балконе. Я курила, он молчал. Вообще-то мы должны поддерживать диалог с клиентами или гостями, но он молчал и молчал, поэтому мне пришлось заговорить.

— И что ты ему сказала?

— Не помню.

Аня солгала, хотя, начиная эту историю, зареклась рассказать Оле все. Но обрывки того разговора не могла произнести вслух. Не потому что было стыдно, а потому что видела в них нечто сакральное и спасительное. И она навсегда запомнила фразу, которую сказала ему. Потому что всего несколько слов изменили ее жизнь раз и навсегда. Иногда, увлеченная воспоминаниями, она думала, что, наверное, каждая ее ошибка, включая ту работу, должна была привести к Марку. Когда-то он признался, что долго искал человека, похожего на нее. И Аня никогда не забудет эти слова.

— Он был не настроен на разговор, а я не очень-то хотела с ним говорить. Мы разошлись через пару минут, когда дотлела сигарета. — Она хмыкнула. — Он ушел первый. Я собиралась продолжить работать. На таких мероприятиях необязательно с кем-то спать. Эти мужики чаще напиваются и засыпаются прямо на месте. Я надеялась, что все закончится быстро.

— Но?

— Но меня преподнесли как поощрение. — Аня прикрыла глаза. — Марк быстро налаживал контакты и, естественно, успел за вечер заключить некоторый договор с клиентом, а тот в благодарность и как знак будущего сотрудничества предложил Марку меня. И отказывать было невежливо.

— Так вы все-таки..?

— В сотый раз повторяю — нет! — Аня с укором глянула на подругу. — Мы ушли в комнату. Он сразу обозначил, что шлюхи его не интересуют, поэтому предложил посидеть некоторое время вместе. Я сначала даже не поверила, но он просто сел и уставился в телефон. Мы просидели так около часа, а потом от скуки Марк все же решил поговорить.

Тот вечер мог сложиться совершенно по-другому — они оба это знали. Но двое искалеченных людей встретились в одной спальне и из самого малого желания решили поговорить. Марк не рассказывал о себе, даже не назвал своего имени. Он откинулся в глубоком кресле, устало прикрыл глаза, вздохнул, но потом посмотрел на Аню так, что внутри нее что-то затрепетало, стало неприятно щекотать. Марк проникал внутрь и исследовал каждый угол ее души. Внутри у него была дыра, и точно такую же он заметил в ней. Ане стало страшно. Захотелось спрятаться от него, скрыться под толщей воды, лишь бы не показывать что-то внутри себя. Только вместо этого она выпрямилась, гордо заглянула ему в глаза и спросила:

— И почему ты так на меня смотришь? — Приглушенный свет в комнате создавал достаточно интимную атмосферу, только темный профиль мужчины и светящиеся глаза разрушали ее и превращали в зловещую.

— Пытаюсь разглядеть человека под шлюхой, — Аня была возмущена. Мало кто из клиентов подчеркивал ее статус. Все знали достаточно без слов, и точно понимали, что покупают внимание, но до этого никто не смел прямо указывать ей на ее место. Девочка бы посмеялась или обиделась, но эта Аня любила бросать вызов.

— И как, получается?

— Да, — взгляд сверху-вниз, унизительнее, чем кажется. — Ты точно не хочешь здесь находиться.

— Мне за это заплатят.

— Это единственное, что тебя интересует? — Он прищурился. — Только деньги?

— Мне нужны деньги. — Аня пожала плечами. В горле пересохло. Марк одним взглядом вызывал в ней жажду, но она продолжала сидеть на месте и смотреть ему в глаза. — Всем нужны деньги. И они не пахнут, поэтому не имеет значения, что я делаю.

— Ты лжешь.

Повисло молчание. В обязанности Ани входило лгать и говорить мужчинам, что они хотят: об их красоте, о сексуальной силе, о властности, о могуществе, что жена не права — и многое другое. Единственное, в чем девушка никогда не врала — собственная жизнь. Если ее просили рассказать, то говорила честно. Все клиенты либо забывают, либо не верят, а в общем им нет до ее жизни никакого дела. Аня всегда говорила правду и не могла представить, что Марк обвинит ее в обратном.

— Некоторые девушки получают от этого удовольствие. — Он принялся объяснять, хотя она лишь хотела заткнуть его. — Им нравится хорошо выглядеть, вызывать желание, покупать все что захочется и в целом не работать, как большинство. Вот для них деньги не пахнут. Но для тебя — воняют.

— С чего ты решил, что мне не нравится хорошо выглядеть?

— А ты и не выглядишь. — Аня не успела возмутиться. — Бриллианты в сережках поддельные, это даже издалека видно. Туфли сбоку потертые, а лифчик из синтетики, потому что вон там, — он рукой указал выемку платья подмышкой, — он тебе натер. Еще ты молчишь больше остальных девушек, потому что тебе противно здесь быть. А, — он посмотрел ей на руки, которые Ане захотелось моментально спрятать, — ты готовишь дома. У тебя порез от ножа на пальце — типичный при резке. У моей матери часто были такие.

— Хорошее зрение?

— Опыт. — Легкая улыбка украсила его губы. Аня еще раз подчеркнула, что он слишком симпатичный для придурка. — Ты не тратишь деньги на одежду и рестораны. Куда тогда?

— На учебу.

— И на кого учишься? — Он хотел посмеяться. И, наверное, посмеялся бы, но у него внутри было особенное отношение к учебе, поэтому так и не решился показать свои эмоции.

— На психолога.

— Разбираешься в людях?

— Вполне.

— И успеваешь работать и учиться? — Это была скорее ирония, хотя он мог только догадываться, что отсюда Аня поедет в институт с утра.

— Я многое успеваю и схватываю.

Марк резко встал и подошел к ней. Она смотрела на него снизу и слышала, как бьется собственное сердце. Его фигура нависла над ней мрачной грозовой тучей. Аня сжала край постельного покрывала и затаила дыхание.

— Если я предложу тебе работу, согласишься? — Таких предложений ей еще не поступало, но почти каждый клиент считал нужным после ее душещипательного рассказа предложить помощь. Аня усмехнулась.

— А сколько заплатишь?

— На учебу хватит.

Он не дождался от нее ответа, а она с большей вероятностью ответила бы отказом, потому что попросту не поверила. Марк собирался выйти из комнаты, только остановился на секунду у выхода и произнес.

— Меня кстати зовут Марком.

Их первая встреча стала началом долгой истории. Аня не собиралась верить его словам. Она лишь посмеялась, поправила в зеркале макияж и вышла из комнаты, готовая забыть этот странный разговор со странным мужчиной. Только на деле представляла его глаза напротив своих до конца ночи. Сам Марк больше в поле зрения не появлялся. Она хотела забыть его, но не могла. Марк не был обычным человеком, которых ей приходилось встречать каждый день. Он поражал своей отдаленность наряду с обаятельностью, внушал ужас и восхищение. Ты смотришь в его глаза и не можешь оторваться, пока он медленно затягивает тебя в свою пучину и пожирает. В Марке жила боль и отражалась в глазах. И точно такая же отражалась в Ане, которая вынуждена столкнулась с миром, уничтожая саму себя. Девушка много раз пыталась найти причину, почему их отношения сложились именно так. Будь она той девочкой, он бы не увидел в ней союзника, но в то же время мог найти в ней то, что нашел в Юлиане. Это раздражало больше всего в последнее время.

— И он предложил тебе работу? — Оля вытащила ее из пучины воспоминаний.

— Я этого не ждала. Каждый второй предлагал мне помощь, только забывал об этом на утро. Слова мужчин для меня ничего не значили. И, хоть я и не забыла, но понимала, что больше его не увижу. — Аня откинулась на спинку и выдохнула. — Через пару дней он подкараулил меня у института и вызвал на разговор. Я испугалась. — Послышался смешок Оли. — Он предложил мне стать его помощницей, вести бумаги, координировать дела. Тогда я и стала частью его подпольной логистики и восхитилась.

— Неужели?

— Марк гений, — Оля подмечала каждую эмоцию на лице подруги и все больше убеждалась в своей теории. — Он построил дело из ничего, продолжал зарабатывать на доверии. И в отличии от всех этих уродов, которые просили его об услугах, не имел с продажами ничего общего.

— Ты сразу начала ему помогать?

— Старалась. Несколько раз путалась, просила помощи, но не подводила его, а Марк всегда меня защищал. На первую зарплату — забавно, он мне даже трудовую книжку оформил, — подарил серьги с бриллиантами. С того момента я была готова доверить ему свою жизнь.

— И свое сердце. — Подытожила Оля.

— Что..?

— Почему ты никогда не говорила ему, что любишь?

Аня замолчала. Она не была уверена, что хоть раз могла произнести это вслух. Они с Марком работали много, бывали в разных ситуациях, спали на полу, драных матрасах, убегали от заказчиков, отстреливались, сами вымогали деньги. Он нес ее на руках по лесу, она вытаскивала из него пули. Марк видел в ней доверенного человека, а Аня привела его дела к вершине, складывая копейку к копейке. Но она никогда не смела нарушить эту идиллию.

— Зачем? Я бы все испортила.

— Или наоборот. — Оля с укором глянула на нее. — Ты поэтому не любишь Юлю? Потому что ей хватило смелости? — В глазах неприступной Анны засверкала обида. — Ты смелее любого известного мне человека и должна сказать ему. А если не скажешь ты, то скажу я.

— Прекрати! — Аня вскрикнула. — Не смей. Это никого не касается. И я не для этого тебе рассказала, чтобы ты побежала рушить выстроенную годами идиллию.

— Не ори на меня. — Оля угрожающе вытянула руку. — Я лишь предложила помощь. Если кто и заслужил быть с Марком до конца дней его, так это ты. Не Юля.

— Уже поздно.

— Будет ли поздно, если ты не сможешь ее даже вытащить оттуда? — Она снова указал рукой на крышу здания. — Ты делаешь это, потому что любишь Марка, но когда ты вообще думала о себе? Боже, я так долго наблюдала за тобой и, честно, устала видеть, как ты разрушаешь саму себя.

— Я...

Их прервал телефонный звонок, который был усилен динамиками машины. Аня вздрогнула и ответила. Послышался голос Никиты. Обе вздрогнули. Аня проглотила вязкую слюну и потянулась к телефону. Оля продолжала прожигать ее взглядом, словно надеялась получить ответ. Только Аня не собиралась больше ничего говорить. Теперь она молилась, что умрет там, но не позволит при жизни услышать, что Марк знает о ее чувствах. Аня разозлилась. Откровение могло дорогого ей стоить. Было стыдно признаться, но она испугалась. Страх проник в легкие и сбил дыхание. Она умрет, но никогда не скажет Марку. А Оля... Никогда на это не пойдет.

— Да, Никит, — голос охрип. Аня еще раз проглотила слюну.

— Я закончил. Думаю, у тебя около часа, и они будут на месте.

— Поняла.

Аня завела машину и поехала в сторону здания. Марк учил ее быть уверенной в делах, даже если идешь на верную смерть. Оля молчала, а Аня не собиралась больше говорить. Только на месте, когда они попали в видимый радиус, когда девушка выходила из машины, параллельно пряча под рубашкой пистолет, Оля остановила ее:

— Ты мой друг, помнишь? — Аня кивнула. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты улыбалась.

И Аня улыбнулась.

А через секунду скрыла улыбку под холодной маской, выстроенной из скрываемой годами боли и крови разбитого сердца.

Здание представляло из себя старый офис, в котором уже давно не арендовали помещения. От него веяло разрухой и пустотой, хотя мало кто мог представить, что на самом деле в нем происходило. Ранее там проводили сделки по передачи перевозимого товара, поэтому Аня очень хорошо знала место, в которое ей предстояло попасть. Идти было тяжело от нагромождения оружия под одеждой, но так она хоть немного чувствовала себя спокойно. Конечно, попасть туда не составит туда, но дальнейшее останется загадкой. Девушка ровной поступью следовала к зданию, обошла его по кругу, чтобы ее точно заметили, и зашла с черного входа, как сотни раз было написано в инструкции. Ничего не менялось. Когда-то она с Марком заходила сюда и внимательно наблюдала, как хладнокровно он принимает неизвестные запечатанные пакеты, как получает половину сумму, обсуждает сроки, а в это время все смотрели на нее и хищно облизывались. Аня ненавидела это. Когда Марк послал ее одну, это закончилось конфликтом, в ходе которого она прострелила парню ногу.

К слову, после Марк объявил всем заказчикам, что его представитель неприкосновеннее его самого и за каждую такую выходку он будет наказывать лично.

Дверь вела прямо в темноту заброшенного здания. В нос сразу забрался запах бетона, раздражая рецепторы. Пыль витала в воздухе и уже ощущалась на языке. Аня не успела прокашляться, как ее остановил неизвестно откуда взявшийся мужчина.

— Я к Кириллу, — она опередила любую из возможных его грубостей. — От Марка, он поймет.

— Он знает. — Грубый голос эхом разбежался по коридору. Аня натянула на себя свою лучшую маску, и ни одна эмоция не отразилась на лице. Мужчина вытянул руку. — Оружие.

— Вы думаете, я пришла на переговоры вооруженной?

— Я думаю, что шлюхи извозчиков всегда ходят с оружием.

— Приятно, — Аня ехидно улыбнулась и достала из-под рубашки пистолет. Это слишком предсказуемый жест. Она разрядила его и протянула мужчине. В потемках она заметила, как прищурились его глаза. Но одного пистолета было недостаточно — очевидно. Она знала, как это происходит, а они знали ее, поэтому следом достала закрепленный на изнанке штанов складной нож. За ним второй из рукава пиджака.

Создавать впечатление — ее визитная карточка. С совершенной уверенностью она отдала все мужику и с вызовом глянула на него. Этого достаточно, чтобы внушить доверие. Этого недостаточно для такого дела, но вряд ли они узнают, что еще один пистолет она хранила в подвязках под грудью. Сначала из такой конструкции его было сложно доставать, но входе долгих репетиций, девушка смогла найти оптимальный вариант в свободной одежде с глубокий декольте, например широкий пиджак на голое тело. При необходимо ей нужна была лишь пара секунд. Но сначала она оголяла тело, а потом начинала угрожать. Это было более чем в ее стиле. Мужчина хмыкнул и повел девушку дальше по темному коридору. Аня еще не знала, что скажет, но точно знала, что в любом случае у нее был час, пока их беседу не прервут. Девушка не знала точно, что сумел сделать Никита, но не собиралась упускать шанс.

Человек, которого Аня презирала больше любого другого, встретил ее лучезарной улыбкой, что совершенно не вписывалась ни в его образ, ни в обстановку голого бетона и старого офисного стола. Девушка лишь хмыкнула, подмечая его растрепанный вид, следы крови на голове и взгляд, наполненный гневом. Внутри зародилась тревога. Мужчина, что привел ее, тупо уставился на Кирилла, пока не получил распоряжения выйти вон.

— Здравствуй, Аннушка, — девушка подавила в себе рвотный позыв. Кирилл поднялся и был готов заключить ее в крепкие объятия, только Аня демонстративно шагнула в сторону и развернулась полубоком.

— Я не за любезностями пришла, а за девушкой.

Он улыбнулся. Аня огляделась и прислушалась. Что ж, криков не было, Юлианы тоже, а вот кровь на его лице смущала. Воздух застрял в груди. Нужно вытащить Юлиану, желательно целой. Кирилл вальяжно отошел, облокотился спиной на край стола и внимательно осмотрел девушку перед собой. Аня ненавидела такой взгляд. Он оценивал ее, пытался найти болевую точку, только единственная ее болевая точка находилась далеко отсюда.

— А твой друг выполнил мои условия?

— Конечно, — она невзначай пожала плечами, — ты же еще жив.

— Очень смешно, дорогая. Только правильнее сказать, что ваша ненаглядная Юлиана еще жива. Хотя на это все меньше оснований.

— И почему ты ее не убил? — Аня считывала его поведение. При всей привычной непредсказуемости что-то в нем казалось очевидным. Она видела, как он нервничал, как дергал ногой, скалывал руки и морщился от боли в голове. Интересно, откуда у него там рана?

— Я надеялся, что Марк станет благоразумным и уладит недоразумение с Антоном Николаевичем.

— Да? — Аня усмехнулась. — И что было бы дальше? Антон бы убил его, не успев переступить порог камеры.

Кирилл замолчал. На самом деле вся эта ситуация приводила их к замкнутому кругу. Еще давно — а казалось, что это было давно — они могли договориться спокойно, разойтись или даже продолжить сотрудничество. Но Марк решил иначе, Марк решил, что не хочет прогнуться, хочет спасти невинную девушку, хочет конфликта и отстаивания своих интересов. Аня надеялась, что до этого не дойдет. Только дошло. И, как ни странно, они с Кириллом в одном положении. Ей сказали спасти Юлю, ему — спасти босса и проломить позицию Марка. Только при всей их схожести, это не могло выстроить мост между ними.

— Да, — он вдруг согласился. — Но, получается, он выбрал свою жизнь, а не ее.

— Если с Юлианой что-то случится, — Аня поморщилась, — Марк убьет всех, начиная с тебя. Ты не остановишь этим происходящее.

— Я могу просто сдать его.

— Нельзя выдать человека, которого не существует. — Все знали Марка, кто-то даже знал его настоящее имя, но его просто не существовало в мире. Можно найти сотню похожих людей, несколько десятков похожих паспортов, но его настоящего никогда не будет. Только Аня знала простую истину.

Марк мертв.

— Мне все равно ничего не мешает сказать, кто распространял всю ту грязь, что обнаружили. Не составит труда убить эту девку прямо сейчас. — Кирилл вдруг приблизился к Ане, отчего одной рукой она потянулась к краю пиджака. — И тебя тоже, дорогая.

— Неужели ты думаешь, — она протянула к нему руку, дотрагиваясь до гладко выбритой щеки, — что сможешь уничтожить меня. Я столько пережила, стольких похожих на тебя видела, что мне вовсе не страшно. Я просто делаю свою работу, а вы, мужчины, — Аня приподнялась на мысочках, губы их были в интимной близости. Девушка заговорщицки прошептала. — Такие глупые.

— Что глупого в том, чтобы млеть от одного лишь взгляда красивой девушки? — Его дыхание ощущалось на коже. Аня сжалась, но не подала виду. Он слишком близок к ней, но эта стратегия работала почти всегда. Этому психу нужны были эмоции. — Только на поводу я не пойду, Анечка. Твой друг лишил меня работы.

— Ты можешь работать на нас.

— Только команды «Ураган» мне и не хватало. — Кирилл вдруг отстранился, позволив Ане вдохнуть. Она проглотила желчь и выпрямилась. — Я не чудовище, — в этом девушка точно сомневалась. — Я понимаю, что стоит мне отрезать что-то от девчонки, Марк примет меры, а я останусь в минусе. Но если я ничего не сделаю — Вашинский даже из камеры сломает мне хребет.

— Марк предлагает тебе убежище, — Аня сменила интонацию на деловую. Марк ничего не предлагал, но ей нужно было сделать все, чтобы заполучить Юлиану. — Деньги, надежную защиту. Часть суммы могу хоть сейчас из машине принести. Мы не обижаем тех, кто за нас.

— Ох, как благородно. — Кирилл посмеялся. — Значит, можно не бояться, что твой ненаглядный избавится от меня при первой возможности.

— Он так не поступает.

Уловка. Аня улыбнулась. Времени оставалось не так много, возможно, в ушах уже слышался звук сирен, поэтому нужно было всеми способами завершить эту беседу.

— Это хорошее предложение. — Девушка сама приблизилась. — Ты будешь жив, у тебя будут деньги, по надобности имя, а Марк выйдет победителем.

— А ты?

— А что я?

— Я хочу тебя. Ты настоящий бриллиант в коллекции Марка.

Он унижал Марка, Аню, играл лучшую роль в этой ситуации. Но у девушки уже не было времени на гордость.

— Хорошо. Съезжу с тобой отдохнуть.

Звонкий смех эхом разлетелся по почти пустому помещению, отскакивал от стен и ударял по ушам. Аня смеялась с ним в унисон, хотя мысленно была сосредоточена на зафиксированным под грудью оружии. Она почти выиграла эту игру, если только он все не разрушит. Аня была готова продать себя, врать и унижаться, только потому что обещала принести Марку хорошие новости. Кирилл был психом, только на деле подкупным человеком. Девушка лучезарно улыбнулась.

— Что ж, — он радостно хлопнул себя по бедру. — Только ради тебя, милая. Марку точно стоит ценить тебя дороже.

Он кому-то позвонил, и через пару минут, в течение которых ей пришлось кое-что поистине страшное, привели Юлю. Несколько синяков. Перепуганный взгляд, который стал еще напуганнее, стоило ей увидеть Аню. Удивительно, как легко вселить ей ужас, когда около нее кто-либо, а не Марк. Хотя должна радоваться, что ее, принцессу, спасают.

Только можно ли было назвать спасением момент, когда Кирилл силой прижимает бедра Ани к поверхности старого стола, рукой зарывается в волосы и жадно целует. У Юли перехватили дыхание. Аню чуть не стошнило, но ей хватило сил ласково оторваться.

Аня сделала глубокий вдох, улыбнулась самой прекрасной улыбкой, которая померкла, стоило Кириллу подойти к Юле и прихватить ее за щеку.

— Смотри, Анечка, — он погладил Юлю по голове. У девушки заблестели глаза, слезы собрались в уголках, она дрожала. — Она цела и невредима. Хорошо кушала, мягко спала. Да, Юлечка?

Она не шевелилась.

— Прекрасно, — Аня подошла, схватила Юлю за запястье, — надеюсь, мы друг друга поняли.

— Безусловно, милая, — он поцеловал тыльную сторону ее ладони, провел рукой по голове Юлианы, — до скорой встречи. Надеюсь, уже на лазурном берегу.

Аня старалась контролировать собственное тело, иначе бы побежала, рванула с места. Все внутри дрожало, Юлиана дрожала, начинала поскуливать, раздражая еще больше. Аня не могла поверить, что все получилось, осталось только сбежать отсюда. Мужчина, который вел ее туда, шел за ними обратно. Оставалось совсем немного, и пропадет вонь бетона, пыль выветрится из легких, они сядут в машину и все закончится. Совсем немного.

Уличный свет обжог Юле глаза, она поморщилась, но Аня не позволила ей остановится. Из машины вышла Оля, готовая встретить спасенную девушку. На лице у всех читалось беспокойство. Дверь черного входа закрылась. Аня считала шаги до машины. Слишком долго. Юля еле перебирала ногами, почти не дышала, но шла под чутким руководством Ани. Оля открыла дверь и ждала ее, оценивая видимые повреждения.

Вдруг послышались сирены.

Аня почувствовала, как что-то дрожит в кармане. Она достала звонивший телефон, отпихнула Юлю в сторону Оли. Девушки обнялись, больше в надежде успокоить Юлиану. Аня задрожала, открыла водительскую дверь и быстро ответила на звонок. Ничего хорошего она не могла там услышать, нужно было действовать быстро. Указав Оле, чтобы та села в машину, она прислушалась к голосу по ту сторону телефона.

— Какая же ты сука!

Никогда в жизни Ани дверь машины не закрывалась так долго.

Послышался выстрел. Она будто вскрикнула, но поняла, что крик не ее, а боли в теле нет. Она увидела в одном из окон силуэт Кирилла, который размахивал пистолет, хотя могло показаться, будто он просто машет им на прощание. Готовая обрадоваться, что этот ублюдок промахнулся, Аня услышала всхлип Юли и повернулась.

— Оля!

Только Оля сама, невзирая на боль, залезла в машину, утащила с собой Юлю. Она ровно села на сидение. Аня сорвалась с места, машина быстро разогналась. Она не успевала думать, только слышала, как Оля что-то шепчет Юлиане, как рвется ткань. В голове металось столько мыслей, но ни одна не успевала закрепиться. Тело Ани не слушалось, руки и ноги сами управляли машиной, пока она раз за разом слышала одну и ту же мысль.

Ты проиграла!

Дрожат руки. Сложно сказать, у кого из них сильнее: у Юли или у Ани. Руль скользит, управлять машиной как никогда сложно. Аня постоянно бросает взгляд на задние сиденья и почти не может смотреть на дорогу. Выработанная годами ловкость позволяет маневрировать и ехать по знакомому маршруту. Кровь бурлит, ярость от собственного бессилия пульсирует в висках. Хочется кого-нибудь убить или сломать кость. Особенно бесит Юля, которая дрожит так, что трясется машина. Она не может сделать элементарного и в один момент начинает хныкать.

— Не смей реветь! — Рявкнула Аня, даже не поворачиваясь в сторону девушки. Юля, нервы которой спустя несколько дней в заточении тоже были не к черту, не осталась в долгу:

— Не ори на меня!

— Я тебя сейчас выкину на ходу, идиотка!

Аня бы не выкинула, но от злости все равно стукнула ладонью по рулю. Как только они доберутся, она убьет Юлю. Нет, сначала сделает все, чтобы спасти Олю, а потом убьет эту дуру. И плевать, если Марк разозлится. Еще пару часов назад Аня молилась о собственной смерти, чтобы та спасла ее от необходимости раскрывать свой секрет перед Марком. Только через труп. Но она не имела ввиду труп Оли. Страх расползался по телу, отчего воздух застрял в горле. Стало больно. Аня сжала руль, стиснула зубы. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Страшно, страшно, страшно. Смерть дышит в затылок, тянет свои мерзкие костлявые руки. Аня выжимает педаль газа, только чтобы успеть. Оля что-то бормочет, с водительского сиденья не слышно. За ними точно никто не гонится, но Аня раз за разом нарушает правила, привлекает внимание, но только об этом не думает. Она лишь мчится, словно в конце белый свет.

Нет, ассоциация с белым светом точно не подходит.

В ушах звенит от напряжения. Черт-черт-черт. Аня прокручивает свои ошибки. Нельзя было поворачиваться спиной, нельзя было так поспешно садиться в машину, нельзя было доверять хоть на секунду этому ублюдку.

Аня снова ударила по рулю.

На самокопания нет времени. Аня сжала челюсть. Юлиана дрожит, но продолжает зажимать рану в груди Оли. Руки уже окрасились кровью, Оля хрипит.

— Держи крепче. — Аня старается быть спокойной. Хоть секунду.

— Я пытаюсь. — Голос у Юли надломленный, истеричный.

Аня не врач, но понимает, что с Олей вряд ли все будет хорошо. Пуля точно вошла в легкое, которое сейчас заполняется кровью. Хочется выть. Давно не было так страшно, отчего слезы подступали Ане на глаза. Нужно спасти Олю любой ценой, иначе она не сможет этого простить никому. Особенно себе. Все еще слышится хрип девушки. Аня помнит, как доставала пули из Марка, но такой опыт сейчас вовсе не имеет значения. Вдруг появляется Марк. Аня видит вызов на панели и неохотно отвечает.

— Где вы? — Голос у Марка серьезный. С самого утра Аня общалась только с Никитой, и Марк может и не знать всего произошедшего.

— Едем, — Аня дышит глубоко, пот сочится из-под ладоней. Она нервно оглядывается назад. — Нам срочно нужно в больницу.

— Что случилось? — Секундное замешательство. — Что с Юлей?

Это он зря спросил. Аня старалась держать самообладание, но, как карточный домик, оно рухнуло.

— С ней все в порядке, а вот..! — Она не успела продолжить свой крик, а он ее резко перебил:

— Я хочу ее услышать!

— Марк? — Юлиана звучала так, что могла вот-вот заплакать. Аня же могла вот-вот разблокировать двери и сделать все возможное, чтобы невинная овечка в облике принцессы выпала к чертовой матери из машины..

— Юля! Ты в порядке?

— Марк! — Заорала Аня.

— Марк, да. Я просто... — Слезы стекла у нее по щеке, она лишь на секунду оторвала руку от Оли, как Аня это заметила.

— Держу руку!

— Немедленно езжайте домой, — начинает Марк. Аня больше не может сохранять спокойствие. Она резко выруливает перед внезапно образовавшейся впереди машиной — или она была там изначально? Всех немного тряхнуло, послышался стон Оли.

— Да послушай ты, мать твою! — Машина изнутри словно замерла. От громкого крика Аня прокашлялась. — В Олю выстрелили, она истекает кровью.

— Кто?

— Святой отец, Марк! Нам срочно нужно в больницу, — Аня затихает, снова смотрит на побледневшее лицо подруги, губы у нее уже синеют. — Иначе она умрет. Я еду туда.

— Нет.

— Что значит «нет»? — Аня теряется. Она не может поверить, что слышала это. В машине снова тишина.

— Вы туда не поедите. Врачи обратятся в полицию, и мы все окажемся под прицелом.

Аня не может поверить, что слышит это.

— Она умрет!

— Езжай, куда я сказал! — Голос Марка заостряется. Становится тверже. Аня вздрагивает. Картинка перед глазами плывет, руки расслабляются. Руль лишь немного успевает выкрутится, когда она возвращает себя концентрацию.

— Иначе что..? — Больше Аня не кричит.

— Иначе истекать кровью будем мы все. Хочешь спасти жизнь? Или жизни? — Девушка молчит. — Жду в ближайшие минуты.

И все оборвалось. Тишина казалась гнетущей, прервался даже хрип со стороны Оли. Юлиана боялась пошевелиться, у нее в голове все еще звучал грозный голос Марка, способный одним лишь словом вогнать человека под плинтус. Аня вела машину. Скорость не сбавлялась и не увеличивалась. Девушка застыла в одном положение, в ушах звенело. Злость скапливалась под кожей и вот-вот могла вырваться. И вырвалась, когда девушка закричала что есть мочи и принялась стучать руками по рули с такой силой, что в моменте она чуть не развернулась. Горечь застряла в горле. Снова и снова она пыталась проглотить этот ком, но не могла. Горячие слезы навернулись на глаза.

— Аня? — Слабый обрывистый голос послышался внезапно. Девушка резко повернулась.

— Замолчи! — Оборвала она. — Старайся меньше дышать.

— Здесь я врач, а не ты. — Она морщилась при каждом слове, дыхание давно сбилось.

— Заткнись! — Она хотела попросить Юлю закрыть ей рот и крепче держать чертову рану, но все снова остановилось.

— Прекрати, — слишком тихо, пришлось прислушаться. — Отвези меня к Марку. — Аня опешила. В голове было столько мыслей и слов, чтобы описать, что именно она думает об этом, о Марке и о всей чертовщине, что последнее время происходит в их жизнях, но не успела. — Я так хочу.

Аня хотела возразить, хотела крикнуть, что окружена настоящими безнадежными придурками, но увидела в зеркале слабую улыбку и уставший взгляд, и сдалась. Если бог существовал в жизни Ани, то она точно не была его любимицей. И сейчас он заставлял ее сделать это, хотя она совершенно не привыкла сдаваться. Если такие как Юля слепо верят судьбе, то Аня привыкла подчинять судьбу себе. Только в этот раз не получалось. Все шло, как не шло никогда. Слезы обжигали глаза. Она закусили губу, готовая противостоять, бороться и двигаться, но снова услышала:

— Пожалуйста.

И Аня свернула на перекрестке. Что-то в ней надорвалось, скатилось вниз по наклонной и больше никогда не поднимется обратно. Боль, тупая и постоянная, застряла в груди и не могла выйти наружу.

Юлиана сжалась. Оля под ее рукой тяжело дышала, но она продолжала зажимать ее рану. Пропитанная кровью тряпка становилось липкой и дурно пахла. Металлический запах оседал на поверхностях, проникал прямо в нос и оставался там. Юлю немного мутило. Голос застрял в горле, которое болезненно сжималось. Юлиана постоянно слышала встревоженный голос Марка, и волнение лишь усиливалось. Она видела, чувствовала, что Аня наполненная злобой, но боялась сказать что-либо. Только Юля тоже понимала, что сама бы с удовольствием доверила Олю врачам, а не своей затекшей руке. Марк был непреклонен, и это пугало. Еще некоторое время назад Юлиана была на грани смерти, не могла поверить в долгожданное спасение, потому что надежды не осталось. А теперь она сама не дает смерти забрать человека из ее рук.

Машина ехала так быстро, что могла в любой момент от неловкого движения Ани разбиться. Но Аня умело управляла, а теперь преследовала лишь одну цель — посмотреть Марку в лицо и сказать все, что она о нем думает. На деле вся дорога заняла не более десяти минут, только для всех троих, особенно Оли, что держала свою жизнь на тоненькой нитке, казалось вечностью. Когда они наконец-то доехали, Аня стала суматошно думать, как перенести Олю в квартиру. Носилок не было, ничего их напоминающего — тоже. Они могли лишь понести ее на руках. И вместо того, чтобы звонить Марку, она позвонила и почти криком попросила Никиту спуститься.

Парень проглотил острый, словно битое стекло, ком в горле, стоило ему лишь взглянуть, как испачканная в крови Юля верно держит свою руку на груди Оли, а темно-красная тряпка прикрывает почти все ее туловище. Он под чутким руководством Ани вытащил Олю из машины, стараясь минимализировать для нее болезненные ощущения. Казалось, Оля и вовсе потеряла сознание, чтобы сохранить хоть немного жизни. Болезненный стон все же сорвался с ее губ, и Юля увидела, как у Никиты намокли глаза. Юлиана вылезла следом, хотела снова прижать рану на груди, но напоролась на пугающий, словно темная неизведанная бездна, взгляд Ани и отшатнулась. Они старались торопиться, поднимаясь на этаж, но все понимали, что это практически бесполезно. Ни тряска, ни крики, ни поступающие волнами приступы боли — ничто уже не могло навредить Оле. За ними в полном одиночестве, оторванная от процесса, шла Юля. Она уже не могла помочь, поэтому просто наблюдала, как друзья со страхом несут тело умирающего друга, отсчитывая мгновения до неизбежного. Юлиана последняя вошла в квартиру, в которой не была вечность. Вдруг почувствовалась усталость, кости стало ломить, а в голове начала болезненно пульсировать одна точка. В коридоре уже размазалась кровь, только девушка не успела ее рассмотреть, потому что была заключена в объятия. Слишком крепкие, такие далекие и долгожданные.

— Марк?

Он ей не ответил. Только сильнее сжал в объятиях, потом отстранился, заглянул в глаза. Юле стало страшно. Она никогда не видела, чтобы он так на нее смотрел. Словно вся боль мира была заточена в нем. Юлиана вздрогнула, когда мужчина наклонился и непривычно холодными губами дотронулся до ее лба, а после ушел в глубь квартиру. Слишком много было на нем сейчас. За последние два дня груз нескольких жизней лег к нему на плечи, и Марк не мог понять, что ему следует делать. Он пытался спасти всех, спасти себя, Юлю, но по итогу проиграл. Мужчина устало выдохнул, заметив перед собой Юлю и пошел платить очередную цену жизни.

Тело положили в комнату на матрас. Марку стало стыдно, что он так и не купил кровать. Оля, бледнее, чем обычно была, лежала на матрасе и совершенно не шевелилась. Кровь запачкала почти всю ее одежду, на замену белой футболке пришла ярко-красная. Слишком жалко она выглядела на полу, но большего он уже не мог предложить. Аня держала ее за руку и гладила по голове, что-то нашептывала. Тело ее содрогалось, но она не плакала. Марк никогда не видел, чтобы Аня плакала. Рядом сидела Маша, которая лишь один раз предложила что-то сделать, но было поздно — все знали. Никита молча наблюдал, как уходит жизни из тела, слишком молодого и слишком еще к этому не готовому. Дима стоял в углу. Человек, никогда не демонстрирующий свою боль, листал маленькую книжку. И Марк знал, что он ищет. Не хватало только Наташи, но она не успеет. Никто уже не успеет. Мужчина сделал шаг вперед. Сердце у него остановилось. Он помнил Олю хмурой, немного пугающей девушкой. Она всегда расчетливо зашивала его раны, пихала какие-то таблетки и безусловно вкусно готовила. Он никогда не забудет, как Аня привела его к нему. Марк не мог поверить, что худая и почти серая девушка может ему сгодиться. В тот момент он даже не понял, что у нее неженские руки, предназначенные для резки тел. Она протянула ему бутылку какой-то самогонной бодяги и предложила вместе выпить. В конце на ногах осталась только она, с победной сигаретой в зубах, с ухмылкой и какой-то странной фразой на латыни, которую он уже сотню раз забыл. Теперь девушка, вызывающая пугающий восторг, лежала, переговариваясь с самой смертью, губы синели, дыхание замедлялось, а он не мог предложить ей даже мягкой постели.

Вдруг тишину прервал тихий голос, в котором он смог различить свое имя. Все резко повернулись на него. Аня смотрела на него как на врага. Он видел отчетливую ненависть в ее глазах, но больше ничего не мог сделать. Оля еще раз повторила его имя. Все поняли, что, наверное, сейчас, придет конец. А Марк почувствовала себя палачом, забирающим чужую жизнь. Жизнь своего друга. Он медленно подошел. Столько раз приходилось видеть смерть, но теперь он видел ее в этой комнате, как видел в глазах тети Мэри. Ноги не сгибались, он практически упал перед Олей. Все, будто сговорившись, решили покинуть комнату. Последней вышла Аня, поцеловал ладонь своей подруги. Она не смотрела на Марка, лишь прошептала.

— Ты не должен говорить с ней.

В квартире наступил траур. Все краски вдруг исчезли, а звуки замолкли. Будто не один человек прощался с жизнью, а весь мир в одночасье умер. Стены казались серыми, а воздух слишком душным, застревающим в легких. Минуты тянулись часами. Смерть пришла в дом, который еще недавно Юля мечтала облагородить и сделать счастливым местом. Но старуха здесь, заполняет собой пространство. Все, вышедшие из комнаты, пришли на кухню. Кто-то стоял, кто-то сел, но почти никто сразу не заметил Юлиану. Маша подошла к Юле и легонько обняла ее за плечи. Им всем было тяжело, все понимали, что сейчас случится безвозвратное. Никто не умалял переживания другого. И может Юля не могла разделить их траур, но Маша могла оказать ей поддержку. События сменились так стремительно, что все даже позабыли, что у Юли это были не лучшие двое суток, пока Марк думал, как спасти ее, всех и продолжит нормально жить. И все равно не получилось. Маша погладила девушку по спине, словно понимала весь ужас, что был с Юлей все время там. На первый взгляд Юлиана была цела, несколько синяков и царапин виднелись на теле. Слезы, что долго копились, так и не нашли выхода. Все происходило так быстро, что Юле оставалось лишь чувствовать тяжесть, забирающую силы, от пережитых эмоций.

Это были долгие минуты их жизни. Мир замер на этой кухне. Тьма постепенно заполняла собой помещение, отражалась на лицах присутствующих. Все видели друг в друге одну и ту же печаль, но никто не решался посмотреть на Аню. Она была не здесь и не с ними. Лицо ее застыло намертво. Столько всего хотелось сказать, столько сожалений осело в горле от сказанного. Аня теряла дорогое, но не могла плакать, не могла, потому что Оля приказала ей улыбаться. Она знала, что подруга ждала смерти, но не должна была встретиться с ней так рано.

Марк пришел неожиданно. На лице отразилась череда мыслей. Но лишь одна была понятна без слов.

Смерть пришла.

И все, что до этого застыло, зашевелилось. Никита обнял плачущую жену и плакал сам. Дима открыл зажатую пальцем страницу и принялся шептать слово богу, которого они давно уже не видели. Юля застыла в страхе. Мышцы заныли, кожа протыкалась тысячами уголок, отчего хотелось упасть, сажаться, будто это могло укрыть ее от боли почти физической. Оли больше нет. Это не шутка и не ошибка. Человека нет. Она больше никогда не скажет ничего язвительного, но добродушного. Не угостит всех пирогами, домашней наливкой. Ее смех больше не будет звучать в комнате, провонявшей никотиновым дымом. Голоса не будет, запаха не будет. Юля хотела обнять Марка, потому что ощущала его боль, но он не дал ей этого сделать. Мужчина стремительно подошел к Ане, развернул ее за плечо и заглянул прямо в глаз. Все замерли от столь резкого жеста. Темная фигура нависла над ним.

— Оля сказала, — твердый голос, которым он обычно допрашивал людей, можно было узнать из тысячи, — что тебе есть, что мне рассказать.

Все молчали. Аня смотрела на него исподлобья и не произнесла ни слова, пока все продолжали смотреть на них.

— Что ты должна мне сказать, Аня? — Он был чересчур настойчив, наклонился лицом к лицу. Юлиана испугалась. Марк был зол — точно зол. — Это были ее последние слова. И я очень хочу знать, что такого скрытого ты должна была мне сказать.

Все всё поняли. Это было написано на лице Марка — праведный гнев и разочарование. А вот Аня сидела с ровной спиной и смотрела непроницательным взглядом на него. И хотя внутри все ее естество понимало, что Оля выбрала смерть, только чтобы попытаться сделать подругу счастливой, но не могла сказать этого. Девушка знала, что до конца собственных дней будет жить винить себя, что оскорбила последнее желание Оли, но не скажет.

— Ну?

— Ничего, — это был не ее голос. Это был голос человека, который оторвал от себя последнюю часть души. — Я ничего не хочу тебе сказать.

Это могло перерасти в долгую ссору, но этого не случилось, потому что у Маши вдруг зазвонил телефон. Это Наташа хотела спросить, почему Оля не отвечает на ее звонки.

***

Воздух был прохладным. Девушка поежилась и уже пожалела, что не взяла ничего накинуть на плечи, прежде чем сбежать на перекур. Клиенты не любят, когда девушки курят, поэтому потом придется зажевать все пачкой жвачки. Хотя грех было жаловаться — ей выдался шанс побыть одной, чтобы никто не трогал и не разговаривал. Но не успела она порадоваться, как ее уединение прервал парень — от самый, которого привели как подарок. Аня надеялась, что ей не придется с ним работать, потому что взгляд у него чересчур пугающей и выглядит он в целом, как извращенец. Он встал рядом, тоже закурил. Аня ненавидела такие ситуации: иногда клиенты жаловались, что девушки с ними недостаточно разговорчивы или радушны. А проблем ей вовсе не хотелось. Пришлось предпринять попытки заговорить:

— Здесь достаточно прохладно, не находите?

— Может, не стоит выходить на улицу полуголой? — Аня нахмурилась.

— Справедливо замечание, — девушка изобразила неловкую улыбку. — Но, может, я все-таки могу положиться на ваш пиджак? — Всем мужчинам нравится чувствовать себя сильными, героями.

— Я бы, может, даже обнял тебя с удовольствием, — он усмехнулся и затушил сигарету. — Но ты слишком красивая для простых объятий.

Черт, теперь придется продавать себя.

— Я могу предложить...

— Оставь это тем уродам, — он указал в сторону двери, — они уже достаточно тебя потрогали.

Придурок.