Насквозь

Сигарета полетела на пол. Марк не имел привычки курить в комнатах, особенно в жилых, но иного выхода в данной ситуации не видел. Аня скоропостижно наступила на дымящейся окурок, чтобы не спровоцировать дополнительные неприятности. Девушка испуганно посмотрела на друга и поняла, что сейчас любое слово — ключ к вратам смерти. Марк выглядел не просто устрашающие, он был страхом, что отражался на его лице слишком явно. Редко ей удавалось увидеть ужас мужчины, но теперь была готова сделать все, чтобы больше никогда не видеть. В стену полетел стул, часть дешевого дерева откололась и упала в другой стороне. За стулом полетела кружка со стола. Осколки градом посыпались на пол. Марк мог вот-вот перевернуть стол, а Аня не знала, стоит ли мешать. В моменте точно не хватало Никиты, а звонить ему времени не было. Девушка сделала шаг навстречу Марку, только сразу же остановилась. Физический страх цепями сковал ноги. Никогда Марк не вредил ей, только теперь настолько вышел из себя, что и правда нельзя было предсказать реакцию на внешнее воздействие. Аня проглотила колючий ком и все же шагнула ближе. Хотелось что-то сказать, но... Марк дернулся и повернулся лицом к лицу к Ане. Он хотел сказать, хотел озвучить все, что крутилось в голове, но словно не успевал за волной гнева и самобичевания.

Марк боялся сказать это вслух.

Абсолютно не хотелось произносить, даже думать об этом было страшно, потому что сразу чувствовалась холодная когтистая рука ужаса на шее, она сдавливала, впивалась под кожу, перекрывала дыхание. Воняло смертью, снова. Мужчина зажмурился, с силой ударил по столу, отчего тот затрясся. Он почувствовал, как вздрогнула Аню в метре от него. Хотелось провалиться под землю, но перед этим сравнять все с землей, закатать каждого под бетон, перед этим переломав кости. Марк возненавидел себя за очередную ошибку, которая теперь могла стать фатальной.

Потому что они забрали Юлю.

Черт.

***

Если бы попросили выбрать самый долгий день, то Юлиана точно назвала их возвращение. После произошедшего с Егором они наконец-то отправились в конечный пункт своего путешествия. В дом Марка. Большую часть пути молчали, потому что в голове остался лишь белый шум. Юля сжимала край кофты, перекручивала его, но никак не могла позволить себе посмотреть на Марка. И вовсе не из-за произошедшего, не из-за его действий, не из-за покалеченного Егора. Юлиана боялась показать ему себя настоящую. Ту Юлю, которая ни о чем впервые не жалеет. Вся голова ее была по итогу пуста, и лишь пара мыслей о месте их прибытия нарушали мучительную тишину.

Марк же свои думы мог потрогать. Они настолько заполонили голову, что ощущались физически по кругу. Окружая мужчину. Ссадины на руках неприятно щипали при сжатии руля, но он продолжал ехать, и ехал слишком медленно. Марк вдруг в ужасе понял, что везет Юлю к себе домой. Не в какое-то абстрактное место, не в общий с другими людьми дом, а туда, где чувствовал себя чересчур уязвимым. В место, где часто был одиноким. Он видел, как потеряна Юлиана рядом, слышал ее тяжелое дыхание, прокручивая раз за разом долгожданное избиение мелкого пакостника. Мужчина боялся, что напугал ее произошедшим, но все на самом деле ощущалось по-другому. Марк видел, что она не плакала, не избегала его и не отстранялась — и это ужасно напрягало. Но все равно не так сильно, как вид Юли у себя дома. Он старался подготовить себя к этому, надеялся, что сможет преодолеть жгучее чувство внутри. Марк нисколько не жалел, был уверен в своем решении, только настолько не привык впускать кого-то в то самое одиночество, что сам не всегда решался туда окунаться.

На улице уже стемнело. Машина остановилась у непримечательного дома старой постройки. В большинстве окон еще горел свет, но Марк сразу запреметил одно, в котором не горело ничего. Юля словно задремала и пришла в себя, когда мужчина аккуратно дотронулся до ее бедра. Юлиана вздрогнула. Теплая и тяжелая ладонь мужчины опустилась на ногу. Юля устало потерла глаза, совершенно не понимая, где они находятся. Внешний вид Марка казался слишком напряженным. Напряженнее, чем в квартире Егора, чем после избавления от тела, чем когда-либо. Она украдкой посмотрела на него, постаралась улыбнуться, но все казалось каким-то хрупким, едким, будто за тот недолгий полусон произошло нечто непредвиденное. Мужчина в общем-то ничего и не сказал, просто пригладил коленку Юли, а после вышел из машины. В зубах сразу появилась сигарета, а Юлиана старалась вдохнуть как можно глубже, но вокруг казалось слишком душно. Образ Марка в темноте выглядел зловещим. Раньше Юлиана не придавала этому значения, но все чаще стала замечать, почему его на самом деле обходят стороной. Весь вид его острый, словно заточенный годами и злыми водами камень и душевная темнота сочились отовсюду. Юля прикусила губу, чувствуя подкатывающийся комок в горле. На губах стал четко ощущаться привкус крови  — она смогла рассмотреть руки Марка в теплоте улицы. Сбитые, окровавленные, измученные насилием руки, но безумно прекрасные. Мужчина обошел машину и открыл для Юлианы дверь.  Прохладный уличный воздух обжог ладони и плечи. Юля еле ахнула, слизистую носа обжег никотин, объявший их с Марком. Она не решалась спросить напрямую, чувствовала, что сейчас об его тело можно точить камни.

Несмотря на внешний холод Марк все-таки решил не откладывать неизбежное. Достав все вещи из машины, они с Юлианой направились в сторону неосвещенного подъезда. Звякнули ключи, которые Марк с трудом нашел в своей сумке, грязно-желтое освещение лестницы было создано будто бы для отпугивания незваных гостей. Они молча поднимались до последнего этажа, вместившего на себе три квартирные двери. Марк по-хозяйски подошел к одной и через несколько поворотов ключа распахнул перед собой. Юлиану он в начале не впустил. Мужчина перекинул сумку через порог, затем сам его перешагнул и замер, словно прислушивался к каждому мимолетному звуку. Юля видела его напряженный профиль, по коже прошелся холодок, но мигом исчез, когда Марк раскрыл дверь шире, пропуская девушку в квартиру.

Было темно и по-пустому холодно. Юлиана почувствовала, что ничего привычного для нее в этом месте нет. Зловещая тишина окутала их двоих, пробуждая внутри тревожное чувство. Юля с надеждой смотрела на Марка, но ничего в нем не менялось. Вдруг зажегся свет. Юлиана зажмурилась, но уже через секунду могла рассмотреть пустую прихожую вешалку, а дальше по коридору комнату. Мужчина помог снять пальто, разделся сам, но до сих пор ничего не сказал.

— Это твоя квартира? — Юлиана не могла позволить себе идти впереди, словно ощущала опасность в реакции Марка. Повсюду на полу чувствовалось разбитое стекло. Неверный шаг — назад пути не будет.

— Да, — мужчина прошел дальше, а Юля, испытывая прилив негодования, последовала за ним.

Это была небольшая квартира. Комната с кухней, в коридоре можно было рассмотреть дверь в ванную и, наверное, другую комнату. Только Юлиана не могла сдержать отражения внутреннего шока. Было ужасно.

Это было пусто.

Вокруг не было почти никакой мебели. Освещение выглядело болезненно блеклым, а вся квартира была покрыта невидимой корой льда, что понижала температуру на несколько градусов. Здесь не было жизни. Здесь точно никогда не было счастья. Это была бетонная недостроенная коробка, непредназначенная для жизни. Шторы закрывали все окна, полы скрипнули под долгожданной тяжестью гостей. Юлиана старалась не показывать ужаса, видела, как меняется лицо Марка, как весь он мрачнеет, сжимается и опускает взгляд. Он отдалился, излучал темную энергию, пугающую и отталкивающую. Юлиана видела это, не подходила, но не могла молчать.

— Давно ты тут... — она на секунду замялась, заметила морщину на лбу мужчины, — живешь?

— Пару лет.

Юлиана подошла к нему ближе, дотронулась до руки. Марк вздрогнул. Ей хотелось сказать что-то еще, пока она не поняла, что он пытается нарушить свои границы, впустить ее внутрь, прикладывая для этого почти титанические усилия. Она вспомнила вдруг слова Маши и Оли.

Никто не был дома у Марка.

Она робко пригладила его руку своим пальцем, взгляд перевела на пустую светлую стену и ощутила пустоту рядом. Он сделал робкий шаг назад, словно пропуская ее в свою жизнь, в самую болезненную ее часть. Юля казалась привидением, что с любопытством осматривало свои новые помещения. Совершенно невесомо она продвигалась по комнате, лишь изредка поднимая руку, чтобы до чего-нибудь дотронуться. Внутри Марка что-то ныло, вздрагивало от каждого ее движения, но он терпел, потому что это было важно. Юлиана с любопытством на самом деле оглядывалась, проводила тоненькими пальцами по поверхностям стеллажа, тумбы и прочих предметов мебели. Она видела, что Марк помрачнел, затаился в углу и ждал ее реакцию почти на все вокруг, но все будто не оправдывало его ожидания. Ей хотелось подойти и обнять его, сказать, что он на самом деле больше не одинок. Вся боль, что так и сочилась из каждого угла, волнами окутывала, проникала в легкие — исчезла, не нужно ее больше бояться.

Это было самое пустое, безжизненное помещение, в которых Юлиане удавалось побывать. Марк не обживал свою квартиру, не собирался. Все стены были покрыты светлыми дешевыми обоями от застройщика, немногочисленная мебель была настолько обычной, что ненароком напоминала офисную. На кухне не было ничего, кроме плиты, раковины и небольшого стола. Больше всего Юлиану удивил матрас, брошенный посреди комнаты. Здесь словно никого не было, лишь мимолетный гость приходил иногда переночевать Шторы создавали ощущение полумрака. Юля провела рукой по поверхности тумбы, ощущая толстый слой пыли. Она укоризненно глянула на Марка. Но не обнаружила даже тени усмешки. Девушка чувствовала, насколько он напряжен, насколько ему неприятно пускать сюда кого-то. Он даже самого себя не всегда пускал в эту квартиру. Юля осмотрела ванную — идеально чистую, без следов подтеков, разводов, — кухню, замечая небольшой холодильник в углу. Заглядывать туда не было смысла. Единственное, что явно бросалось в глаза — кружки с сгнившим в них чаем и бумага. Повсюду в разных местах можно было найти листы бумаги. Юля решилась взять один из них, обнаруживая на нем лишь разнообразие чисел, подсчеты, какие-то даты.

— Что это? — Она не поворачивалась к Марку, давая ему возможность входить в близкий контакт.

— Когда работаю, проще формулировать мысли на бумаге.

— Не боишься, что их возьмут в качестве вещдоков? — Она пытается пошутить, надеется, что это поможет ему расслабиться, только на деле Марк все равно напряжен. Желваки дрожат, руки сжимаются. Он пытается дышать глубже, понимает, что это его Юлиана, она ничего плохого не сделает, наоборот, сделает его жизнь лучше. Делает ее уже сейчас лучше.

Он так и не ответил на ее шутку.

— Марк, — Юля позвала его и обернулась. Мужчина стоял там же, где девушка его оставила, только на самом деле был совсем не в этой квартире. Марк был глубоко в себе, своих мыслях и страхах, отражающихся на лице гримасой боли. — Марк, посмотри на меня. — Он посмотрел, но лучше не стало. — Почему ты боишься этого места? Это же твоя квартира, твой дом.

— Нет, — он покачал головой. Отвел взгляд в сторону и вдруг сморщился. Ему словно было неприятно тут находиться. — Она съемная.

Мужчина достает телефон из кармана, проходит на кухню, садится и пытается сосредоточиться на выборе еды, потому что не намерен помирать с голоду. Юля остается на месте. Она не обижается, не пытается догнать. Еще никогда Марк не казался ей таким отстраненным, поэтому была уверена, что на все это были причины. Девушка сделала глубокий вдох и прошла следом за ним. Нельзя было оставлять его наедине с этим кошмаром, что преследует по пятам.

— Но это не значит, что это не твой дом, — мягко, будто ребенку. И она снова видит маленького брошенного сероглазого мальчика, оставленного и брошенного. Здесь это ощущается более явно, сквозит отовсюду. Этот матрас, эта заброшенная планировка — он раз за разом возвращается в свое одиночество, в свою внутреннюю пустоту.

Марк откладывает телефон, понимая, что поголодать придется немного.

— Я не умею иметь свой дом, — сказать оказалось легко. Этот факт преследует его всю жизнь, чего уж можно было ожидать. — У меня никогда не было своей комнаты. По-настоящему своей.

— А дом твоего друга, Арсена? — Юля подходит еще ближе в надежде создать вокруг мужчины безопасный вакуум, в котором ему чуточку легче. Она понимает, что тут никогда никого не было, что это место — будка, чтобы переждать дождь или иную непогоду.

— Ты правильно сказала, — Марк усмехнулся, — дом моего друга. Потом и его не стало. Я ездил по городам по рабочим вопросам, иногда делал вид, что по рабочим. Мне не хотелось оставаться здесь, в целом где-либо задерживаться. Потом все как-то обрастало. Появился дом Маши и Никиты — да, это их дом. Но сюда я старался не возвращаться даже в благополучное время. Когда появилась ты, несколько раз я предпочел спать в машине недалеко от тебя, но не возвращаться. Эта гребанная пустота здесь меня сжирает на самом деле.

Они какое-то время помолчали. Юлиана поджала губы. Расстояние между ними после прошедших дней и событий казалось непривычным, неправильным. Девушка подошла еще чуть ближе. Вокруг было тихо, ни одного звука в этой квартире, ничего. Совершенно пусто. Так, как привык Марк. Она сделала неуверенный шаг. Ей никогда не понять, какого это. У девушки всегда была семья. Родительский дом сменился на супружеский. Ей было куда приходить, где оставить вещи, а Марку нет. Только вокруг нее никогда не было личного выбора. Все всегда было идеально спланировано без нее. Ремонт Егор делал сам, как хотел, родители тем более. У Марка же такая возможность была, но он ей не пользовался. Не умел.

— Моего никогда не существовала. А когда я мог все это себе позволить, — он обвел руками окружающую обстановку, — то испугался, потому что даже не знал, с чего начать. Одиночество сужает твои потребности, — Марк пожал плечами.

— Не правда, — она оказалась рядом слишком быстро. Он так и сидел на дешевой табуретке из сетевого мебельного магазина, из-за чего Юля была выше. Холодные маленькие руки резко подняли его голову. Вокруг было уже достаточно темно, но это не мешало им встретиться взглядом.

— Что не правда?

— Одиночество показывает нам, кто мы есть. — Ему хотелось уточнить, что даже в этом нет ничего хорошего, но не успел. — Тебе выдалась возможность узнать себя. Покупать еду, которая нравится, сделать комнату по вкусу, а потом переделать. Совершать ошибки, определяя собственные интересы.

— Я не знаю, как это. Когда ничего нет, нечего и отнимать.

— Значит узнаем, — слишком прямо, неожиданно и просто. Юлиана через мгновение закусывает губу и надеется, что Марк понял ее правильно. — У меня, знаешь ли, тоже ничего своего нет.

Молчание. Очень густое и приторное, забивается в легкие.

— Есть только ты.

Она надеялась, что скажет это настолько тихо, что Марк вовсе не услышит, но получилось абсолютно по-другому. Он обвил ее талию руками, притягивая ближе к себе. Марк целовал ее слишком отверженно, вдыхал вместе с ней недостающий в этой чертовой квартире кислород.  Он на мгновение допустил мысль, что если в этой квартире будет пахнуть ее духами, то он готов возвращаться сюда каждый день. Можно даже разбросать ее кофты вокруг, как она сама это делала на даче. Еще лучше приковать ее к этому матрасу, чтобы не ушла, но... К матрасу приковать невозможно, тут придется купить кровать...

Нет, слишком далеко. Опять слишком.

— Это правда все, что тебя волнует?

Юлиана молчит. Она отводит глаза, потому что не понимает смысла вопроса. О чем Марк мог спрашивать, что еще могло ее теоретически волновать. Она прикусила губу и неловко покачала головой. Марк не верил. Он боялся, что после произошедшего с ее мужем — бывшим мужем, — в Юлиане что-то могло измениться. Мужчина столько раз наблюдал ее страх, что теперь ненароком, прокручивая свои действия, боялся ее напугать. Всю дорогу он ждал, что она что-то спросит, но в итоге получил лишь молчание. И это ужасно напрягало. Даже больше, чем раскрытие двери своей недоквартиры. Марк вдруг понял, что даже притоны выглядят лучше.

— Юля, что тебя тревожит? — Марк притянул лицо Юлианы к себе, заставляя смотреть прямо в глаза. Она покачала головой. — Хорошо. А что ты думаешь о произошедшем с Егором?

Она вздрогнула. Отлично, подумал Марк. Он добился того, что хотел. Нужно было понять, что произошло в ее голове, не сломал ли он едва выстроенную металлическую конструкцию, что укрепляла ее тонкое душевное устройство. Юлиана не дрожала, не плакала, не пыталась вырваться. Марк боялся. Нечто подобное он уже испытал, когда застал ее за отмыванием крови от пола. Что-то, что было ему доселе в ней незнакомо, но будто бы слишком желанно. Слишком.

— Ты должна сказать мне, — пальцы углубляются в ее волосы, слегка натягивают, улавливая отдачу, — я тебя напугал? — Марк коснулся губами открытого участка шеи Юли, услышал глухой стон. Юлиана уперлась ладонями в его плечи. — Только честно.

Она молчала, Марк все глубже закапывался пальцами в ее волосах. Он пытался отвлечься от ее сосредоточенного лица, которое смущало, заставляло тревожиться. Юлиана тянулась к нему, тлела в руках, но ничего не говорила. Лишь наслаждалась сильными руками, что так бережно ее притягивали к себе. Внутри не было ничего, ее забавляли переживания Марка, будто это какая-то глупость. Она даже удивилась.

— Почему ты молчишь? — Остановился. — Юля, скажи мне!

— Все хорошо, — Юлиана улыбнулась, дотронулась подушечками пальцев до его губ, очертила их контур. — Правда. Ты меня не пугал.

— Тогда почему ты такая молчаливая? — Строгая интонация, предельное напряжение, серьезный взгляд.

— А ты?

— Это мы уже выяснили. — Глазами обвел все вокруг них, сжимая Юлиану сильнее. — Объясни мне. Я вижу, что-то не так. — Юля улыбалась чересчур странно, как-то обреченно, отчего Марк начинал потихоньку закипать, чувствовать разбегающийся по телу жар.

— Ты не сделал ничего плохого, Марк, правда. — Начала вырисовывать пальцами неизвестные узоры на его плече, не смотрела в глаза, лишь смущенно улыбалась. Она уже знала, что между ними появилось кое-что объединяющее, но не знала, как это видит он. — Просто мне стыдно.

— Что?

Марк замирает, чуть отстраняется от нее и не понимает. Совершенно не понимает. Он ожидал любых чувств, эмоций. Прошло несколько часов, всего несколько, с тех пор, как он расквасил голову ее мужа — бывшего мужа. А ей почему-то стыдно. Марк хмурится: не перед Егором ли? Замечает смущенную улыбку, которая в темноте отблескивает чем-то зловещим. Знакомым.

— Мне стыдно, — повторяет она, когда он слегка ее встряхивает. — Мне стыдно за то, что мне не стыдно.

Марку хочется смеяться. Это кажется каким-то очередным женским бредом, на который способны только девушки. Особенно Юлиана. Она так долго накручивала себя негативными частями жизни, но сейчас ее слова самые странные из всех, что мужчина ожидал услышать. Руки замирают на ее талии, он внимательно рассматривает ее лицо, но не видит ничего особенного. Она просто смущена.

Какого-то черта смущена.

— Я не понял, — прикрывает глаза, словно под веками будут ответы, но слышит смешок и вздыхает. — Объясни.

— Мне стыдно, — еще раз, будто он не слышал. — Потому что я не жалею о произошедшем.

Как гром, как ледяная вода с неба. Марк вздрагивает, надеясь, что ослышался. Он не мог поверить, хотя вроде бы столько раз повторял про ее внутреннюю силу, про огонь, способный испепелить все, только глубоко спрятанный.

— То, что ты сделал, жестоко. Очень. — Ловит ее руку, что хочет сжать край его футболки, лишь бы отвлечься. — Но я почувствовала облегчение. Во мне так долго копилась обида, злость, разочарование. Я была бессильна, просто терпела, ждала чего-то непонятного, не верила, что это когда-то закончится, что мне есть на кого положиться. Даже когда он говорил сегодня все те вещи, я просто стояла и молчала, а теперь такое чувство, словно появилась...

— Свобода?

— Да.

Он беспрекословно ее испортил. Марк не сомневался больше. Его руками была вылеплена новая Юлиана, которая перестала бояться, перестала ждать чудес. Притягивая девушку к себе жадным поцелуем, он почувствовал, что сделал что-то непоправимое. Словно невидимая нить, связывающая его с трясущейся девочкой, разорвалась. Марк долго желал этого, пытался всеми способами внушить ей реальность, но, когда это произошло, он отчего-то испугался. Он прижал ее ближе, сильнее сжимал талию, плечи. Всю Юлю хотелось вжать в себе. Он на мгновение оторвался от ее губ, посмотрел в глаза и увидел невероятное: всепоглощающее желание, жажду и нетерпение.

Ему нужно было защищать ту девочку.

Он сделал неправильный выбор, когда решил, что будет лучше показать ей реальный мир, научиться выбирать наименьшее зло, поверить в жестокость и ее необходимость. Из-за него она пережила несколько разочарований и научилась быть с ним. Марк сделал глубокий вдох, вместе с кислородом вдохнул ее запах, который наркотиком стал распространяться по венам. Марк не сможет вернуть ее прежнюю назад, но, поглаживая ладонью лицо, решил приложить все усилия, чтобы вернуть ей веру в лучшее в этой жизни.

— Надеюсь, теперь мы можем поесть? — Мужчина оторвался от Юли, лукаво улыбнулся.

Изначальный разговор о заброшенности квартиры Марка не мог выразить реального положения дел. Юля обнаружила во второй комнате несколько обычных картонных коробок, заполненных вещами Марка. Совершенно обычные вещи: рубашки, брюки, футболки и кофты — но все в коробках. Юлиана вздохнула, огляделась и поняла, что в общем-то нет смысла вытаскивать что-то из сумки. Она поставила ее к коробкам, достала несколько вещей с целью переодеться. Девушка уже понимала, что можно не ожидать свежего набора полотенец в ванной, наличие каких-либо других средств гигиены. Поэтому, преисполненная рвением к новой жизни, Юля в тот же вечер нагрузила Марка не только поиском пропитания, но и покупкой необходимого для нормальной жизни.

Марк усмехнулся. Что такое для них нормально? За последний месяц где только ему и Юлиане не приходилось побывать.

Марк все купил, и даже больше, чтобы Юлиана не нуждалась.

Первую ночь провели на матрасе. И Юля, как ни странно, была этим слишком вдохновлена. После разговора с Марком она почувствовала, что теперь по-настоящему должна окружить его доселе незнакомым уютом, подарить ему чувство домашности. Если раньше девушка была вынуждена соответствовать каким-то установленным нормам, знакомым двум семьям — ее и Егора, — то сейчас все вдруг стало чистым листом, на котором можно было написать все что душе угодно. Юля прижималась к Марку во сне и знала, что все будет в порядке. Даже этот халатно брошенный на пол матрас казался мягким и удобным, чем любая кровать, на которой она спала с Егором или в родительском доме. Они все были вынужденными, чужими, кем-то выбранными и купленными. А здесь нет ничего, и появится только с ее подачи. Она в нетерпении ерзала, даже не подозревая, как широко улыбается лежащий рядом Марк. От одной только мысли, что все это не сон, не кошмар.

В воздухе повисло чувство предстоящей радости, словно все теперь должно было поменяться. Марк точно знал, что в приятном ожидании всегда кроется что-то плохое, что-то выходящее за пределы положительных ожиданий. Он позволил себе расслабиться и наслаждаться моментом хотя бы одну ночь. И в следующую и последующую. Еще немного, лишь бы впитать в себя чувство спокойствия. Мужчина крепче прижимал Юлиану по ночам, смотрел на нее при свете дня, впечатывал в свое сознание, под веками, чтобы ни на секунду ее образ не покидал его головы. Это рушило его концентрацию, отодвигало на задний план все привычные мысли. Ему нужно было готовиться к дальнейшим действиям, подготавливать остальных. Слаженные и логично выстроенные шаги должны были обеспечить победы и последующее умиротворение хотя бы на некоторое время. Марк прикрывал глаза и видел такое расплывчатое, но светлое будущее. Свое будущее.

Юлиана взяла в оборот все, что их окружало. Не успел наступить новый день, как Марку пришлось отправиться в магазин. На этот раз в квартире появились все средства для уборки, некоторые продукты и предметы посуды. Юля аргументировала все приобретения не иначе как доводом о необходимости всего этого в обычной жизни. Стоило употребить слово «обычная», Марк сразу усмехался. Об обычной жизни ему удавалось лишь мечтать все эти годы. Он принял правила игры Юлианы и в глубине души надеялся, что не проигрывает в нее. Марк чувствовал себя странно, когда выжимал тряпку в ведро, затем водил ею по полу. Конечно, не к этому нужно было привыкать, а к чувству, что он делает это, потому что так нужно делать дома. Не в общем доме, где равно распределены обязанности, а из-за необходимости жить в порядке. Юлиана порхала по практически пустому помещению, вытирала, руководила Марком, побуждая в нем неподдельное восхищение. После изнурительной — как показалось мужчине — уборки они ели заказанную еду из какого-то сомнительное заведения и просто наслаждались уединением. Юля положила голову Марка на плечо, чувствуя неподдельное и такое желанное тепло дорогого сердцу тела.

— Ты явно можешь посоперничать с Машей в тирании, — Марку нравилось ее подначивать. Так она становилось живее, начинала краснеть и буквально пылать негодованием. Она была живым огнем вокруг него, согревая душу.

— Просто я никогда не видела такой заброшенности. — Она хмыкнула, пережевывая лист салата. — Ты тут вообще не убирался?

— Нет.

— И как тебя не выселили еще.

Она смеялась. Много и шумно, заставляя Марка содрогаться в экстазе. Юлиана заполняя собой всю пустоту, раскрывала шторы, окна, впускала воздух и реальную жизнь. Ему нравилась ее яркость и непосредственность, с которой она раскрывала себя. И наконец-то в жизни мужчины стали наблюдаться яркие краски. Не алые, что удивительно в разы. Зловонное дыхание пропало, и вот уже которую ночь подряд Марк спал спокойно, размеренно и непривычно долго.

Только кое в чем все же пришлось сохранять прежние устои. Им нельзя было вечно сидеть запертыми в помещении. В один из дней вместо очередного захвата площади Юлианой Марк практически силой вывел ее на прогулку. Им нельзя было прятаться, скрываться. Как бы комфортно не было в четырех стенах, как бы сильно не чувствовалась безопасность, мужчина этого не понимал. Они с Юлианой постоянно закрывались дверью: в доме ребят, на ее даче, теперь здесь, но продолжать это нельзя было. Марк чувствовал определенное превосходство над ситуацией, как позволял себе спокойно и размеренно прогуливаться по улице, не прячась, не оглядываясь и не скрываясь в тени. Он нацепил на Юлю легкую куртку, и они покинули квартиру. Марк обнимал Юлиану за талию и вел медленным шагом по улице, улавливая эти долгожданные проблески контроля. Юля на самом деле не понимала, почему ее мужчине приспичило прогуляться, но спорить точно не собиралась. Она чувствовала расслабленность Марка, его умиротворение, которое проявлялось в отсутствии нависшей над ним тени, и определенную игривость. Ей самой нравилась открытость миру. Это доказывало, что они не любовники и не преступники, им больше не нужно прятаться. Юлиана улыбалась, когда замечала мимолетные взгляды прохожих. Она и Марк. Они. Вместе. Марк же просто прогонял по телу кайф, что может снова ходить по улицам. Прятаться он не любил, только если от этого зависело благополучие других. А лучшим способом скрыться для него — остаться на виду, в эпицентре.

Они прогуливались по улицам района, в котором жил Марк, постепенно углубляясь в парк на окраине. Весеннее солнце припекало головы, хотелось снять верхнюю одежду, но встречный ветер остужал нагретую кожу. Между парой поддерживался совершенно обычный диалог, о каких-то второстепенных вещах, например, о необходимости покупки кровати, потому что матрас не являлся удачным местом для влюбленной пары.

— Ты уверена, что нам необходима кровать? — Марк казался ленивым под солнечными лучами, осветленным и умиротворенным. Он лукаво улыбался на возмущения Юлианы о неудобстве матраса.

— Да, нам необходима кровать, — каждый раз произнося «нам», что-то внутри девушки щекотало так сильно, что хотелось смеяться от приливающего удовольствия. — Матрас — это слишком неудобно.

— Почему?

— Потому что, Марк, — она легонько пихнула его в бок. — На матрасе нет ощущения полноценного сна. Это будто просто ночлежка.

— А как кроватный каркас добавляет ощущение сна?

Юля закатила глаза. Ей хотелось взреветь, потому что Марк не понимал элементарных вещей.

— Как минимум спать не на полу гораздо приятнее, — она старалась подбирать аргументы. Марку нравилась эта игра мнений, в большинстве своем он даже спорил с ней только чтобы спорить. — И многое прочее комфортнее делать не на полу.

— Например? — Юлиана укоризненно посмотрела на него, словно он должен был понять ее лишь по глазам. И Марк понял, но не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться над ней. — Поверь, мне абсолютно безразлично, где трахать тебя.

— Марк!

Он наслаждался. Ему нравилось доводить ее до смущения, до красноты на щеках и игривого блеска в глазах. Она восклицала, но не отстранялась. В этом Марк видел прелесть, видел красоту их взаимоотношения в такие моменты.

— Ты невыносим, — она устало вздохнула, — нам все равно стоит купить кровать.

— Я подумаю. — Марк не совсем собирался об этом думать, потому что видел на горизонте множество других не менее важных вещей и планов, но не решился расстраивать Юлиану окончательно. Тем более кое в чем мужчина безоговорочно считал себя правым: ему было абсолютно все равно, где наслаждаться Юлианой.

Они продолжали идти по аллее, не отрываясь друг от друга. Ветер, сопутствующий им, развивал не только волосы Юлианы, но и все их душевные тревоги. Ей нравилось ощущать близость, проявляемую в самых простых мелочах. Марк словно читал ее мысли. Поддерживал, когда она наклонялась что-то поправить на обуви, заправлял прядь за ухо, складывал в корзину продукты, на которые Юлиана успевала только посмотреть. Марк был не специалистом во всех этих бытовых делах, поэтому слепо доверял ее вкусам.

— Почему ты снял квартиру именно здесь? Это же почти окраина, — в чем-то Марк противоречил сам себе. Он предпочитал дорогую машину, но дешевое неприметное жилье. Он осмотрелся, понимая, что даже ни разу не гулял по району.

— Не помню, — Марк пожал плечами, — кажется, тогда мне было все равно. Но тут довольно тихо.

Ровно в эту секунду кто-то недалеко прокричал нечто нецензурное, послышалась брань. Пара переглянулась. Юля снова увидела, как Марк улыбается, и почувствовала такое дурацкое, совершенно непривычное детское счастье. Только кое-что она все-таки решила спросить, чтобы утолить последнюю беспокоящую ее мысль.

— Аня рассказывала, — Марк оторвался от нее только на секунду, чтобы прикурить. Юля не могла не смотреть, как он зажимает сигарету зубами, как плавным движением руки подносит зажигалку, как морщатся его глаза, стоит дыму начать распространяться. Он поднял глазами, показывая, что внимательно слушает. — Она рассказывала, что был какой-то момент, когда была у тебя дома.

Почему-то Марк засмеялся.

— Жаркая ночь. — Юля не успела спросить, что это значит. — Мы тогда попали в неприятность. В общем-то ничего страшного, просто было волнительно. Во мне была пуля, которую Аню всю ночь пыталась достать. Мы залили все кровью, я один раз потерял сознание, но все обошлось.

— Что...

— Все в порядке. — Он сжал ее ладонь своей. — Это было достаточно давно, у нас не было врача. Оля в этом плане сильно помогла потом. Но на тот момент приходилось действовать самим. Мне-то ладно, — мужчина усмехнулся, сделал последнюю затяжку и выкинул сигарету. — А вот как Аня вытерпела ту ночь на таком стрессе — черт знает. Ей приходилось вытаскивать пулю ножом и пинцетом для бровей.

— Прошу, не продолжай, — Юлиана сморщилась от одной только мимолетной мысли, что пришлось пережить Марку. И Ане. Какого вообще доставать из человека что-то, если не умеешь, знать его боль, слышать крик, потерянное сознание. Девушку передернуло.

— Все живы, — он поцеловал Юлиану в макушку в надежде, что это поможет ей выбросить плохие мысли из головы. — Просто больше я не провоцирую заказчиков. — Юлиана прижималась к нему, как к спасательному кругу. Марк пожалел, что решил это рассказать. — Так что нам нужно еще купить?

Кровать в те дни они так и не купили, зато по необъяснимой причине купили синтезатор.

Это произошло неожиданно, оба не могли предугадать, что, проходя мимо магазина электроники, они захотят купить совершенно ненужный инструмент, на котором даже не умеют играть. Только почему-то вместо недоумения в них преобладала странная радость, как от совершенной шалости. Полный энтузиазма Марка запихивал коробку в машину. Ни одной мысли. Просто потому что захотелось. Синтезатор поставили рядом с матрасом. Что Марк, что Юлиана просто смотрели на него, не понимая, что следует делать. Мужчина никогда не играл на инструментах, Юля не различала ноты, но даже это не могло остановить их детский порыв. Преисполненные ребяческим восторгом пара сидела рядом друг с другом, кожа к коже, и в каком-то инстинктивном порыве нажимали на клавиши. Совершенно неслаженная мелодия окутала их разгоряченные близостью тела. Такими же были они: совершенно неподходящие, из разных миров, не умеющие управляться нормально с этой жизнью, но почему-то во всем этом прекрасные. Марк позволил Юлиане припасть спиной к его груди, отчего спутанные волосы щекотали кожу. Тяжелое дыхание мужчины обжигало тонкую кожу на Юлиной шее, пока она торопливо перебирала пальцами по клавишам. Носом Марк провел дорожку через сонную артерию, прямиком к ключицам. С губ сорвался рваный выдох, одну ноту заело, вторая сорвалась со звучания. Марк же перебирал торопливо, быстро с помощью длинных пальцев. Не слажено, просто в чувствах он не мог удержаться, когда заметил мурашки, покрывающие кожу Юлианы. Ноты зазвенели, оглушили собой комнату, когда Юлиана прижала их своей спиной. Было не очень комфортно, но это не помешало любить друг друга сквозь какофонию звука.

Юлиана расцветала на глазах. Казалось, что с каждым днем кожа становится здоровее, волосы шелковистее, а глаза ярче. Жизнь с Марком возвращала ей забытую уверенность и счастье. Они были закручены в водовороте собственных чувств, любили друг друга везде, где могли, где хотели, гуляли, убирались и ничего больше не делали. Марку возвращалась его забытая юность, проведенная в сомнениях и страданиях. Когда они были вместе, граница их возраста стиралась. Он больше не был углубленным в свою тьму тридцатилетним мужчиной. Марк перенимал Юлину радость, а взамен дарил спокойствие. Настолько, насколько мог себе позволить, превозмогая желание владеть девушкой каждую минуту везде. Самое безумное произошло с ними при поездке в строительный магазин. На этот раз Юлиана настояла на полках в ванную комнату, потому что «элементарные средства для душа ставить некуда». Марк подчинялся, потому что не мог иначе. Это точно было чуть проще, чем кровать. Обычно такие магазины представляли из себя огромное здание сравни ангару с подземной парковкой. Они должны были выбрать полки, посмотреть еще несколько предметов, а после вернуться домой. Таков был план.

Если бы по дороге не случилась ссора.

— Мне нужно уволиться, — Юля была уверена в своем решении. Возможно, так сыграли чувства, но больше она не собиралась сомневаться. Юлиана не была уверена, что действительно попросит у Марка какую-то сумму взамен, но работать больше не было смысла. Она и не работала уже больше двух недель.

— Хорошо.

— Поеду на днях, подам заявление.

— Поедем. — Сначала Юля не поняла, что он имел ввиду. Она не успела возмутиться, потому что была перебита. — Я не пущу тебя одну, это может быть опасно.

Так начался их спор, в котором почему-то Юлиана не собиралась уступать.

— Ты не можешь держать меня на привязи, — на самом деле в сложившихся обстоятельствах это была мечта Марка. Обстановка была настолько нестабильной, что с каждым днем ему все больше хотелось защитить Юлиану от опасности. Он не мог представить ее одну, без присмотра, без какой-либо защиты.

— Вообще-то могу, — Юлю раздражала его уверенность в своих действиях, ей не нравилось, что ею могут так свободно распоряжаться. И если раньше Марк испытывал определенную слабость к проявлениям ее решимости, то в данный момент сдаваться не собирался.

— Не можешь. Я живой человек и могу свободно перемещаться на улице.

— Да, но сейчас я отвечаю за твою безопасность, — уверенный в своих речах Марк создавал впечатление абсолютной власти, — поэтому решаю, что разумно делать, а что — нет. — Только эта власть никак не влияла на Юлиану.

— То есть по-твоему я не разумна?

Это была та самая ситуация, в которой нельзя было ответить правильно. В глазах Марка Юлиана была более чем умна, но когда дело доходило до того, в чем она разбиралась хуже него — к сожалению, во многом — ему не оставалось ничего прочего, как лишить ее права действовать по собственному мнению. Конечно, ее это раздражало.

— Ты должна понять, — Марк оставался спокоен, хотя девушка несколько раз успела повысить голос, — насколько бы разумной ты ни была, а в этом я не сомневаюсь, — действующая тактика по сглаживанию углов, — не поможет тебе защититься от людей, каких знаю я.

Никита точно должен был дать ему пару уроков по ведению семейной жизни. Как минимум потому что не стоил весомых доказательств факт — все женщины явно похожи.

— Я правильно понимаю, — Юлиана сделала глубокий вдох, — ты предлагаешь мне прятаться всю жизнь?

— Я не говорил про всю жизнь.

Тяжелый выдох, наполненный неприязнью от этого странного разговора.

— Но мне достаточно уже этого, чтобы сделать выводы.

До магазина они доехали молча. Марк не знал, что стоит сказать для успокоения разгневанной на ровном месте девушки, поэтому выбрал беспроигрышную тактику. Юлиана надула губы. Это было слишком красиво и соблазнительно, из-за чего мужчина не мог сосредоточиться. Вся она представляла для него ходячую бомбу замедленного действия, каждый всплеск реактива которой порождал в нем необъятное желание. Так произошло и в этот момент.

Машина заехала на подземную парковку гипермаркета. Марк уверенно вырулил на отдаленный участок паркинга, после чего так же уверенно заехал в угол и выдохнул. Тишина в машине казалась гнетущей. Недовольство Юлианы можно было потрогать, правда причина все еще казалась слишком непонятной. Девушка смотрела себе на колени, словно  можно было рассмотреть что-то интересное. Марк закатил глаза, сжал челюсть и впервые поймал себя на мысли, что должен сделать шаг навстречу.

— Ты должна понимать, — в декорациях полупустого паркинга даже голос мужчины казался потусторонним. Юлиана неуверенно глянула на него, но вернулась к рассматриванию своих коленей, закусывая до боли щеку. — Ты можешь делать все, что угодно. Но если что-то произойдет, — Марк умел смотреть на Юлю, вызывая дрожь в поджилках. Сама девушка определила такой пугающий темный взгляд как отсутствие ее Марка. На замену ему приходит нечто страшное. — Если тебя кто-то обидит, я начну войну. Мне придется смешать всех с бетоном, но я не прощу даже себя, если ты пострадаешь.

Молчание затянулось. Конечно, у Юлианы в голове не было ни малейшего представления о войне, о гневе Марка и о последствиях. Она даже, собственно, не могла полностью представить, что с ней могло произойти такого страшного, способного вызвать злость мужчины. Юля молчала. Все стало расплывчатым. Девушка уже не могла вспомнить, зачем они приехали в это месте, какую цель преследовали. Перед глазами внезапно так отчетливо предстал образ разгневанного Марка, способного уничтожить все на пути к Юлиане. Так она почувствовала азарт. Украдкой глянула на мужчину. Никто никогда ее так не защищал. Никто никогда не был готов отдать все ради нее. Юля ахнула, когда сжала кисть с силой. Через мгновение, совершенно не отдавая себе отчета, Юлиана переместилась к Марку на колени.

Этот раз был для них чересчур агрессивным. Юлина мимолетно села на Марка, руками начала стягивать с него штаны, а всем телом создавала имитацию половой активности. Мужчина не знал, как следует реагировать на ее порыв, но взаимная реакция точно должна была стать правильной. Легкое, уже в общем-то летнее платье, удачно оказалось к моменту. Юлиана не могла сдерживать себя. Она с остервенением стягивала с Марка брюки, за тем и белье. Тонкое кружево, которое теперь у нее было желание носить регулярно, было сдвинуто в сторону. Жарким поцелуем мужчина накрыл ее губы, впитывая вместе с тем протяжный стон от достаточно жесткого проникновения. Юлиана ахнула.

Это была жесткая близость. Они вымещали друг на друге застоялые эмоции. Юлиана двигалась резво, быстро, чувствуя на себя сильную хватку Марка. Он сжимал ее волосы, горло, грудь, бедра. Каждый толчок отдавался волной удовольствия в теле, пока в одночасье, среди стонов удовольствия, криков отчаянного желания и запотевшего машинного стекла, они не испытали удовольствие.

Полки, к слову, так и не выбрали.

Эта невинная ссора привела пару к новому размышлению: если Юлиана уволиться, то чем ей стоит заниматься? В представлениях Марка о безработных женщинах ярко сверкал образ домохозяйки, ухаживающей за домом. Тут они вставали в некую неопределенность: дома не было, детей не было, мыслей на этот счет тоже. Но даже обсуждать это должным образом не стали, потому что все казалось слишком неопределенным, а Юлиана не чувствовала себя уж настолько угнетенной домашними обязанностями.

Еще через пару дней их отношения приобрели новый оттенок открытости друг перед другом. Разгребая различного рода хлам в квартире, который Марк сваливал, когда не мог найти ему применение, была найдена бутылка дорогого виски. Тем вечером они вместе напились, включили музыку и отреклись от всех правил безопасности. Никогда Марк не шумел в этой квартире, не открывал шторы, не забирал почту. Стоило появиться Юлиане, и все как-то неожиданно засияло и зазвучало. Девушка скакала по комнате, наступала на матрас, старалась попасть в такт какой-то слишком попсовой песни, пока мужчина наблюдал за этим. Ровно до того момента, пока тонкая рука не зацепилась за него, увлекая за собой. Алкоголь разогревал, они смеялись. Марк вернулся в забытое время, когда алкоголь, музыка и приятная компания скрашивали вечер. В полутьме, наблюдая за сверкающими пьяными глазами Юли, Марк почувствовала, как что-то его укололо в грудь.

Наверное, это было счастье. Слишком уж неуловимо оно чувствовалось.

Так, каким-то совершенно неведанным образом, в паре все же наступила идиллия.

Но кое-что на фоне их бесконечной любви все равно менялось. Мир вокруг. С каждым днем ситуация, в которой был завязан Марк, приобретала новые очертания. Вашинского арестовали, началось следствие. Никита каждый день добывал новые сведения, приближенный человек из органов делился информацией, только в ней не было ни грамма чего-то хорошего. Юля еще не знала, но внутри Марка зарождалось колючее беспокойство. Меньше всего он хотел, чтобы все пошло насмарку. Мужчина мог предугадать игру коррупции, только, к сожалению, сыграл на неоспоримых доказательствах. Которые затухали с каждым часом. Антон Вашинский обладал достаточным авторитетом и возможностями, чтобы прекратить гонения на себя. Конечно, мало кому могли понравиться будни в изоляторе, поэтому в один из дней появилась информация о скором выходе подозреваемого из заключения. Изначально такая ситуация казалась крайней. Марк искреннее надеялся не дойти до этого края, только все равно момент настал. Пришлось доставать козырь.

Он должен был дать показания против Вашинского. Точнее, представлял себе такую возможность.

Это было слишком рискованно. Аня идею не одобрила сразу, но, как и обычно, сдалась под гнетом и начала разрабатывать самый эффективный план выступления. Конечно, нельзя было просто так заявиться в суд и высказать свое мнение против человека, поэтому начался их долгий путь выстраивания стратегии. Но Марк не мог оставить все, пойти на такой рискованный шаг, не обезопасив Юлиану. Так они все пришли к необратимой точке. Действовать нужно было скорее.

Вашинского должны были выпустить со дня на день.

Сначала появилась идея провести с Юлианой беседу, посвященную ее безопасности. Хотя сам Марк особо не понимал, о чем конкретно стоит предупреждать: смотреть по сторонам, считывать подозрительных людей, бежать при необходимости, звонить ему, прятаться и, по возможности, обороняться — все это звучало чуть лучше, чем просто идиотские правила подготовки спецагентов. Марк снова много курил. Аня обрывала ему телефон, строчила письма, в которых рассматривала каждую мелочь, но мужчина не мог сосредоточиться. Если он не сможет провернуть все, обеспечив себя спокойствием за жизнь девушки, то отменит все и сдастся к чертовой матери.

Главное не произносить это вслух, особенно не говорить Ане.

Вся сложность идеи заключалось во внедрении Марка в следствие. Он был абсолютно чужим для дела человеком, ни один свидетель не мог его опознать, как пострадавшего — единственный такой свидетель недавно скончался, — поэтому стоило больших усилий внедрить Марка в жизнь Вашинского так, чтобы не открыть случайно новое расследование. В одночасье мужчине даже захотелось пойти самому под суд, выдать себя и свою деятельность, лишь бы уничтожить неприятеля. Такой вариант никому не понравился... И пока Юлиана создавала одним лишь спящим видом умиротворение в квартире и в душе Марка, под светом луны он, Никита и Аня разработали абсурдный, практически нереальный ход. И, справедливости ради стоит заметить, большая часть работы как всегда легла на Никиту. Им нужно было остаться незаметными, безнаказанными и достаточно правдоподобными для успеха.

Облачаясь снова в теневую вуаль, Марк немного успокоился. Если собственными руками он не будет участвовать в происходящем, то и часть опасности спадала с Юлианы. Он вглядывался в ее умиротворенное лицо, окутанное сном, и понимал, что впервые испытывал практически животное желание кого-то защитить. Если бы не Аня, Марк сам бы заявился в суд, сдался следствию и надел на себя наручники, обеспечивая всем дорогим людям достойную и спокойную жизнь. Только подруга смогла пробудить в нем остатки эгоизма и эксцентричности, поэтому, усмехнувшись, мужчина заправил прядку Юле за ухо и ощутил весь масштаб своего падения в эту очаровательную бездну.

Оставалось только выиграть, и тогда все закончится. Марк сможет сделать Юлиану по-настоящему счастливой.

Происходящее Юлианы совсем не касалось. Она продолжала спокойно жить вместе с мужчиной, который с каждой минутой становился чуточку нервознее. Юля видела, как часто Марк уходит курить, как сильно сжимает телефон, как судорожно занавешивает окна, как пытается казаться спокойным. Получалось у него плохо, из-за чего девушка могла лишь прижимать губы, украдкой касаться его и поглаживать по голове. Марк сдавался. Пока он продолжал утопать в объятиях Юлианы, Никита во всю собирал информацию и подготавливал необходимые шаги. Все должно было случиться быстро. Первое слушание назначали уже через 4 дня. Аня носилась как ненормальная туда-сюда, занималась самым неприятным — а было непонятно, как такая эффектная девушка подходит для слежки, — и докладывала Марку обстановку и поведение интересующего их объекта.

Совсем немного.

— Ты почти не спишь.

Юля научилась подкрадываться. Это стало дурной привычкой, а может просто Марк слишком отрывался от реальности, но она все же умудрялась незаметно подойти к нему со спину. Марк слабо улыбался, чувствуя объятие хрупкого тела со спины, дрожащее дыхание под лопаткой. В этот момент наконец-то получалось расслабиться, хотя в голове все еще была Аня, которая сидела ночью в какой-то ужасной машине, только чтобы увидеть компрометирующую встречу.

— Почему? — Он повернулся, не переставая прижимать ее тело к себе. — Я сплю вместе с тобой, разве нет?

— Ты притворяешься, — Юлиана надула губы и тяжело выдохнула. — Я знаю, что ты лежишь и о чем-то думаешь вместо сна. Что происходит?

— Все в порядке.

— Не ври.

Усмешка украсила его губы. Еще какое-то время назад эта девушка не решалась с ним даже заговорить, при первой и нескольких следующих встречах тряслась хуже листа на ветру, а теперь почти профессионально считывала его эмоции. Ладонью он пригладил ее волосы и мимолетно поцеловал в макушку.

— Ничего такого, о чем бы ты могла переживать. Все складывается лучше, чем я представлял.

Она не ответила. Юля просто взяла Марка за руку и молча повела через тьму квартиры. Словно безвольное тело он плелся за ней, просто потому что усталость вдруг охватила конечности. Маленькая ладонь в его громоздкой руке казалась чем-то чересчур хрупким, было страшно даже сжимать. Мужчина прикрыл глаза, чтобы было чуточку легче ориентироваться в темноте, но Юлиана точно знала, куда ведет его. Через несколько шагов она привела его в ванную, где включенный свет ослепил их на несколько секунд.

— Нужно расслабиться.

Он был уверен, что на этот раз дело не дойдет до секса. Юлиана легкими, почти невесомыми движениями, стала стягивать с него футболку и домашние штаны. Она остановилась в области плеч и слегка надавила, проверяя напряженность мышц. Передавая ему всю свою нежность и чувства через легкие прикосновения, девушка заставила Марк задрожать. Он раскрыл глаза от незнакомого чувства. Мурашки бежали по плечам, рукам и спине, заставляли содрогнуться, но на этот раз от удовольствия. Вдруг Юлиана стянула с себя пижамную футболку, а вслед за ней нижнее белье. Он не успел насладиться ее наготой, как в одночасье сам остался перед ней абсолютно открытым. Юля снова взяла его за руку и привела у душевую кабину. Дверка с шумом закрылась, и они остались в замкнутом пространстве. Марк отдал всего себя в руки Юлианы, остался безвольным и доверился ей. Доверился. Так, что ничего не говорил, не делал, просто наблюдал, как девушка снимает лейку душа, включает вода, которая сначала обжигает холодом, но после становится теплее. Он верил ей, посвящал жизнь в ее маленькие руки. Никогда еще Марк не отдавал свою жизнь кому-то, но ей, в это самое мгновение, когда струйки воды ударили в лицо, потому что она криво закрепила лейку, отдал самого себя, без вынужденной силы, без прикрас, без масок. Настоящий Марк. Марк, который устал.

Вода казалась чуть горячее комфортной, но это позволяло мышцам разогреться и расслабиться. Юлиана выдавила себе на руку новый гель для душа, быстро размазала по ладоням и начала обтирать им крупное, но худощавое тело Марка. Скользкие ладони проходили по плечам, разглаживали шею, потом вниз по рукам, растирая мыло между пальцами, она закружила по животу, пока снова не вернулась наверх. Им не нужна была похоть, касание чувствительных мест — нет. Юлиана просто втирала в тело Марка не только мыло, но и свои чувства. Мужчина мокрой статуей стоял и поддавался на каждое ее движение. Он не верил происходящему, никогда еще не представлял нечто подобное, наполненное чувствами. Юля вылила на руки шампунь и потянулась к жестким волосам Марка. Он смиренно склонил голову, чувствуя, как содрогается собственное тело от ощущений. Пальцы Юли массировал кожу, иногда тянули, иногда приглаживали волосы. Мужчина хотел умереть в этом мгновении, потому что никогда больше не осмелился испытать нечто подобное. Разряды тока от прикосновений были по всем теле, пока пена струйкой стекала по лицу.

Инициатива перешла в его руки. Более грубые ладони старались нежнее намыливать гладкую кожу, проходится пальцами по родинками, мысленно их пересчитывая. В голове слышался лишь шум воды и падение тяжелых потоков на пол кабины. Марк распределял шампунь по ее волосам, пропускал их через пальцы, делал это снова и снова, пока не пришло время выходить. Он хотел остаться в этой кабине навсегда.

Растопленное тело уснуло быстрее, чем можно было представить. В ту ночь Марк спал спокойно, ожидая новый день

И в тот день он уехал. Марк пытался без надобности не выходить, но она, как на зло, появилась. Аня вызвала его, потому что совершенно не представляла, как выбраться из ситуации с другим заказчиком, который вдруг решил изменить пункт назначения своей доставки. Первая мысль — не самый достоверный предлог, который в сложившихся обстоятельствах мог стать ошибкой. Но Аня казалась слишком взволнованной. Ей оборвали телефон, писали истеричные и гневные сообщения, но как бы девушка не старалась перевести локация и договориться с исполнителями — никто не хотел повторно рисковать. Даже Марк не собирался рисковать, но под жалобным голосом подруги сдался и все же покинул квартиру — самое безопасное, по его мнению, место — и направился на личную встречу. В самом многолюдном, в самом проходимом и шумном месте. Потому что иначе происходящее можно было прировнять только к самоубийству.

Он пообещал Юлиане, что отправиться всего на час. Она даже не собиралась вставать с постели, пока его не было, но острое чувство беспокойства все же поселилось в груди. Юля проводила Марка за порог, поцеловала и легла снова на мастрас, ощущая, как быстро бьется сердце, тревога стучится в каждую стенку сердца и даже не думает отпустить. Девушка переворачивалась с боку на бок, пока не приняла самое ужасное решение, которое никогда бы не одобрил мужчина. Ей хотелось чем-то занять руки. Это был действенный способ избавиться от надоедливых мыслей, который вполне могли засорить всю голову волнением. Ей хотелось порадовать Марка. Показать ему ту приятную часть возвращения домой, когда тебя ждут. В тепло, с вкусной едой и чистотой. Ей хотелось ему что-то приготовить. Так, ведомая самыми лучшими порывами, она тоже покинула дом, направляясь в ближайший магазин.

Всего десять минут.

***

Аня слилась со стеной. Теперь она могла сказать, что видела такое первый раз за все знакомство с Марком. Благо, быстро удалось выяснить зачинщиков и их требования. В общем-то даже выяснять не пришлось, потому что представитель Вашинского позвонил в тот же вечер. Он ничего не говорил про Юлиану, не показывал страшные фото, не присылал видео с насилием. Просто попросил Марк прекратить следствие. Все.

Марк разбил телефон об стену.

Это было гораздо лучше, чем угрозы и бездумные действия. Аня не могла представить, что было бы в худшем случае, но точно знала, что угрожать тем, у кого жертва — не лучшая стратегия. Никиту подключили почти сразу же, вначале нужно было привести Марка в чувство, иначе пострадало быть больше людей. Аня смотрела на него со страхом в глазах. В голове прокручивалась тысяча разных сценариев. Нужно было что-то предпринять, выстроить план действий. Пойти на условия — проиграть все. Марка утопят следующим, не успеет Вашинский перейти порог камеры. Вломиться с погромом — пострадает Юлиана. Ане было наплевать, она бы продолжила свою работу, в ее системе ценностей Юля должна была умереть еще очень давно. Девушку останавливал лишь Марк. Точнее, тот Марк, которого Аня до этого не знала. Марк, который ходит туда-сюда, швыряет вещи, курит в комнате и ненавидит весь мир одновременно. Он мог убить, если предоставить ему в моменте жертвы. Именно из-за этого Аня сделала глубокий вдох и продолжила думать. В срочном порядке должны были явиться Никита и Маша, Дима, Оля и Наташа. Он хотел видеть всех, целыми и невредимыми. Девушка взвешивала все «за» и «против», но в любом из случае считала кое-что совершенно преопределенным.

Вашинского нужно было посадить в любом случае.

— Марк, — она тихонько позвала друга. Боль в груди была мучительной, все разрывалось от одного только взгляда на него. Аня хотела захлебнуться собственным отчаянием, но кое-что стояло выше ее собственных чувств. — Нужно довести дело до конца.

— А Юля? Ты хоть понимаешь, что там может происходить, пока мы тут сидим? — Еще один стул отлетел в сторону, лишаясь ножки. — Неужели не знаешь, что в такие моменты происходит?

Она знала, но мысли о опороченной Юлиане, у которой возможно сейчас по одному вырывают ногти, особо не пугали в отличии от Марка. Он не думал об остальных, точно не думал о себе. Марк вполне мог полезть на рожон. Аня втянула в себя воздух, еще раз рассмотрела всю тьму, что накрыла мужчину с головой, заставляющая покрываться дрожью всякого, кто не согласен с ним.

— Нужно закончить, — она замялась, поймав на себе его гневный взгляд. В то мгновение она собрала в себя всю выдержку, весь характер, все чувства и теплоту и наконец-то решилась сказать:

— Доделай все, а я ее заберу.