Насквозь

Марк застыл. Парень перед ним стал таким отчетливым, ярким, обжигающим глаза всеми цветами на свете. Мужчина не мог пошевелиться. Тело налилось свинцом так быстро, а в голове стали мелькать самые разные и мучительные мысли — объект большинства находился в нескольких метрах от него в комнате. Марк не знал, что следует сделать в первую очередь. Пистолет в руке парня приковывал к себе все внимание, заметно дрожа — это мужчина взял на заметку. По ногам дул холодный ветер с улицы, разбегаясь мурашками по оголенному перед сном телу Марка. Простые домашние штаны вовсе не грели, но это в любом случае было лучше, чем полное отсутствие одежды. Марк встретился глазами с парнем, стараясь загородить своей фигурой весь коридор, надеясь, что Юлиана не захочет выйти, что она все и так слышала. Мужчина винил себя за глупость, начинал ненавидеть за все произошедшее, жалел, что не носит с собой оружие постоянно, даже если оно пугало бы Юлиану. Хотелось столько всего сделать в моменте, столько сказать и исправить, но весь мир Марка сконцентрировался на дуле пистолета, из которого вот-вот могла вылететь пуля. Адреналин ударил в голову, отчего теперь становилось жарко.

Юля, не выходи, пожалуйста.

— Шаг назад, — голос этого парня казался слишком уж неуверенным для убийцы. Марк все не мог понять, как не заметил приближение человека, сколько и где он прятался, чтобы так незаметно проникнуть? Мужчина сделать полшага назад, начиная медленно поднимать руки. У него были свои способы, которые помогали выйти из подобных ситуаций. Первый — сдаться.

— Как тебя зовут? — Марк не вытягивал полностью руки, не стоял слишком ровно. Он пытался считать каждую эмоцию на лице этого парня, и отчетливее всего виделся лишь страх.

— Заткнись! — Рука с пистолетом дрогнула. Парень был будто на грани плохо скрываемой истерики. Он крикнул, отчего Марк еще больше стал повторять про себя мантру.

Юля, прошу, оставайся там.

— Эй, — Марк наклонился еще больше, словно перед ним одичалый зверь, — давай поговорим? — Мужчина старался сделать всего себя мягче в несколько раз, чтобы только расположить к себе. Руки чесались в потребности потянуться за оружием, но колкое чувство собственного идиотизма продолжало колоть изнутри. Даже складной нож и то лежал в кармане других штанов. —  Ты один? — Марк надеялся, что парень сейчас согласиться, что никто сейчас не подойдет со спины, не нападет на Юлиану. Пока он в таком состоянии.

Парень кивнул.

Марк еле заметно выдохнул.

— Как ты так тихо подошел? — Мужчина немного приподнялся, замечая, как все больше его угроза тушуется. Рука с оружием продолжает подрагивать. Марк понимал это чувство, когда что-то давит с одной стороны, а впереди ужасный страх перед чем-то невозвратным. — Кто тебе сказал это сделать?

— Я сказал, закрой рот! — Парень дернулся, а за ним мужчина. Он лишь на немного стал ближе, но глаза его налились яростью. Марк сжал губы в одну линию, снова сгибая спину в примирительном жесте. Сразу возник образ Юлианы, которая все это слышит, которой страшно, которая не знает, что ей делать. — Мне сказали убить тебя и твою суку.

— Прекрасно, — Марк кивнул, слегка улыбнулся, хотя внутри сразу проснулась непередаваемая ярость. — Но зачем?

Он радовался, что они с Юлей предпочли находиться в потемках, так было легче скрыть свои движения. Правда, большинство из них казались бесполезными, если только этот парень не собираться пинать его до ближайшей нычки. Образовавшуюся тишину нарушало лишь пыхтения нежданного гостя. Марк перестал слышать Юлю. И хоть это было невозможно, мужчина надеялся, что она исчезла.

Юлиана зажала рот рукой, чтобы заглушить собственное дыхание. Вторая ладонь легла на грудь в области сердца, будто это могло помочь остановить бешеный стук. Ее трясло, страшно было настолько, что колени дрожали. Каждый звук, каждое слово набатом отстукивало в голове, отчего приходилось жмуриться. Кровь разгонялась по телу с бешеной скоростью, на лбу выступили капли холодного пота. Юлиана хотела замереть, умереть прямо на этом месте, но понимала, что есть кое-что гораздо важнее нее самой.

Жизнь Марка.

Воспоминания крутились в голове слишком произвольно, будто вот-вот могли выкинуть какую-то несусветную, ненужную глупость, а девушке нужны были конкретные детали, конкретные события. Она слышала, как в коридоре Марк находится на волоске от смерти, а за ним и она, отчего все внутри бушевало. Юля аккуратно отвела глаза от приоткрытой двери в сторону шкафа. Там их вещи — она это точно знала. Нужно было сделать одно небольшое усилие, всего мгновение, чтобы попытаться что-то сделать. Девушка пыталась зацепиться, пыталась вырваться из цепких колючих и холодных лап собственного страха.

— Не трогай ее, — голос Марка эхом заполнил собой весь дом, всю Юлю.

Она сделала глубокий вдох, чувствуя тремор в каждой клеточки своего тела. Юлиана зажмурилась, сделала глубокий вдох и наконец-то оторвала свою спину от стены, пол сразу зашевелился под ногами, все кружилось. Девушка дышала, дышала, пыталась не вслушиваться в уверенный голос Марка, в его скрытую за самонадеянностью панику. Юлиана двигалась по неслышным командам своего подсознания, была точно уверена в правильности своих действий. Шаг за шагом — каждый эхом разлетался в ушах. Все происходило в замедленной съемке, и Юля стала понимать, что когда-то подобное с ней уже случалось. Она помнила свой страх, как заставляла тело двигаться, как пыталась отдышаться, как надеялась спасти свою жизнь через призму паники. Юля нащупала в сумраке комнаты дорожную сумку Марка. Гул в голове от очередных реплик в коридоре подгонял сердце, приводил движения девушки в хаотичный ритм. Она знала, что делает и зачем. Вещи мужчины выворачивались и выкидывались прочь на кровать — чтобы не создавать шума от удара о пол. Юлиана выкидывала кофты, джинсы, белье, чтобы найти попытку, шанс на спасение.

Он лежал холодным камнем на дне сумки.

Никто никогда даже не пытался дать Юле в руки оружие. В последние месяцы  того или иного рода оно появлялось в ее жизни и мелькало в руках других людей, но не в ее. Юлиана не умела им пользоваться, испытывая животный страх от одного только вида небольшого предмета, способного забрать чью-то жизнь. Только теперь все это забылось, забилось в самый дальний угол создания, уступая место желанию защиты. Юля потянулась к пистолету, пропуская через себя нервную дрожь, жгучесть тяжести, убеждающей отпустить, но она лишь прикрыла глаза, поворачиваясь к занавешенному шторами окну. Девушка не понимала, куда засунуть оружие, чтобы оно не мешалось. Слишком много возможных нюансов рождались один за другим, но сразу исчезали. Юлиана знала Марка на клеточном уровне, он словно слился с ее кожей, кровью и мыслями. Юля точно была уверена в его привычке самосохранения и защите, поэтому действовала будто по известному плану. Плану, что на чувствах зародился в ней. Аккуратно девушка отодвинула штору, стараясь не создавать шум. Где-то вдали слышался голос Марка: он пытался что-то донести до пришедшего человека. Юлиана повернула ручку, распахивая створку. Наверное, это было громко, но она не обернулась.

Еще в детстве ей был понятен механизм установки защитной сетки на окнах. Когда летними вечерами маленькая Юлиана мечтала вырваться из домашней тюрьмы навстречу приключениям, она рассматривала различные варианты, пока не поняла, как делать это правильно. Тогда это была девочка, сердце которой рвалось навстречу чему-то неизведанному, желающая убежать от установленных рамок. Маленькая Юлиана словчилась поддевать пальчиками две пластинки на сетке, прикладывать небольшое усилие, упирая ее сначала в верхнее крепление, а после вытаскивать из нижних. Когда сетчатое полотно вылетает из держателей, то становится тяжелым, и наступает самый важный момент — удержать, не уронить, иначе будет грохот, который нарушит окружающую тьмой тишину. Тут нужно постараться, потому что назад пути уже не будет. Сетку нужно аккуратно затащить в комнату и тихонько поставить, и только после лезть в окно. В зависимости от размеров окна полотно можно оказаться не поворотливым, но впереди есть цель, ради которой можно постараться, не совершив ни одной ошибки. Когда последняя преграда между ней и улицей исчезла, отчетливо стал ощущаться холод, что обжигал голые участки тела. Юлиана прижала оружие к боку, начиная коленками забираться на подоконник, а после перелезать через него.

Босые ноги коснулись бетонной бровки дома. Дрожь пробежала по телу, заставляя тело сжиматься и биться в морозной конвульсии. Каждый шаг болью отдавался на голой коже ступней, но Юлиана шла, прижимаясь плечом к фасаду дома. Рука с зажатым между пальцами пистолетом тянулась вниз, казалась неродной, слишком увесистой. Юля шаг за шагом приближалась ко входу, замечая, как от ветра постукивает дверь веранды. Потоки воздуха казались чуждыми, непривычными. Девушка подходила все ближе и ближе, тянущее чувство скручивающегося желудка, нервная тошнота давила на горло, голова кружилась, тело горело от пронизывающего холода, но она не остановилась ни на секунду. Подойдя ближе, она вернулась к разговору между нежданным гостем и Марком.

— Сколько тебе предложили? — Марк запнулся. — Я дам больше, правда. Тебе не нужно этого делать. Я помогу.

— Хватит! — Юля слышала, как голос парня дрожит, он явно нервничал.

Юля подошла чуть ближе, за углом уже была веранды. Она остановилась, чтобы выровнять дыхание, только все тело ее продолжало подкашиваться. Рука, в которой был зажат пистолет, самовольно поднялась.

— Если я сделаю это, он мне поможет, — на секунду показалось, что парень всхлипнул.

Сердце болезненно сжалось. Юля проглотила горький ком, прикрыла глаза. Она сделала неуверенный шаг, и перед глазами открылась веранда. Дверь слегка покачивалась, в замке торчала какая-то пружинка. Юлиана аккуратно развернулась, замечая лишь тень стоявшего чуть дальше от входа человека. Девушка не помнила, скрипят ли ступеньки на веранде, но все равно встала босой ногой на одну из них, подтягивая вес тела.

— Слушай, — Марк вздохнул, — я знаю, какого это. Ты никогда себя не простишь, поверь. Еще не поздно...

— Да замолчи ты!

Крик оглушил Юлю. Она не заметила, как поднялась еще на ступеньку выше и теперь могла видеть полностью спину пришедшего человека. Его рука была задрана, за ним во тьме коридора виднелся образ Марка. Девушка видела, как парень дрожал, как медленно опускалась его голова, а вместе с ней и рука. У нее появилась надежда, рука с пистолетом почесалась. В это мгновение Марк дернулся, потому что заметил шанс остановить действие, подумал, что парень решил сдаться. Заметив движение Марка, рука гостя взметнула ввысь, он дернулся, как от сильного испуга, а Юля испугалась резкости движения, но парень вдруг замер.

Тишину прорезал крик Юлианы. Она отчетливо чувствовала боль в горле от силы, с который закричала. Но на самом деле это не могло сравниться с громкостью выстрела, прозвучавшего у парня за спиной, с болью, что отдалась Юлиане в руку, со страхом, который она испытала, когда второй раз увидела, когда человек падает замертво в ее доме.

***

В нем все бурлило. Кровь закипала в венах от ярости и разгонялась до такой скорости, что вот-вот могла политься из носа. Марк не знал, куда выплеснуть весь свой гнев, поэтому ограничился лишь кусками сырой земли, которую поддевал лопатой и с остервенением отбрасывал в сторону. Ладони уже стерлись от соприкосновения с инструментом, лоб покрылся испариной, но ему было мало. Хотелось еще и больше, желательно разорвать кого-нибудь на части, чтобы по рукам стекала кровь, а в нос ударял не фактический трупный запах, а отчетливо определяющийся смрад страха и горечи. Он воткнул лопату в земляную гору и устало вздохнул.

Юлиана, черт.

Было сложно признавать, но ему пришлось от нее сбежать на какое-то время, потому что он понятия не имел, что говорить и делать в подобной ситуации. Когда-то очень давно Марк мог договориться с самим собой, научиться принимать чужую смерть легко, смерть от собственных рук — тоже. Это заставляло душу черстветь, цена человеческой жизни уменьшалась с каждым разом, и вот однажды Марк убил потому что от этого на секунду стало тихо и спокойно, но Юля... Мужчина видел ее взгляд — это было страшно. Осознание происходящего заливало белки ее глаз краснотой, в зрачках отражался ужас, руки дрожали, она не могла вздохнуть, последний воздух покинул ее вместе с истеричным криком, но после ничего не было. Юля просто стояла и не могла вынести груз, что упал ей на плечи. Марк пытался. Как минимум забрать у нее оружие не составило труда, она слишком легко отдала его. Мужчина обнял ее, старался закрыть своей фигурой тело на полу, от которого уже достаточно далеко утекла дорожка крови, и провести Юлю до комнаты. Он не знал, что нужно сказать, поэтому в немом смятении посадил ее на постель. Его пугало только одно.

Она не плакала.

Вся фигура Юли застыла в безмолвном шоке. Она будто остановилась в этом мгновении и не могла выйти из него, сделать шаг вперед. Глаза ее казались залитыми ужасом и смятением, из которого девушка никак не могла выплыть. Марк внимательно посмотрел на нее, провел ладонью по щеке, чувствуя легкую отдачу, но Юлиана ничего не говорила. Марку хотелось что-то сломать, желательно чью-нибудь кость, если это поможет исправить произошедшее.

— Все хорошо, — он прижал ее ближе к себе, к плечу, только это не помогло. — Ты молодец, Юля, все хорошо. Мы живы.

Она продолжила молчать и не шевелиться, из-за чего Марк принял единственное верное на тот момент решение — оставить ее одну. Он на всякий случай забрал все оружие в поле ее зрения и еще несколько ножей засунул под диван. Ему нужно было избавиться от этого тела, что заняло собой весь коридор, и справиться с собственными эмоциями.

Мужчина отлично знал, что соседний дом заброшен. Это он выяснил еще в прошлый раз, при первом знакомстве с Юлей. Территория была заросшей, бесхозной и одинокой, дом, что уже вполне можно было назвать сараем, вот-вот грозился рухнуть от сильного порыва ветра. Правда, теперь всю территорию можно было со спокойной душой назвать кладбищем. Марку пришлось напрягать память, чтобы не начать капать там, где уже когда-то капали... Возможно, когда-нибудь это все будет найдено, но он надеялся, что к этому моменту его уже не будет на этом свете. Тело парня рухнуло в не самую глубокую яму, а после было засыпано. Марк вытер лоб и разогнул спину. Ладони пощипывало — давно он не рыл могилы самостоятельно. Дом и правда выглядел жутко и ненадежно. Но даже при всем этом мужчина не мог представить, что кому-то хватит ума поселить пацана в этой халупе с запасом консервов и парочкой газовых горелок.

Дверь была взломана, но крепилась какой-то плохо приделанной проволокой. Наверное, так парень спасался от ветра и нежданных гостей. В комнате сильно воняло газом и чем-то жженым, повсюду валялись пустые консервные банки, одноразовая посуда, какие бумажки. Парня явно поселили сюда надолго, предоставили все, что можно было — особенно, если хочешь сдохнуть, — пока на горизонте не появится Марк. Мужчина понимал, что парня посадили сюда как смертника. Если бы они с Юлей не приехали, его бы тут и оставили. Это был билет в один конец с мрачными обещаниями. Марк пнул банку, не понимая, что ему следует предпринять. Убираться тут не было смысла, но оставлять такие следы тоже. Он облокотился на стену, не решаясь даже сесть на что-то из сгнившей мебели и устало потер глаза. Все было не слава богу. Марк не мог представить, что ему следует сейчас сказать Юле, чтобы вылечить эту рану, что нужно делать потом и как справиться с этим ужасным чувством вины за очередной раз, когда ему не удалось ее уберечь? Марк стукнул кулаком по стене.

Ты виноват. Ты не уберег. Могла случиться беда. Ты слишком самоуверен, ты ошибся. Ошибся. Ошибся...

Мужчина, особо не раздумывая, потянулся к телефону.

— Здравствуйте, Ваше величество, — голос казался чересчур веселым. Марк сам усмехнулся, понимая, что в очередной раз не ошибся номером. — Как могу служить?

— Ты все паясничаешь?

— Только не обижайся, — мимолетное сожаление. Что бы ни происходило, Марк испытывал самые родные чувства к этой чертовке. Уже прошло достаточно дней, чтобы обида растворилась под тяжестью времени. — Ты звонишь с экстренного телефона, что случилось?

Аня казалась очень расслабленной. Мужчине стало чуточку легче, ведь это означало, что с ребятами все хорошо, что беда настигла только их с Юлей, по его глупости. Рука сжалась в кулак и уперлась в лоб.

— Я облажался, — выдох. — Нас нашли.

По ту сторону телефона послышалось какое-то шебуршание, шаги. Аня явно решила, что их разговор должен стать приватным.

— Ты... — Запинка. — Вы в порядке? Это же не прощальный звонок? — Марк усмехнулся, чувствуя, как напрягся и превратился в нервный шепот голос Ани. Конечно, она сначала сама выяснит обстановку, а потом скажет кому-то о происходящем. Мужчина покачал головой.

— Я в порядке, — Марк оглядел комнату в колющем желании уйти отсюда поскорее. — У Юли легкий шок, — Аня хотела сказать что-то язвительное, но слишком быстро осеклась. — Это, наверное, нормально, когда убиваешь человека?

— Что?

— Я же сказал: я облажался. — Рука мужчины еще сильнее сжалась, упираясь теперь в стену. Марк держался. Нет смысла бить по и так ветхим стенам. — Послали одного, он нас тут ждал, в подходящий момент выполз. — Челюсть сжалась, Марк прикрыл глаза. — Я был безоружен, у него в руке ствол.

— А Юля?

— Додумалась вылезти в окно, подошла со спины. — Под веками яркими эпизодами замелькали эти картинки, после которых прошло всего несколько часов. Марк тогда испугался, когда не рассчитал момент, из-за чего сам мог пострадать. — Она не хотела, выстрелила случайно, от испуга, ты понимаешь...

— Понимаю, — Аня закусила губу. Марк этого не видел, но четко ощущал, как напрягается каждая клеточка в теле подруги. Он знал, что Аня поймет, потому что сама когда-то сделала что-то похожее, что-то безрассудное и губительное. — И как она?

— Молчала. Не плачет, не кричит, не разговаривает. Минут сорок ее не видел. — Он немного помолчал. — Это случилось из-за меня, но я настолько бедовый, что понятия не имею, как ее утешить. Что вообще говорить, когда кто-то кого-то убивает? Меня никогда не утешали.

— Оно и видно, — легкая улыбка коснулась его губ, но не помогла залечить свербящую боль переживания за Юлиану. — Первый раз всегда тяжело, а она у тебя еще отличается некоторой истеричностью.

— Чем-то вы похожи.

— Очень смешно, — Аня фыркнула. — В любом случае, что бы ты ни сказал — ничего не поможет. Ее праведный мир рухнул и, о боже, от ее же рук. — Она издевалась, Марк слышал это слишком отчетливо, но понимал всю правдивость слов. Он знал, что Аня недолюбливает — если так можно это назвать — Юлю, но всегда верил в существование понимания между женщинами, которое не разрушат никакие конфликты. Аня была полной противоположностью Юли, но точно должна была помнить, как ломался ее мир.

— И что делать?

— В таких ситуациях лучше выбирать из двух зол. Предложи ей второе. — Послышался смешок. — Наша мораль всегда ломается при столкновении со слишком сложными вопросами.

Юлиана лежала на постели, свернувшись под одеялом. Вот-вот должно было рассвести, но шторы ограждали ее от любой попытки света проникнуть в комнату. Девушка не могла закрыть глаза, потому что возвращалась раз за разом в одно и то же мгновение. Всю ее пробирало, кости начинали болезненно трещать от тяжести груза на плечах. Она старалась дышать равномерно, но постоянно сбивалась, словно кто-то гнался за ней, словно вот-вот на нее опустится все могущество Великого суда. В ушах звенело остатками выстрела, ей казалось, будто она слышит размеренный стук, повторяющийся с одной и той же интенсивностью. Прохлада комнаты ни сколько не отрезвляла. Юля помнила, что перед ней какое-то время назад стоял Марк, пытался привести в чувство, пытался успокоить, но потом исчез, оставляя ее на растерзание собственному телу. Она слышала грохот, только никак не могла отличить: это что-то другое или все еще тело падает на пол. Где Марк и почему его нет? Юлиана вздрогнула. Он стоял за ним, вдруг она промахнулась, вдруг пуля влетела не в того, вдруг все это — фантазия разрушенной от боли психики, что молниеносно поразила ее. Вдруг девушка поднялась с постели из-за одного желания, что было способно сдвинуть ее и любую другую гору — найти Марка и почувствовать себя в безопасности. Увидеть Марка в безопасности...

Коридор казался заброшенным. Слабое освещение где-то вдали, скорей всего от старого светильника в гостиной, позволяло не брести наощупь. Ноги обдувал еще ночной сквозняк, пробираясь мурашками по всему телу. Юлиана поежилась, но продолжила идти к месту действия. Как оказалось, в доме она была одна, отчего в душе начинало свербеть беспокойство. Девушка старалась дышать по счету, но не получалось, она судорожно глотала воздуха, как выброшенная на берег рыба, пока не заметила алый след на полу вблизи выхода. Он тянулся прямо за порог, от него в воздухе можно было уловить металлический привкус, раздражая обоняние. Юлиана поморщилась. Крови были слишком много, вначале еще лужица казалась теперь чересчур объемной. Юлиану замутило, ей вдруг захотелось скрыться и не видеть этого: не видеть казавшейся в темноте черной крови, не замечать следов своего проступка и не видеть физически ощущаемое одиночество. Девушка почувствовала, как паника начинает щекотать разные участки тела, как она больше не может стоять на одном месте. Юля подскочила на месте и кинулась в сторону ванной.

Она себя не узнавала. Практически мгновенно в коридоре возникло два таза, а в руках девушки огромная половая тряпка, повидавшая время. Глаза у Юли казались шире нормального, зрачки метались из стороны в сторону, а вся она была словно под электрическим напряжением. Юлиана упала на пол, ударившись коленками. Она не замечала боли, не замечала, как неприятен на запах и ощупь старый кусок ткани. Обхватив с остервенением тряпку, она окунула ее воду, а после начала агрессивно водить ею по еще свежей крови. На полу оставались подтеки, разводы, но Юлиана продолжала тереть, выжимать черную воду в таз, зачерпывать другую. Она сжимала тряпку с такой силой, что мышцы рук начинали дрожать, подушки пальцев стирались о жесткую ткань, но Юля не останавливалась. Холодный пот стекал со лба, Юлиана с ненавистью размазывала кровь по полу, понимая, что не может оттереть ее до конца, что не может приложить такое количество силы, как бы ни старалась. Она посмотрела на свои руки. На влажных ладонях виднелись грязные разводы, несколько цветных капель текли вниз по руке. Юлю трясло. Силой всего тела она стала водить тряпкой, пока вдруг на кусок ткани не наступил знакомый ботинок.

— Что ты делаешь?

Голос Марка показался чем-то отдаленным, сдавленным эхом в голове Юли. Она вздрогнула, подняла глаза на его темную фигуру, нависшую над ней. Все тело затряслось, лавина скопленных эмоций хлынула на нее, сбивая душу и все остатки самообладания с ног. Веки закрылись, фигура Юлианы скукожилась, но вместо ожидаемых Марком слез — а он их ждал больше всего — она вырвала тряпку из-под его ноги, продолжая агрессивно водить ею по полу, размазывая грязь, но совершенно не отдавая себе отчет в действиях.

— Мою пол, — она словно охрипла, говорила тихо и сдавленно. Марк нахмурился.

— Ты так не отмоешь, — мужчина присел перед девушкой, замечая, как кровь черными пятнами практически стала частью напольного покрытия, впитываясь в малейшие углубления. Тяжелый вздох. Марк покачал головой, стараясь поймать руки девушки в свои. Они оказались ледяными. — Юля, так ничего не получится, — Марк поднял ее руки на уровень глаз, чувствуя запах крови и сырости. Юлиана смотрела на него практически безумными глазами, отчего мужчина почувствовал тяжесть страха внутри.

— А что нужно сделать? — Девушка не решалась пошевелиться. Тело перестало принадлежать Юлиане, оставляя только ощущение сжатия рук Марка.

— Нужны перекись и хлорка. — Она не хотела спрашивать обо всем опыте мужчины в отмывании крови, поэтому просто пожала плечами. — Перекись немного растворит, а хлор поможет все зачистить, — он перехватил два ее запястья одной своей ладонью, а второй дотронулся до щеки девушки. Юля казалась хрупким кусочком льда, из-за чего мужчина хотел наплевать на их скрытность — все равно уже раскрыли — и включить отопительную систему, согреть Юлиану всеми возможными способами. — Все хорошо, Юль. Никто больше не придет, все закончилось.

— Нужно... — Девушка замялась и прикусила губу — слишком сильно, показалась капелька крови.

— Не нужно.

Она заплакала. Юля опустила голову и начала вздрагивать, отзываясь на каждый свой внутриутробный всхлип. Марк прижал девушку к себе, начиная медленно гладить ее по голове или спине. Он боялся этого разговора, боялся всего ее состояния, потому что никогда никому не помогал психологически, что сейчас больше всего требовалось Юлиане. Даже ее мужчина никогда не поддерживал, оставляя на растерзания собственным мыслям, украшая все жесткой правдой. Раньше это помогало, но вряд ли могло помочь сейчас. Марк отчетливо чувствовал свою вину за все произошедшее, за приурочение девушки — его маленькой и хрупкой — к званию убийц. Нет. Марк сжал челюсти.

Юлиана содрогалась в его объятиях, стараясь как можно больше впитать в себя его запах, почувствовать, что все закончилось, что Марк здесь.

— Успокойся! — Он отстранил ее от себя, всматриваясь в залитое слезами лицо. С каждой минутой становилось все светлее, поэтому Марк отлично видел каждую морщинку на ее лице, как меняется все ее выражение от вороха мыслей внутри. — Успокойся, Юля!

— Мне страшно, Марк, страшно. Я... Что я сделала... — Юля шептала, проглатывала слова и все никак не могла открыть глаза. Плечи вздрагивали, грудь разрывалась от силы внутренней боли. Она не могла прийти в себя, пока Марк не обхватил ее плечи, вдавливая в них свои пальцы и не встряхнул хрупкую фигуру девушки. Волосы налипли на мокрое лицо. Юлиана испуганно открыла глаза.

— Я. Сказал. Успокойся. — Как январская ночь его глаза ледяным укором приводили Юлю в чувства. Она видела, как гнев волнами скользит где-то там внутри, но хватка на ее плечах ослабевает. — Хватит истерить, Юлиана. Тут не из-за чего переживать. — Он мимолетно осмотрел все вокруг, понимая, что сам не до конца верит своим глазам. Вид испуганной Юли сбивал спесь в нем, но иначе мужчина не мог. — Ты должна понять, — он приблизился к ее лицу практически вплотную, начиная говорить в самые губы, — либо мы, либо нас. Ты выбрала «мы» и спасла нам жизнь, и, черт возьми, другого правильного выбора я не вижу в этой ситуации.

Едкое чувство вины за сказанное начало зарождаться, но мужчина старался запрятать его как можно дальше, потому что в первую очередь нужно было привезти Юлиану в чувства, иначе вся их дальнейшая коммуникация будет сильно нарушена.

— Где он? — Сквозь слезы прошептала Юля, при этом вжимаясь в предплечье Марка ногтями, словно мужчина собрался бежать.

— Я от него избавился, — Марк думал сказать ей, что уже несколько трупов успел закопать на соседском участке, но быстро передумал.

— Его будут искать.

— Не будут, — отрезал Марк, делая глубокий вдох. Что-то в Юле его все же раздражало, но в самой малой степени. Он ощутил, как сильно она впивается в него своими ногтями, оставляя глубокие следы. Мужчина понял, что беспокоит ее нечто другое...

— Будут, — она вздрогнула. — Марк, нам нужно что-то еще сделать. Нужно убраться, уехать, нужно...

— Успокойся.

— Я не понимаю, — руки разжались, оставляя на коже Марка чересчур глубокие отметины, быстро заполняемые краснотой. Юля стала внимательно рассматривать свои ладони, будто видела в них ответы на все вопросы. — Я не понимаю, почему ты такой спокойный!

Она слишком неожиданно ударила Марка по груди, и продолжила колотить по ней, разгораясь новой волной истерики. Мужчина молчал, понимая, что придется все же прибегнуть к другой тактике, пока Юлиана не избила его до синяков или не сломала что-то из его конечностей.

— Хватит!

Марк кинулся на нее, прижимая тяжестью своего тела к полу. Юля столкнулась с ним и ахнула. Все тело замерло под мужчиной, лишь слезы продолжили катиться, быстро стекая к ушным раковинам. Девушка испугалась. Марк зажал ее руки своими, наклонился прямо к лицу, замечая расширенные зрачки. Он сделал глубокий вдох. Сквозняк начал щекотать их тела на полу. Одной ногой мужчина ощутил влажность, видимо, какой-то таз с водой они все же задели.

— Очень прошу тебя, — мужчина говорил тихо, практически ласково, но был перед Юлианой как-никогда опасным, — возьми себя в руки, — интимность этого момента нисколько не вдохновляла обоих. — Да, ты убила очередного урода, оказав ему услугу, — горячее, пропитанное никотином дыхание обжигало щеку Юли, а тело непроизвольно расслаблялось от близости с мужчиной. Непонимание засветилось в ее глазах. — Ты не думала, что это за человек? А я узнал.

Юлиана свела брови в одну точку на переносице, пробуждая внутри Марка знакомое тепло.

— Этот ублюдок насиловал и убивал беззащитных. Его наняли в обмен на возможность избежать тюрьмы. А теперь представь, дорогая, — Марк наклонился еще ниже, еще ближе к ней, — чтобы он сделал с тобой после моей смерти? А чтобы он продолжил делать, после сегодняшней ночи? Скольких невинных он мог еще убить? — Легкое поглаживание по щеке. Марк чувствовал себя гребанным психом, но понимал, что нашел самый действенный способ успокоить Юлиану — напугать ее. — Он бы истязал, Юля, убивал еще очень долго, но ты избавила мир от этого чудовища.

Марк лгал. Конечно, он не знал всего этого, ему была абсолютно неинтересна судьба парня, он просто выдумал ее, чтобы Юлиане было легче смириться с произошедшим. Аня сказала выбирать из двух зол, и ему казалось, что приведенное им зло сможет утешить Юлю, сможет убедить ее в правильности выбора, но он никогда не мог подумать, что утешать ее придется вовсе не поэтому.

— Марк, — тихий голос наконец прозвучал отрезвляюще. Мужчина прервал свой поток мыслей, останавливаясь на ее взгляде, на ее лице, что под ним казалось каким-то слишком маленьким и бледным. — Я... Я хотела сказать, что мне не жаль.

Каждое ее действие, каждый ее шаг в то время вел ее к цели. Юлиана сделала то, что должна была, чтобы спасти жизнь Марку. Только это вело ее к тому самому моменту, и она не чувствовала опустошающей вины, лишь страх, что все обернется по-другому, что Марк окажется мертв. Юлиана боялась, металась в своей душе из стороны в сторону, но не могла винить себя за содеянное. Образ этого человека не преследовал ее во тьме, как предыдущего гостя этого дома, ее преследовала лишь ужасная фантазия, в которой Марк падает на пол...

— Что?

— Я бы не смогла жить, если бы лишилась тебя. Это все, — она посмотрела на их сплетенные между собой тела на полу, измазанном кровью, — потеряло бы смысл. Мне страшно, что я чувствую подобное и не чувствую обратного, но по-другому я не могу. Я боюсь, что это повторится, что кто-то снова придет за тобой. Поэтому я...

Лапы ужаса вцепились в его шею. Юлиана боялась потерять Марка, готовая сделать все, что угодно.

Он испугался.

Он это сделал.

Эгоизм стал застилать глаза, заставлял откинуть разум. Мужчина прижал Юлю еще ближе, примкнул своими губами к ее, стараясь поймать облегчение от жадного собственнического поцелуя. Он лишь на секунду оторвался, заглянул ей в глаза и в сумерках утра, освещаемый блеклым светом из окна, сказал:

— От меня так просто не избавиться, — смешок послышался где-то в области груди, и они оба наконец-то облегченно выдохнули.

Я убью за тебя, но умереть я за тебя не смогу...

***

Они уехали через два дня, когда позвонил Никита и доложил об аресте Вашинского. Марк заметно воодушевился: Юля видела, как он расслабляется, чувствовала, как спокойнее он спал ту ночь, как умиротворенно смотрел на нее и как нежнее стали все его движения. После произошедшего все вернулось на свои места. Пара продолжила заниматься всем тем, чем занимались до, только мужчина заметно менялся в своих действиях. Юлиана почувствовала, что он стал ласковее, тактильнее. Марк все чаще прижимал ее к себе и целовал, постоянно шептал что-то неразборчивое в затылок, словно это была одному ему понятная молитва. Девушка старалась отвечать ему, но зачастую замечала, что Марк в это мгновение где-то наедине с собой, приводит собственные мысли и переживания в порядок. Когда он закончил говорить с Никитой, то отложил телефон и обнял Юлю так крепко, что она вот-вот могла сломаться. В то мгновение в душе девушки зародилась надежда, что скоро все закончится, и они смогут чувствовать себя счастливыми постоянно, как наедине с собой в этом доме.

В один из дней перед сном он поднял эту тему аккуратно, создавая ощущение мимолетности.

— Знаешь, — мужчина снова перекручивал между своих пальцев локоны Юлиных волос, — когда все придет в норму, я бы хотел жить в похожем доме.

— В похожем? — Юля перестала жевать мармелад, который они купили в магазинчике неподалеку, когда все-таки решили вырваться за продуктами практически под закрытие. — Ты называл этот дом халупой в дыре, у которой даже нет координат на карте.

— Я иногда преувеличиваю, — хитрая улыбка растянулась на губах, и он мигом оторвал часть мармеладного червяка прямо изо рта девушки. — Просто хотелось бы дом, как у ребят. Небольшой, в тихой местности, и чтобы никого. Только ты и я.

Юля поцеловала его в знак согласия. Она была готова пожертвовать всем, что раньше казалось важным, лишь бы чувствовать рядом с собой Марка и строить новую, на осколках, жизнь.

Решение уехать пришло само-собой. Нужно было возвращаться к той неприятной жизни, принося в нее изменения. Марк как-то слишком спокойно описывал план действий на ближайшие несколько дней, что Юлиана стушевалась. Мужчина говорил о необходимости держаться вместе, о некоторых его делах, которые помогут закончить всю эту историю, один раз прямым текстом заявил о необходимости Юле развестись и уволиться. Сначала, ведомая каким-то ранее незнакомым чувством борьбы внутри, она хотела поспорить, но поняла, что в этом не было смысла. На работе она не появлялась слишком давно. Чудо, если ее не уволили уже. Получаемые деньги вряд ли имели для кого-то значение, но Юлиана все же за них зацепилась.

— Тогда у меня не будет своих денег. — Это был вопрос гордости, с которой Юля ранее была не знакома. Она понимала, что зависеть от Марка слишком рискованно, хотя с другой стороны — все происходящее говорило само за себя. Марк лишь усмехнулся.

— Сколько? — Он поймал ее недоуменный взгляд. — Сколько тебе нужно, чтобы чувствовать себя уверенно и независимо от меня? — Марк спрашивал с таким серьезным выражением лица, что Юлиана мигом стушевалась.

— Ну... Я имела ввиду, — она замялась, — я не хотела сказать, что...

— Я серьезно, Юля, — мужчина встал прямо перед ней, приподнимая ее лицо. Его забавляла реакция девушки, забавляла ситуация, но только один такой взгляд мог заставить его свернуть горы. — Я дам тебе любую сумму, она будет только твоей. Я могу купить жилье только для тебя. Все, что захочешь — будет твоим. Если это избавит тебя от желания работать на нелюбимой работе. — Марк улыбался.

— Ты говоришь так, будто у тебя бесконечный запас денег и возможностей, — Юлиана нахмурилась.

— Почти что, — он заправил выпавшую прядку Юлиане за ухо, — чего-то у меня нет.

— Например?

— Штампа о браке, — он издевался, это читалось слишком явно, как черное помарка на белой бумаге. Юлиана начала улыбаться.

— Да у тебя и паспорта, наверное, нет.

— У меня их пять.

Чуть позже этот разговор дошел до необходимости не просто развезтись с Егором, но и забрать сразу же после возвращения свои вещи из квартиры и переехать к Марку. Набатом в голове застучали слова девушек, что никто не был дома у Марка. Понимание происходящего взбудоражило Юлю, и она слишком быстро согласилась, испытывая яркое чувство превосходства.

Собрались они быстро. Юля была сосредоточена на привидении в порядок дома, Марк складывал немногочисленные вещи и, как ни прискорбно для него, был вынужден навести порядок в доме по соседству, чтобы не оставить после себя каких-либо следов. Юлиана старалась не думать о возвращении к обычной жизни, потому что она впервые ей таковой не казалось. Все закрыла пелена наркотического удовольствия от связи с Марком, а все остальное потеряло смысл. Рядом с ним любое решение казалось ей простым, а все сложное забывалось, потому что мужчина мог с этим справиться. Юля с облегченным выдохом убрала всю помытую посуду в шкафчик, облокотилась на столешницу и блаженно улыбнулась.

Возвращаться, как поняла девушка, собирались все. Марк рассказал ей, что после каждых экстренных ситуаций вернутся сначала должны все, а уже потом можно разъезжаться по желаниям. Никита и Маша постоянно жили в том же доме, изредка приезжая в другие места, Оля и Наташа в квартире в городе, Дима кочевал от одного места до другого, а Аня... Про Аню Юлиана не спрашивала. Когда все уляжется окончательно все вернуться к своему привычному образу жизни, но пока нужно будет еще держаться вместе. Марк старался еще приободрить Юлиану, но этого особо и не требовалось. Она верила, что все будет хорошо.

А Марк особо не верил.

Опасность ощущалась Марком отчетливо, она могла исходить из любого угла, что заставляло сосредоточиться на происходящим. Он не должен был допустить, чтобы ситуация повторилась, не мог заставить Юлиану снова защищать его или страдать. Мужчина злился, но только внутри, глубоко, где-то в душе был запущен процесс самоуничтожения, но внешне Марк старался сделать все, чтобы ощущать присутствие Юлианы и ее счастье рядом. Цель появилась перед ним достаточно отчетливо, после чего выстроился план действий. Мужчина постарается, сделает все возможное, чтобы перестать чувствовать эту ужасную вонь за спиной, это тошнотворное ощущение опасности. Он был уверен, что все самое страшное лишь впереди, потому что люди начинают грызться за свою жизнь только в момент, когда дно под ногами пропадает. В голове отлично складывались все их шаги и мысли, что они попытаются предпринять, из-за чего нужно было уберечь всех дорогих ему людей, пока запах гнили не впитался в его кожу. Он хотел держаться Юлю достаточно близко. Марк настроился на последний рывок к спокойной — если так можно назвать — жизни.

Они привели дом и окружающую территорию к первоначальному виду и покинули его. Только в машине Юлиана поняла, что день окажется слишком уж долгим, потому что первой точкой назначения их возвращения станет квартира Егора, из которой она должна будет забрать вещи. Девушка чувствовала горячую руку Марка на бедре и как он медленно водит ею, отчего мурашки разбегались по коже. Юля прикрывала глаза, чувствуя себя по-настоящему умиротворенной. Но вдруг под веками, из задворок памяти показался образ Егора, и девушка вздрогнула. Воспоминание одно за другим стали появляться яркими искрами. Почему Юлю провела столько с Марком, почему он увез ее как можно дальше, почему она оказалась в опасности, почему все это так долго происходило — Егор ее подставил. Юлиана сжала руку в кулак. Столько гадких и неприятных слов зависло на языке, одно злее другого. Она никак не могла определить, какое из них подойдет лучше для встречи с Егором, но что-то точно потребуется сказать. Тут же девушка испугалась.

— Марк, — это было слишком неожиданно. Мужчина утопал в своих мыслях под спокойную музыку, от внезапности Юлиного порыва вздрогнул. — Егор же увидит меня в целости и сохранности!

— Если это не входит в твой супружеский образ, то я могу немного подправить, — коварная улыбка придала лицу Марка хищное выражение, только с каждым разом Юлиана все меньше боялась.

— Очень смешно, — Юля ущипнула его за внутреннюю сторону предплечья. — Ты меня не ударишь — это раз. Егор может доложить о моем возвращении этим людям...

— Это вряд ли, — Марк нахмурился.

— Почему?

Молчание обжигало легкие. Марк словно что-то перекатывал во рту, подбирая слова. Он не был уверен в своем предположении, потому что иногда это совпадало с его жестокостью, но вероятность обратного нельзя было не допускать. Егор не представлял в глобальном смысле пользы, только Юля. Они не смогли заполучить Юлиану, поняли, что она целиком и полностью под контролем Марка и должны были сдаться. Мужчина сжал с силой руль и стал разгонять машину.

— Твой муж бесполезен, — он пожал плечами, — они поняли, что через него тебя не достать, поэтому теперь он не может никому помочь. Только вот, — усмешка коснулась губ. Он не мог врать, что не получит от этого особое удовольствие. — Возможно, ты уже вдова.

Тянущая тяжесть образовалась внутри у Юлианы. Она посмотрела на Марка, но ничто в нем не указывало на шутку. Мужчина не мог знать наверняка, только обнадеживать девушку совершенно не хотел. Юля сжалась. Меньше всего ей хотелось обнаружить труп, войдя в квартиру. И даже уверенность во всех способах Марка заметать проблемы в дальний угол или вовсе избавляться от них, она этого совсем не хотела. Мужчина сам не собирался слишком уж радоваться такому исходу событий, но тут попадал в ловушку собственных противоречий: как бы сильно его не раздражал муж Юли, он не собирался убирать его ошметки со стен. Как минимум, если не сделал этого сам. Тем более, он был уверен, что Юлю это все не обрадует. Девушка и так уже вырисовывала самые страшные картины, понимая, что совершенно не хочет туда возвращаться.

Оставшуюся часть пути они провели в гармонии между друг другом. Несмотря на некоторую озадаченностью Юлианы, все было хорошо. Их уединение казалось чем-то совершенно обыденным, умиротворяющим. Юлиана инстинктивно концентрировала все свое тело в месте, где рука Марка касалась ее бедра, старалась стать ближе, почувствовать. Спокойная музыка усыпляла, и Юлиана поняла, что провела в состояние легкой дремы всю дорогу, пока горячее прикосновение ладони Марка к щеке не привело ее в чувство.

— Мы приехали, — Юля посмотрела на него и увидела подъезд, в котором прожила несколько лет. Внутри стало горько, желудок скрутило. Марк точно видел ее состояние, начиная бороться с желанием подняться туда за нее и разнести квартиру вдребезги. — Пойти с тобой?

— Не нужно, — Юлиана сказала это раньше, чем подумала, но позже ни секунды не сомневалась в своем решении, зная все особенности личности Марка. Хотя знала она только часть... — Я возьму вещи и выйду. Это быстро.

Вряд ли это могло быть на самом деле быстро. Юля не собиралась брать все свои вещи — это было ни к чему. Ей совершенно не хотелось тянуть весь груз одной жизни в другую, только самое необходимое, но даже за это предстояло побороться.

Начиная от подъездной двери до квартиры, путь казался девушке мучительным. Проходило слишком много минут, пока подъезжал лифт, пока он поднимался на нужный этаж. Стук сердца раздавался эхом, все тело содрогалось от каждого удара, Юлиана глубоко дышала, пыталась отрыть в сумке ключи, прогоняя через себя все слова, что так сильно хотелось сказать, но не стоило. Створки лифта открылись, Юля сделала неуверенный шаг, понимая, что между нею и Марком слишком много, а между квартирой, в которой могло быть все что угодно — слишком мало. Девушка проглотила тошнотворный ком в горле, достала связку ключей — слишком громко они бренчали, слишком много шума от них было. Шум оглушал, от сердцебиения закладывало уши. Юлиана сделала глубокий вдох, повернула ключ в замке и вошла в квартиру, не закрывая за собой дверь.

Когда-то она уже входила так же аккуратно, с таким же чувством тревоги. Тогда ее жизнь изменилась, перевернулась, этот порог стал отправной точкой в долгой и непредсказуемой истории с Марком. Теперь Юлиана входила сюда с тем же чувством невозвратности, только страх при этом никуда не делся. Она стянула с себя ботинки, прижала сумку. В глубинах квартиры слышались голоса из телевизора, и тогда стало окончательно понятно — встречи не избежать. Юля тихонько приоткрыла дверь шкафа в прихожей, стараясь шуметь как можно меньше. Ей хотелось отодвинуть приближающуюся встречу, как можно дольше избегать столкновения с прошлой жизнью. Живот скрутило, вкус желчи ярко ощутился на языке. Нет, так не должно было продолжаться. Юлиана резко выпрямилась, сделала глубокий вдох и крикнула:

— Егор? — Звук телевизора стал тише. — Я пришла за вещами!

Девушка сбросила с себя пальто, достала из шкафа большую спортивную сумку, начиная сразу же туда сбрасывать несколько курток с вешалок. Она ждала, когда все начнется, внутри зародилось чувство удовлетворения, ей хотелось вступить в бой. Юля запихнула в сумку более легкую весеннюю куртку, пошла в сторону ванны, когда из комнаты появилась фигура мужа.

Живой, как ни странно.

Он не изменился за эту неделю. Исходя из чисто гуманных чувств Юлиана испытала облегчение. Егор выглядел как обычно: растрепанный вид, обнаженная фигура, лишь нижнее белье бросалось в глаза, вызывая практически тошнотворную реакцию. Она исподлобья посмотрела, как округлились от удивления его глаза, как он весь застыл в недоумении, не решаясь пошевелиться. Юля усмехнулась в манере Марка, ведь, как ни странно, он был один.

— Юля? — Девушка закатила глаза. Она быстро зашла в ванную, начиная сгребать всю свою немногочисленную косметику. Егор так и остался стоять где-то там в коридоре, пока девушка снова не вышла. — Что ты здесь делаешь?

— Пришла за вещами, сказала же, — спокойствие казалось слишком хладнокровным для девушки. Она посмотрела на мужа, опуская сумку на пол.

Это было слишком. Слишком легко для всего пережитого. Юлиана смотрела на человека, которого знала слишком много лет, с которым прожила несколько, спала в одной постели и строила планы на будущее. Все это теперь не имело значения, разбилось на тысячи осколков. Юля ничего не чувствовала, она лишь видела мужчину, в котором разочаровалась. Лишь неприятный едкий осадок остался внутри после того, что он сделал. Юлия несколько раз представляла, как легче было бы, скажи он ей правду об отношениях с Катей. Тогда недосказанность и лицемерие рухнули бы, все закончилось бы хорошо... Но Егор выбрал ложь и глупые попытки избавиться от жены. Юлиана старалась абстрагироваться, перечисляя необходимые вещи. Куртки, косметика, некоторая одежда, сменная обувь. Все остальное непосильно нажитое — к черту.

— Но, — Егор замялся.

Он пытался закрыть собой весь коридор, только не слишком уверенно — Юлиана спокойно обошла его, волоча за собой сумку. Даже не задела, хотя очень хотелось. Повсюду было не убрано: грязная посуда, раскиданные обертки от покупной еды, крошки. Юлиана вздохнула. Нужно было попасть в комнату. Она развернулась, сталкиваясь с мужем практически лицом к лицу.

— Где ты была, черт возьми?

Юлиана остановилась. В голове что-то щелкнуло. Юля выпрямилась, развернулась и смерила мужа самым злым взглядом, на который только была способна. По коже пробежали волны гнева, вызванные воспоминания о прожитом страхе, о побеге, о том, что валялось в ее сумке, обо всей боли, что пришлось испытать после предательства.

— Ты это сейчас серьезно спрашиваешь? — Юля даже не представляла, но со стороны выглядела ничуть не лучше разгневанного Марка. Голубизна глаз покрывалась темнотой, руки напрягались и сжимались не в силах по-другому выразить внутреннюю злость.

Муж молчал. Столько всего хотелось сказать ему, кинуть в лицо самые обидные, самые обжигающие душу слова, чтобы он понял, чтобы хоть на секунду представил, на какие страдания пытался ее обречь. Юля шумно вдыхала носом, надеясь так успокоиться. Сумка валялась под ногами, а Егор продолжал закрывать собой проход в спальню.

— Ты пропала на несколько дней, поэтому я спрашиваю.

— Неужели? — Девушка улыбнулась, подавляя желание вцепиться Егору в лицо, медленно и верно его царапая. Она во всех красках представляла эту встречу, только на деле все казалось куда абсурднее. — А я думала, тебе более чем известно, где я. Разве не так?

— Конечно не так! — Он развел руками, будто очевиднее встречи и быть не могло. — Твои родители переживали. Ты не выходила на связь, я выглядел полным идиотом, а теперь являешься за вещами! — Он стал говорить чуть громче. — Это ненормально, Юля!

Больше Юля не видела человека, которого когда-то любила.

— Ненормально? — Шаг вперед. — Может для тебя ненормально, что я вернулась?

— Ненормальная здесь только ты!

Лицо его побагровело. Егор отошел в сторону кухни, пропуская Юлиану в комнату

В дороге Юля даже не заметила, но день уже заканчивался. Закатное солнце окрасило стены квартиры в розовые оттенки. В комнате было слишком душно, отсутствие свежего воздуха ощущалась физически. Происходящее казалось неземным, чем-то далеко за пределами фантазии, словно Юлиана попала на необитаемую, заброшенную планету непригодную для жизни человека. Золотистое свечение остановилось на профиле Егора, делая его болезненно желтым. Она знала, что это последняя сцена их совместной жизни, поэтому она так выглядит, поэтому все вокруг ненатурально окрашено, поэтому все опасно рыжее, поэтому она как призрак старой себя отбрасывает слишком длинную тень.

Егор молчал, но недосказанность застыла в воздухе. Девушка решила воспользоваться моментом, прошла в комнату, начиная сгребать вещи из шкафа в сумку, в которой вот-вот могло закончиться место. Сразу Юлиана решила: что не влезет, то с ней не пойдет.

— А зачем ты вообще вернулась? — Вдруг Егор снова появился на пороге, принося с собой бурю. Юля даже не поворачивалась. Он решился все сказать, скопил для этого недостающий от удивления их встречи яд. — Жила бы своей жизнью и жила, этого же ты так сильно хотела? — Юля скомкала очередную футболку.

— Тебе ли говорить о своей жизни, — она усмехнулась, — я удивлена, что ты все еще один.

— Что ты имеешь ввиду?

Хотелось рассмеяться. Вещей на полках становилось меньше, сумка практически заполнилась. Юля уже представляла, как с удовольствием выходит из квартиры. Только что-то все равно хотелось сказать...

— Боже, Егор, — девушка повернулась. — Зачем все это? — Его брови немного приподнялись, из-за чего пришлось пояснить: — Я знаю про вас с Катей.

— Как ты..?

— Вы не сильно-то скрывались, — вымученная улыбка коснулась губ. — Нужно было решить это раньше, а не унижать меня за спиной. Мы могли расстаться и не мучить друг друга.

— Да ну? Какое благородство, Юлиана, просто браво! — Егор смеялся. Он явно злился, только теперь Юлиана не знала причины. Ей казалось, что она говорит очевидные вещи. Девушка закрыла шкаф и встала, придерживая сумку. — Нужно было просто признаться тебе, и все бы наладилось, ну конечно!

— А в чем проблема? — Рука сильнее сжала лямку сумки.

— Проблема в том, что ты себя со стороны не видишь! — Юля отшатнулась. Она вдруг испугалась, что больше не выйдет из этой комнаты. — Хоть раз приходилось тебе задумываться, что ты сделала, чтобы я был с тобой счастлив?

— А я чего-то не сделала?

— Да ты ничего не сделала! — Егор ударил ладонью по дверному косяку. Не слишком пугающий эффект, чем хотелось бы, но Юля вздрогнула. Она отшатнулась, вжалась пальцами в сумку, будто это могло ей помочь. — Тебе никогда не было до меня дела! Ты вышла замуж, чтобы выйти замуж, ты жила со мной, потому что так было удобно. В тебе не было чувств, не было эмоций. Никогда я не слышал от тебя вопросов о моих интересах, чувствах. Никогда не было в тебе и тени каких-то чувств, чтобы я не делал. — Он остановился лишь на секунду, чтобы вдохнуть. — Ты вообще помнишь, с каким лицом ты вошла в эту квартиру осенью?

— С лицом девушки, которой изменил муж, — Юля встала на дыбы, готовая защищаться.

— Нет! — Егор отошел в сторону. Он всегда любил излишний драматизм, начиная ходить туда-сюда, взмахивать руками, хвататься за волосы. Юлиана быстро вышла из комнаты. — Ты даже этого не испытывала. — Он застыл в коридоре, из-за чего Юля остановилась, не решаясь сократить дистанцию. — Ты вернулась тогда, словно подыхать пришла. Я ждал хоть чего-то от тебя, думал, что смогу пробудить в тебе какие-то чувства, даже ненависть, но ты просто застыла в одном выражении!

Все остановилось. Юлиана смотрела на мужа, не понимая, что он говорит, что пытается ей донести. Ей казалось, что она делала все, чтобы быть хорошей женой, старалась быть таковой. В Юлиану постоянно вкладывали все секреты успешной супружеской жизни, говорили о правильности, об удобстве, чему хотелось соответствовать. Поглощенная чувством благодарности Егору и вины за невыношенного ребенка, она настолько притупила в себе личность, потерялась под образом жены, растворилась под четкой инструкцией.

— Я тогда правда хотел вернуть нашу семью, — девушка дернулась, словно муж ударил ее. — Мне казалось, что пройдя через измену, мы построим что-то новое. Только ты не захотела.

— Поэтому ты продолжил встречаться с Катей, — ответ сложился сам собой. Юлиана увидела тень боли в душе Егора, но, испытывая страшный ужас внутри, и правда ничего не чувствовала.

— С ней я не неодушевленная декорация.

Юлиана никогда не любила мужа. Это наконец-то стало понятно слишком ясно, практически ослепляя. Юля хотела опереться на стену, потому что земля уходила из-под ног. Она так долго портила свою жизнь, не могла решиться и отпустить Егора. Она давно могла стать свободной, каждый день испытывая в этом непреодолимую потребность, но не могла. Никогда в ней не бушевали чувства до встречи с Марком.

— Почему ты сам не сказал мне? — Юля не могла сдвинуться с места, так и стояла в коридоре между гостиной и комнатой.

— Потому что ты жалкая.

Шаг. Еще один. Юлиана наконец-то нашла в себе силы сдвинуться с места, уйти. Она прошла мимо Егора, делая вид, будто не слышала этого, будто он не оскорбил ее, будто не описал несколько лет жизни одним словом. Краска прилила к лицу, стало жарко. Злость и обида сбивали дыхание, девушка почти тряслась от негодования, заставляя себя идти вперед.

— Ты жалкая, Юля, — она повернулась и посмотрела на мужа, замечая едкую ухмылку на его губах. — Ты же ничего из себя не представляешь. Ну разведемся мы, куда ты пойдешь? Ты даже обеспечить себя не можешь по-человечески. — Юлиана молчала. Слюна во рту стала вязкой и горькой, тошнотворной. Хотелось сплюнуть ее Егору в лицо. — Поэтому я не говорил — мне было тебя жалко.

— Высшая степень самолюбия, — Юля растянула губы в почти болезненной усмешке. — Думаешь, я без тебя не выживу?

— Ты ни на что не пригодна, — Егор развел руками, — пришла сюда за шмотками, как побитая собака. Строишь из себя саму невинность, а ведешь себя как одичалая: ни с кем не общаешься, то пропадаешь, то появляешься, врешь, молчишь. Где ты шлялась эти дни? Ведешь себя будто шлюха. Как твоя мать только терпит такое поведение...

— Ты так печешься за мое поведение, — Юлиана резко перебила его, — поэтому ты сделал это, да? — Она задрала верх голову. — Сколько тебе заплатили, Егор? Сколько я стоила?

Егор не ответил, но все слова Юлиана прочла по глазам. Юля покачала головой, выражая все разочарование, что так долго в ней копилось. Конечно, ее исчезновение, а, как сказал бы Марк, возможно и смерть, избавили бы Егора от множества проблем, позволяя быть вместе с любимой женщиной. Она уже хотела взять сумку и покинуть квартиру.

— Тебя явно переоценили, — Юля хотела рассмеяться. Егор казался слишком предсказуемым.

— Я другого от тебя не ожидала.

— А я, если честно, ждал большего, — он вдруг подошел к девушке, и Юлиана замерла. Она сделала инстинктивный шаг назад, упираясь в стену. — Связалась с каким-то уголовником, дорогая? Это слишком низко даже для тебя. Не думал, что ты скатишься до такого уровня.

— До какого?

Юля вздрогнула. Хуже развития событий она не могла себе представить. Они с Егором синхронно застыли. Муж медленно повернулся к источнику звука. В другом конце коридора, облокотившись на угол дивана, виднелась темная фигура. Он стоял неподвижно, но Юлиана чувствовала его пронизывающий, сжигающий взгляд, способный уничтожить ее мужа только за чересчур близкое расстояние между ними. Егор выпрямился.

— Ты еще кто такой?

— Какой-то уголовник, — Марк приближался. Это не обещало ничего хорошего Егору. Муж Юлианы молчал, пока тенью Марк подходил ближе. — Хотел вот познакомиться.

Их было слишком много для коридора. Аккуратно Юлиана потянулась ладонью к краю куртки Марка в надежде предотвратить катастрофу. Все сказанные Егором слова громом звучали в голове, подтверждая обратное. Только Марк выглядел так, словно все это забава для него: уверенный, статный, заставляющий трепетать. Егор на контрасте выглядел не таким уж и внушительным, хотя физически был крупнее — скорее нереалистичным, слишком вылизанным.

— О, — он склонился в ироничном поклоне. Все происходящее дергало Юлиану за нервные окончания. Она смотрела лишь на Марка, словно могла предотвратить будущее. — Любовничек пришел. Забирай эту идиотку и выматывайтесь из моей...

Егор не договорил.

Так долго чесались руки. Каждый раз это ощущалось не только на коже, но и внутри. Желание раскромсать бежало по венам, высушивало до жажды горло. Оно подталкивало к действиям, без которых нельзя было найти покоя. Марк слишком долго сдерживался. С самого знакомства с Юлианой, после их первого откровенного разговора он испытывал только испепеляющее изнутри желание отрывать Егору по очереди руки и ноги, наслаждаясь криками, страданиями этого урода. Марк никогда не скрывал, что не считал того за мужчину: человеческая субстанция, которая слишком часто завышает собственную значимость, самоутверждается за счет жены. Он ненавидел его так сильно, что практически мечтал, когда же предоставят возможность сломать ему хотя бы одну кость. Оскорблять Юлиану никто не имел права, и этого было вполне достаточно. Муж Юли казался сильнее, чем был на самом деле. Марк ударил его быстро, точно и с оттяжкой, стараясь растянуть удовольствие. Юля ахнула, от неожиданности вжалась в стену, пока мужчина с неоценимым наслаждением тащил Егор в гостиную, расширяя пространство своих действий. Егор прижал руку к скуле, столкнувшись с диваном, движения были сбитыми, он смотрел по сторонам, будто не понимал, что происходит. Марк не услышал желанного хруста челюсти, поэтому ударил еще раз. Егор, превозмогая боль, решил ответить Марку. Он замахнулся, вцепился одной рукой Марку в плечо, второй нанес удар, но этого было слишком мало. Они сплелись руками, стали бодаться, стараться оттолкнуть оппонента. Челюсть болела, отчего силы в теле Егора ослабли. Эффект неожиданности, уверенность в своих действиях играли Марку на руку, он быстро перехватил руку, выгнул до боли и ударил Егора в живот. Тот согнулся, опираясь руками на спинку дивана. Марк чувствовал долгожданное наслаждение, оно как наркотик растекалось по телу, смешивалось с кровью.

— Марк, не нужно.

Мужчина посмотрел на девушку, немой взор его говорил громче слов: ее самостоятельность на сегодня закончена.

Егор дернулся, хотел толкнуть Марка, только боль сбивала с толку, из-за чего получил еще один сильный удар. Затем еще один. Руки горели, стало жарко, но Марк продолжал колотить Егора в надежде выбить из него душу. Мужчина оторвался от мужа Юли, сделал шаг назад, разглядывая результат. Егор осел на пол, прижимая руки к голове, из губ стекала струйка крови. Неравный противник. Марк глубоко вдохнул. Он хотел вовсе не этого, он бы даже согласился получить в ответ хоть несколько равных ударов, но парень оказался слишком жалким, слишком слабым для всего, что он говорил и делал до этого. Вдруг Егор сорвался со своего места, цепляясь за ноги Марка. Так он хотел повалить оппонента, навалился всем телом через боль. Егор надеялся, что Марк упадет, что ударится головой о стоящую в углу тумбу. Она прижала ладони к губам, начала дрожать, хотела вмешаться, но знала, что это было невозможно.

Повалить Марка оказалось сложнее. Он просто вытащил ногу из захвата и пнул ею Егора в голову. Мужчина мельком заметил испуганную Юлиану, после вихрем в голове промчались все воспоминания, в которых она страдала из-за мужа. Он больше не видел смысла сдерживаться. Он подошел к Егору, замечая, как на лице появилась припухлость и начала синеть кожа. Прекрасно. Марк схватил парня за шею, поднял и подтолкнул к ближайшей стене, сильно ударяя того о поверхность. Егор зажмурился и сдавленно застонал. Марк ударил его еще раз. Потом снова, стукнул головой об стену, а после сжал с силой горло, наблюдая, как Егор начинает хватать воздух ртом.

— Знал бы ты, — начал Марк, наклоняясь прямо к лицу Егора, — как меня бесишь. Я так давно хотел разбить тебе рожу, — второй рукой мужчина с силой сжал парня за скулы, заставляя разбитую щеку разгораться агонией. Егор не на шутку испугался. Он точно не мог ожидать такой агрессии, он не мог ожидать хоть когда-то в жизни встретить кого-то вроде Марка. — Я хочу, чтобы ты сейчас повторил все, что сказал ей. Каждое оскорбление, по очереди.

— Я не оскорблял... — начал Егор, жадно вдыхая через нос.

Марк отпустил его лицо лишь на секунду. Егор не успел расслабить скулы, как взвыл от резкой боли в солнечном сплетении. Марк бил туда почти профессионально, со всей жестокостью с целью вызвать максимум боли, проблемы с дыханием, иногда даже тошноту. Обычно все сразу складывались пополам, начиная скулить, но Егор не мог противостоять тяжести, с какой его вдавливали в стену. Марк ударил еще раз в надежде выбить органы. Скулеж со стороны мученика оказался слишком приятным.

— Давай еще раз, — Марк говорил, как хищник: аккуратно, растянуто, опасно. От одной только интонации по коже шли мурашки, хотелось исполнить все, что он попросит, лишь бы не испытать на себе его гнев. — Мне нужно все, что ты сказал. Я помогу. — Пауза. Марк глубоко вдохнул носом, словно бык перед атакой. — Кажется, я слышал, что ты назвал ее жалкой. — Он внимательно смотрел на жалобный взгляд Егора, который перебирал по полу ногами, не решаясь что-либо сделать, чтобы вырваться. — Ты назвал ее жалкой? — Стало вдруг тихо. Марк огромной темной тенью навис над Егором, ожидая ответа.

Егор кивнул. И, к сожалению, с усмешкой.

Голова бьется об стену глухим громким стуком. Егор стонал от каждого удара. Более звонкими кажутся удары кулака о тело. Юлиана думала остановить Марка, стоило услышать один звук за другим, но поняла по его взгляду, что лучше этого не делать, не пытаться. Он не причинит ей вреда, но не позволит остановить такую желанную месть. Егор стал скатываться по стене вниз, но Марк поднял его, чтобы смотреть прямо в глаза. Юля увидела, как муж сплевывает на пол кровь и поморщилась.

— Жалкая, значит, — от шипения Марка внутри холодело. — Жалкий здесь только ты. Надеюсь, тебе понятно? — Егор кивнул. — Как еще ты ее назвал? Ни на что не годной? — Глаза заволокло красной пеленой. — Ты сказал «шлюха». Точно. — Егор задрожал. — Повтори.

Мужчина схватил Егора за запястье, но ни на мгновение не перестал смотреть на него. Он видел страх, видел скопившееся в уголках глаз скупые мужские слезы от боли, кровь, размазанную у рта, но все никак не мог насладиться. Марк не позволит, чтобы оскорбляли, чтобы обижали Юлиану, а этот урод делал это слишком долго. Очень долго портил ее жизнь.

— Повтори, — Марк шептал ему на ухо, начиная сильнее сжимать запястье. — Что. Ты. Сказал.

— Она... — Он искоса глянул на стоящую в стороне Юлиану, а после быстро произнес: — что она ведет себя как шлюха.

Марк ждал этих слов больше всех остальных. Он резко отпустил Егора, обхватывая крепче запястье. Через секунду Юля услышала хруст кости и закрыла в страхе глаза. Марк сломал ему запястье, наконец-то отпуская. Егор выл, слезы стекали по щекам, смешиваясь с кровью. Чего-то все равно не хватало. Марк мог продолжить, но услышал хриплый голос в углу.

— Марк, — Юля молила его шепотом, — хватит, пожалуйста.

Хватит, так хватит. Пугать Юлю Марк тоже не хотел, поэтому идея с потрошением канула в лету бесконечных мыслей мужчины.

Он спокойно наклонился к Егору, внимательно рассматривая по-настоящему жалкое лицо. Внутри стало легче от вида корчившегося на полу парня. Марк вдохнул полной грудью.

— Надеюсь, ты понял, что больше лучше не оскорблять Юлю, — послышалось хныканье. Егор на полу баюкал сломанную руку. — И советую вообще с ней больше не разговаривать. Развод согласуешь без каких-либо нареканий.

Мужчина поднялся и быстро подошел к Юлиане. Костяшки были сбиты до крови, но сейчас это не имело значения. Марк ласково приподнял ее лицо за подбородок, надеясь, что она не обратит внимание на его окровавленные руки. Мужчина поцеловал ее в лоб, прижимая к себе.

— Все хорошо, — он пригладил волосы девушки, сжимая ее еще крепче в объятиях. — Нам пора отдохнуть.

С гулом в ушах Юлиана выходила из квартиры. Марк забрал собранную сумку, взял Юлю за руку и повел ее вниз, не давая даже посмотреть на Егора. Хотя она и не хотела. Девушка просто шла за Марком, стараясь заглушить в голове звук сломанных костей, ударов и кряхтения. Она сильно зажмурилась в машине, будто мысленно стирала все пережитое из памяти

Но на самом деле она боролась с совестью, потому что вид измученного Егора подарил ей неведанное облегчение.