Насквозь

Юлиана проснулась задолго до рассвета, хотя даже не была уверена, что спала. Моменты темноты и забытья сменялись ощущением чужого тепла, прикосновения кожа к коже. Она помнила, как Марк целовал ее, проводил руками по спине. Юлиана слышала его дыхание, ощущала на коже, но потом снова утопала во сне, а после все повторялось. Сначала Марк принес воды, которая была настолько желанной, что горло пронзило болезненное удовольствие. Юля пила жадно, с наслаждением, пара капель спустилась по подбородку и шее, а потом снова пришел сон. И так на протяжении всей ночи. Марк гладил ее по голове, прижимал к себе. Он это не контролировал, просто где-то в подсознании присутствовал страх потерять девушку, поэтому появлялась потребность в близком контакте. Хотелось ближе, больше.

Сплетенные в одно целое мужчина и девушка проспали так столько, сколько смогли, пока остро не стал ощущаться кислородный голод. Вдруг, ощущая горячую плоть над собой, Юля открыла глаза, испуганно сделав глубокий вдох. Во рту и носу пересохло, конечности затекли, налились свинцом под Марком, но при всем этом Юлиана чувствовала себя впервые как нельзя лучше. Она выдохнула, выпуская с воздухом весь страх упустить этот долгожданный момент уединения, расслабилась и уткнулась носом в руку мужчины, что перехватывала ее над грудью. Девушка повернула голову и сквозь темноту впервые увидела спящего Марка. Когда глаза привыкли и стали улавливать очертания предметов вокруг, Юлиана старалась запомнить каждую деталь: как спокойно выглядит лицо мужчины во сне, как подрагивают его ресницы, как периодически он едва заметно шевелится. Однажды Юле не посчастливилось увидеть все это, но теперь она на физическом и эмоциональном уровнях ощущала доверие между ними. Легким, практически невесомым касанием девушка ощутила жесткость волос Марка, пропустила локон сквозь пальцы и снова растворилась в своих чувствах до того, пока не начал разливаться рассвет.

Выбраться из-под мужчины оказалось не таким сложным, но совершенно нежеланным действием. Марк спал чутко, практически всегда просыпался от шевелений, едва заметного шума, но Юлиана меняло в нем и в его жизни все, отчего впервые за долгое время мужчина поддался своей слабости и достаточно крепко спал. Годами накопленная усталость, впитавшаяся в мышцы, завладела им и осталось лишь питать надежду на благоразумность со стороны Юли. Только вместе с этим одно могло все изменить — ее отсутствие. Потеряв тепло, девушка поежилась и практически с болью поглядела, как Марк переворачивается на другой бок, зарываясь рукой под подушку и вдруг открывает глаза.

— Воспользовалась мной и сбегаешь? — Голос мужчины утопал в подушке, но в оглушительной тишине комнаты Юлиана слышала все вплоть до его дыхания.

— Хочу выпить воды. Тебе принести? — Девушка присела на край постели и склонилась над мужчиной. Его тепло ощущалось на расстоянии, словно он его природный источник, словно только так Юля могла согреться.

— Выходить опасно, нас заставят мыть посуду по принципу первых, — пробурчал Марк. — Хотя вода была бы уместна после того грязного насилия, что ты совершила.

Уголок губ Юлианы дрогнул, и она вышла тихонько из комнаты в страхе окончательно разбудить Марка. Аккуратными плавными шагами девушка дошла до кухни, преодолев общий зал, где похрапывал Дима. И вдруг замерла, заметив на совершенно застывшей во времени столовой одинокую Аню, смотрящую в окно и расчесывающую волосы.

Аня была вне себя от эмоций. Стоило ей открыть глаза, а следом от безделья и телефон, как все изменилось. Периодически она пренебрегала наставлениями о безопасности и использовала совершенно обычные сим-карты, с совершенно обычным номером, который можно отследить, если захотеть. Только Аня искренне верила, что никому это не нужно и из миллионов не могут выбрать ее одну. Все равно эта карта будет разбита также, как многие предыдущие, лишь бы только глотнуть свежего воздуха. Правда, в это утро она об этом пожалела.  В интернете достаточно кратко опубликовали, что участница последнего громкого дела дала показания прямиком из больницы, и полиция сейчас проверяет и работает с информацией. И Аня поняла, что происходит нечто более чем важное. Все должны сейчас знать, все должны об этом говорить, но они спят. Особенно спит Марк, ночь которого оказалась слишком бессонной.

И Аню это бесило.

Она не могла больше прикрыть глаза. В голове прокручивались миллион сценариев, нужно было подготавливать дальнейшие действия. После завтрака желательно выйти на доверенного человека из правоохранительных органов и узнать, что к чему. Но тут нужен Марк, как грамотный стратег, у которого все прописано на несколько десятков шагов вперед, а он спит. Ну конечно...

Юля не знала, что стоит сказать или сделать, поэтому в страхе стать свидетелем интимного уединения Ани прокашлялась:

— Привет, — голос у Юлианы оказался хриплым, тихим. Все возможные причины для этого проскользнули в голове, заставляя щеки наполниться кровью, но это привлекло внимание Юли меньше замерзшей в воздухи руки с расческой и медленно разворачивающегося корпуса. Она не смотрела на Юлю, глаза ее казались пустыми, отстраненными. Юлиана вмиг пожалела, что зашла сюда, что отвлекла девушку от чего-то личного, что отражалось на лице, что никто не должен был видеть.

— Пришла мыть посуду?

Это была тень шутки. Юлиана сразу осознала, что перед ней не веселая язвительная пьяная Аня, а та самая, что встретила ее на пороге позавчера. Слова лезвием разрезали все впечатление Юли об утре, заставляя мурашками страх разбегаться по телу. Юлиана не знала, что следует ответить, но еще больше стушевалась, когда Аня поднялась.

— Нет, — ненароком Юля сделала шаг назад, мысленно себя за это ругая. Сразу же следовало сделать вперед, но ее остановила приподнятая бровь Ани. — Хотела воды попить.

— Еще бы, — это прилетело в спину, когда Юлиана подошла к фильтру на кухне. Что-то внутри неприятно закололо, пробуждая самую нежеланную в этот миг эмоцию — агрессию. Юлиана развернулась. Как оказалось, между девушками было не так уж и много пространства, из-за чего Юля смогла заметить, как покраснели по сравнению с обычным глаза Ани, отчего в голове родилась шальная мысль — нет, она точно не плакала. Юлиана рассмотрела, как побелели костяшки пальцев, пока она сжимала расческу правой рукой, а волосы темной водой стекали по плечам.

— Что?

— Кричи в следующий раз тише, — резко Аня развернулась и отошла на несколько шагов, будто собиралась прекратить диалог, — тогда в горле не пересохнет.

Юля могла промолчать. Даже в общем-то хотела промолчать, но в груди стало горячо, по ней слишком быстро стала разливаться клокочущая ярость, которая была вызвана не задетой гордостью, давно пропавшей, а попыткой проникновения на строго охраняемую территорию. Ту, что звали Марком и за которую Юля ощутила себя готовой вступить в любой конфликт. Она одернула от фильтра руку и посмотрела так, что Аня более чем удивилась.

— Я думаю, — Юля искреннее хотела остановиться, но это желание терялось под взором Ани, что заставлял закипать, поддаваться ранее незнакомым эмоциям, которые захватывали, управляли ею, — что тебя это не касается.

Аня усмехнулась, отложила расческу на стол и выпрямилась. Светлые глаза сверкнули в сумерках утра, заставили Юлю поежиться под натиском, но не отступить. Аня сделала шаг навстречу, подошла немного ближе, что позволило заметить на ее лице тень какой-то ужасно горькой эмоции, осевшей у Юлианы на языке.

— Ты в общем доме, милочка, — Аня слегка наклонилась, всем своим видом она провоцировала Юлю. — Меня касается все, что я слышу, вижу и чувствую. — Она подошла еще ближе, начиная говорить громче. — Но я не хочу слышать, как вы трахаетесь.

— Так не слушай, — Юля старалась говорить твердо. Кончики пальцев покалывало от бурлящей в крови ярости, грудь сдавливало. Что-то хотело вырваться наружу, и у Юлианы становилось все меньше аргументов для сдерживания.

— Это невозможно не слушать, — Аня эмоционально вздернула руку, но быстро собралась обратно. Юля краем глаза заметила, как она трясется, словно боится. — Знаешь, что бесит меня больше всего?

— Не знаю, что сподвигло тебя на утренние откровения, — Юля пожала плечами. Демонстративно, доказывая безразличие, хотя на самом деле все внутренности клокотали, злость смешивалась со страхом близости с Аней, адекватность которой оставалась под сомнением.

— Я слишком долго терплю твой идиотизм, — Аня сделала слишком резкий шаг вперед, из-за чего расстояние между ними стало еще меньше. Юля на этот раз не шелохнулась. Скулы свело от негодования, ладони сжались в кулаки. Губы Ани слегка дрогнули в презренной усмешке.

Они стояли друг напротив друга. За окном утро становился все ярче, начиная освещать и двух разгневанных девушек. Юля выпрямила спину, приподняла подбородок и сложила руки на груди. Щеки ее зарумянились от злости, а глаза стали темными. Юля старалась рассмотреть в тени лица, в темноте глаз, в красноте, что так выделялась на лице... Она словно понимала, но ходила вокруг, не могла уловить, поймать.

— В чем же он проявляется, что тебе приходится его терпеть?

— Ты, наверное, не догадываешься какое, к сожалению, влияние имеешь на Марка. — Анна горько улыбнулась. Слишком горько — это бросилось в глаза. Они уже не пытались говорить тихо, потому что обе были чересчур злы, внезапная ссора явно граничила с масштабным конфликтом. — Только это так. И когда ты строила из себя саму праведность и невинность, то приближая, то отвергая его, это сильно выбивало Марка из колеи, а мы в это время разгребали проблемы. А тут вдруг, стоило один раз нажраться, и вся твоя праведность спряталась за раздвинутыми ногами?

Юля сделала глубокий вдох. Так рухнуло самообладание великой Анны, так рассыпалась вся политика этого дома.

— Что? — Юлиана свела брови к переносице. — Что ты сказала?

— Ты глухая? — Аня подошла еще ближе. Это был один из ее любимых приемов — загонять в угол. — Я сказала, Юленька, что меня раздражает твоя тупость. — Она улыбнулась. — Меня раздражает, что какая-то идиотка появилась и начала все портить своей неопределенностью. Что, не могла понять у кого больше: у Марка или мужа?

— Тебя это не касается, — Юля хотела закричать, хотела вцепиться Ане в лицо за все сказанные слова, но вдруг растеряла всю свою злость.

— Конечно, это никого не касается. — Из Ани вырвался легкий смешок. — Меня не касается, что ты вела себя как мразь, пока Марк страдал. Пока ты мучилась от морального груза, который, к слову, тебе совершенно незнаком, я подтирала кровь, я избавляла его от последствий нервных срывов. Что ты сделала, Юля, чтобы попасть сюда? — Она оказалась слишком близко и этим полностью себя сломала. — Ни черта ты не сделала!

Юля вылила на Аню воду из стакана. Это произошло как-то само, она не думала об этом. Просто от криков Анны рука потянулась к стакану и выплеснула его содержимое.

И пока на ее крики прибежал проснувшийся Дима, за ним Марк, что встал, загораживая собой Юлиану, та лишь смотрела перед собой, стараясь осмыслить произошедшее. Юля лишь вблизи смогла увидеть то, что послужило причиной конфликту, ей понадобился один лишь взгляд на Аню с близкого расстояния, чтобы наконец-то все понять. Девушка жалела, что зашла на кухню в то мгновение, что не дала Ане пережить это. От гнева самой Юли не осталось и следа, лишь горечь едким привкусом осела на языке, а глаза резко заболели. Аню Дима уже оттащил к столу, при этом не переставал бормотать что-то спросонья. Марк дотронулся до плеч Юлианы, но при этом тоже совершенно не понимал, что могло произойти за несколько минут между девушками, отчего проснулся почти весь дом. Он посмотрел на Юлю и заметил, как сверкают ее глаза, губы еле заметно дрожат вместе с плечами. Она не плакала, для большинства Юля казалась просто напуганной чужой злостью, но на самом деле она смотрела на Аню и мысленно повторяла:

«прости».

Скандальное утро перетекло в напряженный день. Девушек оттащили друг от друга, Аню высушили, но это все равно не помогло разрешить ситуацию. Хотя большинство понятия не имело, с чего все началось, а участницы конфликта молчали. Марк взял Юлю за руку и, проходя мимо вышедшей из комнаты напуганной Маши, практически впихнул в спальню. Только ответа на свой вопрос он как такового не получил, лишь поджатые губы, опущенный взгляд, а после снисходительную улыбку.

— Я не нравлюсь Ане, — Юлиана пожала плечами. Ей потребовалось множество сил, чтобы создать беспечный образ, способный успокоить напуганного Марка, глаза которого горели яростью. — Такое бывает у девушек, все в порядке.

Все было слишком не в порядке, и Юля это поняла. Она прокручивала в голове сразу несколько теорий, беспокоящих мыслей, но все они не находили подтверждения при жизни. Что-то повисло в воздухе. Густое, горячее и горькое. Юлиана посмотрела на Марка, опустила ладони ему на плечи, доказывая иллюзию спокойствия.

— Что. Между вами. Произошло? — Он молился, чтобы дни здесь не были омрачены конфликтом, и вдруг все рухнуло с утра пораньше. Мужчина боялся, что Аня могла что-то сказать, что-то сделать, потому что в отличии от Юлианы, была сущим кошмаром. Она могла сказать Юле любую гадость, только вот зачем...

— Ничего, Марк, правда...

— Не правда! — Мужчина вспыхнул. — Ты пробыла там гребанные пять минут, в течение которых вы чуть не разодрали друг друга, — Марк явно преувеличивал, но по факту догадывался, что этим могло все закончиться. Он понимал: Юля слишком спокойна в большинстве случаев, чтобы выливать на кого-то воду, а Аня слишком опытна в конфликтах, чтобы сорваться просто так.

По итогу ситуация не решилась. Марк удостоверился, что Юлиана в порядке и вышел из комнаты. Аня будто бы не собиралась с ним разговаривать, а Маша разводила руками и всем своим видом показывала, что при любом неловком движении подруга разнесет весь дом. Только на самом деле она совершенно спокойна сидела за столом, помешивая свежий кофе в кружке. Марк хотел было подойти к ней, но вовремя решил отвлечься на гору грязной посуды, что портила общую картину наигранного умиротворения. Злость бурлила, руки непроизвольно сжимались в кулаки. Все молчали.

Марк мыл посуду, потому что нельзя было нарушать правила дома. Даже если вокруг все сходило с ума, он должен был исполнить свои обязанности. И неважно, что руки сжимали губку с такой силой, что та могла вот-вот порваться. Он ждал, когда Аня заговорит, когда объяснит свое поведение, но она молча пила кофе под аккомпанемент напряженного молчания остальных обитателей дома. Марк представлял, как дрожит перепуганная Юлиана, как слезы собираются в глазах и крошечными слезинками начинают вытекать, только потому что Аня не смогла прикрыть свой рот. Конечно, все этого на самом деле вроде как не было, но одни только мысли...

— Что на тебя нашло? — Аня молчала. — Какого черта ты тут разоралась?

— Я просто сказала правду. — Отстраненный голос, который разрушал под своей плотностью пространство вокруг. — И мне плевать, что все об этом думают.

— Какую правду?

— Хочешь, чтобы я повторила?

— Я хочу понять, что у тебя за обострение с утра пораньше. Вчера все было хорошо.

— Вчера, мой дорогой, — Аня усмехнулась, — я была вынуждена смотреть на твои пубертатные похождения. Ты серьезно думаешь, что можешь истекать спермой на глазах всего дома, а мы будем это терпеть?

Никто не заметил, как Маша покраснела. Она на самом деле не видела той проблемы, которую вырисовывала Аня, поэтому отлично понимала, что дело тут совсем в другом. В этом доме никто никого никогда не обвинял за чувства, именно поэтому Маша чувствовала часть личной обиды, особенно когда Марк повернулся и на его лице отразилась тень разочарования.

— Да что ты несешь?

— Эта девчонка тебя погубит. — Аня медленно встала, чтобы быть с Марком на одном уровне. — Ты этого даже не замечаешь. На твоем месте я бы думала не об этом, а о смертнице, что дала показания. Черт знает какие, но это гораздо важнее происходящего. 

Никита нахмурился. Он знал об этом, только во всей этой суматохе не успел подумать. И, честно говоря, понимал, что в данном вопросе они бессильны. Марк четко дал понять, что до определенного момента вмешиваться никто не должен. Парень закусила губу, придвинул ближе к себе жену, собираясь избежать этого искусственного конфликта.

— Причем тут это?

— Вот! — Аня развела руками, растягивая на губах злую усмешку. — Что и требовалось доказать. Ты потерял голову, Марк. Это идиотка вьет из тебя свои праведные веревки, пока мы разгребаем твои проблемы.

— Это наши проблемы.

— Раз они наши, то избавь нас, пожалуйста, от удовольствия лицезреть, как сперма ударяет тебе в голову. Эта девка принесет беду.

Маша хотела ее остановить, но побоялась.

Этого было достаточно всем с лихвой. Ребята, которые имели несчастье наблюдать эту сцену, сделали вывод, что Аня снова добилась своего достаточно неприятным способом, но с чувством легкости в душе. Марк же стараний не оценил, поэтому в течение часа собрал себя и Юлиану, приняв решение немедленно уехать из дома, чтобы избежать дальнейших проблем. Ему потребовался перекур, во время которого Никита молчал, а невысказанные мысли висели в воздухе. Марк посмотрел на друга, сжал в одну линию губы и зашел обратно в дом с целью начать собирать немногочисленные вещи. Ярость бушевала в нем настоящим штормом, срывая все выстроенные стены. Хотелось разорвать Аню на куски и в каждую из частей вдалбливать истины, которые они миллион раз выясняли друг с другом. Не лезть в личную жизнь. Сохранять нейтралитет внутри группы. Не устраивать конфликты. Держать эмоции при себе. Только Ане всегда было плевать. Марк сжал челюсти настолько сильно, что зубы могли вот-вот раскрошиться. Нужно было увезти Юлю, чтобы не портить всем и без того напряженные дни. Марк встал перед закрытой дверью спальни, прогоняя сквозь себя самое неприятное — обиду. Аня знает, как важно им сейчас держаться вместе, но все равно решила устроить конфликт.

Чертова единоличница.

Марк зашел в комнату и увидел, как Юлиана сидит на краю постели, нервно теребя край футболки, и резко поднимает голову, чтобы столкнуться с ним взглядом. Мужчина был более чем уверен — винит себя, мучается вопросами. Часть гнева сразу испарилась, он медленно подошел к ней и протянул руку.

— Все хорошо, — Марк пригладил ее растрепанные после нервного ожидания волосы, — не переживай. Давай просто уедем и побудем наедине?

Было видно, как в этот миг вся тяжесть груза на плечах Юлианы падает. Она смотрит на него с надеждой и доверием, желание обнять и спрятать ее от всего мира начинает скребстись в душе, снова хочется разорвать Аню за это. Мужчина притягивает к себе Юлю, чтобы успокоить, а после начинает собираться. Правда, вещей у Юли нет, но он все равно достает свою сумку и начинает запихивать туда выданную Юлиане одежду. В голове прокручиваются варианты, куда он может отвезти ее, где они смогут провести несколько дней, но ничего стоящего не приходит на ум. Юлиана смотрит на него украдкой, не решаясь мешать. Девушка дотрагивается до его руки, которая в этот момент сжимает свитер, от которого после вчерашнего пахло сигаретами и пролитой на него настойкой.

— Куда мы поедем? — Марк заметил тень страха, что залегла под глазами девушки. Горячая ладонь мужчины дотронулась до щеки и аккуратно пригладила, заправляя непослушную прядь ей за ухо.

— Черт его знает, — он усмехнулся и прикрыл глаза. Это утро началось слишком хорошо, чтобы перерасти в новые неприятности, но с Юлианой все проблемы разбивались о желание сохранить во всем этом хаосе лишь ее. Любой ценой. — Могу назначить тебя ответственной за это путешествие.

— Нет уж, спасибо, — Юлиана фыркнула, пряча свое лицо в его ладони. Марк сдержанно засмеялся, а после продолжил наполнять сумку всем необходимым.

Он ждал момента, когда Юлиана хоть зачем-то выйдет отсюда, чтобы он мог положить в багаж что-то на самом деле необходимое, только она продолжала держаться поближе хвостиком, создавая видимость совершенно ненужной помощи. Она боялась выходить, боялась столкнуться снова с Аней. Прошедшая злость осела в ней чувством вины, неловкости и зародила множество мучающих переживаний, от которых — Юля предполагала — избавиться будет очень сложно. Она знала, что все произошло из-за нее и если бы не ее несдержанности в вопросе с человеком, который зарекомендовал себя как скандальный, то Марку не пришлось бы в тяжелую минуту расставаться с близкими людьми. Все слишком резко оборвалось.

— Сходи к Маше, пожалуйста, — Марк разогнулся и посмотрел на нее. Юлиана вздрогнула и уже собиралась завертеть головой, как была прервана, — она в комнате. Попроси какой-нибудь еды с собой. Неизвестно, когда мы сможем поесть.

Пришлось проглотить нервный комок и согласиться на просьбу Марка. Юля приложила достаточно усилий, чтобы сделать самый невозмутимый вид и выйти из комнаты. Мужчина снисходительно проводил ее спину за дверь, надеясь, что ничего страшного за две минуты не произойдет. Как только щелкнул замок, Марк сорвался со своего места и полез под диван, чтобы выудить из-под него закинутый туда пистолет, из шкафчика в углу комнаты небольшую коробку с патронами, нож из испачканных брюк и деньги, которые точно должны были понадобиться. Марк осмотрелся. Когда в последний раз он был вынужден скоропостижно отсюда уехать, необходимого словно было бы меньше, поэтому мужчина боялся что-то упустить. Он тяжело вздохнул, пока в голове крутились шестеренки, подгоняемые мыслью о возможности взять какие-то документы. Стоило поговорить с Никитой. Чтобы не произошло, нельзя было рисковать.

Юля прикрыла дверь и пулей преодолела несколько шагов в сторону комнаты Маши и Никиты. Она аккуратно постучалась, обрушила гору переживаний, когда услышала разрешение войти и нерешительно вошла. Маша в это мгновение убирала постель, потому что после пробуждения ее перфекционизм был прерван образовавшимся конфликтам. Маша широко улыбнулась.

— Можешь собрать нам еду в дорогу? — Юля теребила полуоторванный кусок кожи на пальце, чтобы справиться с напряжением. Она вдруг поняла, что ей представилась идеальная возможность рискнуть и узнать что-то слишком важное. Что-то, что могло все испортить. — Марк сказал, что не знает, когда мы...

— О, не переживай! — Маша отмахнулась и подошла ближе к Юле, дотрагиваясь до ее плеч. Маша была немного ниже, поэтому руки приходилось поднимать. — Сейчас соберу самое вкусное. Хватит на пару дней.

— Спасибо. — Юля уже собиралась выйти из комнаты и быстро оказаться ближе к Марку, ощущая безопасность, струящуюся по венам и обволакивающую тело, но у Маши были другие планы.

— Ты, наверное, думаешь, что произошло с Аней? Почему она так обозлилась. — Она подошла ближе к Юле, весь вид ее говорил о всепоглощающем желании поддержать, но Юлиана не могла знать этого. Она не могла знать, что здесь у всех на уме.

— Я тоже виновата, — она пожала плечами, — не нужно было подражать ссоре. Из-за этого придется уехать. — Слишком много оказалось скрыто в одной глупой ситуации между двумя девушками. Слишком много боли Юлиана рассмотрела в Ане и слишком много злости вылилось из ее рта, чтобы думать об этом с равнодушием, но при этом не меньше теплоты было в Марке после приезда сюда.

— Не думай об этом, — Маша потрепала ее за плечо, — они постоянно ругаются. В прошлый раз Марк уехал через десять часов после приезда. — Усмешка осветила напряжение в голосе. — Они слишком... Слишком нервные и не могут друг другу уступать. — Юля нахмурилась. Она знала, что Маша подбирает слова, из-за чего воздух в комнате становился разряженным, неестественным. И это пугало больше прочего.

— Почему она винит меня? Почему я ей не нравлюсь? — Ладонь Юлианы немного дрожала, из-за чего пришлось спрятать ее в кармане штанов. Маша предстала перед ней потерянной, смущенной, что приходилось скрывать дежурной улыбкой и делать вид, будто не произошло ничего сверхъестественного.

— Ане на самом деле никто не нравится, пока она не привыкнет, — Маша опустила глаза. — Я ей тоже не нравилась. Тут нужно понимать, что еще никого когда-то не было, а она была.

Юлю словно током ударило.

— Никита появился после нее, все остальные тоже. Мне иногда кажется, что Аня всегда была с Марком. Он никому так не доверяет, как ей. — Маша прикусила губу. Ладонь в кармане Юлианы сжалась сильнее. Маша сказала лишнего. — Это не значит, что у нее какие-то особые права, просто Аня... Не раз спасала его жизнь.

Осознать масштаб проблемы Юля не успела. И совсем забыла об этом в машине, когда неловко помахала Маше и Никите из окна и почувствовала ладонь Марка на бедре. Юлиана словно очнулась, вырвалась от той груды мусора, во что вдруг превратилась ее голова. Она заметила, как расслабленно выглядел Марк, что как-то не подходило под ситуацию, как умиротворенно его лицо по сравнению со всеми остальными ситуациями.

— Так куда мы едем? — Немногих усилий стоило переключить свое внимание. Рука Марка плавно двигалась с внутренней на внешнюю и обратно стороны берда, отчего кровь разгонялась по венам, температура в машине повысилась. Юля прикусила губу, стараясь дышать ровно, но по итогу слишком отрывисто выдохнула. Марк сделал вид, будто этого не видит, хотя возможность так просто управлять настроением Юлианы его более чем устраивала.

— Есть у меня одна мысль, — он улыбнулся, — ехать долго, но уверен, что ты оценишь.

Говоря по правде, минимальный процент идей Марка казались Юлиане хорошим, но она решила, что сопротивляться не стоит. Марк мог защитить ее, приложив для этого все возможные усилия, и девушка доверяла ему в этом. Он точно знал, в каком месте им будет безопасно, где они смогут быть наедине. Возможность остаться наедине с близким мужчиной и ревностное желание быть только с ним, говорить только с ним, чтобы он касался лишь ее, хотел лишь ее. Никогда еще им не удавалось провести столько времени вместе, как предстояло впереди. У них всегда был урванный кусок времени, выдернутый из ужасной реальности. Дом его друзей разрушил все стены и выстроенные упущенными мгновениями барьеры, но чувство необходимости друг в друге только росло.

Это как зависимость. Возможность каждую секунду доказывать друг другу, что назад пути не будет, что больше ничто между ними не стоит.

— Ты слишком поникшая, — скорость увеличилась. Марк гнал по пустой трассе, будто куда-то опаздывал, но на самом деле не мог контролировать себя из-за беспокойства за Юлю. Снова появилось желание убить Аню. — Прошу, не переживай. Ничего страшного не произошло.

Ему было жаль. Это практически незнакомое неприятное чувство жгло в груди. Марку нравилось видеть, когда из Юлианы вырываются эмоции, когда она загорается, когда все она буквально кипит от внутреннего огня, но в этот раз он чувствовал, что дело совсем в другом. Мужчина верил, что Юля не хотела этого, что ее праведность еще долго будет припоминать ей этот стакан. Не так он представлял себе эти дни, но теперь это не имело значения.

— Я вовсе не переживаю, просто мне... Мне стыдно.

— Стыдно? — Мужчина повернулся и приоткрыл рот, заставляя Юлиану улыбнуться. — Юлиане стыдно? Господи...

— Прекрати! — Юля стукнула его по предплечью. — Просто... Вчера был такой хороший день, а сегодня все это. И тебе там было спокойно, с учетом произошедшего. Аня тебе близкий человек, я не должна была вступать с ней в конфликт. И теперь неизвестно, что...

— Замолчи! — Голос Марка разрубил речь Юли на маленькие кусочки. Девушка машинально вжалась в спинке кресла, когда напряжение пробежало от Марка по руке к ее телу. Она замолчала и уставилась на него, жалея обо всем сказанном. — Не неси чушь, прошу тебя.

— Это не чушь, а я так думаю.

— Ты думаешь неправильно, — Юлиана усмехнулась. — Это так. Да, вчера всем было весело, сегодня не очень. Дни не могут быть одинаковыми. — Он вздохнул и крепче сжал девушку. — Ты не сделала ничего плохого. Аня встала не с той ноги, это происходит слишком части. В прошлый раз она швырнула в меня тарелку. Поэтому да, дело совсем не в тебе. И я не виню тебя. Никого не виню.

— Но мы уехали, — Юля знала, что все они прятались в том доме, знала, что появляться в обществе им опасно. Знала, что теперь пойдет за Маркам по всему подполью, но не могла позволить рискнуть из-за какой-то глупости.

— Я не намерен быть частью тупых ссор, — Марк поморщился. Девушка заметила, как быстрее начинает ехать машина, отчего дышать стало тяжелее. — Тем более терпеть, когда тебя обижают.

Губ Юлиану коснулась легкая улыбка, а после она сорвалась с места, перегибаясь через панель передач, и потянулась, чтобы поцеловать Марка. И все забылось. Все снова стало неважно, как и пару часов назад.

***

«Надеюсь, что ты шутишь».

Юля могла смотреть только перед собой, не решаясь озвучить свои мысли. Она не знала, какие бесы вдохновили Марка на эту идею, но не могла поверить, что снова находится в этом месте. Пока ее губы приоткрылись от удивления, мужчина наслаждался эффектом своего поступка. Юля в моменте была настолько забавной, что Марк не мог сдержать улыбки. Лишь на секунду он подумал, что совершил ошибку, но почему-то именно в его представлении это место было для них счастливым.

— Добро пожаловать домой, — Марк дотронулся до ее щеки, привлекая внимания. Прикосновение обжигало, медленно перемещаясь с щеки на линию подбородка, приподнимая его. Юлиана выглядела растерянной.

— Почему ты... Почему мы приехали сюда? — Юля смотрела через лобовое стекло на дом своей бабушки, крыша которого виднелась над забором. Внутри что-то похолодело, воспоминания темными красками стали разливаться в сознание, вырисовывая неприятные фигуры. Она понимала, что за Марком не было плохих намерений, но душа в страхе затрепетала.

— Я подумал, что здесь достаточно тихо и безопасно для нас, — он убавил громкость музыки на фоне, под которую Юля немного поспала в дороге, — и очень символично, не находишь?

Да, Юля считала это символичным, только немного с другой стороны, чем Марк. Оглядываясь назад на знакомство с мужчиной, она не могла вспомнить ничего плохого, кроме трупа на веранде. В горле появился сдавливающий ком. Юлиана сжала челюсть, как всегда делал в Марк в моменты сомнений, посмотрела на него так, что пронизывающий голубой свет впился ему в самое сердце. Мужчина сглотнул, начиная жалеть о своем решении. Юля боялась, что их могут найти так же, как ее когда-то.

— А если нас найдут? — Марк нахмурился. Он думал об этой угрозе всю дорогу. Нужно быть полный идиотом, чтобы не начать поиски с места, где все началось. Ему потребовалось несколько часов пути, чтобы вызвать несколько надежных ребят в ближайшее. В большей степени Марк уповал на свои силы, ощущая тяжесть оружия за поясом.

— Я позабочусь об этом, не волнуйся. — Он провел по ее шее тыльной стороной ладони, начиная ощущать все больше сомнений на этот счет. В голове мелькнуло воспоминание, в котором Юлиана сидела, свернувшись калачиком на полу, трясясь от боли и страха. В это мгновение глаза его потемнели, и лицо его стала таким, что даже Юля сжалась. — Все хорошо, правда.

— Но как мы войдем? У меня нет ключей, — прежнее состояние Марка вернулось за секунду. Он усмехнулся и открыл дверь машины.

— Я уже однажды влез в этот дом, — мужчина вышел на улицу, расправляя спину, затем заглянул обратно и вытащил из встроенного в панель кармашка металлическую связку. — Не вижу проблемы, малыш.

Юлиана смутилась. Она с непринужденной улыбкой наблюдала, как Марк засучивает рукава своего свитера, подходит к углу забора, разделяющего ее участок и соседский, а после слишком быстро и легко перелезает через невысокую ограду. Удивление защекотало на языке, и девушка улыбнулась шире. Марк исчез за забором, но через несколько минут снова появился, распахиваю створку ворот. Он посмотрел в сторону машины и развел руками, словно сделал что-то совершенно обычное и привычное. Юлиана рассмеялась, проглатывая всю горечь прошлого времени.

Все будет хорошо. Все будет хорошо. Всебудетхорошо.

Внутри все было именно таким, как Юля помнила с последнего раза. Те же стены, тот же запах и блеклый свет из окна. Дом казался олицетворением потерянной души Юли полгода назад. Даже веселые кухонные обои не вызывали тепла и радости под давлением серого света из окна. Жизнь будто покинула этот дом. Где-то все еще были зашторены окна под страхом увидеть в них опасность. Юля медленно ступала по знакомому полу, вдыхая воспоминания вместе с воздухом. Легкие сдавливало. Она ненароком осмотрела половицы, боясь заметить на ней следы крови. Никто сюда не приезжал, а она вовсе не могла вспомнить, как уехала. Но теперь картинки одна за другой оживали перед ее глазами. Девушка подошла к кухонному гарнитуру, замечая чашку на столешнице. Пакетик прилип к стенке, оставляя на нем коричневый след, даже плесень в ней высохла, оставив после тебя пятно осадка. Юля слабо улыбнулась, когда заметила рисунок маков на ней. Сразу захотелось взглянуть на Марка, но он остался курить на веранде. Странно, почему перед отъездом она решила взять именно ее... Юлиана пошла дальше. Сердце упало вниз, стоило заметить диван с наброшенным пледом. В горле закололо. Отсутствие Марка в этом воспоминании и наяву ощущалось болезненно. Девушка подняла с пола упавший, наверное, в спешке пульт и пошла в сторону комнаты. Детские обои с овцами сразу ударили по глазам. Юля поморщилась и прошла мимо. Здесь казалось еще холоднее и тоскливее, чем везде. Кровать наспех сложена, шкаф приоткрыт, что-то валяется в углу комнаты — наверное, выпало, когда Юлиана вытряхивала сумку. Запах старины и ветхости пробирается в легкие и заполняет их все больше и больше.

Рука потянулась к краю покрывала на кровати. Все то же постельное белье. Она даже тогда не поменяло его после ночи с Марком. Кажется, в его все еще впитался аромат ее грехопадения, но Юлиана все же решила все перестелить позже. Она присела на постель, сделала глубокий вдох и прикрыла глаза.

Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Тревога смешивалась с кровью и начинала циркулировать по телу. Юлиана даже не могла сказать, что именно вызывает в ней такую панику. Больше прочего она верила в Марка и точно не боялась, что придет какая-то беда. Точнее, практически не боялась. Все ее самые страшные фантазии пробудились в этом доме и ожили только благодаря одному аргументу.

Не бывает ничего хорошего.

Они с Марком долго вырывали моменты для себя, бежали, боялись и сомневались, чтобы теперь ничто не мешало им жить, даже если во внешнем мире кто-то ищет Марка. Юля тяжело выдохнула. Мысли закручивались в безумный вихрь в голове и не давали покоя. Ногтями она вдавливалась в кожу на коленях, чтобы поверить, наконец-то поверить, что у них может быть возможность побыть вместе. Что-то точно разлучит их снова, помешает насладиться друг другом, ощутить всю степень чувств. Им не нужно было уезжать из дома от ребят, ей не нужно было ругаться с Аней, не нужно было приезжать сюда. Их ищут, их найдут, и они не снова не будут принадлежать друг другу, как тогда...

— Прошу, скажи, что мы будем спать не здесь, — Марк появился на пороге комнаты, облокотившись на косяк. Он наблюдал за Юлианой некоторое время, пока не понял, что ее необходимо вытащить из пучины негативных мыслей.

— Я... — Она замялась и оглянулась на кровать. — Да, тут не очень удобно, но та комната холоднее. — Девушка указала рукой на комнату бабушки напротив, потому что окна выходили на теневую сторону дома.

— Мы можем включить отопление, — Марк подошел к ней и положил руку на плечо. Ему не нравилось ее состояние, но он не решался расспрашивать ее сразу обо всем, он выжидал каждой удобной секунды, удобного мгновения, чтобы доставать ее переживания и уничтожать их.

— Я бы не стала этого делать, — Юлиана спешно замотала головой, — потом придут счета за электроэнергию. Родители что-то заподозрят, — она поджала губы. — А говорить им, что я приехала без ключей, вломилась в дом...

— Плохая идея, согласен, — Марк нахмурился. Пальцами он проводил по плечу Юли, вырисовывая на нем выдуманные узоры. — Тогда будем греть друг друга.

Еды должно было хватить на два дня точно. В остальном Марк сообщил, что можно съездить в магазин, если Юля захочет чего-то особенного. В их распоряжении была вся техника дома, которая свободно работала до этого, но система отопления потребляла слишком много энергии, поэтому от нее отказались. Пока Марк раскладывал еду в холодильник — и бутылку вина, .которую Маша заботливо вложила в пакет, — Юля начала собирать по дому одеяла и пледы, способные их согреть. Если весеннее солнце днем еще хоть как-то могло нагреть помещения, то вот ночью все остывало, поэтому им с Марком предстояло приложить усилия, чтобы не замерзнуть.

Юля разбирала все шкафы, доставая оттуда все подходящее, пока в голове крутилось все больше мыслей, половину из которых пробудил Марк. Она понимала, что уже больше двух дней не выходила на связь с родителями, которые не могут найти себе место, а Егор... Наверное, несет полную чушь в оправдания. В груди болезненно сжималось, стоило представить мамино лицо, залитое слезами от переживаний. Она помнила, что от нервов у нее болит спина, а отец не может нормально есть. Юлиана была плохой дочерью — эта она давно уже признала, но все же реже винила себя за это.

Они ведь могли обратиться в полицию.

Схваченные с верхней полки старого бабушкиного шкафа пледы полетели на пол, а девушка поспешила к Марку. Мужчина внимательно изучал содержимое кухонного гарнитура в поисках бокалов. Юля остановилось так же резко, как и поспешила к нему. В своем действии мужчина оказался прекрасен. Юлиана никогда не испытывала эмоций при виде мужчины на кухне или за каким-то хозяйственным делом, а здесь все внутри затрепетало. Марк был прекрасен. Сразу стало тепло и спокойно, словно так должно было быть всегда в жизни Юли: мужчина, роста которого хватал, чтобы достать до самой верхней полки, его ровная спина и аккуратные движения на кухне. На их кухне.

— Ты чего? — Мужчина резко обернулся. Юля растерялась, понимая, что попалась с поличным, доказательством чему стала ухмылка Марка.

— Можно я позвоню маме? — Юля сжималась. Мысленно мужчина ликовал, потому что не пришлось даже спрашивать. Конечно, он не мог ей отказать. Тем более все меры безопасности были приняты.

— Конечно, — лицо Юли сразу озарилось. Еще недавно она опустошенная выходила из родительского дома, а теперь радовалась возможности услышать их голос. Марк никогда этого искреннее не поймет, но не посмеет отбирать это. — Только постарайся не долго.

Ее фигура скрылась за углом, оставляя Марка наедине с сомнениями. Он знал, что совершает ошибку за ошибкой, что все их пребывание в этом доме может закончиться плохо, поэтому собирался приложить все усилия, чтобы обезопасить Юлиану. Он умело подстраивал этот дом под себя, чтобы в любой момент быть готовым.

Рука с телефоном дрожала. Юля старалась справиться с болью в горле, вызванной сильным нервным перенапряжением. Она рисковала Марком и собой, но это все меркло от представления заплаканного лица матери. Где-то за грудной клеткой больно сдавливалось сердце, а предыдущие обиды рассыпались на частицы. Это была зависимость ребенка от любви родителей, которая являлась хоть чем-то знакомым, остатком того, от чего Юля отказалась.

— Алло, мам? — Голос девушки резко дрогнул, когда с другой стороны послышался рваный выдох матери. Сердце сжалось сильнее, опора под ногами пропала, и Юлиана вдруг осела на постель.

— Юля, дочка! — Она прикрыла глаза, потому что мамин восторженный и изнеможенный ожиданием голос резал снаружи и внутри. Юлиана сделала глубокий вдох, чувствуя, как под веками начинает щипать глаза. — Боже мой! Наконец-то ты позвонила, мы с отцом чуть с ума не сошли. — Еще больнее. Мама казалась слишком перепуганной. Стыд сжирал изнутри Юлю, боль застряла в горле и не давала сказать и слова. — Ты пропала, не отвечала на звонки, Егор не знал, где ты! Мы предлагали обратиться в полицию, но он отказался.

Интересно, почему.

— Да, мам. — Пришлось сделать глубокий вдох, за тем еще один, потому что даже выдать из себя звук оказалось болезненным. — Простите меня, пожалуйста. Мне очень стыдно, что я так поступила. Просто... — Горло сдавило, Юлиана старалась заглушить всхлип, но тот все равно вырвался вместе с первой слезой.

— Где ты, Юлечка, что с тобой?

— Мам, я должна тебе кое-что сказать. Я... — Юля сильнее зажмурилась. Слова застряли, все тело словно онемело. Раньше она даже не могла представить, насколько сложно будет признаться, сказать правду, которая так давно окружала их всех. Несколько слезинок скатилось по щекам, оставляя соленый отпечаток. Юля сжала край пледа. — Я люблю одного человека. И, соответственно, давно не люблю Егора. Я понимаю, как это выглядит, но я так больше не могу. Мне тяжело, мам, правда. — Она прервалась лишь на секунду, проглатывая выжигающую внутренности горечь. — Я живу не своей жизнью, поэтому уехала. Потому что больше не могу.

Юлиана разрыдалась. Грудь разрывалась от силы всхлипов и давящей боли. Одной рукой девушка сжала футболку в области груди, стараясь плакать чуть тише, иначе Марк прибежит, иначе и он, и мама испугаются. Юля не могла поверить, что впервые сказала маме то, что так давно не могла признать и облегчение чувствовалось, как оторванный с зажившей раны пластырь.

— Ты сейчас с ним? — Мама больше не казалась взволнованной. Слова звучали тверже. Рука с телефоном еле заметно задрожала. Юлиана проглотила вязкую слюну, стараясь дышать ровнее.

— Да. — Глубокий вдох. —Да, я с ним.

Образовавшееся тишина казалась оглушающей. Юля слышала только свое дыхание, которое заполняло собой все вокруг. Она даже не услышала, как сквозь начавшуюся истерику на ее всхлипы пришел Марк и встал прямо за спиной в дверной проеме, не решаясь реагировать на происходящее. Внутри у мужчины бурлила ярость от одного только факта, что Юля плачет, но он не двигался. Она должна была говорить с мамой, ей это нужно было. Юлиана вслушивалась, но не могла даже догадаться, чего ожидать от матери.

—Что это за человек, Юлиана? — Плохим знаком было слышать свое полное имя, но Юля не подумала об этом. Образ Марка так четко впечатался в девушку, что она улыбнулась, прикрыла глаза, выпуская последние слезы и с самой что ни есть открытой душой сказала:

— Он... Он прекрасный, мамочка. — Она усмехнулась, даже не подозревая, что Марк за спиной сделал то же самое. — Он очень внимательный, постоянно заботится обо мне и оберегает. Он добр ко мне и очень умен. — Юля прервалась. С каждым словом ей становилось теплее, а осознание реальности происходящего вызывало легкое головокружение. Девушка не слышала ответа, но не была уверена в его необходимости. Она не отпустит Марка. Теперь просто не сможет. — Мам, скажи что-нибудь, пожалуйста. — Вдруг дышать стало тяжелее. — Я знаю, ты считаешь, что это неправильно, что нельзя ломать брак, но мне плохо, мам, мне так больно дома, что я уже не знаю, куда деть себя, я...

— Дочка, любви нельзя стыдится. — Мама прервала весь неразборчивый поток Юлианы, который смешивался со слезами и всхлипами. Девушка ошарашено уставилась прямо перед собой, все никак не укладывалось в голове. — Это самое прекрасное чувство на свете, и никто не смеет упрекать тебя в нем.

— Но...

— Тебе страшно, я понимаю. — Мама говорила ласково, словно Юлиане снова шесть лет и она разбила коленку. Горечь во рту росла вместе с облегчений на душе. Юля не могла поверить, что так долго не решалась, а теперь чувствовала себя по-настоящему свободно. — Но раз все развернулось таким чередом, значит так и должно быть. Нельзя мучать себя, дорогая.

— А как же брак?

— У этого слова много значений, правда? — Юлиана усмехнулась. Неожиданно тяжесть мужских рук упала на плечи. Юля вздрогнула, повернулась и увидела легкую улыбку на лице Марка. Румянец разлился по щекам — он мог все слышать. — Не волнуйся, милая. Просто, возвращайся поскорее. Мы с папой тебя очень ждём.

Несколько слезинок скатилось по щекам. Горячие пальцы Марка сразу же их стерли. Мужчина покачал головой.

— Хорошо, мам, — Юля улыбнулась.

— Вот и отлично. Люблю тебя.

Это были те дни, когда Юля не считала время. Оно само себе текло и, как казалось, слишком быстро. Между ними с Марком были такое прочное и физически ощутимое умиротворение, что Юлиана до последнего не могла в это поверить. Она каждое утро приживалась к мужчине так крепко, как только могла позволить себе ее сила. Девушка старалась слиться с ним, стать единым целым и ни разу, ни на секунду не отпускать.

Первый день в доме был похож на затишье перед бурей. Юля поговорила с мамой, ощущая неожиданную легкость внутри. Словно веками стоящая гора рухнула, осколками разлетелась по земле, позволяя той наконец-то вздохнуть от равно разделенной тяжести. Юлиана глубоко дышала, чувствуя сильные руки Марка на плечах. Он еле ощутимо поглаживал ее и молчал. Он знал, насколько сильно ей нужен был тот разговор и был рад его благоприятному исходу. Иначе просто не смог терпеть ее слезы. Не смог бы сдержать свой гнев. Они ели привезенную с собой еду и молчали, они переводили дыхание, сидя на диване, словно бежали так долго, что ноги сбились. Они наконец-то отдыхали. Юля положила голову мужчине на плечо и почувствовала, как накопленная усталость захватывает все глубже в свои сети. Ей не нравилось, что Марк ходит курить. Для него самого это были такие редкие вылазки. Он даже и не мог вспомнить, когда привычка его так мало интересовала, но теперь Юлиана была достаточно близко, чтобы дым занимал меньшее место в его интересах. Мужчина радовался, что больше не чувствую зловонный запах смерти где-то рядом, что она подходит к нему со спины, предупреждая об опасности. Марк знал, что стоит просто ждать. Ждать, когда все закончится.

Спалось плохо. Юлиана ворочалась из стороны в сторону, вздрагивая каждый раз, как только слышался ветер или скрип. Марк не мог из-за этого спать. Мужчина старался прижимать девушку как можно ближе к себе. Температура в доме ночью сильно опустилась, поэтому они спали под двумя одеялами, а от близкого соприкосновения становилось жарче. Марк видел, как по лбу Юлианы стекает пот. Она продолжала вздрагивать, когда сквозняк проносится по веранде. Мужчина удивлялся, насколько хрипло нужно было построить дом, чтобы в нем слушалось каждое дуновение. Когда Юлиана вздрогнул в очередной раз и распахнула глаз, Марк уже не смог сдержать своего беспокойства не состоянием.

— Прошу тебя, успокойся, — он провел пальцами по ее лбу, собирая капельки пота.

— Марк, мне страшно, — она прижалась ближе. В сонном бреду ей все казалось нереальным. Присутствие мужчины как никогда чувствовалась хрупко, словно стоит лишний раз повернуться — и все рухнет.

— Чего ты боишься?

— Что нас найдут. Тут небезопасно. Ты сам говорил, что они знают, что они...

— Т-ш-ш, — мужчина наклонился к Юлиане и посмотрел в глаза, касавшиеся яркими глубинами во тьме, — все хорошо. Я нанял людей, они недалеко дежурят и смогут приехать, как только я сообщу.

— А если ты не успеешь?

— Успею, — Марк усмехнулся, — я сделаю все, чтобы ты была в порядке. Они не смогут остаться незамеченными.

Только он соврал. Марк так никого и не нанял, никому не звонил. Он впервые проявил самую сильную в своей жизни слабость, рискуя их жизнями. Мужчине хотелось верить, что он может сам защитить Юлиану, впервые сделать что-то, чтобы спасти жизнь дорогого человека, не прибегая к чему-то стороннего. Марк винил себя за такие слабости, за такую глупость, но эгоизм внутри него неумолимо побеждал.

Юля заснула. Марк старался ни на секунду ее не отпускать, прерываясь лишь на собственный сон. Пара дней прошла спокойно. Они вместе просыпались и вместе засыпали. Между ними впервые было настолько мало расстояния. Юля могла в любой момент взять Марка за руку, прижаться к нему, просто потому что ей так хочется. Мужчина оставался рядом, наматывал волосы Юлианы себе на пальцы, думая о чем-то своем. Они расставались только для походов в уборную, или когда Марк отходил перекурить. Юлиане он курить не разрешал, а после наслаждался упоением. Одно только выражение ее мучительного ожидания — длиною в несколько минут — оказалось прекрасным.

Они любили друг друга. Когда пришло понимание, что больше не нужно бояться не успеть, их больше ничто не могло остановить. Все происходило медленно. Больше не было этой эгоистичной жажды, желания отразить обиды и ожидание, поэтому не было смысла спешить, с силой вжиматься друг в друга. Юлиана проводила руками по груди и спине Марка практически незаметно, оставляя за собой лишь щекотное ощущение близости. Она целовала легко, старалась дотронуться губами до каждого маленького участка кожи, тела Марка. Она вдыхала его запах, впитывала в легкие, чтобы он остался там навсегда, стал ее частью, превратился в ее дыхание. Его тело было слишком разгоряченным, когда девушка сидела на нем, сжимая своими коленями, наклонялась  целовала, проводила языком. Мужчина не мог сдержаться, не мог терпеть. Он запутывал пальцы в ее волосах, сжимал кожу — не больно, просто чтобы сделать, — надавливал зубами на те участки, что обводил языком. Марк не мог поверить, потому что все в Юлиане казалось неземным, нереальным. Когда-то мужчина думал, что она просто обычная. Только теперь она вся была обычной в своих многогранных красках, обычной в своей фигуре, обычной в своих неидеально гладких волосах, в своих недлинных ресницах. Юля была неидеальна, но для него стала мучительнее любой другой зависимости, из-за которой хотелось сдирать кожу.

Марк больше не пытался вжаться своим телом в ее. Он двигался медленно, растягивая удовольствие между ними. Плавные движения только чтобы продлить мгновение, когда они одно целое. Ловя губами ее тихие стоны, смешивающиеся с всхлипами, ее влажные пальцы, скользящие по спине или по груди, ее ноги, что так тесно вжимались в него, глаза, что безотрывно смотрели, а после прикрывались от удовольствия, что щекоткой расползалось внутри, чувство влажности между, которое теперь олицетворяло не животное желание, а всего лишь доказывало, что все теперь по-другому. Столько слов было между ними, столько хотелось озвучить, но все казалось бессмысленным. Марк лишь ближе прижимался, проникая внутрь, и останавливался. Он смотрел Юлиане в глаза и улыбался. Впервые за столько лет он столько улыбался, наблюдая, как она улыбается в ответ. Останавливался, целовал грудь и прижимался лбом ко лбу и просто вдыхал полной грудью. Марку нравилось быть над ней, под ней, он никогда не делал этого со спины — только глаза в глаза, чтобы видеть лицо Юлианы.

И никогда раньше он такого не испытывал.

После еще одного раза, когда она прижималась к его груди, лежа на диване, он не мог не заметить, как ее все равно что-то беспокоит.

— Я думаю, что мы не должны были так уезжать от ребят. — Марк усмехнулся, начиная пощипывать ее плечо. — Что смешного?

— Мы же уже обсуждали это, — он ласково провел ладонью между груди, — все в порядке. Поверь, останься мы там, то через пару дней все равно сбежали бы от проповедей Димы.

— Проповедей? — Юлиана привстала с целью пойти на кухню и подогреть воду для чая. Дом снова постепенно остывал после недолгого солнца. Стоило девушке вдохнуть, как сразу отчетливо стал различаться запах секса.

— А ты не заметила? — Марк без какого-либо желания отпустил ее. Сразу стало в разы прохладнее. — Он немного странный. Всегда ссылается на бога, библейские законы...

— Дима служил в церкви? — Юлиана нажала на кнопку чайника и поспешила вернуться в объятия мужчины.

— Нет, — он прижал девушка к своей груди, наслаждаясь теплом, — но с учетом связи со мной это было бы забавно. Священник и преступник.

— Типичная комедия. — Юлиана улыбнулась своим мыслям. — А чем он занимается?

— Конкретно для меня — ничем. Дима просто мой друг, — Юля удивленно приподняла брови. — Я не всех людей использую, если тебя это так удивляет, — Марк ущипнул ее за бок, отчего Юля ойкнула и немного отстранилась. — А так у него свой массажный салон.

— Что? — Юля рассмеялась. — Массажный салон?

— Да, — мужчина пожал плечами. — У Димы между прочим есть диплом массажиста. Подзаработал, взял немного у меня и открыл собственный салон.

— И как же вы познакомились? — Юля положила подбородок Марку на плечо, пока не услышала писк чайника. Пришлось снова встать. — У тебя заболела спина?

Марк замолчал и отвел взгляд в сторону. Юлиана поежилась от холода и сквозняка, что пробежал по ее ногам. Пар от чайника казался тем недостающим источником тепла помимо Марка, который продолжал молчать. По привычке Юля достала уже две кружки — одну с маками, потому что не могла отказать себе в этой радости. Кипяток словно согрел небольшое пространство вокруг себя.

— Он меня чуть не убил, — вдруг вырвался у мужчины, из-за чего Юлиана остановилось с двумя кружками в руках.

— Что?

— Он меня чуть не убил, — Марк усмехнулся. Юля еще быстрее подошла к нему, выставив на столик две кружки, будто, задержись она, сказанное сбудется. — В общем-то почти убил, если бы не Аня. — Юлиана сразу же прижалась к нему, согревая руки о кружку. — Мы тогда поехали в сторону юга. Хотели проследить за доставкой, а после немного отдохнуть на море. Все было очень даже круто. Заработали много денег, собирались их прогулять. — Юля хмурилась, как только перед глазами начинал мелькать образ Ани, а в сердце кололо такое знакомое болезненное чувство, от которого никак теперь не избавиться. — Мы тогда вечером были уже пьяными, шли в сторону отеля подворотнями, как вдруг какая-то машина едет прямо на меня.

— О Господи!

— Он меня сбил, вылетел из машины и начал размахивать игрушечным пистолетом, — Марк смеялся, начиная изображать, как тряслись руки его друга. — Я в шоке, Аня в шоке, а он все кричит мое имя и как желает меня убить. И, собственно, вполне мог это сделать чем-то другим, потому что никто из нас не знал, что ствол ненастоящий. А он меня и к асфальту хорошо припечатал.

— Что же было дальше?

— Аня, — мужчина усмехнулся, — встала между нами и стала что-то кричать ему, старалась все выяснить.

— И что он хотел?

— Дима думал, что я похитил его сестру и продал.

— Ты правда это сделал? — Юлиана неожиданно подскочила, чем заставила мужчину приглушенно посмеяться. Шок, что отражался на ее лице, выглядел лучше всяких драгоценностей.

— Нет, конечно, — Юля прищурилась, — ну, по правде говоря, я не знал. Мало ли какая девчонка могла связаться не с той компанией. Тогда был самый расцвет моей деятельности. Мы организовывали слишком много перевозок, чтобы знать точно, что в каждой из них.

— Но как Дима нашел тебя? — Юлиана сделала небольшой глоток горячего чая. Тепло по телу проносилось обжигающей волной.

— Его сестра на самом деле пропала, — Марк поджал губы. — Дима искал ее, пробивал через всех знакомых любую информацию. Это была слишком долгая цепочка, но на меня он все же вышел. — Мужчина улыбнулся. — На самом деле, я восхитился, когда узнал все это. Только сестру это все равно не помогло ему найти.

— Он так и не узнал?

— Узнал. — Мужчина пожал плечами. — Когда Аня выяснила все это историю, то убедила меня помочь найти девушку. Там мы запороли отпуск, — Юлиана хмыкнула, — Аня неожиданно сильно прониклась к этой истории, а мне просто было забавно искать иголку в стоге сена. Мы нашли ее за несколько дней в больнице.

— Что с ней случилось?

— Она умирала от вируса иммунодефицита. — Тяжелый вздох сорвался с губ девушки. — Она скрывала это, запретила врачам звонить близким. Диме тем более. Девчонка боялась, что ее застыдят за это.

— Боже мой... — Юля прижала ладонь ко рту. Марк сжал губы в тонкую линию, вспоминая, как вошел в больничную палату под контролем Ани, взглянув на бледную, истощенную девчонку, у которой все тело покрывалось испариной. — Они же успели попрощаться?

— Да, — слабый кивок. В комнате повисла мрачная атмосфера. Воспоминания неприятно укололи Марка. Тогда он впервые за долгое время что-то почувствовал, что сбило его с прежнего ритма. Он помнил, как на глазах появились слезы, и только ощущение крепкой хватки Ани помогло сдержаться. — После этого Дима благодарил меня за помощь. И решил остаться с нами.

— Это ужасно, — Юлиана опустила глаза, отражая их в чайной глади. Пришлось поджать губы, ощущая на духовном уровне напряжение Марка.

— Эй, — он поднял ее лицо за подбородок и улыбнулся, — без грустных моментов наша жизнь невозможна. Тогда глубока вероятность, что мы вовсе не живем. — Горячие губы с привкусом горьковатого черного чая коснулись ее лба, растворяя частички напряжения. — У Димы появилось несколько других сестер.

— А Аня... — Юлиана замялась. — Как вы с ней познакомились?

Что-то внутри укололо. Юля сжалась, стоило ей мысленно представить самые разные варианты ответа Марка. Мужчина не успела что-то сказать, а Юлиана уже жалела о своем вопросе. Какое-то время назад она зареклась на этот интерес, но он проворной птицей облетал все барьеры.

— Это старая история, — мужчина как-то многозначительно покачал головой. Юлиана улавливала каждый проблеск эмоций в его глазах, мысленно успокаиваясь — в них не было ничего сомнительного. — К сожалению, я обещал ее не рассказывать. Это не только мой секрет.

Больше Юлиана эту тему не поднимала. И хотя внутри все равно остался не самый приятный осадок, вызванный лишь ее фантазией, а не скрытностью Марка, поделать было нечего. Она бы никогда не решилась призывать мужчину отказываться от своих обещаний. Юлиана так долго пыталась изогнуть Марка под свои стандарты, что наконец-то просто сдалась, утыкаясь в мужскую грудь. Час за часом проходило их время, застывая приятной патокой. Пара нежилась, разлучалась на мучительные мгновения, но все так же получала удовольствие от долгожданного спокойствия. Мужчина же с каждой минут почему-то начинал все острее чувствовать силу своей ошибки. Он то и дело поглядывал на телефон, понимая, что слишком опасно по нему звонить, было опасно позволять Юле ее слабость — разговор с мамой, — Марк чаще ловил себя на перекручивании женских волос через пальцы при перечислении мест в доме, куда он успел спрятать оружие разного рода. Он старался контролировать себя, но по ногам все чаще проносился сквозняк...

Они уже ложились спать. Марк накрывал Юлиану вторым одеялом, потому что погода сегодня оказалась холоднее предыдущих дней. Ему нужно было покурить на ночь, хоть и расставаться с теплой постелью не хотелось. Мужчина наклонился и поцеловал Юлиану, сжимая в кармане домашних штанов пачку сигарет. Они чередовали моменты молчания и активных разговор, получая насыщения просто от нахождения рядом, от дыхания одного и того воздуха. Марк провел ладонью по щеке, чувствуя каждую шероховатость и нежность кожи. Каждый выход мужчины на веранду был достаточно быстрым. Привычка в нем медленно умирала.

Марк тихонько вышел из комнаты и стал продвигаться по темному коридору на выход. Свет они почти не включали, утопая во мраке собственных чувств. Мужчина уже отлично ориентировался и физически мог прощупать каждую половицу под ногами. Расслабленность в нем чередовалась с нервозностью, отчего все его хваленные навыки вроде интуиции и дальновидности, смолкали под натиском чувств. Марк уверенно продвигался к входной двери, но был резко остановлен звуком отпертого замка и шагами нависший в проеме фигуры с зажатым в руке оружием.

— Не шевелись, ублюдок!