Насквозь

— Давайте все успокоимся.

Юля не могла успокоиться. Ее уже начало потрясывать из-за сложившейся вокруг гнетущей атмосферы. Люди, что находились с ней в одном помещении, постоянно кидали на нее то жалостливые, то удивленные, а кто-то даже презрительный взгляды. Но все молчали. Юлиану даже не успокаивало присутствие Марка рядом, который под стать хищнику защищал что-то свое, заслоняя большую часть девушки собой. Только это вряд ли могло спасти Юлю от приступа паники, вызванной шестью незнакомыми людьми: тремя девушками и двумя мужчинами. Они были шумными, эмоциональными, чересчур между собой разными, но все как один смотрели на Марка с нескрываемой радостью, стоило тому показаться перед ними.

Та девушка налетела на них в коридоре, способная одной волной своего гнева сбить пару с ног. Юлиана не решилась в моменте сказать и слова, пока Марк внимательно изучал свою знакомую, ухмыляясь. Ухмыляясь до той поры, пока девушка не обозвала Юлю дурой, отчего вся фигура его снова помрачнела, по спине пробежал холодок. Мужчина навис над девушкой, но та не шелохнулась. В глазах ее сияла злость, разбитая губа подрагивала от негодования. Юлиана скукожилась от ощущающегося между ними напряжения, не решалась пошевелиться. Она не верила в безопасность места, не верила в происходящее, не могла представить себе, что за бешеная кошка стоит перед ней с побитым лицом, почему от нее так и пылает ненавистью. Юля слышала, как внутри Марка просыпается рычащий зверь, как вот-вот между ним и незнакомкой что-то надорвется и случится страшное. Она оказалась в незнакомом месте и бежать было некуда.

Не успела Юля тогда сделать вдох, как из освещаемого дверного проема выскочила целая шайка разношерстных людей: три девушки и два парня. Они застыли на месте, не зная, что рассматривать в первую очередь: Юлиану, Марка или скалившеюся девушку, разразившуюся новой волной негодования:

— О, давай! — Рявкнула она Марку в лицо. — Сделай мне что-нибудь, хуже уже не будет.

— Заткнись, — прошипел Марк, — кто дал тебе право так себя вести?

Юля стояла на месте. Она еще не знала, кем они все друг другу приходятся, но чувствовала неладное. Одна девушка, фигура которой казалась слишком невысокой среди остальных, неуверенно вышла вперед, дотрагиваясь ладонью до плеча готовой вот-вот взорваться девушки.

— Ань, — позвала она, но ладонь ее быстро слетела с Анны, когда та подняла длинный с острым ногтем указательный палец, подставляя его прямо к лицу Марка.

— Заруби себе на носу, придурок, — рычала девушка. Юля была готова поклясться, что видела, как встают волосы на затылке, а глаза Ани искрятся красными отблесками. — Мне не нужно ничье разрешение, чтобы сказать, какой ты мерзавец!

— Хватит! — Сложившуюся ситуацию прервал парень. Юлиана не могла точно рассмотреть его черты лица, кроме выделяющихся ушей и широкой улыбки, которая оборвалась секундами ранее. Все встрепенулись и посмотрели на него. — Прекратите. Марк, отойди от этой истерички, — в этот момент Аня посмотрела на парня, и, если бы взглядом можно было ранить, он был бы уже мертв. — Лучше веди свою красотку к столу.

Только это все равно не помогло разрядить обстановку. Вся группа направилась в комнату, из которой изначально появилась, а Марк и Юля остались в коридоре. Анна, речь которой не поспевала за гневом, ударила мужчину очередным презрительным взглядом и последней зашла за дверь. Юлиана опустила голову, не решаясь даже стянуть с себя пальто. Голова шла кругом, этот день ударял сильнее, чем все прошлые. Она не понимала, где находится, что ей делать, а что главнее — как защищаться. Марк с волнением посмотрел на поникшую Юлю, осознавая весь груз своего обмана: он мог защитить ее от врагов, но сможет ли защитить от близких людей? Он медленно подошел к ней и потянул за ворот верхней одежды. Успокаивающие слова все не шли на ум, поэтому Марк аккуратно раздел Юлю и мимолетно поцеловал в лоб в надежде, что это придаст ей уверенности. В любом случае эту битву должен вести он, потому что это было его решение.

Они вошли в освещаемое двумя большими старыми люстрами помещение, и Юля увидела обитые вагонкой стены, кухонный гарнитур, вместительный холодильник и большой протянутый стол с расположенными по периметру кушеткой с одной стороны и стульями — с другой. Вся компания расселась по своим местам. Девушка заметила, как одна часть людей косо посматривает на бледную от собственной злости Аню, а другая с неприкрытыми радостью и любопытством на них с Марком. Мужчина быстро, знающе, уселся на один из стульев, рядом посадил Юлиану и наблюдал с разворачивающемся действием. Юля не произнесла и слова. Повисло долгое молчание. Никто из присутствующих не решался начать разговор, который горьким комом застрял у каждого в горле. Только Юлиану это больше устраивало после неожиданных криков, угроз и ругани, что встретили ее у порога. Она внимательнее, хоть и аккуратно рассматривала присутствующих. Анна выглядела уверенной в своем гневе, плескавшимся из глаз. Ее длинные темные волосы напоминали струящиеся черные воды, округлое лицо было бледным без каких-либо возрастных или иных следов жизни, макияж отлично подчеркивал холодность глаз. Фигура у Ани была из ряда вон: достаточно высокий рост, тонкая талия, худощавое телосложение. Она не была живой, она была идеальной. Только весь этот образ разрушала разбитая губа, синяк на подбородке и мрачность, которая словно была унаследована от Марка. Никто из остальных не был так похож на Марка своим естеством, как Аня. И это бросилось Юлиане в глаза, и это зародило в ней неприятные ощущения, раздражающие покалывания в душе.

Остальные казались Юле совершенно обычными людьми: маленькая чересчур хрупкая девушка с копной светлых пушистых волос сидела рядом с Анной, посматривая на нее с волнением; ближе к Марку был высокий худощавый парень, позвавший всех сюда, шея которого была исписана татуировками, отчего нельзя была сначала даже поймать участок светлой кожи; с другой стороны стола как-то отрешенно сидел пухлый парнишка с простым лицом, добрым взглядом и выраженной краснотой на округлых щеках. Поодаль, в самом углу, сидели две девушки. Одна не переставала рассматривать Юлиану и как-то странно улыбаться. Руки ее отковыривали что-то от поверхности стола и казались какими-то отдельными, не вписывающимися в общую комплектность девушки. Она была похожа на Юлю, только волосы темнее, а глаза карие, темные, заглядывающие куда-то внутрь. Вторая же была полной противоположностью первой. Выжженные белые волосы, богатая на достоинства фигура и хитрый прищур, яркий макияж привлекал слишком много внимания, отчего Юлиана невольно вспомнила Катю.

— Все успокоились? Или так и будем молчать? — Вдруг тишину нарушил Марк, заставив Юлю от неожиданности вздрогнуть. Она словно вернулась в реальность, вдыхая аромат свежей выпечки, укутываясь в тепло этого дома и замечая, каким странным кажется голос Марка: ни угрозы, ни злости, а какая-то родная снисходительность, будто отец говорит со своими детьми. — Я хочу представить вам всем Юлю. — Девушка снова вздрогнула, чувствуя, как несколько пар глаз буквально прожигают. — Юля, это мои...

— Ну уж нет, — Аня издала истеричный смешок, — до этого долгожданного знакомства я очень хочу получить ответы на свои вопросы, — она выжидающее посмотрела на Марка и уж чересчур снисходительно улыбнулась, — желательно без посторонних.

— И какие у тебя вопросы? — Марк склонил голову, а под столом сжал Юлины пальцы, но легче ей не становилось от этого. Юлиана буквально рассыпалась на этой экзекуции, совершенно не понимая, кому принадлежит главенствующая роль.

— Вопрос первый: кто разрешил тебе выбрасывать меня из этого мира? Кто дал тебе право, Марк, решать за меня? — Вокруг Ани словно появлялась зловещая оболочка. Маленькая девушка обеспокоенно на нее посмотрела, но лишь поджала губы. — Ты меня даже не убил, а просто уничтожил сам факт моего существования! Ты хоть подумал, сколько вопросов может возникнуть? Ты подумал, как мне теперь налаживать связи? Меня просто не существует, а я узнаю об этом случайно под конец дня!

— Это было правильное решение, — Марк говорил тихо, вкрадчиво. — Там было слишком много людей, ты задержалась, несколько раз точно могла засветиться. Я не хотел рисковать, — в доказательство своим словам он многозначительно посмотрел на разбитую губу Ани. Юлиана на секунду представила, какого это, наверное, больно — получать такой удар. Быстро возникли моменты из прошлого перед глазами, а по коже побежали мурашки.

— Я предупреждал, что она будет в гневе, — с томным выдохом произнес татуированный парень рядом с Марком и вдруг повернулся к Юлиане, — я Никита, долго ждал нашей встречи! — Он широко улыбнулся, заставляя девушку покраснеть.

— Что..? — Не успела Юля договорить, как Анна снова взорвалась:

— Кстати и об этом, — она слишком неприлично указала на Юлю пальцем, отчего по спине пробежали мурашки. — Что она тут забыла?

Над столом повисло самое напряженно за день молчание. Юля была ошарашена таким неожиданно негативным отношением к себе, не понимала причин, не понимала, почему никто даже не пытается противоречить, а просто молчат, словно эта Аня — основополагающая часть всего этого, а не Марк. До этого самого момента Юлиана была уверена, что среди всех хищников выбрала самого опасного, но пока от мужчины рядом веяло гневом, способным уничтожить всех вокруг, и ничего не происходило. Девушка задумалась: было ли что-то, что могло напугать даже самого опасного зверя, даже самого Марка?

— Она здесь, — Юля вздрогнула, украдкой повернув голову в сторону мужчины. Все смотрели только на него, все внимали его словам. Девушка все никак не могла понять, что происходит в этом доме, кто все эти люди, но их отношение к Марку было однозначным, — потому что я так решил. Потому что я посчитал это нужным. — Она чувствовала, как мужчина сдерживается, как пытается не потерять самообладание. Только Юлиана не знала, что на самом деле Марк меньше всего сейчас хотел пугать ее полномасштабной ссорой, которая точно бы произошла, не будь тут ее. — Юле угрожала опасность, мы все могли попасть под удар.

— Ей подозрительно часто угрожает опасность, — усмехнулась Анна, поправляя ворот свитера, совершенно не подходящего для натопленной комнаты.

— Аня, — Никита вдруг выровнял спину и сощурился, — я бы на твоем месте вообще рот не открывал.

— А я бы на твоем месте ублажала жену, а не Марка, — она скривилась и перевела взгляд на сидящую рядом хрупкую девушку. Юля заметила, как та покраснела и виновата посмотрела на Никиту. Только Аня даже на этом не собиралась останавливаться. Прежде чем она выплюнула новую волну оскорблений и негатива их перебил Марк:

— Это решение не обсуждается. — От его интонации, что будто сталь резала на куски, у Юлианы побежали мурашки по коже. — Юля останется здесь, со мной, с нами. — Аккомпанементом к словам Марка стала трель больших часов на стене, пробивших начало ночи. Юлиана поежилась. До сих пор никто из ее родных не знает, где она и что с ней, а окружающие продолжают с благоговением смотреть на Марка и с осторожностью на нее.

Неожиданно одна из девушек, что отдаленно напоминала саму Юлю, выпрямилась и улыбнулась. Она словно укоризненно глянула на раздобревшего рядом парня, а потом встала и прошла в сторону кухонного гарнитура.

— Если вы наконец-то закончили выяснять отношения, — она говорила громко, четко, с хрипотцой, — то предлагаю все-таки поесть.

Юля есть не хотела совсем. Ей не хотелось даже оставаться в помещении среди этих людей, пока она наедине с собой не переварит произошедшее. Внутри горечью разрастался неприятный осадок, аппетита не было совсем, она продолжала панически ощущать на себе несколько пар глаз, отчего становилось только неуютнее. Это было одно из самых нелюбимых девушкой чувств — осознание, что ты лишний, что тебя тут не ждут и видеть не хотят. Юлиана знала, что большую часть разговора похоронили из-за нее, поэтому сжалась и жалобно посмотрела на Марка.  От возможности наконец-то утолить голод многие оживились. Нерушимые в своем настроении остались лишь Аня и Марк. Мужчина был напряжен, одна рука его сжималась в кулак и разжималась. Юля физически ощущала гнев его, поэтому не решалась даже заговорить с ним. Марк понимал, что Юля устала, что ей не хочется здесь быть — спасибо, Аня, ты испортила всем вечер, — что сегодняшний день разрушил определенную часть Юлианы, и ей точно лучше побыть одной. Он повернулся, посмотрел прямо в голубые глаза, понимая девушку без слов. Свободной от злости рукой Марк сжал запястье Юли, а после невесомо провел по нему большим пальцем, поглаживая. Он должен сделать так, чтобы ей было комфортно, иначе чем это место будет отличаться от ее дома? Ничем.

— Маш, — достаточно тихо он позвал миниатюрную девушку, что сидела рядом с Аней, — проводи Юлю до комнаты, пожалуйста. Она устала.

Юлиана была благодарна, была рада их немому понимаю с Марком. Маша же быстро поднялась из-за стола, проходя мимо, провела ладонью по плечу Никиты и позвала за собой Юлю. Это был один из самых тяжелых шагов в жизни девушки. Она знала, что, стоит ей встать, все снова посмотрят, что будут провожать до выхода, что потом обязательно обсудят. Юлиана лишь верила в непоколебимость Марка, продолжала верить, что опаснее и сильнее быть не может. Девушка встала, напоследок взглянула на Марка, увидела нерушимую уверенность и поддержку и пошла за Машей.

Мария, она же Машенька, она же Маша-жена-Никиты, была негласной хозяйкой этого дома, отвечая за вопросы уютного размещения, уборки, постельного белья и прочих домашних дел, не считая готовки. Она каким-то чудесным образом умудрялась все контролировать и сохранять внешнее спокойствие, восхищая и своего мужа, и остальных жильцов этого места. Лишь один факт из ее жизни никак не вписывался во внешнюю картину маленькой леди — Маша была первоклассным юристом, ранее державшим свою небольшую контору. Для Марка она была бесценным специалистом, для остальных хорошей понимающей подругой, а для Никиты — прекрасной женой. Она достаточно быстро прошмыгнула из темного коридора в зал, где стояло два дивана, большой телевизор, мягкий ковер и множество разных мелочей, призванных веселить обитателей дома. Юля шла следом, не решаясь что-либо сказать, внимательно осматривала эту неожиданную домашнюю обстановку, обволакивающую человека в тепло и уют. Вдали от застолья ей вдруг стало гораздо спокойнее.

— Ты прости, что мы тебя так напугали, — Маша прервала тишину, обернулась и озарила Юлиану своей улыбкой, — обычно мы так не встречаем гостей. Хотя они для нас редкость.

— Вы мне не рады, — Юлиане не спрашивала, она знала. Где-то в глубине души голос кричал ей бежать из этого места, совершенно не понимая, почему Марк сюда так рвался, почему назвал его самым безопасным, почему решил объединить жизни всех этих людей и Юли.

— Нет-нет-нет! — Резко ответила Маша, поворачиваясь к Юлиане всей своей миниатюрной фигурой. Светлые волосы слово разлохматились еще больше. Миловидное лицо сжалось в гримасе недовольства. — Не говори так. Я ждала встречи с тобой, — Маша смущенно улыбнулась, — Никита давно стал рассказывать мне, что у нашего Марка появилась... Слабость. Мне хотелось с тобой познакомиться, и остальным —  тоже.

— А Никита..?

— Ну он... — она замялась, но разговор позволил ей сделать пару шагов вперед, к одной из дверей. — Отвечает за многое: настраивает технику, имеет доступ к разным серверам. И твоему телефону, — она хихикнула, но вдруг оборвала саму себя, — это наша комната. Следующая дверь — комната Оли. За ней Наташина.

— Так это вы следили за мной? — Юля нахмурилась, совершенно не интересуясь планировкой дома. Она снова остановила Машу, та мялась на месте.

— Только Никита, и когда Марк просил. — Маша пожала плечами. — Тебе кажется это странный, я понимаю. Если ты боишься, что кто-то над тобой смеялся или шарился в грязном белье — такого не было. Никита помогал Марку, а мне это было не нужно. У нас у всех свои грехи, — Маша вздохнула, проходя дальше.

Юля не могла распознать собственных чувств. С одной стороны, перед ней были люди, которые знали ее вдоль и поперек, когда она — нет. С другой, они все были такими же людьми, чья жизнь просто была связана с Марком. Юлиана смотрела Маше в спину и не чувствовала угрозы. Перед ней была обычная девушка, так же замужняя, так же о чем-то переживающая. С самого порога Юля не видела в ней ничего осуждающего, насмехающегося. Маша обычный человек, Маша ей не враг.

— А Оля и Наташа чем занимаются? — Юлиана решила больше не зацикливаться на провокационных вопросов. Маша казалась чересчур добродушной, и душить ее расспросами о характере их дел с Марком было несправедливо.

— О, — Мария улыбнулась, — Оля балует нас своей стряпней. Вообще меня к плите не подпускает. Ты правда не хочешь есть? — Юля отрицательно покачала головой. — Жаль, она напекла пирогов: с курицей, капустой, рыбный даже. Ну тогда завтра поешь. — Юля не смогла сдержать улыбки, хотя кусок даже представляемой еды вставал поперек горла. — Вообще Оля врач, но уже пару лет не работает, приходится чем-то занимать руки. Наташа — ее младшая сестра — приехала из родного города, чтобы ей было повеселее.

— А почему она ушла с работы? — Юля точно не была уверена. Кто есть кто из двух девушек, но образ слишком яркой напрашивался назваться Наташей, а вот ее сестра была нарочито спокойной с бросающимися в глаза другими руками.

— Она... наверное, сама тебе расскажет. — Голос ее вдруг погрустнел, лишь на секунду. Юля почувствовала неприятное покалывание внутри, словно посмела надругаться над чьей-то бедой. Только Маша уже успела снова повеселеть. — Вот тут ваша с Марком спальня. — Она указала рукой на комнату

— Но... мы будем спать отдельно. — Юлиана сама не поняла, как сказала это. Что-то внутри словно моментально оборвалось, натыкаясь на недоверчивый взгляд Маши. Юля не знала точно, хочет она спать с Марком или нет, но была все-таки какая-то необходимость прислушаться к внутреннему голосу. А голос требовал побыть одной. Хоть чуть-чуть.

— О, вот как? — Маша хитро улыбнулась, открывая дверь в комнату. — Тогда ты располагайся здесь, а Марк поспит в общей комнате.

— Нет-нет, это слишком, — Юля вдруг представила лицо Марк, которое еще пару минут назад казалась ей слишком уставшим, разгневанным, утомленным происходящим, — я вполне могу и в общей комнате.

— Ну что ты, — Маша указала рукой на два дивана в зале, — тут совсем неудобно: вечно все ходят, разговаривают. Дима тут спит, — она снисходительно улыбнулась. Возможность спать с незнакомым мужчиной Юле слабо улыбалась, но и непредвиденная близость с Марком тоже. — И мужчинам иногда полезно спать на диване — на своем опыте говорю. — Маша сдержанно посмеялась, но вдруг посмотрела в конец коридора, где одинокая дверь замыкала пространство дома. — А там комната нашей Ани. Наверное, она показалась тебе не очень...

— Дружелюбной. — Нет, это слово не подходило для описания Ани, но иначе выразиться никто не решался. Маша поджала губы, словно извинялась за поведение... А кем все друг другу собственно приходили: коллеги, друзья, партнеры?

— Да, точно. Но она такая только на первый взгляд. — Маша прошла в комнату, нащупывая рукой выключатель. — Аня сильно устала за эти сутки, просто нужно отдохнуть. Как и всем нам. Тебе может показаться, что это все жесть какая-то, — она вдруг повернулась, заглядывая Юле в самую душу, сцепила руки в замок и как-то грустно улыбнулась, — но, если ты здесь, у этого была причина.

— Да, и я ее пока не совсем понимаю, — Юлиана оглядела небольшую комнату, стены которой были как и везде обиты вагонкой, местами висели пейзажи в рамках, кровать старого образа занимала практически все место, украшая скромную обстановку кованным извилистым изголовьем. Рядом с дверью скромно притаился деревянный комод. Девушка сделала глубокий вдох, наполняя себя запахом деревни, дерева и чего-то тоскливо-приятного.

— ... ты многое значишь для Марка, как и все мы. — Юля оборвала свой поток мыслей, улавливая, с какой теплотой в голосе Маша говорила. Внутри вдруг что-то защекотало, на глаза навернулись слезы — непонятно отчего. Будто Юлиана еще никогда подобного не слышала. — Это место означает, что он тебе доверяет и хочет обезопасить. — Легкое касание до плеча. Юлиана неловко подняла голову. Все словно закружилось перед глазами, чувство бреда накрыло туманом. — Располагайся, переодевайся и отдыхай.

Маша уже хотела идти, оставив Юлю наедине со своими мыслями. Она понимала, что это необходимо. Маша отлично помнила, когда впервые оказалась здесь, еще в достаточно заброшенном доме, в качестве жены Никиты. Тогда ее пугали эти люди, пугала враждебности Ани, пугал сам Марк, пугала неопределенность и оторванность от реального мира. Маша не хотела, чтобы Юля испытывала все это, но могла лишь оставить ее одну. Девушка сделала шаг в сторону двери, как была прервана Юлей. Юлиана вдруг вспомнила, что не имела при себе ничего, кроме маленькой женской сумки. Наверное, так и должна была начаться новая жизнь.

— У меня совсем нет вещей. — Скромно, обрывисто. Юля не знала, как именно ей попросить хоть что-то, чтобы хотя бы переодеться, но Маша словно ждала этой просьбы, словно готовилась. — Может у вас есть что-нибудь?

— Конечно, одежды полно. — Она отмахнулась от Юлиной скромности, глаза ее будто засияли. Маша казалась движимым механизмом этого дома, отвечала за каждую шестеренку, даже гардероб. Она всего на несколько секунд выпорхнула за дверь, оставляя Юлиану в одиночестве. Только не успела Юля осознать свое уединение, как Маша обратно впорхнула в комнату. — Правда, это не для недели моды, но для деревни пойдет. — Девушка положила на застеленный кровать большую повидавшую жизнь футболку, затем еще одну поменьше — точно женскую, — к ней явно великоватые Юле спортивные штаны, вязаный будто полвека назад свитер. — Ты не против?

— Совсем нет. — Юлиана потянулась к первой футболке, в которой собирался в будущем заснуть.

Слишком ярко, ослепительно, в голове промелькнула мысль, что Марк может просто явиться сюда, не согласившись с участью спать в общем зале. Юля засомневалась.

— Конечно, не твой размерчик, но на первом время сойдет. Отдыхай!

Маша покинула комнату, оставляя Юлю наедине с пугающими клокочущими мыслями. Девушка быстро скинула с себя одежду, будто вместе с ней мог упасть весь этот день, все переживания и впечатления. Футболка, выданная Машей, пахла старым деревом с легким ароматом кондиционера для стирки. Юлиана надела ее, скинула покрывало, выключила свет, легла, накрылась одеялом и начала думать. Много и о многом.

Руки продолжало жечь, хотя никакой опасности не было уже давно. В темноте мелькал образ Егора, который как-то слишком уж странно вел себя утром. Юля теперь понимала, теперь знала, что происходило между ними. Она будто в замедленной съемке воспроизводила эпизод, как муж протягивает сумку, как прощается... Он точно знал, что прощается с ней, точно был уверен, что сегодня она не вернется домой. Юле захотелось завыть от негодования. Девушка была не обижена, не разочарована, она была безумно зла. Ярость распылялась кровь, заставляя ту быстрее бежать по венам и артериям. Как мог муж с ней так поступить? Ему могли угрожать, уговаривать, шантажировать, но во все это Юля не собиралась верить. Она знала: не нужно было Егора уговаривать, было достаточно лишь сказать, что так он избавится от надоедливой жены. Он продался, самый дорогой, некогда близкий человек просто продал ее за возможность начать новую жизнь. Глаза заблестели в темноте комнаты от злости. Все вокруг нее всегда думали лишь о себе, почему она не могла поступить так же? Юля лишь на секунду представила, что произошло бы с ней, не окажись Марка рядом. По коже побежали мурашки, а внутри вдруг стало тепло. Он был всегда рядом, он был готов спасти ее даже от самого себя — так ей хотелось думать. Юлиана теперь точно знала, кто Марк такой, но искренне верила, что этот хищник самый опасный, а поэтому ей больше ничего грозит. Даже в этом доме.

Все это место казалось странно домашним, будто ты вернулся в родной дом, которого вовсе не помнишь. Здесь было уютно, чисто и спокойно, если не считать прошедшей массовой ссоры. Лежа в постели, Юлиана не слышала ничего, кроме своего дыхание, что в тишине казалось слишком обрывистым. Ноги ее стали постепенно отогреваться под тяжелым полотном оделяла, и в это время Юлиана все никак не могла понять, что же это за место и что ждет их всех дальше. Маша словно стояла на страже порядка и равновесия здесь. Именно к ней Марк обратился, именно ее выбрал сопровождать Юлю. Сам мужчина здесь, за общим столом, оставлял двоякое впечатление. Они все ждали его, были рады его видеть, но напряжение, повисшее между всеми, ощущалось отчетливее приятных впечатлений. Юлиана все не могла понять, почему Аня к ней так отнеслась, что произошло с ней и с Марком. Юля в целом не могла понять, кто все эти люди друг другу. Почему Маша и Никита живут здесь и работают на Марка, почему Анна одна так похожа на Марка, что во всей этой компании делает бывший врач, ее младшая сестра и неизвестный парень? Юля опустила голову на согнутые под одеялом колени и тяжело выдохнула.

Чтобы не было между этими людьми, Марк им доверяет, он считает это место безопасным, он сознательно привез ее сюда, а, значит, и она не должна сомневаться. Юлиана слишком долго ставила под сомнения действия Марка, отвечая ему лишь неблагодарностью, игнорируя свои и его чувства. Она знала, что жизнь уже достаточно раз доказала ей необходимость менять свое мнение. И Юлиана собиралась его поменять, она впервые захотела спрятать страх подальше, постараться довериться и, как ни странно, попытаться наладить отношения с этими людьми. Тем более, она их даже пока не знает, но ничего плохого никто из них еще не сделал.

Больше прочего ее пугала внезапная близость с Марком. Между ними что-то надломилось сегодня, и назад пути не было. Только Юлиана все еще не могла рискнуть перейти черту, которую сама так долго вырисовывала. Конечно, это казалось смешным, ведь сколько раз они были за гранью приличной близости, а существовавшая теперь будут в мечтах та ночь словно насмехалась над всеми этими попытками удержать контроль. Юля прикрыла глаза. Марк всегда казался ей чем-то ненастоящим: мифом, легендой, фантазией — только не реальным человеком. Она не могла даже на секунду представить, какого это: быть с ним по-настоящему, на людях, не пряча лицо, не избегая взглядов, просыпаться каждое утро, засыпать ночами. Но Марк был реальным, четко давал понять свои намерения, и теперь что должно было его остановить? Ее страх перед... Чем?

Перед самой собой, перед чувствами долгожданной свободы и удовольствия.

Но теперь, после всего произошедшего, Юлиане вдруг захотелось перебороть саму себя. Ее прежняя жизнь была построена на лжи, поэтому стоит выстроить другу. Она сделала глубокий вдох. Все прежние желания обострились, тяжесть, с которой ее тянуло на дно к Марку, усилилась в груди. Если чему-то суждено быть, она наконец-то не станет мешать.

***

Маша быстро поменялась в настроении, стоило ей перейти порог столовой. Мягкость, которой она окружила Юлю, чтобы та хоть немного расслабилась, развеялась. Ее кукольное лицо помрачнело, девушка распахнула дверь столовой, расставила руки в бока и ненавидяще посмотрела на всех участников конфликта.

— Вы все, — она пальцем обвела столовую, затрагивая даже ни в чем не повинных Олю, Наташу и Диму, — идиоты. Как не стыдно вам пугать и без того перепуганную девушку? И кстати, — Мария посмотрела в упор на Марка, — ты спишь на диване.

Никита усмехнулся от вида своей разгневанной жены. Да, Маша отличалась миловидностью, хозяйственностью, но стоило кому-то пойти ей наперекор — случалась катастрофа. Маша не боялась Марка, он не боялся ее, но они оба уважали друг друга настолько, насколько могут уважать друг друга мужественные люди. Марк ничего ей не ответил, потому что и не ожидал другого от Юлианы. Конечно, он собирался дать ей время прийти в себя, другие варианты казались ему бесчеловечными.

— Она боится собственной тени — мне теперь из-за этого молчать? — Аня демонстративно приподняла брови.

— Мы, дорогая, — Маша присела на край дивана, утопая в объятиях мужа, прикрыла глаза ладонью, — должны уважать решения друг друга. Решения и выбор Марка — в том числе. Хотя на его месте было ужасно некрасиво, — девушка посмотрела на Марка исподлобья, — заставлять нас всех ждать целый день без каких-либо предупреждений. Мы волновались.

— Простите, — голос мужчины показался хриплым, подавленным. Он знал, что они думали все это время, и это заставило его переживать. Между ними всеми когда-то было заключено соглашение — всегда выходить на связь в экстренных ситуациях каким угодно способом. И Марк сам нарушил его.

В столовой повисло молчание. Все вдруг виновата посмотрели друг на друга. Оля вздохнула, продолжая раскладывать по тарелкам куски пирога, точно зная: Марк не любит рыбный, Аня ненавидит капусту, Наташа и Дима будут есть только с капустой, Маша и Никита съедят по два куска куриных, а после Никита попросит добавки в виде рыбного. Они все знали привычки друг друга «от» и «до». Маша знала, что завтра Аня проснется в другом настроении, Марк знал, что все они совсем не против видеть тут Юлю, Маша хотела мира в доме, Наташ считает ситуацию забавной, а Никита каждые десять мину мониторит новости.

— Я понимаю, что ты обижена, — продолжила Мария, дотрагиваясь до предплечья Ани, — но это необходимая мера. Как только все закончится...

— Когда все закончится, мы с Никитой вернем тебя в мир, — перебил девушку Марк, смотря на Анну. В его взгляде не было злобы, не было обиды, только усталость после этих долгих суток. — Я обещаю. Я лично закажу тебе новые документы.

Маша улыбнулась. Наконец-то конфликт мог быть закончен, оставалось только дождаться, когда Аня согласится. Она поджала губы, опустила взгляд, из-за чего черные волосы прядями упали на лицо. Все смотрели на девушку в ожидании. Марк знал, чем закончится его решение, но ни сколько о нем не желал. Он смотрел на лицо Ани и видел последствия своего слепого доверия. Она любила действовать одна, но в этот раз все закончилось не очень хорошо — ее лицо тому доказательство. Вина неприятно колола грудь изнутри. Марк выжидающе посмотрел на подругу.

— Ладно, — Аня подняла голову и ехидно улыбнулась, — но фотографию выбираю я. — Все вдруг облегченно улыбнулись. На кухне воцарился долгожданный мир. Стулья заерзали по полу, давая возможность рассесться посвободнее. Аня выровняли спину, опустила голову, разглядывая свои ногти. Она в общем-то и не злилась на Марка, потому что была согласна с его решением. Ну не злилась последние пятнадцать минут. Только в сердце девушки все равно неприятно кололо, отчего хотелось закрыться в своей комнате, не высовываться.

— Так, а теперь-то вы будете наконец-то есть? — Голос Оли был по-врачебному строг. Все дружно закивали, позволяя девушке расставлять тарелки.

Все стало таким, каким должно было быть изначально, как бывало много раз до этого. Они все были вместе. В душе у Марка было тепло и спокойно. Все необходимые составляющие сложились: близкие люди в безопасности, Юля рядом, план идет в общем-то как надо, Аня почти успокоилась. Мужчина так долго ждал этого, что не мог поверить в возможность расслабиться. В этот день все сложилось слишком неожиданно, слишком быстро, но не о чем было жалеть. Если только об Анином лице — да, это было ужасно. Марк уже планировал наедине извиниться перед ней, еще лучше — найти этих уродов и разорвать на мелкие части. В голове уже постепенно созревал план, как именно он будет выламывать им пальцы.

— ... Нужно познакомиться поближе. Мы очень нехорошо встретили ее, — из мыслей Марка вытянул голос Оли, которая обсуждала с Машей и Димой, наверное, Юлю. Мужчина встряхнул голову от навязчивых фантазий, вспоминая, что в этом доме, в его комнате, сейчас спит Юлиана. Тихая, аккуратная, беспомощная.

— Да, думаю, ей сегодня и так несладко пришлось, видит Бог, — Дима пожал плечами, отрывая пилкой новой кусок пирога. Марк пытался ухватиться за ниточку разговора, которая опутывала всех за столом. Всех, кроме него и Ани.

— Завтра будет возможность пообщаться, — Маша улыбнулась, сжимая руку Никиты. Марк посмотрел на Марию с теплотой. Да, ей точно можно доверить Юлю целиком и полностью. — Если только Марк не планирует снова ее запереть, — укол, удар под дых. Их глаза встретились, и Марк скривил лицо.

— Очень остроумно, — мужчина покачал головой, продолжая жевать пирог, как всегда прекрасный.

— Лучше уж сидеть взаперти, чем погибать под твоей бытовой тиранией. — Наташа посмеялась, пихая старшую сестру в бок, та снисходительно улыбнулась.

— Ой, вот перестану все делать — потонете в грязи.

— Милая, — Никита взлохматил ее и без того взъерошенную копну волос, — ты же первая сдашься, стоит нам повесить мятое полотенце.

— Какие же вы все.., — Маша покраснела от негодования.

— Бестолковые.

— Неблагодарные.

— Болваны. — Закончил Марк, чем вызвал всеобщий смех.

Он любил это место именно за атмосферу, что создавали люди. Когда-то у него не было семьи, потом он и вовсе ее лишился, но после появились все они. Так или иначе они приходили в его жизнь, заполняя пустоту. Марк никогда не говорил им о своих чувствах, о привязанности, что успела завязаться между ними, но был искренне уверен — они понимают, как понимал и он. Они помогали ему, становились частью его жизни и дела, а мужчина в свою очередь обеспечивал их всем необходимым. Только даже и не заметил, когда все за этим столом сплотились настолько, что стали семьей.

— Вы кстати знаете, что слово дано нам богом, поэтому сквернословить все равно что предавать...

— Боже, Дима, — Аня закатила глаза, — заткнись. 

Только что-то все равно гложило внутри. И это что-то сообщил ему Никита, когда они вместе вышли курить после ужина. Марк считал его другом. Они работали вместе больше пяти лет, за время которых узнали слабости друг друга достаточно хорошо — а этот признак Марк считал одним из основополагающих в дружбе. Поле, покрытое ночной завесой, расстилалось на несколько километров вперед, создавая ощущение черного моря. Они встали под слабым желтеющим светом старого фонаря, выпуская в воздух дым.

—  Не думал, что доживу до дня, когда ты приведешь в дом девушку, — Марк усмехнулся, толкая друга в плечо. — Хотя в моем представлении, шоу должно было быть масштабнее. Твоя, наверное, завтра из комнаты не выйдет.

— Она не из робких, — мужчина пожал плечами, делая еще одну затяжку.

— Да я уж знаю не понаслышке, — повисло густое, горькое молчание, которое тут же захотелось прервать, — она пришла в себя. Наверное, уже дала показания. Надеюсь, в ближайшие дни его загребут.

— Либо нет. — Марк нахмурился. — Мы же не знаем, что именно она сказала.

— Ты ей не доверяешь?

— Слишком самоуверенно безоговорочно доверять человеку, находящемуся в беде. — Пепел слетел с сигареты. — Она знает, что в любом случае за пределы больницы ей не выйти. Нам остается лишь ждать.

— Думаешь, Вашинский знает?

— Конечно, — Марк скривился, будто проглотил целиковый лимон. — Иначе не подставил бы Юлю. Только мы опередили его на два шага.

— Думаешь, получится?

— Если не получится, — Марк втянул остатки сигареты, чувствуя на языке горький привкус фильтра, —  нам будет уже все равно. Конец всегда один.

— А я думал, ты бессмертный.

Дым окутал мужчин, заклубившись на свете фонаря. Марк не любил загадывать, не любил самоуверенность, не мог спокойно сидеть и ждать, но иного выхода не было. Ему оставалось надеяться, что весь его план выстроен настолько хорошо, что нужные люди куплены надежно, что совсем скоро все кончится, пролив минимальное количество крови. И что он наконец-то перестанет ощущать зловонное дыхание смерти над ухом, чувствовать холод, бегущий по спине. Все закончится. Так или иначе.

Никита протянул ему пачку сигарет с предложением взять вторую, только Марк отказался.

— У меня есть еще дело, я пойду. — Он похлопал Никиту по плечу, двигаясь в сторону крыльца.

— Нам уже вставлять беруши? — Крикнул ему вслед друг, ухмыляясь.

— Пошел ты. — Марк махнул рукой, исчезая за полотном входной двери.

***

Юля не спала. Тишина била по ушам, сквозь нее вдали слышались неразборчивые голоса. Она вертелась с одного бока на другой, стараясь поймать вокруг хоть что-то, кроме бессвязного потока мыслей. Она одновременно хотела и не хотела увидеть рядом хоть кого-то. Марк словно растворился в бесконечности этого дома или обиделся, или и вовсе ушел. Юлиана постоянно вздыхала, словно это могло помочь. Ей было неуютно, некомфортно. Диван казался жестким, воздух душным, одеяло слишком большим. Юле точно что-то мешало. Во рту стоял ком недосказанности, страха, волнения, стыда. Девушка уже успела пожалеть, что не поговорила с Марком перед сном. Невозможность уснуть в этой неопределенности, думать о его мыслях и чувствах, прокручивать в голове каждое слово. Она даже ничего ему не сказала... Юлиана взвыла, резко села, утыкаясь лбом в согнутые колени.

Хватит, хватит, хватит!

— Почему ты не спишь? — Вдруг из темноты комнаты раздался голос, обезоруживший Юлю, вырвавший ее из пелены мыслей.

Она прищурила еще непривыкшие к темноте глаза, рассматривая силуэт, который так желала увидеть сегодня еще раз, который так боялась ощутить рядом с собой. Сердце забилось в ускоренном темпе, температура в комнате поднялась на несколько градусов. Юлиане захотелось прикрыться, захотелось спрятать даже накрытое одеялом тело.

— Когда ты вошел? — Голос был хриплым. Тень Марк приблизилась к дивану, присаживаясь на самый его край. Теперь образ стал отчетливее, и Юлиана смогла разглядеть хитрую улыбку на его губах. От прежней мрачности не осталось и следа, лишь усталость нависала на лице.

— Минуту назад, — Марк пожал плечами, а Юля взглядом отмеряла сантиметры, что разделяют ее обнаженные ноги под одеялом и его тело. Щеки непроизвольно наливались кровью, дышать становилось тяжелее. Юлиана кожей чувствовала жар от Марка, как горит его кожа, и ей вдруг хочется до ее дотронуться. — Ты была слишком занята бормотанием с самой собой.

— Ничего я не бормотала, — Юлиана вспыхнула от искры стыда, поджимая к себе колени. От Марка чувствовался аромат выпечки, которым пропахла вся столовая.

— Хорошо, — мужчина поднял вверх руки, растягивая улыбка еще шире. Он смотрел на Юлю и никак не мог понять, что же ему следует сделать, как будет правильнее поступить. Марк слишком долго ждал этого момента, но теперь будто мальчишка не решался заговорить с девчонкой. — Но, если тебя это беспокоит, я не обиделся за ссылку в общую комнату.

— Но я...

— Конечно, давно мне не приходилось там спать, — Марк демонстративно задумался, вспоминая какие-то слишком далекие времена. Кажется, когда в этой комнате пытались сделать ремонт, не увенчавшийся успехом. — Даже отвык от Диминого храпа. — Юля нервно теребила край пододеяльника, не решалась посмотреть на мужчину. Глаза уже достаточно привыкли к темноте после неудачных попыток уснуть. Она понимала, что у нее не хватит смелости изменить свое решение.

— Прости, — прошептала девушка, так и не подняв глаз. Марк усмехнулся. Он вовсе не собирался вгонять ее в краску, застыдить или что-то вроде. Мужчина сам в общем-то не знал, что собирался делать, но точно не давить на нее. — Я просто хотела побыть одна.

— Я понимаю, — тяжелый вздох и повисшее молчание. За окном впервые послышалась чья-то трель. Марк еще раз вдохнул и ощутил ужасную тяжесть воздуха, который обжигал легкие. Почему никто не додумался открыть окно? Он хотел было встать и открыть его хоть немного, запустить спасительную прохладу, потому что в этой духоте запах Юли распространялся быстрее смертельного яда по телу.

— Почему они были так мне не рады? — Юля остановила его, заставила остаться на месте и не шевелиться. Марк не знал ответа на ее вопрос, точнее, не знал правильной формулировки. Конечно, Юлиану не хотела видеть лишь Аня. Анна в принципе незнакомых людей не выносит, не доверяет, а тут Юля, еще и прямо в их убежище. Остальные были очень даже позитивно настроены, просто это сам Марк испортил первое впечатление, опоздав домой почти на десять часов.

— Это я виноват, — его рука вдруг оказалась на ее коленке, отчего Юлиана вздрогнула — словно разгоряченный уголь упал, даже через ткань чувствуется. — Они переживали, почему я так долго еду. Нам нельзя было связываться друг с другом, из-за этого сидели как на иголках.

Ночь — это не просто время суток. Это пелена забвения, накрывающая с головой, укутывающая в свои объятия, обостряющая чувства и желания. В темноте ночи никто не может устоять друг перед другом, потому что маски срываются, душа обнажается, нервы подрагивают от напряжения, натяжения. Юля чувствовала это желание, когда во рту пересохло, взгляд затуманился, оставляя в фокусе лишь Марка.

— А что имела ввиду Аня, когда говорила, что вы ее...

— Удалили? — Юлиана кивнула. — Удалили из государственной базы: ни паспорта, ни каких-либо других документов, ни фотографий — нет человека.

— Понятно.

Марк не хотел говорить об Ане. В его голове мелькали только Юлины глаза, что светились в темноте яркими звездами. Сейчас девушка казалась ему чересчур невероятной, красивой, уникальной. Все ее аккуратно слаженное тело, округлые бедра, которые она так умело пытается спрятать под одеялом, опущенный взгляд — вся она сейчас представляла одну большую слабость Марка. От этого хотелось удавиться, самоуничтожиться, но только после того, как она станет частью его, залезет под кожу, впитается своими клетками в его. Мужчина чувствовал это помешательство, сходил с ума, но не мог оторваться.

— Так зачем ты зашел? — Голос Юли дрогнул. Она не знала, зачем задает этот вопрос и какой ответ хочет услышать. Рука Марка все еще обжигала колено, а тела их каким-то невиданным образом становились все ближе друг к другу.

— Пожелать спокойной ночи.

Расстояние между ними оборвалось, разбилось на мелкие кусочки. Марк резко приблизился, заключая Юлиану в крепкие объятия. Девушка сама не заметила, как всем своим телом решила утонуть в Марке, прижаться, как к спасательному кругу, слиться воедино. Вдыхать его запах, согреваться теплотой кожи, чувствовать безмерную поддержку в этой близости. Одна рука Марка вцепилась в крохотный участок кожи между лопатками, вторая зарылась в волосы. Слишком хрупкая, слишком маленькая, уставшая, потерянная. Он чувствовал, как запутанные подушкой волосы щекочут нос, как переплетаются между пальцами. Тело Юлианы слабо подрагивало, прижималось все ближе. Она уткнулась в ткань его футболки, вдыхая Марка, наполняя им свои легкие. Ей не хватало обхвата рук, чтобы сжать сильнее, прижать и не отпускать. Какой бессильной Юлиана себя сейчас чувствовала, каждая клеточка ее тела хотела упасть, сдаться, отдаться хоть какому-то оплоту надежности и силы. Юля не видела ничего перед собой, темнота застилала глаза, обостряя остальные чувства. Только сбивчивое дыхание заполняло тишину, привлекая к себе внимание. Насколько мал был этот момент между ними, но сколько это значило для них двоих. Ладонь Марка переместилась ниже, проходя путь по позвоночнику вдоль спины вниз и вверх, разгоняя мурашки по девичьему телу. Он никогда особо не представлял, сколько боли было в Юлином сердце, а тут вдруг представил и ужаснулся. Захотелось прижать еще ближе. Перед глазами раз за разом проносились невнятные образы, обрывки из воспоминаний. Такие непонятные и неоправданные, но только с одним и тем же посылом: защитить. Собрать по оставшимся крупицам и спрятать, не давая остальным измываться, уничтожать это светлое создание. Марк провел носом по макушке, цепляя пушистые волосы. Юля пахла мылом, пряностями и чем-то еще. Чем-то удивительно спокойным.

Юля не пахла смертью.

Марк слегка отстранился, заглядывая в два сверкающих омута. Зрачки расширены, глаза кажутся черными-черными, заставляют потеряться в них совсем. Юлиана смотрела на него с мольбой, со страхом потери. Губы ее разомкнулись. Дрожащие руки продолжали с силой сжимать футболку мужчины. В ушах пугающе зазвенело, стук сердца стал громче. Юля дрожала, тело перестало подчиняться ей, во рту пересохло, осталось только неконтролируемое желание. Марк казался напряженной струной, способной вот-вот порваться. По лбу стекла капля пота, оставляя за собой соленый след. Мужчина зверел моментально, стоило на секунду больше посмотреть на Юлиану. Он подался вперед, целуя пересохшие губы.

Это поцелуй был не похож на все предыдущие. Нежный, аккуратный, жалеющий и успокаивающий. Марк невесомо прикоснулся пальцами к округлому подбородку, провел вверх до уха, улавливая тихий стон, застрявший между губ. Юля целовала Марка так, будто делала это уже миллион раз, будто роднее и привычнее ничего не может быть. Ласково уста размыкались и смыкались между собой, давая возможность дышать. Языком мужчина смазал потрескавшуюся кожу Юлианы, аккуратно проводя по ней подушечкой пальца. Юля была вся в этом моменте, проникаясь вихрем чувств, сбивающим разум с привычного пути. Впервые показалось, что иначе и быть не может. Девушка решилась углубить поцелуй, провести языком по ряду острых зубов, дотронуться до неба, впитывая Марка через слюни, через дыхание, через каждое касание. Тонкие запястья соприкоснулись на крепкой, словно стальной, шее, подтягиваясь к мужчине.

Марк знал, что не сдержится. Вдруг в нем взыграло страшное чувство справедливости. Захотелось отплатить Юлиане той же монетой, вернуть ожидание, приправленной мучительным желанием. Он разорвал поцелуй, отстраняясь.

— Спокойно ночи, — прошептал он ей на ухо, прикусил мочку уха и через секунду исчез за дверью.

Юлиана не успела открыть снова глаза, как вдруг почувствовала непривычный холод в этой душной комнате и неприятное, мучительное чувство внизу живота, способное разорвать его изнутри. Хотелось спрятаться от этой щекочущей пытки, только даже к утру ей не удалось этого сделать. Марк впитался под кожу, и ей уже не спрятаться.

***

Утро в этом доме всегда начиналось по-своему уютно. Раньше всех на кухне появлялась Аня, наполняя помещение ароматом свежесваренного кофе. Она имела отдельную привычку садиться напротив окна, запуская через него рассвет в дом, брать в руки расческу и долго приглаживать свои волосы, параллельно распивая обязательно горький напиток. Ее это успокаивало, это помогала ей настроится на день, привести мысли в порядок и собраться с духом. Особенно сегодня, сейчас. Ночь для девушки прошла мучительно. Аня в принципе плохо спала, балуя себя лишь парой часов сна. Но в эту ночь особенно плохо. Она никак не могла понять, в какой момент совершенная ошибка могла так дорого для всех обернуться. Девушка помнила каждый момент, каждую минуту, когда в ее жизни появлялась Юлиана, даже если она сама того не понимала. В первый раз Марк сообщил, что спрятал от Вашинского какую-то девчонку, оплатив дорогостоящую охрану из самых приближенных, катался туда слишком часто, бросая на нее, Аню, все свои дела, заставляя терпеть напыщенных уродов, договариваться с ними, лично организовывать поставки и, черт возьми, разгребать этот непонятный конфликт. Вашинский был одним из самых прибыльных заказчиков, брал и платил помногу. Да, редкостный урод, но зато выгодный. Одним им можно было без проблем кормить всю их компанию, но... Марк решил по-своему, и Аня поверила.

Аня всегда шла следом за Марком, даже если он не прав.

Потом она же убедила его прекратить этот балаган с девчонкой и искренне обрадовалась, что Марк послушал. Аня надеялась, что все вернется на круги своя, только ни черта не вернулось.

Марк помешался, и Анну это бесило. Она не привыкла видеть его таким. Раньше Марк отличался собранностью, хладнокровием, дальновидностью, из-за чего все были спокойны. Мужчина создавал впечатление надежного лидера, защищающего интересы свои и близких людей. Только Юлиана все меняла. Марк перестал мыслить трезво, чаще срывался, а прибирать за ним приходилось Ане. Он убил человека на складе — Аня помогла скрыть это; Марк стал огрызаться с заказчиками — Аня сама выходила на переговоры, убеждая их не разрывать сотрудничество; Марк все чаще светил своим именем — она подчищала вместе с Никитой. Аня вызвалась участвовать в операции на складе только потому, что не верила в спокойствие Марка. Последний месяц он сам не свой: зашуганный взгляд, неконтролируемый гнев, паника. Она пыталась его успокоить, помогала, рискнула своей жизнью. Только что получила взамен?

Синяки, почти сутки ожидания и нервного напряжения, а еще эту идиотку в придачу.

Аня не выносила Юлиану только по одной причине: она не давала Марку спокойно жить, мучая своей неопределенностью, своими тупыми проблемами. Юля то приближала его, то отдаляла, отчего мужчина просто сходил с ума — Аня видела. Это раздражало. Из-за этого страдали все вокруг, включая Анну, которая за все свои старания ничего не получила. Юля была глупой, навязчивой, изворотливой. И, кажется, это была уже далеко не одна причина. Аня кипела, словно чайник. Под кожей пробегали волны обиды и недовольства, только... Только почему-то именно с этой идиоткой Марк приходил в себя, становился спокойнее, мог нормально думать, а вчера расписать план их дальнейших действий, не моргнув и глазом. Анну это раздражало еще больше. Что такого могла сделать эту дура, приводя мысли мужчины в порядок?

Господи, она даже ничего не делала!

Поэтому Аня, сама того до конца не осознавая, была готова смириться, лишь бы в доме было спокойствие. Даже если зубы по итогу будут скрипеть, она постарается.

Обычно к концу расслабляющего расчесывания волос на кухню выползала Маша, оставляя своего мужа одного в еще теплой постели. Мария входила всегда с улыбкой, в которой можно было прочитать все оттенки чувств: от всеобщей печали до заразной радости. Аня переглянулась с подругой, чувствуя немую поддержку, и стала наблюдать, как Маша наливает в кружку кипяток и начинает топить в нем чайный пакетик. Она присела рядом. Ее волосы на фоне темных и гладких Аниных казались летним одуванчик — подуешь, и разлетятся пухом по округе. Две подруги молча наблюдали за разгорающимся рассветом. Маша не хотела что-либо говорить, слова были излишни. Они были достаточно давно знакомы с Анной, могли считывать мысли друг друга без особых усилий. Маша знала, все знали, и все собирались молчать.

Тишину утра между ними нарушила внезапно появившееся Оля. Она громко зевнула и плюхнулась на стул рядом с Аней.

— Ужасно жарко было ночью, — протянула она, потягиваясь, — Никита явно переборщил с отоплением.

— Согласна, — Аня вдруг оторвалась от окна, еще раз взглянула на уже пустую кружку, начиная ненароком рассматривать оставшуюся кофейную гущу. — Я открыла окна в зале и прихожей, а то ребята зажарились. — Она не заметила, как зависла взглядом на грязном дне кружки, а воображение подкидывало картинки, странные и непонятные.

— Я виновата, — Маша поджала губы, — мне было немного холодно сначала. Вот он и настроил сумасшедшую температуру.

Аня хмыкнула, но так и не оторвала взгляд от кружки. Кофейная гуща запачкала стенки, разводы от напитка продолжали стекать из стороны в сторону, а на дне собираться в замысловатые узоры. Линия, другая, завиток, а рядом слишком чисто. Анна ненароком прищурилась. Все мысли зависли в воздухе, она не слышала голосов подруг рядом. Девушка была где-то там, далеко, на дне кружки, вырисовывая глазами символы, фантазируя, во что они могут сложиться. Линия казалась закругленной, изогнутой, а рядом что-то угловатое. Марк был назвал это занятие глупым, смешным. Он никогда особо не верил в мистику, Аня тоже. Мужчина бы даже не нарисовал в воображении ворону, которую почему-то слишком отчетливо Анна рисовала глазами.

— ...оладьи с вареньем или шоколадом?

— Что? — Аня вдруг оторвалась от кружки. Маша и Оля смотрели на нее с явным беспокойством. Ей потребовалась секунда, чтобы вернуть себе самообладание, которое рассыпалось как кофейный осадок.

— Я спрашивала, с чем делать оладьи. — Оля приподняла брови в удивлении. Аня редко бывала такой несобранной, что по-своему пугало. Они с Машей могли паниковать, расстраиваться, терять терпение или надежду, но она — никогда. Всегда ровная, стойкая, идеальная. Только все равно они видели чуть больше, особенно вчера.

— С вареньем, — девушка встала, с грохотом поставила на стол кружку и решила занять руки чем-то другим. — Давай я помогу?

Оля решила не отвечать, потому что это все равно не имело значения. Какие-либо ответственные действия она не решилась бы доверить другому человеку, поэтому Ане оставалось лишь помешивать уже замешанное тесто, пока местный шеф-повар разогревал сковородку, а затем поочередно наливала будущие оладьи на скворчащее масло. Все было спокойно: Маша протирала чистую посуду, подготавливая ее к столу, Аня и Оля были заняты, в доме еще царила сонная тишина большинства жильцов, по кухне разлетался аромат жареных оладий вперемешку с легкой горчинкой масляного дыма. Угощения на сервировочном блюде все прибавлялось, и на запах стали стекаться голодные гости. Потеряв свою ненаглядную жену, выполз сонный Никита, получая укоризненные взгляды за неправильно настроенную программу отопления, затем появилась Наташа, которую старшая сестра немедленно отправила в душ.

И только после этого показалась она.

У Юлианы дрожали поджилки, с трудом получилось выдавить из себя «доброе утро», она провела больше положенного в найденной ванной, только чтобы как можно позже показаться всем на глаза. Девушка некоторое время ждала Марка, но он не появился, бросив Юлю на амбразуру местного общества. Утонувшая в выданных Машей футболке и штанах девушка казалась пришельцем, привлекшим к себе столько взглядов. Ей стоило многих сил держаться ровно и не выдать страх от одного только взгляда Ани. Все старались показать себя дружелюбно после вчерашнего разговора, но только густое молчание все равно висело в воздухе. Юля медленно прошла вглубь столовой.

— Я могу чем-то помочь? — Тише, чем планировалось, спросила она у Маши, вызывая искреннюю улыбку. Юлиана старалась не смотреть в сторону Ани и Оли, что заняли все пространство у плиты.

— О, — Маша уцепилась взглядом за свободные руки, всучив Юле кучу столовых приборов, — разложи, пожалуйста. Скоро все подойдут завтракать.

Никита не знал, специально или нет Марк оставил Юлиану на произвол судьбы, но один только вид потерянной и перепуганной девушки как-то злорадно забавлял. Парень внимательно рассматривал гостью, пока открывал по приказу жены новые банки с вареньем. В голове уже работал букмекер, делающий ставки на уровень стресса Юли: она напугана также, как тогда в деревне, сильнее, слабее? Все вокруг напоминало их привычную идиллию, если не считать это маленькое светлое пятно с дрожащими руками. Юля отмеряла каждый стук своего сердца, пока оно вовсе не замерло от резкого, стального голоса за спиной.

— Юлиана, — голос словно уже зачитывал смертный приговор, рассыпался в ушах эхом. Девушка вздрогнула, медленно повернулась, встретилась глазами с прожигающим насквозь взглядом Ани. Аня была не многим выше Юли, но задранный верх нос и идеальная осанка делали ее великаншей. Столовая погрузилась в пучину молчания, напряженного, выжидающего, пугающего. Никита уже хотел вступиться за Юлиану, он знал все разнообразие способности Ани загонять человека в моральные и физические страдания, но был ошарашен раньше, чем на языке сформировался протест. — Я прошу прощения за вчерашнюю грубость. Рада знакомству, — она протянула сжавшейся в комок Юле свою идеальную бледную руку, отчего у присутствующих приоткрылись рты.

Марк появился в столовой через несколько мгновение, в самый разгар этой сцены. Молчание вдруг прервалось, в душе у него стало еще спокойнее, чем было. Столовая оживилась ароматом завтрака, разговорами, шумом звенящей посуды, украшаемым глухим отдаленным карканьем вороны где-то за окном.