Насквозь

Егор был в бешенстве. Он долго ходил по квартире и пытался выяснить, кто мог так унизительно пошутить над ним. Все лицо его в моменте побагровело, спина выпрямилась, а грудь превратилась в колесо. Все в нем пылало яростью, и мир вокруг зачах от страха, посерел, чтобы не дай бог не спровоцировать новую бурю. Весь мир, кроме Юли. Она сидела в углу дивана и всеми возможными силами сдерживала приступ смеха, нахлынувший на нее от всей этой ситуации.

Началось все в выходной. Они не разговаривали с вечера пятницы, потому что Юля «шаталась непонятно где, и как вообще не стыдно так себя вести». Девушка же этому факту нисколько не расстроилась и спокойно проводила свое существование в стенах квартиры, углубляясь в мысли. На уме у нее было лишь расставание с Марком, которое прошло теплее, чем можно было того ожидать, его прощальный поцелуй, наполненный надеждой, которую Юля чувствовала, словно сок из откусанного куска яблока, и вероятность их скорой встречи.

Марк не отказал ей в откровениях, он лишь тяжело вздохнул, отвел взгляд и слабо кивнул, понимая, что все его страхи ожили в моменте. Юля не стала объяснять ему, что просит об этом... Просто так. Девушка искренне верила, что все самого страшное из жизни мужчины ей уже удалось увидеть: насилие, убийства и тайны. Она лишь представляла его возможную историю, но ни один вариант не был настолько ужасным. Юле казалось, что она готова ко всему и ничто не остановит ее от уже принятого решения. Все в ней трепетало, стоило лишь вспомнить его прикосновения, поцелуи, взгляд. Она винила себя за слабость и трусость, потому что нигде и ни с кем ей больше не было так хорошо. Юля съедала себя обвинения, рвалась душой к этому мужчине, но это все, как обычно, могло продлиться только до следующего их разговора. Девушка понимала, что все слишком неоднозначно, но вдали от Марка продолжала убеждать себя в обратном.

Только действительность стерла напрочь все ее ожидания, когда вместо встречи с Марком Юля получила звонок в дверь и разгневанного мужа.

На часах был почти обед, никакого досуга на день ни муж, ни жена найти себе не сумели, особенно совместного. Честно говоря, у Егора был определенный план, но для этого нужны были новые поводы для ссоры с женой, а она, как на зло, молчала. Егор злился, потому что на кону у него стояла встреча с той, которая переворачивала его жизнь с ног на голову, заставляла кипеть, испытывать калейдоскоп эмоций от гнева до счастья, влюбляться в нее каждый день и каждую ночь. И события сложились именно так, что одна его злость слилась с другой. В дверь позвонили.

Юля на это даже не отреагировала, поэтому Егору пришлось самому встать и открыть ее. И какого было его удивление, когда на пороге стоял курьер с шикарным букетом, придерживать который приходилось второй рукой. Это были красные маки, большая редкость для такого времени года. Но вот они засияли посреди квартиры супругов, согревая своей яркостью все вокруг, разрушая привычные рамки, раздражая Егора. Это яркое пятно занесли в квартиру и попрощались, намекнув под конец про записку в букете.

Девушка заметила всю ситуацию чуть позже, когда отчетливо стала слышать фразы Егора «мы не заказывали», «что за черт» и «нам не нужно». Она выглянула из комнаты и обомлела. Посреди их гостиной, прямо на полу в широкой объемной вазе сверкали и искрились красные маки, затмевая все вокруг себя. Все, кроме Юли. Пока девушка восхищалась красотой, обходила ее по кругу, чтобы рассмотреть каждый цветок, прекрасно понимая, кто скорей всего замешан в этом, Егор читал записку. Ему уже хотелось затеять ссору с женой, ведь что за чудесный повод — тайный хахаль прислал букет! Но планам его снова не суждено было сбыться, потому что в открытке, украшенной рисунком с маленьким светлым котенком, черным по белому была высечена гадкая надпись:

«Любимому Егору от его томного вожделения!»

Муж Юли взбесился, стал метать в жену злостные взгляды, но она молчала. Девушка знала правду, знала, чья это злая шутка, но ничего не сказала и не показала виду. Все в ней затрепетало от одной только мысли, что Марк достал ей в середине весны редкие цветы, наполнив ими всю душу. Она присела в комнате на кровать и обняла себя за плечи, когда на телефон ей пришло короткое, но такое согревающее сообщение:

«Я уехал на пару дней. До встречи...»

***

На такую большую площадь пары ламп было слишком мало, поэтому внутри атмосфера казалась более чем зловещей. Где-то с потолка капала вода после недавнего дождя, образовывая маленькие грязные лужи на бетонном полу. И, помимо этого, создавая отвратительный надоедающий звук. Эхо здесь создавалось от каждого шага. Освещенные дешевыми лампами местами плохо шпаклеванные стены были словно зелеными. Фигуры, шастающие по помещению, выглядели словно тени не упокоенных душ, а во главе всего этого стояла одна — темная, словно сама смерть, и грозная, как летний ураган.

Настроение у Марка было отвратительное. Каждая клеточка его тела находилась под напряжение и могла лопнуть в любой момент. Именно поэтому никотиновый перегар не сходил с него вообще, даже после смены одежды и водных процедур. Марк курил и курил, стараясь занять этим свои мысли, но получалось плохо. Больше всего его волновала Юля, но о ней нельзя было думать в ближайшее время, иначе он мог запороть все дело.

Все знали, что Марк почему-то злой и что необходимо делать все внимательно, иначе проблем станет гораздо больше. Люди с замиранием ходили за мужчиной и следовали его указаниям. Первым стало арендовать еще один склад, только на этот раз вполне на реальные имя и фамилию человека, роль которого знал только Марк. Он надеялся, что внутри обшарпанное здание будет выглядеть гораздо лучше, но оказалось гораздо хуже. Здесь повсюду воняло плесенью, отчего постепенно стало першить горло. Марк с отвращением ступал под полосами гадкого освещения, стараясь найти хоть что-то положительное, хотя в целом уже было плевать.

Мужчина шагал из угла в угол по пустующему складу, судьба которого была известна тоже лишь ему. Важна была каждая деталь, и он это знал. Затуманенный рассудок приходилось контролировать и думать лишь о деле, поэтому Марк курил прямо в помещении, бережно складывая бычки обратно в пачку. И всем вокруг говорил делать тоже самое, а еще запретил харкать. Марк знал, что не должно остаться ни одного следа.

Ани не было, и это не нравилось Марку еще больше, потому что без нее он терял свои глаза и уши, а из-за этого приходилось думать в два раза усерднее, отслеживая каждое мгновение подготовки. Девушка нужна была ему в другом месте, и это смущало и ее тоже, но иначе было нельзя. Мужчине пришлось идти на жертву, насилуя свою голову. Аня была хороша во всем, что было нужно Марку. Она уверенно планировала, отлично договаривалась и великолепно контролировала ситуацию. Некоторые из людей Марка однажды признались, что бояться ее гораздо больше, чем его. И мужчину это устраивало.

Но сейчас этой бестии не было, а он ходил туда-сюда, мысленно репетируя будущее. Он точно знал, сколько здесь будет людей, когда ворвется полиция, в каком количестве и где будут стоять коробки, и что будет лежать в каждой. Все должно было сложиться лучшим образом, но любая ошибка могла испортить всю идею, одно неправильно сказанное слово тоже.

Но назад пути не было, ему хотелось покончить с этим дерьмом.

Марк сам не показывался, он лишь отдал распоряжение выгрузить все коробки на складе и расставить их четко по намеченному плану. Нанятые им люди трогали все исключительно в перчатках и даже не особо отсвечивали своей внешностью. Все пока шло нормально. Марка устраивало.

А вот заменить содержимое коробок должны были другие люди. Никто точно не должен был знать полную картину происходящего, и это был один из главных пунктов. Марк внимательно следил за происходящим в блеклом свете склада, прохаживаясь между выстроенными башнями коробок, проверяя соответствие намеченной схеме. После нужно будет это разобрать, а после обратно сложить, на это тоже будет потрачено время, но мужчина был готов этим пожертвовать.

Люди вокруг немного суетились, раздражая Марка. Меньше всего ему сейчас хотелось слышать шум. В ушах и без того звенело, звенело Юлиным голосом о желании узнать его всего. Марк метался, не понимал, как преподнести ей всю свою жизнь на блюдечке. Соврать? Нет, врать не имеет смысла, тогда вообще происходящее между ними бессмысленно. Рассказать все с понимаем, что она уйдет? А если уйдет, то все вокруг Марка попадет под прицел угрозы. Он верил, что Юля не станет бежать в полицию, но внутри почему-то все равно стало неприятно жечь подозрением.

Мужчина устало прикрыл глаза. Юля не пойдет стучать, в целом давно бы уже это сделала, если бы хотела. Она не отвечала на его чувства, точнее не отвечала так, как хочется Марку. Он понимал, что должно пройти еще много попыток, прежде чем она окончательно примет решение, но внутри копилась усталость. Он устал вбивать в эту чудесную маленькую голову, насколько плоха ее привычная жизнь, жизнь не с ним. Марк был эгоистом, и сейчас это проявлялось как нельзя лучше. И отступать не хотелось.

И терять Юлю тоже не хотелось.

После последнего расставания с ней, после вроде как данного обещания раскрыться ей — глупая девчонка, кто вообще сказал, что после станет проще, — Марк долго пытался себе внушить, что гораздо проще отказаться от Юли. Он всячески напоминал себе, что в его жизни был эпизод, когда в ней не было ничего такого, что способно привлечь внимание. Она абсолютно обычная, не такая уж и красивая, нет в ней ничего глубокого и задевающего душу. Как мантру Марк повторял себе эти истины и сам же постоянно ее опровергал. В голове непроизвольно всплывали воспоминания, как на волосах ее сверкает солнце, как искрятся глаза, как звонко она смеется. Еще больше он вспоминал ту часть их знакомства, когда Юля боялась смотреть на него, как дрожала от любого прикосновения, как опускала взгляд. И все это не давало Марку от нее отказаться.

— Мы все поставили, — от мыслей его отвлек голос одного из мелькающий вокруг ребят. Марк резче, чем хотелось бы, воспрянул.

— Отлично, все свободны. Оплата придет позже. — Он устало потер переносицу и прикрыл глаза. День только начался, а впереди еще много всего.

Через некоторое время склад опустел, он остался в нем один. Атмосфера вокруг казалась более чем зловещей. Одна из ламп на потолке начала моргать, вызывая у Марка нервную дрожь. Мужчина устало выдохнул и начал обходить выставленные коробки, мысленно пересчитывал их. «Три будет стоять здесь, десять там, вот эти лучше разделить на шесть и три по отдельности». В руках снова оказалась сигарета, которая хоть как-то перебивала отвратный привкус плесени во рту, в носу — везде. Случайно Марк наступил в образовавшуюся лужу и цыкнул. Нет, все точно было не так.

Мужчине казалось, что ошибка где-то на поверхности, просто он ее не видит. В течение часа приедут новые люди, которые будут разбирать каждую коробку и складывать в нее то, что привез Марк. Отдельно, в тайне от всех, никому не доверив. После они все запакуют обратно и выставят в том же порядке. Потом сюда приедет другой человек и превратит это место в еще больший балаган.

План Марка держится на одном лишь козыре — он сам это прекрасно понимает — и если что-то пойдет не так, этот карточный домик рухнет. Но он падал уже сейчас, пока Марк вслушивался в отвратительное трещание чего-то потустороннего в стенах помещения. Лампа начала мигать быстрее, воздух стал густым и вязким. Марк поморщился, начиная оглядываться вокруг. Звук капающей воды сбивал с концентрации, мерзкое «кап-кап» сводило с ума. Мужчина рассматривал позеленевшие стены, стараясь найти причину внутреннего беспокойства. Где-то в тенях что-то застучало, темнота зашевелилась в глазах Марка. Вдруг почувствовалась, что кто-то тоже дышит рядом, только дыхание у него холодное и зловещие, смердящее гнилью. По коже пробежала дрожь. Марк слышал, как к нему приближаются тяжелые шаги. Дыхание остановилось, никотин горечью осел на горле, руки заледенели. На ухо все еще кто-то дышал, и Марк смог наконец-то разобрать эту вонь. Так пахнут трупы, так пахнет смерть. Мужчина резко развернулся.

Никого не было. Он все так же стоял один посреди полузаброшенного склада, арендованного по дешевке, окруженный коробками с его грязью. Никаких звуков вокруг не было, тени не двигались, в нос ударяли лишь жженый табак и плесень. Марк вздохнул, стараясь остановить дрожь по телу. Он никому никогда в этом не признается, но в тот момент Марк впервые почувствовал, как смерть дышит ему в затылок, обещая их скорую встречу.

Вдруг стали слышится вполне себе реальные шаги и голоса. Мужчина обернулся, встречая очередную порцию придурков, у которых над душой нужно будет стоять и контролировать. Для такой работы лучше было искать не одаренных умом, чтобы их кроме денег ничего не интересовало. Марк никогда не привлекал для грязной работы своих постоянных работников. Эти «солдатики» ему всегда нужны были в более сложных задачах, а собирать коробки могут любые идиоты, которым он всегда по карманам распихивал деньги. Их Марк не боялся. Любое неловко брошенное слово, и он от них ничего не оставит.

— Перед вами коробки, — он указал рукой на ряды картонных изделий, улавливая каждое изменение на лицах пришедших. Парочку он видел первый раз, остальные уже работали на него, поэтому просто молчали, скрывая лица под балаклавами. Марк запрещал всем показывать внешность, кроме самого себя. Он искренне верил, что овцам лучше знать в лицо пастуха. — В них лежит мусор, который вам нужно будет достать, выкинуть в эти мешки. — Марк подкинул в их сторону рулон мусорных пакетов. — А после сложить в коробки вот это, — мужчин подошел к закрытой двери, резко распахивая ее. За ней оказалась небольшая коморка, заполненная чем-то до отвала. Слабо загорелась одиноко висящая старая лампа с характерным электрическим треском, и люди увидели большое количество вещей и веществ, которых просто так не купить и не достать. Марк довольно усмехнулся. — Не вздумайте брать это голыми руками, а тем более заныкать себе — цена будет слишком высокой.

Они принялись за работу, а мужчина стал прохаживать снова по уже выученной траектории. Он замечал каждое их лишнее движение, каждый неловко брошенный в его сторону взгляд. Друг с другом они особо не переговаривались, да и Марк этого не одобрял. Он курил и курил, наблюдая за работой. Они вытаскивали из коробок что-то вроде дешевой косметики — нужно было заказать что-то, отдельно выделяя в плане незаконный оборот продукции — неизвестного применения и сбрасывали ее в пакеты. Им нужно было работать чуть быстрее, но Марк понимал, что как только они перейдут к действию «складывания» — все станет еще медленнее из-за мнимого опасения взять в руки запретное.

Напряжение внутри Марка скапливалось. Он чувствовалась усталость, которая сковывала движения. Червь тревожности ковырял в его голове дыру, сея предположения о худшем исходе всего дела. От количества выкуренных сигарет начало сильно мутить, голова болела. Марк сжимал кулаки, чтобы отвлечься, остановить поток мыслей, но не получалось. Бегающие рабочие муравьишки нервировали своей медлительностью, скованностью. Марку хотелось всем им объяснить, что они мужики, что если взялись за работу, то нужно выполнять ее качественнее. Он платил им слишком много, надеясь, что такая мотивация подарит положительные плоды. Один из общей кучи его раздражал. Марк не видел его лица, но в плохом освещении он почему-то напоминал ему мужа Юли. Возможно, силуэтом или своей безмозглостью, проявляемой даже в неумении распечатать чертову картонную коробку. Марк глубоко дышал, стараясь контролировать неизвестный и необоснованный прилив агрессии. И у него это получалось, пока парнишка не уронил одну из коробок.

— Ты что, идиот? — Мужчина не хотел кричать, но рявкнуть хорошенько удалось. Все напряглись. Лишь на секунду Марк представил, что, при желании, они могли бы уложить его одного, только смысла в этом не было, конечно. — Уронишь еще хоть что-то, и я уроню тебя так, что мокрого места не останется.

Все продолжили работать. Марка немного трясло. Почему-то горло стал сжимать неведомый страх, появившийся из неоткуда. Мужчине стало казаться, что все они смотрят на него угрожающе, что потолок ненадежен и вот-вот рухнет, что в любой момент кто-то может подойти со спины, а он даже не увидит в этом клоповнике. Леденящий душу ужас сцеплял его по рукам и ногам. У Марка застучало в висках, слюна стала горькой. Все вокруг закружилось, отчего он даже не заметил, как выронил окурок.

Вдруг Марк увидел слабый свет впереди. Пришлось прищуриться, чтобы разобрать, как этот же идиот держит в своих руках телефон, а тот светиться, как одинокая полная луна на небе. Внутри у мужчины все затрепетало, жар стал разливаться по телу. Если бы кто-то увидел такого Марка при свете, то заметил, как почернели его глаза, как ужасен стал весь его лик, от которого растекалась тьма вокруг.

Он не церемонился, даже на секунду не задумался. Рука быстро потянулась к поясу, а после к тяжелевшему руку оружию. Марк выстрелил, оглушив вокруг всех и себя в том числе.

Наконец-то стало спокойно. Тишина приятно разлилась по ушам, свет стал мягче, рука как в экстазе опустилась вместе с дымящим оружием. Воздушный виток гари приятно обжег нос. Марк прикрыл глаза, наслаждаясь этим мгновением. Теперь хорошо, теперь спокойно. Прям как с Юлей.

— Если еще хоть кто-то посмеет достать телефон, я засуну его вам в глотку и буду звонить, пока зубы не начнут отбиваться в темпе мелодии, всем ясно? — Марк заметил медленные, аккуратные кивки. — Всем за работу!

Марк расслабился. Умиротворение наконец-то наступило, отгоняя его новый страх прочь. Осталось только придумать, кто уберет свежий труп. Хотя напоследок можно и телефон в горло засунуть. Тогда будет точно хорошо.

***

Долгая дорога всегда утомляет. Бесконечные серые полосы асфальта вот-вот обещают закончиться, но почему-то продолжают появляться из-за горизонта. Белые отметки сливаются в единую, которая ускользает под колесами. И так из часа в час, от восхода до рассвета, дорога продолжается, показывает тебе бескрайние поля, могущественные леса, зеркальные озера — по кругу. За каждым поворотом скрывается что-то свое: глубокие ямы, извилистые пути, смена грунта и асфальта, отсутствие разметки — и никогда не понятно, что ждет в пути.

А после наступает ночь, и в непроглядной тьме, освещаемой, как оказывается, не такими уж и яркими фарами, такие повороты внушают страх. Не везде удастся найти фонари вдоль трассы, не везде даже стоят указатели. Можно ответить за свои действия, но без ответа останутся чужие. На опыте, из-за страха, но ты останавливаешься и ждешь рассвета, чтобы не рисковать, особенно когда за спиной груз, особенно когда за горизонтом деньги.

Ночь была холодной. Ветер на открытой местности продувал слишком сильно, отчего приходилось прятать озябшие руки в карманы, но даже там от потоков воздуха нельзя было отогреть их. Недалеко было слышно, как колышутся и гнутся под силой стихии деревья, но здесь, на протяженной заасфальтированной станции, властвовали совершенно другие звуки.

Темнота казалась кромешной. Небо было заволочено тучами, и у луны не было шанса пробиться сквозь них. Лишь на другом конце стоянки виднелись огни прожекторов и проходящие тени, но здесь, в тени между двумя огромными машинами, способными подмять под себя группу людей, приходилось передвигаться на ощупь. Рядом пролегала трасса, по которой в такое время поехать осмелился бы лишь самоубийца, не страшащийся неосвещенных поворотов, узости полос и отсутствия какой-либо дорожной навигации. Именно из-за сложности проезда по этой дороге в свое время здесь стихийно появилась стоянка для крупногабаритного транспорта со всеми удобствами для водителей, чтобы переждать ночь.

Стоянка была окружена лиственным лесом. Чужому нечего было здесь делать, он бы даже и не поехал, если только обратного не диктовали обстоятельства.

А причины у скрываемых во тьме людей были. В большинстве своем они заключались в шершавых купюрах, которые могли вот-вот попасть в карман, стоит-то поработать всего-ничего. Деньгами их никогда не обижали, это они выучили достаточно определенно. Это был тот случай, когда платили по справедливости за хорошую работу, и в отличии от жестокости реального мира, этот казался правильным. И не важно, что нужно было тащить на себе через лес и крутой подъем к стоянке от спрятанной машины тяжелые коробки, напичканные черт знает чем. И лучше этого не знать вовсе, чтобы не сделать себе хуже.

Фуры стояли не плотным рядом, но очень удачно — на краю стоянки, далеко от мотеля, закусочной, прачечной в одном флаконе. Это сильно облегчало задачу, избавляло от необходимости красться через всю стоянку и вести себя тихо, чтобы только никому не попасться. Ветер сильно мешал быстро передвигаться. Сложно идти ночью, постоянно прищуриваясь от силы встречного потока, так еще и сырая в это время года земля сильно затапливала ботинки. Ничего, Макс заплатит, он всегда хорошо платит.

По негласной команде все участники дела собрались у одной из машин. Один руками нащупал необходимые ручки, чтобы только не потеряться в своих действиях. Их было всего четверо, пятая фигура сама была тенью, пряча всего себя под черным пальто. Было безумно холодно, Марк это чувствовал каждой клеточкой тела. В этой части страны середина весны вовсе не означала приближающееся тепло. Люди рядом с ним были доверенными, точнее, постоянными в подобных делах, хотя похожее они давно уже не делали. Им он мог доверить эту миссию, какой бы дикой она не казалась.

Неожиданно один из участников достал и включил фонарь, который на секунду ослепил всех присутствующих своим слабым светом. Мужчины зажмурились. Марк от неожиданности чертыхнулся, опасливо осматриваясь по сторонам. Никого не было, самый опасный человек сейчас был на другом конце стоянки и, по данным наблюдателя, трапезничал каким-то дешевым полуфабрикатом.

— Ну чего? — Марк подошел ближе к своим людям. — Можешь открыть?

— Открыть-то могу, — этого мужика Марк знал достаточно давно, и толковее найти было невозможно. Звали его Никитой Сергеевичем, он когда-то работал слесарем. Потом его сократили, а членов семьи, как ни прискорбно, кормить нужно было. Поэтому через одно рукопожатие вышел Никита Сергеевич на Марка, а после стал у него постоянным приглашенным для вскрытия чего-либо. С начальством никогда не пререкался, в целом выглядел достаточно жалко: худое лицо, впалые глаза, поблескивающая седина. — Только заметно потом будет, что открывали. Лучше б мы это на погрузке сделали, а не сейчас.

Никита Сергеевич всегда говорил дельные вещи. За это Марк его очень ценил.

— Тогда товар мог не доехать, — Марк поджал губы. — Вскрывай, а там разберемся. Остальные — идите за коробками.

Фонарь передали Никите, с которым остался Марк. Это был тот случай, как мужчина не гнушался помогать своим подчиненным, потому что здесь в глуши они все оказались в одной лодке. Никита Сергеевич достал из нагрудного кармана неизвестный Марку инструмент, а после подпихнул поближе к дверям грузового отсека заготовленный мешок с чем-то громоздким.

— Я отломаю это крепление, — он указал на одну из ручек, — вторую после будет легче открыть. Но лучше, конечно, когда будем заканчивать, приделать все обратно, иначе заметят.

Марк ему ничего не ответил, просто кивнул. Сергеевич приступил к работе, пока мужчина молился, чтобы никто не услышал шум. Фура, стоящая рядом, закрывала их от чужих глаз, но никто точно не мог сказать, когда водителю приспичит вернуться и продолжить путь. В лучшем случае до рассвета.

Вообще весь план Марка шел наперекосяк. В первую очередь его раздражало, что главный груз, смысл всего этого, опаздывал. Без него весь план можно было утилизировать — это если мягко выражаться. Марк нервничал. Его руки незаметно дрожали, а сердце стучало в ритме, с каким Никита пытался отсечь крепление. Жуткий ветер пробирал до внутренностей, и высокие машины от него не спасали.

Аня была на связи и отслеживала всю ситуацию. Марку так было спокойнее. Она с определенной периодичностью докладывала, когда прибудет оставшийся груз, чтобы Марк мог успеть перетащить все остальное, только он боялся не успеть. Темнота затрудняла и облегчала задачу одновременно. Его людям предстояло перебраться с тяжелыми коробками сотню метров в горку, при этом не оставляя следов. Еще эта чертова дверь.

Марк не курил, потому что в моменте требовалась максимальная концентрация. Он следил за каждым издаваемым звуком, подсвечивал Никите поле действия, пока тот менял отмычку, шуруповерт и лом местами в своих руках. Отдаленно ему слышались голоса других, которые шли от машины. Марк нервно постукивал ногой, разгоняя по телу кровь. Но даже во всем этом он услышал, как на другой стороне стоянки кто-то вышел из забегаловки.

Послышался шум и громкие разговоры. Никита Сергеевич на секунду замер, поднял глаза на Марка. Голоса становились громче, или им так только казалось. С другой стороны уже подходили люди с грузом. Марк выругался и полез за телефоном, но его опередила, как показалось, чересчур громкая вибрация.

— Алло, — голос Ани звучал взволнованно, — Ма... черт! — Она сама периодически забывала, какими именами представляется Марк, поэтому в качестве конспирации было определено не называть его по имени. — В общем, она будет через минуту, встречайте.

— Подожди, — процедил мужчина, — у нас тут неприятность.

***

Место было отвратительным. Воняло в помещении так, что, мужчина был готов поклясться, подохли все тараканы и крысы. Вагонка, которой были обиты стены этого с позволения назвать заведения, местами уже покрывалась плесенью. Особая дождливость региона порождала сырость, способную уничтожить все, но несмотря на эти минусы обстановка внутри казалась приезжим более чем дружелюбной.

У входа восседала тучная женщина лет сорока с широкой улыбкой и выкрашенными в ядреный рыжий цвет волосами. Она радушно встречала новых постояльцев, привлекая их не только теплом и улыбкой, но и ярко выраженным декольте на кофточке. Возможно, какая-то часть дохода от этой станции принадлежала ей за особые и отдельные старания, но доподлинно мужчина узнавать не хотел, у него вообще была другая цель. Ему предложили сразу номер, от которого он отказался, а затем отужинать в общем зале и постираться при необходимости. И стирка эта показалась ему слишком дорогой, не считая ночной стоянки.

Общий зал представлял из себя несколько продолговатых габаритных столов с лавками по обе стороны каждого, стойку буфета, за которой почему-то никого не было, два висящих напротив друг друга по разные концы зала телевизора с трансляцией какого-то футбольного матча, украшенные всякими безделушками, коврами и искусственными головами разных животных вагончатые стены, желтые светодиодные лампы на потолке. И все это было приправлено вонью и перешептыванием нескольких дальнобоев за столом.

Макс просил его прикинуться проезжим, захотевшим переждать ночь в этом месте, чтобы следить внимательно за персоной, которая ни в коем случае не должна покинуть заведение раньше отмашки. Вообще, хмурый парень, как называл он за глаза Макса, редко просил о подобной чепухе, но раз попросил, то стоит выполнить, тем более дело обещает быть прибыльным. Ему подробно описали внешность нужного человека и примерные темы для разговора при необходимости. Отдельно уточнили: «Кирюх, если что-то пойдет не по плану, лучше начинай первым!»

Так ему говорили всегда, если была вероятность начать драку. Кирилл, или Кирюха в достаточно обширных кругах, обладал плотной комплекцией и тяжелой рукой. Макса он знал уже несколько лет и служил ему верой и правдой, особенно когда требовалось применить силу. По внешнему виду он представлял из себя достаточно приятного человека, умел заговорить зубы, широко улыбался, только на самом деле ничего хорошего у него за душой не было: изнасилование несовершеннолетней, двенадцать лет колонии, отсутствие родственников и постоянного заработка, некоторые дурные привычки — в остальном очень приятный человек.

Кирилл прошел за столик, не понимая, чем тут в принципе можно себя побаловать, и начал искать глазами нужного человека. Нашел быстро: совершенно обычный мужик с брюхом и залысиной уплетал какую-то дрянь в контейнере и водил пальцем по экрану телефона. Кирилл быстро напечатал Максу, что «ель на месте» и «все пока в порядке», после этого к нему подошла тучная женщина, предложила кофе и так же удалилась, демонстративно вильнув круглыми бедрами.

Мужчина пил кофе, периодически подмечая действия цели, которые ничем особо не отличались, пока к нему не подсел другой мужик. Они стали о чем-то не спеша говорить и посмеиваться. Кирилл продолжал пить кофе, который хозяйка пыталась выдать за сваренный, но у нее не получилось. «Гадкая кислая дрянь!». Время утекало, и Кирилл оставался совершенно спокоен в своем наблюдении, пока ему на телефон не пришло сообщение:

«У нас трудности, тяни время!».

Кирилл не видел в этом смысла, потому что все и так было спокойно, но вдруг, как по закону подлости и неудач, нужный мужик встал, поправил пояс на штанах и, как показалось, собирался уйти. Мужчина выругался и стал быстро придумывать план. Взгляд заметался по залу в поисках чего-либо, что могло спасти ситуацию.

— Эй, мужики, — он махнул им рукой, и гости повернулись. На широком лбу Кирилла выступил пот от нервов. План казался провальным, но столкнуться в беседе с мужиками лучше, чем подставить Макса. — Не разделите партейку в преферанс? — Взгляд Кирилла зацепился за карточную колоду, валяющуюся под телевизором. Вариант хороший, только заведомо казался проигрышным.

— Нет, дружище, — грустно протянула цель Кирилла, переглядываясь со своим новообразованным товарищем, — я не имею. Да и грех на деньги играть.

«Черт, он же набожный, точно!»

— Я могу, — отозвался второй, только Кирилл уже хотел послать его к божьей матери. — Только перекурю. Обожди маленько.

Кирюха не курил, но был готов начать сразу с пачки, если не сможет задержать дальнобойщика в помещении. Макс четко дал понять, что тот ни в коем случае не должен подходить к машине, пока они не закончат. Вариантов было мало, поэтому он резко встал, резче, чем хотелось, и пошел вслед за ними.

— Я с вами, если не против, — он лучезарно улыбнулся, доставая из кармана рубашки зажигалку, которую использовал только тогда, когда требовалось избавляться от улик.

— Тебя как звать-то? — Кирилл не сразу ответил, потому что уже печатал Максу о незапланированном выходе на улицу, при этом проклиная себя. Он поднял голову и встретился глазами со своей целью.

— Кирюха, — они обменялись рукопожатиями. Жертва обстоятельства назвался Вадимом, а второй, обученный игре в преферанс — будь он не ладен — Женек, гораздо моложе первого.

Они вышли на улицу, заводя легкую беседу о ремонте какой-то местной трассы, о маршрутах своего передвижения. Кирилл врал безбожно: едет на восток повидать больную мать, боится, что ей станет хуже, сестра-мразь совершенно о родительнице не заботится, зрение с годами только садится, поэтому не рискнул ехать ночью, набрел на эту стоянку, с рассветом двинется в путь, сам подрабатывает на шабашках то тут, то там — и ему верили, мужики даже посочувствовали семейному горю, подхватив тему меркантильности и жестокости женщин. Все шло вполне неплохо, если бы сигаретный дым не обжигал горло, кашель от непривычки не просился наружу, а взгляд не устремлялся в темноту парковки, на которой в этот момент происходило преступление под предводительством опасного, хитрого Макса.

Ветер усиливался, завывая. Мужики кутались в свои куртки, меняли местами руки с сигаретой между пальцев, чтобы они хоть как-то отогревались в кармане. Кирилл продолжал смотреть вдаль, улавливая движение теней за фурами. Перекур казался предательски долгим, но он старался поддерживать диалог, не выходя из образа. Темнота впереди пугала своей неопределенностью, своими тайнами. Бледный свет от заведения не внушал умиротворения, лишь больше отпугивал. Кирилл поежился, когда где-то вдали завопило какое-то животное.

— Гляну-ка свою пещеру, вроде еще пачка валялась, — Вадим прижал окурок губами и хотел было спуститься с небольшого крыльца заведения, в то время как Кирилл уже проклинал весь свет и думал, как остановить его.

— Да брось ты, — Женек махнул рукой, подзывая нового знакомого обратно, — потом глянешь. Сейчас поварешка обещала сварганить что-то на зубок, — он усмехнулся, удавливая сигарету в пепельнице. Кирилл незаметно выдохнул, улавливая переменчивость в лице Вадима.

— Это она нам зубок, — загоготал дальнобойщик, положительно кивая. — Ладно, добро, пойдем.

И Кирилл расслабился и снова посмотрел напоследок в темноту. Он пристроился за своими новыми товарищи и последовал внутрь, попутно набирая на телефоне весточку Максу.

«Опасность миновала».

***

Марк на секунду расслабился, когда увидел сообщение от Кирилла и движущуюся фигуру девушки в темноте. Она освещала себе путь слабым светом фонаря, зачерпывая грязь ботинками. В это время Никита Сергеевич подцепил дверцу и наконец-то распахнул ее. Все участники действия собрались у открытой фуры, вглядываясь в ее секреты, скрытые в темноте. Девушка подошла, погасила свет и уставилась Марку прямо в глаза.

— Добрый вечер, — мужчины ей слабо кивнули, а Марк рукой указал ей встать рядом с ним. Она послушалась. Девушка вообще была понятливой, что нравилось ему. Ее изначально не нужно было долго убеждать на участие в этой авантюре. — Как продвигается?

— Как видишь, — Марк пожал плечами и поморщился, когда свет фонаря Никиты случайно прошелся по его лицу. В это мгновение внутренности грузового отсека стали отчетливо видны. Пространство было забито практически под завязку, лишая возможности свободного передвижения. Марк понял, что места не так много, как хотелось бы, но плюсы в этом все равно были — удобнее будет спрятать девчонку. — Стой пока рядом, — он посмотрел на девушку, — а вы загружайте.

Один мужчина подтянулся сначала на основании кузова, а после ухватился за выпирающий паллет и запрыгнул внутрь прямо на него, согнувшись, а остальные уже взяли в руки тяжелые коробки, готовые подать их товарищу.

— Куда ставить-то? — Спросил тот, что внутри. Марк взял из рук Сергеевича фонарь и осветил пространство: ящики, коробки, паллеты — всего было слишком много и стояло впритык. Он на секунду задумался, а после указал на небольшой свободный квадрат впереди.

— Там место есть? — Марк показал пальцем на интересующее пространство. Мужчина прополз коленями по грузу и осмотрелся.

— Не то чтобы много, — неуверенно ответил, присвистывая. Ситуация казалось затруднительной. Марк знал, что машина поедет загруженной, но настолько... Это вставляло палки в колеса, и ему это не нравилось. Девушка рядом тяжело вздохнула, отчего Марк разозлился еще больше. Все вокруг видели обреченность плана, поэтому стоило действовать обдуманнее. По спине прошел холодок, слюна стала вязкой, руки задрожали. Марк начинал нервничать, хотелось на ком-то выплеснуть гнев, а окружающие очень выгодно раздражали. Он сделал глубокий вдох.

— Ставь, пока влезает, — Марк грозно глянул на остальных, доказывая, что возражений не примет.

Началось движение, в ходе которого слышались кряхтение, тяжелые вздохи и звук опускающихся коробок. Парни работали слажено: один складывал внутри, другие подавали. Никита тоже какое-то время стоял в стороне, но присоединился к общей деятельности. Марк наблюдал за всем этим со стороны и бесился. Они слишком громко вздыхали, слишком ясно показывали, насколько им тяжело. И это раздражало мужчину. Кирилл пока молчал, а значит можно было особо не торопиться, но они все равно все слишком медленно направились за следующей партией коробок.

— Слушайте, — обратил на себя внимание человек изнутри, — тут уже особо нет места, еще партия не влезет. — Его ноги в согнутом состоянии ползали по паллетам и, наверное, сильно напрягались, но Марка это не волновало. Подступающая нервная тошнота и паника не давали ему мыслить здраво, ему хотелось лишь все это закончиться.

— Загружай, а там посмотрим, — парень, который находился из-за своего положения выше Марка, пожал плечами и уполз вглубь грузового отсека, чтобы как-нибудь организовать пространство.

Ему хотелось курить, но отвлекаться было некогда. Он мысленно отсчитывал время, за которое группа должна была принести еще коробки. Женщина рядом молчала, но Марк точно мог заметить, как мрачнеет ее лицо. «Еще бы, ей же ехать в согнутом состоянии черт знает сколько». Звенящая тишина вокруг напрягала еще больше. Чувство приближающего краха щекотало Марку загривок, вызывая на теле дрожь. Он точно знал, что руки леденеют не от ветра.

Марк был уверен, что план удачный, что никто не сможет подобраться к нему, что все слишком хорошо спланировано, но все равно он чувствовал, что где-то был подвох. Возможно, он заключался в этой странной женщине, которая не особо внушала доверия, но вряд ли из этого положения могла выйти победителем. Марк познакомился с ней не так давно, просто вышел через общего врага.

Ее звали Ксенией. Называть себя как-то сокращенно она не давала повода, держалась уверенно, слишком уверенно, у нее был поставленный голос, ровная, практически нерушимая осанка и безукоризненный внешний вид. Марк сам пришел к ней. Он не надеялся на успех этой встречи, но все прошло более чем удачно. Его интересовали ее мотивы. Душещипательные истории Марк не любил, но вот понять, что будет двигать человека на предложенный им план — знать очень даже хотелось.

Ксения не вдавалась в подробности, не рассказывала компрометирующие подробности про своего бывшего работодателя, просто достаточно кратко описала суть: «Вашинский превратил мою жизнь в Ад, следующий ход мой». Только потом Марк узнал, что после неудачного домогательства Ксению уволили с должности личного помощника, занесли в «черный список» сотрудников среди подобного круга работодателей, обрекли привыкшую к роскоши девушку на достаточно скромное существование. Он не любил сплетни и все эти разборки, но Ксения казалась слишком странной, слишком ее поступки не складывались в общую картину, поэтому только после добытой информации все более-менее уложилось в голове мужчины.

Он составил план, в котором она являлась главным действующим лицом, от нее зависел весь успех. Марк не мог доверять ей целиком и полностью, но иного выхода не было. Мужчина понимал, что никто не сможет помочь ему так же, как враг врага. Ей следовало бросить все и исполнить роль под указом Марка. Уговорить девушку на такую авантюру оказалось не сложно, потому что цель привлекала больше, чем отталкивали риски.

Риски.

Он планировал, думал, рассуждал, даже моделировал, но все равно казалось, будто что-то упущено. На секунду, на одну гребанную секунду Марку захотелось все бросить, забрать людей, девчонку и уехать отсюда как можно скорее, пока назад был путь. Однажды, совсем давно, он уже испытывал подобное, но тогда это было начало его пути, а теперь в данной ситуации такие сомнения явно говорили о слабости Марка. Раньше такого не было.

Мужчина с силой сжал руку в кулак в кармане. Голова раскалывалась. Тишина давила, холод давил, темнота давила, люди вокруг давили. Все бросить, бросить, бросить, оставить, сдаться. Марк сжимал руки, челюсть, стараясь отогнать от себя подобные мысли. Он не был слаб, не хотел таким быть. Вообще, давно ли Марк стал таким? Он прокручивал последние события. Когда вдруг стал сомневаться в своих поступках? Все бросить, уехать, оставить. Даже не вытаскивать разгруженное, пусть останется. Ни свидетелей, ни доказательств — дело замнут. Всем заплатить и отпустить. Когда он стал таким?

Юля. Да, точно Юля.

Сделала его слабым, чтоб ее!

— Да расслабься, — его отвлек голос девушки рядом, — пусть ставят друг на друга. Я уж каким-нибудь залезу.

— И долго ты сможешь ехать «как-нибудь»? — Его раздражало это типичное женское простодушие, с которым они смотрят на важные вещи сквозь пальцы. Девушка перед ним была достаточно высокой, со спортивным телосложением, ухоженным видом, но ничто из этого не способно было помочь ей просидеть несколько часов в неудобной позе. Марк бесился.

— Имеет ли это значения, когда есть возможность оказаться на том свете? — Девушка хмыкнула и обошла Марка, чтобы выглянуть из-за угла соседней машины. У забегаловки не было движения, голосов. Они были здесь одни.

Марк не решился ей ответить, потому что девушка была чертовски права. Он пытался создать непонятную мишуру, когда сам в общем-то вел человека на возможность гибели. Конечно, все варианты были просчитаны, нельзя было ошибиться, но та чертова вероятность плохого исхода сильно нервировал. Если девушка умрет — весь план пойдет насмарку. У него не будет свидетеля.

Новая партия коробок карабкалась по небольшому склону на парковку, озвучивая собственные действия кряхтением и пыхтением. Марк сделал вдох. Их всех нужно было вытерпеть, дождаться конца действия и расслабиться. Совсем немного, осталась всего парочка. Новые коробки с грохотом упали на землю, разбивая самообладание Марка.

— Вы что, издеваетесь? — Он зашипел в лицо парню, который сильнее всех уронил картонное изделие на асфальт. — Что непонятного в простых определениях «бережно» и «тихо»? — Марк заводился, его уже трудно было остановить, но он пытался. Сейчас было не время их отчитывать, пугать и угрожать. Мужчина сдерживался, даже когда ненароком схватил парня за грудки, но через секунду отпустил его, подпихнув в стороны открытых дверей грузового кузова.

— Прости, Макс, — прошептал парень, но Марк услышал. Работа возобновилась.

Еще несколько коробок влезли достаточно удачно, но потом парень показался из кузова. Он покачал головой, будто это могло убедить Марка. Нужно было запихнуть еще несколько штук, всего полтора десятка, но мужчина видел, как замерзли его люди, как парню внутри сложнее и сложнее все расставлять и ползать коленками по доскам, как осуждающе смотрит на него девчонка, хотя с виду и не скажешь. Марк начинал закипать. Он чувствовал, как гнев нагревает его уши, грудь и руки. Паника перед неизведанными ощущениями перехватила мужское дыхание. План был хорошо продуман, но почему-то шел наперекосяк. Марк собирался подумать пару секунд.

Ветер подул сильнее, отчего дверца кузова начала шататься, а после со всей силой своей тяжести ударилась о боковую стену кузова. Все резко замерли. Это показалось слишком громким, будто дыхание в гробу. Оглушающий грохот зазвенел в ушах. Показалось, будто все в радиусе километра это точно слышали. Парни стали между собой переглядываться. Марк судорожно поднял руку с телефоном, ожидая, когда же появится сообщение. В ушах все еще стоял грохот от удара дверцы. Сергеевич на панике схватился за нее, стал удерживать, но было слишком поздно. В отсвете фонаря было видно, как хмурится девчонка. Руки у Марка задрожали.

«Он собрался в кабину. Уносите ноги!»

***

Кирилл радовался как мог, обыгрывая нового товарища в преферанс. Тот злился, убеждал, что Кирюха жульничает, но все было как никогда честно. Вадим же выглядел достаточно унылым со стороны. Ситуация казалась более чем напрягающей. Кирилл сидел как на иголках, стараясь не показывать этого и скрывать напряжение приятной беседой. Периодически обстановку разбавляли приходы местной управляющей, которая активно напоминала, что за карты нужно будет доплатить аренду почасовую. Кирилла это удивляло и забавляло. Он взялся покрыть расходы их небольшой компании. Стрепня у этой дамы была так себе, разогретые полуфабрикаты никогда не прельщали Кирилла. Но время шло, и он молился, чтобы дело закончилось быстрее.

Пришло время очередного перекура. Перед этим Кирилл в очередной раз обыграл Женю и смущенно улыбнулся, засовывая в карманы выигранные деньги.

— Да, мужик, с тобой так без штанов уйдешь. Где нахватался? — Протянул оппонент, стараясь найти в карманах еще немного мелочи для очередного кона. Кирилл на секунду углубился в мысли, вспоминая тюремные будни, которые и повлияли на его навыки карточной игры. И хоть данный вид игры в тех кругах не очень популярен, но нужных участников всегда удавалось найти.

— Сегодня просто не твой день, — Кирилл пожал плечами, начиная заново перемешивать карты. В этот момент он понял, что Вадим не может найти в карманах хотя бы одну сигарету, поэтому, он уже предвкушал, отправится в кабину. — Может с нами? — Как бы невзначай предложил мужчина и получил очередной отказ. «Черт!».

— Пойду все-таки до берлоги прогуляюсь, возьму сигарет.

Тут Кирилл понял, что миссия его была сложнее, чем казалось. Какую бы интересную тему он не заводил, все проходило достаточно стремительно. С мужиками этими было трудно, и все могло провалиться с минуты на минуту. Кирилл достал телефон, одни глазом все равно подглядывая на своих товарищей. Наступила тишина, или так только казалось, которая прерывалась кряхтение и сопением Вадима, который явно устал в этом заведении. До утра еще было несколько часов, в идеале было бы поспать, но сейчас не до этого.

— О, — Женя подтянулся, поправляя пояс на брюках, вытягивая руки, чтобы растянуть мышцы. Кирилл внимательно их рассматривал, набирая сообщение Максу. — Я с тобой схожу.

И они пошли. Кирилла пробила дрожь, нужно было что-то срочно предпринять. Сообщение ушло адресату, но это не отменяло его обязанностей. Он провалил свою задачу, вряд ли они успели все погрузить. Почему Макс вообще ему не отвечал, было лучше знать о происходящем? Кирилл взревел и поднялся вслед за мужиками. Курить он точно не станет. Остался последний вариант, который закончится плохо, но иного выбора не было.

Нужен конфликт.

— Э, — он подозвал своего карточного соперника, тот повернулся, явно недоумевая от перемены настроения их общения, — да ты меня обсчитал! — Кирилл достал из кармана парочку купюр, остальные оставил внутри брюк. Никто его не обманывал, но конфликту нужен был повод, потому что причины на деле не было вовсе. Женя нахмурился, а после начал гоготать.

— Ты что несешь? — Он демонстративно согнулся пополам. Кирилл решил удержать конфликт и встал со своего места, начиная медленно ступать к Жене, словно хищник к добыче. — Ничего я тебя не надул, угомонись!

Но у Кирилла не было шанса, чтобы угомониться. Ему нельзя было успокаиваться, потому что на кону успех дела, благополучие нескольких людей, от одного из которых зависит его собственная жизнь. На лбу выступила испарина, но никак нельзя было подавать виду. Он стремительно подошел и взял женю за грудки.

— Отдавай мои деньги, ты мне еще три сотни должен!

Потасовка продолжалась не слишком долго. У Кирилла не было цели дойти до полиции, да и бить он никого не собирался. Женя оттолкнул его от себя, Вадим сначала демократично стоял в стороне, но после повторной попытки Кирилла нанести физический ущерб новому товарищу, решил вмешаться и встать между ними. Кирюха нес пургу — сам это понимал. Понимал, что у их игры был свидетель, понимал, что за подобное управляющая их выгонит, но нужно было потянуть время.

У некоторых мужчин была одна общая черта, выражающаяся в непреодолимом желании отстаивать свою мнимую честь, особенно, если другой мужчина ее задел. Так и столкнулись трое представителей мужского пола с неистовым желанием отстоять свою честь: один из-за выдуманного обмана, второй из-за несправедливого обвинения, третий из-за миролюбивых помыслов.

Долго они бодались, отчего Кирилл ликовал, продолжая подливать масло в огонь. Он понимал, что выигрывает достаточно времени, чтобы Макс и компания смогли уйти. Но все прервала управляющая, вид которой сильно изменился с начала их стычки: лицо покраснело, дыхание сбилось, возмущение читалось в глазах, рыки уперлись в бока.

— А ну, пошли вон! Нечего мне тут петушиные бои устраивать! — Завопила она, угрожая им пальцем. — Пока не проветритесь, чтоб духу вашего тут не было! — Кирилл был готов поклясться, что видел ее вставшие на затылке дыбом волосы.

Все фигуранты дела переглянулись. Удивительная способность женщин налаживать порядки считается определенно недооцененной. Кирилл тяжело вздохнул, отходя от Жени и Вадима. Он понимал, что надежнее было бы устроить драку, только привлечение излишнего внимания тут будет не за чем. Он обогнул дальнобойщиков и двинулся к выходу в надежде задержать хоть как-то провал.

***

Нужно было поспешить. Они старались загрузить оставшиеся коробки, а после еще засунуть внутрь девчонку и восстановить крепление на двери. У Марка тряслись руки, но он продолжал выдавать указания. Приходилось прислушиваться к каждому звуку, и очень успокаивала тишина, прерываемая шумом погрузки. Парни судорожно передавали коробки, девушка нервно оглядывалась. Все украдкой поглядывали на Марка, освещаемого бледным светом фонаря, вид которого казался более чем мрачным. Они хотели остановиться, но он этого пока не хотел. Слишком мало, нужна более крупная поставка.

— Еще пара коробок, — начал говорить парень изнутри, — и она сюда не влезет.

Вдруг послышались голоса на улице. Марк про себя выругался. Времени слишком мало, чем там вообще занимался Кирилл, если ему не удалось их задержать. Марк думал, голова стала тяжелой, в висках застучало. Девушка рядом что-то бубнила, нарываясь прямо в моменте запрыгнуть в грузовой кузов. Марк огляделся, голоса на другом конце стоянки стали отчетливее. Его люди перешептывались — это нервировало еще больше, хотелось каждого задушить за сомнения, но он сам был виноват в этой ошибке. Нужно принять решение, срочно.

— Это последняя, — он указал на коробку в руках Сергеевича, понимая, что на их руках останется еще по меньшей мере около шести, — загружайте! Ты, — он обратился к девушке, — мигом полезай внутрь.

Она кивнула и подошла ближе. Ветер стал завывать, чем мешал вслушиваться в незнакомые голоса, которые приближались. Сергеевич передал уставшему парню коробку. Было заметно, как дрожали его руки, как все чаще и чаще он старался изменить позу, чтобы уменьшить нагрузку на колени. Из рук в руки была передана коробка, как вдруг послышался грубой мужской крик со стороны:

— Ты хочешь поговорить? Сейчас поговорим!

Челюсть Марка напряглась. Он рукой указал действовать быстрее, а внутри надеялся, что Кирилл все-таки принимает хоть какие-то меры, чтобы удержать ситуацию. Коробка исчезла в темноте кузова, в то время еще ближе подошла девушка. Парень снова показался изнутри явно запыхавшийся. Да, коробки были нелегкими. Он подал даме руку, указывая ей поставить ногу на металлическую раму. Марк наблюдал за всем этим, попутно успевая дать поручения всем, кроме Никиты, уходить к машине. Все внутри горело от напряжения. Голоса вдали становились громче. Марк не знал, куда смотреть.

Но быстро понял, когда девушка неудачно подтянулась и соскочила, вскрикнув.

— Ай, — слишком громко выдала она. Марк был на грани самоуничтожения. Он мигом подлетел к ней, наплевав на ярко выраженную подвернутую ногу. В его глазах загоралась ярость. Его руки обхватили талию девушки, наплевав на, кажется, вытекшие слезы и дрожь всего тела. Марк быстро поднял ее и запихнул на стоявшие палеты.

— Ползи дальше и молчи. Свети себе фонарем. А ты, — он посмотрел на парня, — живо вылезай.

Все происходило слишком быстро, хотя Марку казалось, будто они теряют уйму времени. Девушка дрожащей рукой включила фонарь и отползла вглубь. Парень вылез из грузового отсека. Все показалось, что он слишком громко спрыгнул. Марк кипел. Они слаженно запахнули двери, и Никита принялся доставать свои инструменты. Марк самостоятельно ему помогал, подсвечивая фонарем и придерживая крепление рукой. Слишком громко работал шуруповерт, слишком громко они переговаривались. Голоса вдали стали такими, будто звучали в паре шагов от них.

Марк говорил себе, что, если удастся уйти отсюда, он поблагодарит небеса, поблагодарит всех богов, но навсегда забудет эту ночь.

Замок был прикручен ровно в тот момент, как вблизи послышались шаги. Все замерли. Водитель быстро подошел к кабине, что-то бубнил себе под нос. Послышался звон ключей, звук открывающейся двери.

Марк смотрел на двух своих людей, понимая, что нельзя издавать ни звука. Никита прижался к дверям кабины, Марк стоял чуть поодаль. Нужно было срочно уходить, иначе другого шанса не будет.

Он первый сделал шаг назад, стараясь как можно скорее ускользнуть в темноте. Остальные последовали за ним, лицом к грузовику. Еще шаг, потом следующий. Вдруг дверь кабины снова открылась.

— Вот же урод, — достаточно громко произнес водитель, — и ведь смылся же.

Марк знал, что говорят о Кирилле, поэтому на секунду пропало желание снести ему за провалившееся дело голову. Все трое участников преступления прижались к земле. Марк сразу представил, как будет отмывать от себя грязь, но потом. Они делали медленные движения в сторону, лишь бы только никто не заметил движения. Водитель подкурил сигарету и двинулся куда-то прочь.

Все выдохнули.

***

Юля пришла с работы удивительно рано, чему Егор не очень обрадовался, но скрыл свое недовольство. Те злополучные цветы пришлось выкинуть, из-за чего девушка расстроилась, но вида так же не показала, понимая, что цветам от Марка вряд ли удастся долго жить в их доме.

Семья достаточно спокойно и тихо поужинала, поддерживая непринужденный диалог. В последние дни, после сообщения от Марка, между ними восстановился некий мир, исключающий каждодневные ссоры. Они прожили целую неделю словно не было между ними никакого негатива, только тепла тоже не было. Муж и жена существовали на одной площади как соседи, и обоих это устраивало.

Правда, Юлю совершенно не устраивало, что за их отношения плотно взялась ее мама. Женщина, подарившая девушке жизнь, звонила практически каждый день и предлагала им приехать в гости, в ином случае давала удивительные непринужденные советы об успешном налаживании семейной жизни. Юлю это не раздражало — забавляло. Особенно неоспоримый факт необходимости выслушивать это все ей. Никто же не звонил Егору, видимо, из соображений, будто он делает все возможное, чтобы сохранить семью.

А вот что поистине беспокоило жену Егора, так это ее непризнанный ею же самой любовник, который куда-то вдруг исчез, прислав сообщение. Юля каждый день думала об его внезапном отъезде, который вполне мог произойти из-за их последнего разговора, только не похоже это было на Марка. Юля знала, что он не станет так просто отворачиваться от нее, бросать и забывать. Он хотела в это верить, потому что мысль об исчезновении Марка пугала ее больше, чем все его преступления. Удивительно, но варианты его деятельности совершенно не занимали ее голову.

Пока Егор не включил телевизор.

Это были страшные картины: огромная машина, развороченная словно в мясорубке, смятая кабина водителя, пострадавшие побочно машины, почти десяток пострадавших. Юля внимательно всматривалась в то, что показывали на экране. Что-то внутри неприятно щелкало, душа будто разрывалась.

Неизвестное чувство, знакомые ощущения тянули Юлю к этим кадрам, словно ей был известен ответ на еще не озвученный вопрос.

Никто пока не мог точно знать, из-за чего произошла авария, но в правоохранительных органах была и другая пугающая информация: на грузовой машине перевозили партию запрещенных веществ и оружие. Юля всматривалась во все это и почему-то думала, что все это ей странно знакомо, она вроде как знала, но не могла вспомнить, не могла зацепиться. Полиция выясняла организатора перевозки, его имя пока не озвучивалось в средствах массовой информации, но девушка чувствовала, что ей оно известно. Дело обещало стать протяженным, сложным и покрытым мраком, если бы не выживший свидетель...

«Девушка в тяжелом состоянии, ее нашли внутри грузового отсека среди коробок с контрабандой, сейчас ей указывают всевозможную медицинскую помощь».

Неожиданно Юле на телефон пришло сообщение. Она не удивилась, не вздрогнула, она все знала. Рука аккуратно потянулась к сотовому, оторвала взгляд от телевизора под ярое обсуждение произошедшего со стороны Егора. Он активно комментировал случившееся, но девушка его не слышала. Вместо голоса мужа в ушах звучал размеренный, низкий, ласкающий уши. Юля не слышала его на самом деле, но могла прочитать им любое сообщение.

«Я вернулся. До встречи!»