Насквозь

Все в ней было предательски знакомо. Знакомо даже до того въедливого, царапающих изнутри чувств благоговения, нежности и слабости. Марк помнил, какого это было. С самой первой встречи с Юлей в душе все встрепыхнулось, пробуждая воспоминания.

Марк все никак не мог понять, почему Юля так на нее похожа. Не внешне, нет. Лишь глубиной своей души и выжигающим всю спесь взглядом. Он чувствовал, как, утопая в лазурном море, раз за разом попадал в свои будни десятилетней давности, когда теплота и любовь окружали его ежесекундно, а ощущение дома защищало, укутывало мягким одеялом. Юля теперь была для него этим одеялом. Она заполняла его душу, будоражила кровь, проникала под кожу ароматом раннего утра или последнего летнего вечера, когда солнце заходит предательски быстро, но ярко, завораживала калейдоскопом своих эмоций. Юлиана была одной такой — Марк так думал. Но как бы хорошо ему не было от одного только взгляда на нее, он никак не мог забыть, как может резать изнутри от боли. Как резало после ее ухода.

Марк большую часть своей сознательной жизни искал дом. Так обычно всегда и бывает, когда его вовсе нет или нет того, кто тебя ждет и любит. Тогда начинаешь искать это в каждом мимолетном действии, взгляде, еле теплом прикосновении, только чтобы было. Так было и с ним. Возможно, сознательно он не понимал, что душой прикипает к любому человеку или месту, проявившему по отношению к нему мимолетное тепло: пусть это улыбка, внезапная щедрость, доброе слово и неожиданная, такая непривычная забота, пусть и рожденная от вежливости. И ровно с тем, как прикипать к этим совершенно обыденным проявлениям человеческих взаимоотношений, являющихся зачастую либо вежливостью, либо дружелюбностью, Марк разочаровывался в своих чувствах, копал яму боли и одиночества в своей душе.

А потом появилась она.

Она была прекрасна. Марку казалось, что женщины идеальнее быть не может. Ни замыленные перед глазами воспитанницы интерната, ни воспитатели с учителями, ни любая проходящая на улице девушка или женщина не могли сравниться с теплыми руками, мягким взором карих глаз и заразительным смехом. Марк обожал ее слушать, был готов впитывать в себя каждое слово, а потом прокручивать их в голове перед сном, обнимать ее и держать за руку, делать все, вылезать вон из кожи ради одной мимолетной улыбки.

Тогда еще слишком молодой Марк чувствовал себя счастливым, потому что обрел дом. Впервые кто-то верил в него, мотивировал и поддерживал. Он старался показывать себя с лучшей стороны, становиться лучше, чтобы не допустить даже малейшего шанса потерять ее. Обделенный любовью с самого рождения и всеми брошенный Марк боготворил эту женщину.

А потом потерял.

Это был тот момент, когда человек уходит по собственной воле, не оставляя тебе шансов его остановить. А Марк хотел, он бы душу свою продал самому дьяволу, отдал бы свое тело на сожжение, лишь бы не дать ей от него уйти. Это было ее желание, со слезами на глазах она молила отпустить, дать свободу, говорила, как плохо ей жить так. И Марк ее отпустил, разбивая свою душу на части, рассыпая на тысячи осколков, которые врезались под кожей в самое сердце. Он плакал тогда, наверное, впервые после прошедшего вихрем детства, потому что раньше причинами для его слез были падения, синяки и издевки окружающих. По щекам текли горячие слезы и продолжали свой путь дальше в направлении, куда она ушла.

Марк знал, что это его ошибка и это его рук дело, поэтому запечатал эту боль, с того дня зарекся на долгое, в лучшем случае бесконечное, одиночество, чтобы больше не чувствовать теплоты, счастья, востребованности, не чувствовать себя дома. И в его жизни появлялись люди, дорогие и близкие ему, но мужчина продолжал оставаться бездомным, беспризорным, как в детстве.

Пока не встретил Юлю, вместе с которой рухнули все стены его души, обнажая клыки давно забытой печали.

Обо всем этом он думал, рассматривая морщинки и снова увеличенные синяки у глаз. Юля не спала — в этом Марк был уверен, только причину совершенно не знал. Это произошло на следующий день после их обеда, он собирался еще раз повторить эту шалость, но почему-то, встретив Юлю, весь его запал резко пропал. Они столкнулись, как и вчера, на улице, погода стала в разы лучше, но отражающиеся лучи солнца от волос девушки общую картину не улучшили.

Юля была бледнее обычного и даже сначала совершенно не заметила Марка. Отсутствие привычной реакции на него стало для мужчины бесспорным сигналом на беспокойство, но только сказать ничего не успел, Юлиана его опередила.

— Ты знал? — Юля выжидающе смотрела на Марка. В этот раз она ни на секунду не прекращала смотреть ему в глаза, чтобы уловить в них необходимое сейчас откровение. Мужчина был в замешательстве. Не успел он попасться девушке на глаза, как был ошарашен ее прямым вопросом в лоб. И даже сначала понятия не имел, что она имеет ввиду. — Знал, что Катя и Егор...

— Знал, — спокойно ответил Марк, но голос его все равно похолодел. Для него было большой колющей занозой это знание о предательстве близких для Юли людей, но говорить ей об этом он не собирался.

Юля ничего ему на это не ответила. По ее щеке скатилась долгожданная слеза. Девушка не плакала вчера дома, когда увидела Егора, когда он — интересно почему — вдруг решил снова начать с ней разговаривать и предложил заказать ужин, когда они вместе легли в постель, когда она не могла заснуть всю ночь, прокручивая в голове воспоминания.

Марк не знал, что ему делать. Он догадывался, что Юля могла чувствовать, только вот, как ни странно, жаль ему не было. Он всей своей душой желал, чтобы она узнала, чтобы своими глазами увидела это, прочувствовала. Мужчина не мог позволить себе в это вмешиваться, потому что был совершенно на другой стороне, прекрасно понимая, что Юля не поверила бы в это. А теперь верит.

Она закрыла глаза, из-под которых одна за другой скатывались слезы.

Юля молчала, но закусывала губы, чем выдавала всю силу внутренней боли. Ночью, когда мучилась, крутилась из стороны в сторону и пыталась побороть чувство скручивающегося желудка, девушка поняла, что больно ей далеко не из-за чувств, испытываемых, точнее не испытываемых уже достаточно давно к мужу, а от факта предательства и лжи, заполняющего ее легкие. Не так был страшен Марк и все его тайны с преступлениями, как наигранная улыбка подруги. Теперь ее точно ничто не держало, и Юля понимала это более чем ясно.

Юлиане было по-настоящему стыдно за себя, свою глупость. Еще больше выедало изнутри понимание: даже Марк знал, а она нет. Именно эта мысль и стала катализатором, из-за которого девушка выбежала на улицу, сталкиваясь с ним. Хотелось убежать и спрятаться. Ей хотелось почувствовать тепло.

И снова появился Марк...

Девушка не знала, что такого взыграло в ней, но она все равно дернулась и впечатала свое тело в тело Марк, сцепляя руки на его спине. Вот теперь было хорошо, стало тепло, безопасно, поэтому слезы потекли с новой силой, но на этот раз даря освобождение, спокойствие. Юля вдыхала запах Марка — резкий аромат цветов и никотина — и выравнивала дыхание, успокаивалась с каждой вытекшей слезинкой. Мужчина был в два раза больше ее, но это никого не остановило. Юля утыкалась носом в его пальто в области груди и еле-еле переплетала пальцы с другой стороны. Так было хорошо, наконец-то.

Марк опешил. Второй раз за день между прочим. Он чувствовал, как содрогается Юлино тело от рыданий, как она жмется к нему в надежде найти утешение, ищет в нем необходимый воздух, опускаясь на дно души. Марк не видел смысла играть какую-то роль, иронизировать ее положение. В душе что-то кольнуло, а голос внутри стал шептать о необходимости поддаться этому влечению, сдаться, забыть прошлую боль и попробовать. Попробовать ослабеть с ней.

И он сдался.

Крепки мужские руки опустились на крохотную, сильно исхудавшую девичью спину и стали поглаживать ее сквозь пальто. Марк чувствовал, как с каждым его движением Юля успокаивается, ее дыхание выравнивается, и у самого на душе расцветала весна.

Они простояли так несколько минут, пока девушка окончательно не успокоилась. Юля отстранилась от Марка. Она совершенно забыла, что стояли они недалеко от дверей офиса, где много ее коллег вокруг, что поползут слухи, что случится еще что-то.

Юля лишь хотела снова вдохнуть Марка.

— Извини, — прошептала она, опуская глаза. Мужчину это позабавило. Он читал ее эмоции, и каждая из них ему нравилась. Кроме боли и отчаянья, потому что за это ему хотелось убивать. — Я что-то...

— Все в порядке, — Марк перебил ее, чтобы не услышать слов, сказанных без предварительного обдумывания. А Юле следует хорошо подумать перед всем, что будет дальше.

— Да, — она кивнула и отвернулась, начала восстанавливать свои мысли, но постоянно возвращалась к теплу, исходящему от него. — Ты пришел. Хотел пообедать? — В словах прозвучала смешинка, которая подарила Марку долгожданное умиротворение. Юлина улыбка успокаивала лучше, чем что-либо. Лучше насилия и убийств.

— Хотел, — он пожал плечами и полез в карман за сигаретами. — Но есть идея получше.

Он закурил. Как бы Марк не хотел подавить и скрыть свои чувства, а разнести голову мужу Юли хотелось сильно, особенно после того, как глаза девушки покраснели, как стали ярче и глубже от слез, как задрожала губа. Мужчина даже представлял голову этого червя в своих ладонях и мысленно раз за разом ударял ее об угол стола или об батарею. Да, об батарею, чтобы еще и горячо было. Марк мечтал увидеть размазанные мозги и помутневшую жизнь в глазах Егора. Только так он сможет отомстить за Юлины слезы.

Девушка не понимала, о чем думает Марк и почему так резко поменялся в лице, закуривая. Факт его присутствия, внезапного появления с целью повторить их вчерашний день приятно щекотал душу. Только девушка боялась, что Марк передумает.

— Какая идея? — Аккуратно спросила она и шкодливо осмотрелась вокруг, не подмечая никого из знакомых.

— Уходи с работы.

— Что? — Юля отшатнулась. В его словах было слишком много смыслов, чтобы отреагировать на это просто.

А Марк, после представлений о кипячении Егора заживо, приятно удивился ее реакции. Эта девчонка была слишком неоднозначной, слишком заводной внутри.

— Уходи, — повторил он, выкидывая остатки сигареты в мусорку, — скажи, что тебе плохо или что-то другое. И мы пойдем куда-нибудь.

— Куда мы пойдем? — Она нахмурилась. Только истинный вопрос сорвался с ее уст быстрее ответа Марка: — Как я уйду?

Дух авантюризма в Юли либо отсутствовал, либо был слишком глубоко спрятан, потому что убедить ее соврать начальству Марк не смог. Она долго не могла принять его варианты, поэтому мужчине пришлось идти на крайние меры. Девушка окончательно успокоилась, после чего он взял ее под руку, в очередной раз заставляя мурашки бежать по спине, и прошел прямиком в офис. Юля не знала, что Марк планирует сделать, но после его вопроса о местонахождении кабинета директора резко напряглась.

— Ты пойдешь прямо туда? — Весь вид ее выдавал крайнюю обеспокоенность, отчего Марку хотелось громко рассмеяться. Расширенные глаза, бледность лица и усиленный хват руки — вся Юля сейчас казалась комком нервов.

— Да, — спокойно ответил мужчина, и ни одна мускула на лице его не шелохнулась. Они стояли в приемной директора, на них смотрела секретарь, что добавляло Юле к общей массе переживаний тревогу. Марк снова превратился в холодного принца, эмоции на лице которого отсутствовали. Была лишь уверенность и хладнокровность, отражаемая в стальных глазах.

И он никогда не посвятит Юлю в происходящее за дверью кабинета, никогда не перескажет ей слов, сказанных руководителю. Конечно, сначала ему отказали, потому что он кто-то неизвестный и назначено ему не было, но дар убеждения и Юля, стоящая рядом будто тень, внушили секретарю пропустить нежданного гостя под видом делового предложения, которое нашла Юлиана Викторовна.

Марк пересек порог кабинета так, будто сам был его хозяином. Женщина — какая неожиданность — всем своим видом желала показать, что незваный гость ее не привлекает и что вопиющая наглость заходить к ней без предварительного обсуждения. Но Марк знал, как говорить и что говорить. Его абсолютно не интересовала эта маленькая не по годам состарившееся дама в безвкусной одежде и с прической, созданной на зависть леди позапрошлого века. Марку было плевать, его волновала собственная выгода в лице Юли.

Он был краток, наиграно учтив и непреклонен — сотрудницу необходимо отпустить посреди рабочего дня. Причина? Личные обстоятельства. Только женщина перед ним тоже была непреклонна. Тогда Марк решил пойти на крайнюю меру, от которой ни за что бы не отказался ни один руководитель.

Юлина компания занималась производством чего-то непонятного или очень понятного — Марк не вникал. Знал только, что девушка сидит, считает и планирует посчитать невероятные объемы цифр, получая за это копейки. Когда за день до этих событий она достаточно воодушевленно рассказывала о своих успехах с натянутой улыбкой, мужчина решил, что попробует ей помочь.

И помог.

Через неделю на счет Юлиной компании поступит круглая сумма, а в сторону другой фирмы будет направлена обширная партия товаров, которые, к слову, никому до этого были не нужны и на рынке популярностью не пользовались. Марк купил все, тем самым поднял Юлю в глазах этой надменной женщины, дал возможность исчезать, когда захочется — ему захочется, а также предугадал возможности исходы своего замысла. Двух замыслов, один из которых заключается в спасении Юли.

Марк вышел из кабинета и довольно усмехнулся. Юля сидела в приемной бледнее мертвеца, пугливо посматривая на секретаря. Видимо, та не обошлась без любопытных вопросов. Мужчина вальяжно прошел к девушке и предложил той руку. Но о ситуации не сказал и слова. Через несколько минут он натянул на Юлю пальто и повел девушку в неизвестном направлении.

Юля не могла описать свое состояние, не могла успеть за быстро развивающимися обстоятельствами. Ее пугала уверенность Марка в совершаемых им безрассудных поступках, но в то же время дарила странное чувство надежности, словно так всегда и должно было быть. Мужчина просто пошел и стал решать вопрос за нее. Сделал то, что она сама была сделать сейчас не в силах. Но девушка не представляла, на что был способен Марк, поэтому встретила его на том же месте, где он оставил ее, пожираемая косыми взглядами коллеги из приемной, с залегшим в морщинах переживанием. Только одна лишь усмешка на его губах перевернуло все ее сознание. Она не думала, когда шла за ним на улицу, когда пошла с ним в неизвестность.

***

Юля не помнила, когда последний раз мороженое казалось ей таким вкусным. Наверное, когда родители последний раз водили ее в зоопарк. Она тогда закончила школу и, будучи уже хоть и взрослой, но еще озорной, попросила отца с матерью сводить ее поглазеть на животных. Они шли тогда, Юля, совсем взрослая, и родители, наслаждаясь моментом. А, может, когда Егор водил ее гулять в парк и на отложенные деньги покупал сливочный рожок. В любом случае все это превратилось в размытые воспоминания давно прошедших дней. Но только не сейчас.

Сейчас Марк вел эту, как он считал, необыкновенную девушку по дорожкам парка, самым отдаленным, скрытым за уже распустившимися деревьями, и наблюдал, как радостно она медленно слизывает пломбир с верхушки рожка. От одного этого зрелища в нем растекалось вожделение, потребность обладать этой девушкой и всегда видеть ее такой расслабленной. И неважно, что темы для разговора появлялись стихийно, переменно, прерываемые комфортным для обоих молчанием.

Девушка перестала считывать свои чувства и мысли. Ей просто было спокойно, наконец-то. Она украдкой поглядывала на Марка, который что-то аккуратно ей рассказывал, словно ходил по битому стеклу. В эти моменты на лице его отражалась тревога, из-за которой он периодически смотрел на нее и считывал реакцию. Юле нравилось смотреть, как меняются его глаза от темно-серых пугающих и замораживающих до просветленных притягивающих. Она получала удовольствие от каждого его легкого прикосновения, особенно от обволакивания его рук всякий раз, стоило кому-то стремительно пронестись навстречу с шансом задеть Юлю. Она была в безопасности.

До парка они дошли как-то быстро и молча, наверное, оба не могли отойти от шока, настигшего их в офисе. Юля не пыталась даже спросить, что произошло между Марком и ее директором, знала лишь, что у него каким-то странным образом удалось ее отпросить с работы.

Мужчина взял девушку за руку, когда им предстояло перейти улицу. Это произошло как-то невзначай, словно всегда так и должно было быть. Юля задрожала, когда горячие сильные пальцы обвили ее ладонь достаточно крепко, чтобы ей не удалось вырваться. Она не собиралась вырываться, просто не могла поверить в реальность происходящего.

Марк сходил с ума. Одно только присутствие Юли переворачивало его мысли и заставляло терять контроль. Ему нравилось, как она улыбается и смотрит на него, как на нечто невероятное, особенное, отличающееся от всего остального. Он видел, как ей спокойнее в его руках, как расслабляются мышцы всего тела, стоит ему прикоснуться к ней. Раньше она дрожала, теперь чувствовала от Марка лишь спокойствие и надежность.

Которой на самом деле не было, но понять ей это предстояло чуть позже.

И мужчина знал, что ее эйфория не продлиться долго. Сегодня он отличается от ее мужа, дарит ей новые ощущения, равновесие, но потом она вспомнит, сколько плохого может скрываться за ним. И это пугало Марка. Он боялся, что история повторится, что ему придется попрощаться и отпустить Юлю.

Но все страхи стирались, стоило ей засмеяться.

Юля не верила, что может так звонко смеяться, она не делала этого как будто целую вечность, а тут засмеялась, с ним засмеялась. Марк сказал что-то, никто из них не запомнил, но вызвало это именно такую реакцию. Юля смеялась звонко, смех отражался от стенок души Марка и щекотал все внутри. Он вдруг повернулся к ней.

— Ты измазалась, — достаточно серьезно сказал он и стал пальцем стираться следы пломбира из уголков губ девушки. Юля не могла выдержать этого, внутри все перевернулось, стоило их лицам оказаться так близко друг к другу. Девушка прикрыла глаза, ощущая всем телом, как аккуратные движения стирают с нее остатки мороженого, и это дарит невероятные ощущения, это гораздо интимнее, чем любое их сближение до этого.

В парке было еще достаточно светло. Они шли по узкой тропинке. Несколько минут до этого Марк рассказывал, как взорвал петарду в школьном туалете. Так он разрушал свой нереальным образ в глазах Юли. Теперь она знала, что он был маленьким, он учился в школе, хулиганил как все мальчишки. И ей это нравилось. Хотелось узнать больше, гораздо больше, но спрашивать она не решалась, чувствовала сколько боли может скрываться в каждом воспоминании, поэтому ждала, пока Марк сам решится рассказать.

— И вот вроде бы много лет прошло, а до сих пор кажется, что я переборщил, — подытожил свою историю Марк, тяжело вздохнув. Ветер трепыхал его темные волосы и словно затачивал острые черты лица.

— А сколько тебе лет? — Юля помнила, с каким трудом ей удалось узнать его имя, хотя от одного лишь воспоминания по щекам разливался румянец, а вот возраст мужчины все еще оставался загадкой, ответ на которую Юля не представляла слишком уж запретным.

— Тридцать три года, — он не скрывал, но реакция Юли его позабавила. Девушка удивилась, она ни на секунду не могла представить, что он настолько старше ее. И так не представлял никто. Марк выглядел слишком молодо, а на лице не было ни одного отражения прошедших лет. Если не брать во внимание малые морщинки у глаз.

— Боже, — она усмехнулась, откусывая кусок вафельного рожка, — да ты старик.

— Прям уж, — Марк нахмурился, разглядывая смешинки в Юлиных глазах. Она была на многое способна, просто скрывала. И азарт в том числе. Мужчина знал, что ее ни на секунду не поколебал его возраст.

— И что ты делаешь с собой? Пьёшь кровь девственниц, у тебя есть стареющий портрет? — Она радостно прищуривалась. — В чем твоей секрет, ты ведь выглядишь как мой ровесник?

— Да, ты права, — мужчина внимательно посмотрел на нее, отчего Юля остановилась, — я хотела выпить твою кровь, но ты меня разочаровала. — Девушка нервно проглотила ком, перед тем как разразиться на пару с Марком громким смехом.

Только за своим смехом Юля скрывала темные, тоскливые мысли. Она лишь на секунду представила, что могло произойти с Марком за тридцать три года, после чего эти фантазии не покидали ее еще долго. И что-то внутри говорило, будто совсем скоро она сможет узнать, все «от» и «до». Юля смотрела на Марка и видела его уверенный прямой облик, за которым скрывались точно такие же переживания, но мужчина боялся, что Юля не сможет его принять.

— Сомневаюсь, что я сильно тебя тогда разочаровала, — как бы невзначай начала Юля, при этом уже обвинив саму себя за поднятие этой темы. Темы, которую она сама же и заткнула когда-то.

— Ого, — Марк удивленно приподнял брови, — ты сама об этом заговорила.

— Я просто...

— Назвала это «ошибкой» тогда.

Юля не решилась сначала что-либо сказать, потому что глаза по неведанной причине защипало. Она ощутила на языке горьки привкус, осознавая свою ошибку, только все еще не могла понять, почему Марка это так беспокоит.

— Ты обиделся? — Первое, что пришло девушке в голову. Марк, равнодушный и слишком уверенный внешне, никак не создавал впечатление человека, способного на такие земные чувства.

— Юля, — он закатил глаза, и на губах его расползлась странная, не определенная Юлей улыбка, — я ведь не робот, если ты не заметила. Любому человеку будет неприятно услышать после более чем страстной ночи, что это ошибка. Особенно, потому что мы оба были трезвыми и адекватными. — Он сделал паузу и посмотрел на нее так, как никогда не смотрел. Юля забыла, как дышать, ее сердце остановилось, теперь весь мир ее ограничивался ярко-выраженными радужками. — Но нет, я не обиделся. Просто было неприятно, я ведь не собирался тебя обижать как-то.

— Прости, — девушка опустила голову, закусывая губу. Она понимала, что давно не чувствовала себя такой разбитой, давно не было такого стыда. Юля, чувства которой всегда задевают и топчутся по ним, сама, оказывается, сделала кому-то неприятно. — Я так не считаю, — она сжала руку Марка сильно, чтобы собраться с мыслями. — На самом деле.

Марк улыбнулся. Облегчение растекалось патокой по душе, грозясь усыпить бдительность. Он не представлял, как ему станет лучше, стоит высказать свои чувства. Как ему будет лучше от одного только присутствия этой девушки, разговора с ней, от наблюдения, как солнце отражается в ее русых волосах, как сверкают ее голубые глаза, которые еще некоторое время назад были красными от слез. Марк радовался. Ему казалось, что он впервые делает все правильно.

— Так зачем ты хулиганил в школе? — Юля решила перевести тему в надежде, что ее вопрос не затронет чего-то болезненного.

— В смысле «зачем»?

— Ну зачем? Это же нехорошо. — Юля начала ковырять пальцы своей свободной руки. — Нам рассказывали, что школа отвечает за каждое такое происшествие. Учителей ругают, наказывают, а они же не виноваты. — Девушка пожала плечами, при этом явно боялась задеть Марка своими словами.

— Боже, Юля, — Марк усмехнулся. — Невозможно быть такой правильной.

— Я вовсе не правильная, — мужчина заметил, как губы ее обиженно надулись. — Просто, прежде чем сделать что-то, нужно подумать об окружающих.

— И далеко тебя такое мнение привело?  — Девушка опешила, ошпаренная очередным точно выстрелянным замечанием Марка. Юля так ничего и не ответила, поэтому мужчина решил продолжить: — Дело вовсе не в тебе. Ты говоришь, что я хулиганил, а за это должны были отвечать либо учителя, либо родители. Последних у меня нет, поэтому только учителя. — Он заметил, как снова на лице Юли отразилась тоска. — Я должен был думать о них, когда подрывал унитазы, бил окна — не специально кстати — и тушил бычки в цветочных горшках. Вполне возможно. Но думали ли они обо мне, когда высмеивали мой внешний вид перед всем классом, — в этот момент Юля поняла, что зря подняла эту тему, хотя Марк был совершенно спокойным, — когда специально подмечали, что я сирота, когда даже чужие проступки спихивали на меня? Я сомневаюсь. Так почему мне нужно было думать о них, если это было не взаимно? Юля, поверь, чем больше ты думаешь о других, тем меньше успеваешь подумать о себе.

— Извини, я не хотела, — промямлила Юля, чтобы избежать гнева Марка, которого совершенно не было на самом деле.

— За что ты извиняешься? — Марк закатил глаза. — Не извиняйся. Ты ничего плохого мне не сказала, а просто спросила. Это не будоражит мою душу, если ты волнуешься об этом.

Юля немного потупилась, осознавая свою ошибку и начиная переваривать слова Марка. Его взгляды сталкивались с ее, как северное и южное полушарии, но взрыва не происходило. Он был не таким, как она привыкла видеть окружающих и саму себя. Мнение Марка казалось Юле враждебным и определенно отрицательным, если бы не находило такое количество доказательств. Ведь именно с ним, в кругу его сломанной праведности, Юлиане стало хорошо, как будто она вдохнула кислорода на непригодной для жизни планете.

— Часто тебя обижали в школе? — Снова спросила она, теперь уже изучая пределы своих возможностей.

— Учителя периодически самоутверждались, а одноклассники дразнились, пока я не научился давать сдачи. Потом просто стороной обходили. Но в начале да, часто. Этим и плохи ситуации, когда приходится учиться с «домашними» детьми.

— «Домашними»? — Юля нахмурилась, а после оторвалась ненадолго от Марка, чтобы выкинуть обертку от мороженого.

— Такими, как ты: хорошенькими и чистенькими, за которыми мама приходит в школу. — Марк смеялся. Юле стало стыдно за всех «домашних» детей, позволяющих издеваться над сиротами, которые не могут за себя постоять, за которых никто не заступается.

— Меня тоже дразнили.

— Тебя? — Марк представил маленькую Юлю с косичками и большими глазами, наполненными слезами, пока вокруг злые дети смеются и показывают пальцем. Рука, которая находилась в кармане пальто, сжалась от желания задушить целое полчище смеющихся злым смехом детей.

— Да, — стыдливо произнесла она, — в начальной школе смеялись, потому что у меня торчали зубы. Девчонки выпячивали передние зубы, изображая меня. — Юля неловко улыбнулась, вспоминая эти моменты, хотя внутри колола обида. Мужчина в голове уже выбивал всем этим девочкам их верхнюю челюсть. — В средней дразнили, потому что я была полной.

— Какой? — Марк не мог поверить, даже на секунду представить. У Юлианы, как он думал, была совершенно стандартная форма с широкими бедрами, но узкими плечами, не слишком полной грудью.

— Толстой, — Юля засмеялась. — Я была очень толстой. Мне тыкали в бока карандашами и ручками, обзывали. Один раз даже додумались открутить какие-то болты на стуле, чтоб он подо мной обвалился. — Девушка издала нервный смешок, а вот Марку было далеко не до этого. Он даже на секунду не мог себе этого вообразить. Конечно, иногда над ним издевались и похуже, но как это могло касаться Юли? — Потом вес стал уходить. А к выпускному классу за мной стал ухаживать Егор, а над девушкой самого популярного мальчика нельзя было издеваться. — От этого воспоминания в груди у Юли сжалось. Она вдруг поняла, что даже этот этап ее жизни зависел от Егора, а не от нее самой.

— Самый популярным? — Марк засмеялся. — Твой муженек похож на раздавленного клопа.

— Я так не думаю, — тихо произнесла Юля, но Марк услышал. И больше не стал поднимать эту тему.

Они долго еще шли и разговаривали, вспоминая разные моменты из своей жизни. Чаще всего Марк упоминал школу и первую работу — он был разнорабочим в магазине. Юля слушала его и пыталась сложить картинку в голове, которая объяснит ей, как обиженный мальчик-сирота превратился в человека, вгоняющего людей в ужас одним взглядом. Только пока не получалось. Ни одной зацепки, способной показать ей переломный момент, не было. И либо Марк специально избегал этого, либо нет.

Но он избегал специально, прекрасно понимая, что Юля к его откровениям пока не готова.

Они были не в равных ситуациях, пока Марк знал про нее почти все, а ей приходилось выуживать из него по крупинкам. Он позволял ей и помогал, но никак не мог решиться на главное. В голове Марка четко устоялось понимание, что он добьется Юлю любой ценой и сделает все возможное, чтобы не загубить еще одну невинную душу, но, если она захочет уйти, отпустит. Наверное...

Юля вдыхала свежий воздух полной грудью, наслаждаясь моментом. Где-то под коркой стало появляться опасение, что вокруг них подозрительное затишье, но Юлина не стала углубляться в эти мысли, а просто слушала Марка, не думая о том, что ждет ее после. Рано или поздно ей придется вернуться в квартиру к мужу и на работу, но пока что ей было хорошо.

Возможно, мир был против них, против Юлиной свободы и радости. Обстановка вокруг сгущалась, нарушая такое долгожданное умиротворение. За время их прогулки на небе набежали тучи, ветер усиливался, предсказывая приближающийся дождь. Юля и Марка сначала не замечали этого и, когда на мужчину упала первая капля, осознали, что оказались в западне посреди парка.

В будний день в этом отдаленном городском уголке природы было не слишком много людей. Юля огляделась и поняла, что они с Марком совершенно одни, а дождь, набирающий с каждой секундой силу, обволакивает их холодом и сыростью. Долго думать девушке не пришлось, Марк схватил ее за руку, достаточно сильно, и потащил снова в неизвестном направлении. Они почти бежали под обстрелом прохладных капель с неба. Юля старалась поспевать за мужчиной, но с учетом силы его руки, он буквально тащил ее за собой.

Они пробежали достаточно далеко, успев изрядно промокнуть. Марк проклинал себя за потерю бдительности, а Юля винила себя за глупость и игнорирование такого простого изобретения как зонт. Мужчина понятия не имел, где им лучше спрятаться, пока на горизонте не показалась отдаленная от проходящих мимо взглядов беседка. Юля заметила ее гораздо позже, но сразу почувствова ускоренный темп Марка. Через несколько минут они забежали под крышу ветхой деревянной беседки, местами покрытой мхом и остатками паутины. В ней отчетливо чувствовался запах мокрого дерева, но пара единогласно отметила, что это лучше, чем ничего.

Марк осмотрел Юлю с ног до головы. Еще недавно блестящие на солнце волосы свисали мокрыми сосульками, облепляя лицо, с пальто стекали капли, а уже изрядно промокшие элементы верхней одежды липли к телу девушки, сапоги местами испачкались в расплывшейся грязи. Мужчине хотелось убить самого себя за произошедшее, потому что в голове уже вырисовывались образы заболевшей Юли.

Юлиана же совершенно не думала о своем внешнем виде, о том, как холод все сильнее окутывает ее. Девушку больше беспокоил Марк, который в тени беседки со стекающими по лицу каплями казался еще опаснее, еще серьезнее и холоднее. Юля не могла представить, что этот мужчина еще некоторое время назад смеялся с ней вместе. Ледяные пронизывающие насквозь глаза, острое, словно грани заточенного камня, лицо и тень, нависшая над ним, как будто смерть его давняя подруга. Но даже в таком пугающем виде Юля считала Марка невероятно красивым, каждая частичка ее тела тянулась к нему и хотела быть рядом.

Девушка сделала неловкий шаг вперед, не отрывая взгляда от Марка. Она не знала, что он думает ровным счетом то же самое, что его привлекает ее мокрый вид, что его завораживают ее искусанные губы. Юля медленно прошла мимо мужчины и присела на деревянную лавку, расположенную напротив входа в беседку. Ей хотелось сесть, потому что от бега с Марком стало сводить ноги. Мужчина прошел следом за ней, останавливаясь в шаге. Он быстрым движением стянул с себя пальто и накинул его Юле на плечи. Вряд ли от еще одной на половину промокшей тряпки ей стало бы теплее, но ему хотелось постараться.

Она схватила руками плотную ткань, прижимая к себе и стараясь не показывать, как вдыхает ее запах как можно глубже, впитывая его легкими. Марк сел рядом, рассматривая, как с мокрых волос струятся капли дождя. Юля была прекрасна, в этом он был точно уверен.

— Интересно, — прервала молчание Юля, не решаясь на таком маленьком расстоянии встречаться с Марком взглядом, — долго еще будет дождь?

— Мы уже как-то гуляли под дождем, — голос Марка показался Юле слишком хриплым, но подумать о чем-то другом она не успела.

Мужчина схватил пальцами ее подбородок, приподнял его и поцеловал. Он целовал Юлю жадно, притягивая ее как можно ближе к себе, чтобы насладиться ею сполна. Его губы одну за другой целовали и посасывали ее, периодически прикусывая и оттягивая. Юля не могла сообразить и понять происходящее, за нее решало тело, которому нравилось все, что делает Марк, нравилось чувствовать его силу. Она простонала сквозь его поцелуй, чем заставила мужчину усилить напор.

Он лишь на секунду оторвался от Юли, чтобы прочесть в ее взгляде ответное желание. И оно было, Марк видел его ярче, чем солнце на юге, видел, как оно горит в ее глазах ярким пламенем, как расширены ее зрачки, как приоткрылся от желания рот. Он снова притянул ее к себе, только на этот раз усаживая девушку на себя одним легким подталкивающим движением.

Юля не сопротивлялась. Она обвила шею Марка руками, удобнее примостилась на его бедрах. Крепкие руки стали заползать под пальто, прощупывая очертания девичьей спины, оттягивать мокрые волосы. Юле нравилось. Марк продолжал прикусывать ее губы, наслаждаясь стонами, но больше всего его порадовал маленький язычок, пробравшийся в его рот. Мужчина не мог остановиться. Ему хотелось вдыхать Юлю, дышать ею, питаться, слушать ее стоны, ласкать нежную кожу — делать с ней все, что угодно, получая отдачу.

Девушка оттягивала своими пальчиками его мокрые волосы, пощипывала кожу на шее, трогала Марка везде, где хотелось, впитывая его тепло, запах — всего Марка. Он был сильнее ее, от него веяло опасностью, но нельзя было остановить Юлю от этого мгновения. Вокруг проливались небеса, разрасталась темнота, но ничто не могло оторвать их друг от друга. Рука Марка прошлась по ровной шее девушки, надавливая на нее, в это мгновение своим языком мужчина проходился по небу и ряду зубов. Юля стала ерзать на нем, чем случайно скинула с себя его пальто, только они оба этого не заметили. Ее движения будоражили Марка, жар растекался по телу. Девушка не могла остановиться, вся она себе больше не подчинялась. Сквозь одежду они чувствовали возбуждение друг друга. Пока Марк сам не остановился.

— Ты невероятная девушка, Юля, — он провел рукой по ее щеке, — все в тебе прекрасно, а ты даже не подозреваешь этого.

— Ты преувеличиваешь, — она неловко усмехнулась, опустила лицо в надежде скрыть румянец. Юля не помнила, когда последний раз слышала подобное.

— Нет, — голос Марка стал серьезнее, он поднял ее лицо за подбородок, заглядывая прямо в глаза. — Послушай меня внимательно. Я не мог даже представить, что все обернется таким образом. Ты была моим помилованием, интересом, да черт знает чем. Я метался между идеями самому убить тебя и просто смотреть, сколько ты просидишь взаперти, пока не посмотрел в твои глаза в ту ночь.

— Ничего особенного в этом...

— Замолчи, — он положил указательный и средний пальцы на ее губы, чтобы она больше не думала перебивать его. Внутри у мужчины была целая буря, но Марк знал, что если не скажет это сейчас, то разорвется. Не было никаких планов, хитрых замыслов, ему нужна была лишь Юля. Юля, которая не страдает и не плачется по никчемному муженьку. Чувства пересилили его, перебороли, он потерял контроль, но в это мгновение даже не думал бороться. — Ты даже не представляешь, что сделала со мной в ту ночь. Я увидел твою душу, увидел, сколько в тебе может быть силы и отчаянья, жизнерадостности и желания смерти. Я не мог оторваться, Юля. Я думал о тебе каждую ночь. С того момента мне пришлось признать важность твоей жизни не для чего-то там, а для самого себя.

— Марк, пожалуйста, — прошептала Юля, а по щеке ее скатилась слеза. Она не могла поверить, что слышит нечто подобное, что испытывает жаркую боль от одной только мысли, что все это неправда. Ей хотелось слиться с Марком воедино, но что-то останавливало, не хватало ей сил. Она тонула вместе с ним, а предательский инстинкт самосохранения не давал этому случиться.

— Я не буду тебе обещать, что будет спокойно, что будет безопасно. Я погряз в болоте из дерьма и крови, но даже оно теперь бессмысленно. Все, что захочешь, Юля. Я сделаю все, чтобы ты была в безопасности, чтобы больше не видеть твоих слез, чтобы смотреть на тебя утром, ночью — всегда. Я положу все к твоим ногам, если ты согласишься, если только облегчишь мою боль, которая мучает меня ежесекундно без тебя.

С того мгновения Юля больше никогда не увидит в его глазах равнодушия, опасности и гнева. Она всегда будет видеть в них себя и его теплоту, которая сейчас накрывала ее одеялом. Девушка хотела отдать свою душу, лишь бы вся жизнь их с Марком прошла в этой беседке и в этом мгновении, чтобы не было ни прошлого, ни будущего. Юля обняла его крепче за шею, давая волю слезам.

Но Юля не могла пересилить себя. Почему-то именно в эту секунду она вспомнила, как он при ней убил человека, какая истинная история их встречи, как были разбиты его костяшки пару дней назад — и все это стало выталкивать ее со дна, из объятий Марка, на поверхность. Это была невыносимая боль — борьба с собой и своими желаниями.

— Прошу, Марк, не надо этого, — она уткнулась ему в плечо и проговорила это сквозь волну рыданий. — Не нужно этого «люблю и умру», не надо.

— Нет, — он опустил свою руку на ее голову и провел по мокрым разлохмаченным волосам. — Запомни: я убью за тебя, но умереть я за тебя не смогу.

Юля подняла лицо. Она ругала себя за это, ругала за слабость перед самой собой. Спустя некоторое время Юля искреннее возненавидит себя, потому что не даст ответ Марку, а ведь ей некуда было идти, негде спрятаться. Он был ее единственной надеждой, но в эту секунду Юля отвергнет его,

— Я боюсь, — прошептала она, сталкиваясь с ним лбом, — мне страшно, Марк. Мне нужно время.

— Мы можем вызвать машину и уехать отсюда, — он поправил упавший ей на лицо локон.

— И куда она нас отвезет? — Слезы продолжали течь, потому что у Юли не было сил их остановить. Слабость овладела всем ее телом. Она ненавидела себя, потому что не могла позволить так просто победить своим страхам.

— А куда ты хочешь? — Он стер большим пальцем очередную дорожку слез с ее щеки.

— Я не знаю, — Юля опустила голову. — В твоем мире слишком страшно, и я не могу решиться, правда, прости. Но в своем я несчастна. Моя душа меж двух огней, и в каком гореть лучше непонятно.

— В таких случаях, — Марк наклонился к ее уху и прошептал тихо-тихо: — я выбираю самое горячее пламя.

Они разойдутся спустя несколько часов. Марк отпустит Юлю домой с уверенностью, что в следующий раз не позволит ей уйти. Она вернется домой, замерзшая и мокрая, гораздо позже обычного, встретится глазами с Егором и поймет, что уже давно все решила, и даже последнее условие, поставленное Марку перед прощанием, не остановит ее.

— Расскажи мне про себя все. Я хочу знать.