Преследователь-Tom Kaulitz

Какая же я дура. Какого черта я согласилась на это? Пойти с Томом, этим психопатом, на вечер к тому старому извращенцу Лиаму? Моя жизнь окончательно превратилась в сериал.

А еще большей дурой я была, когда проболталась об этом Тае. Ее крик до сих пор стоял в ушах.

– ТЫ РЕАЛЬНО СОГЛАСИЛАСЬ ИДТИ С ЭТИМ ПАРНЕМ?!

– Тая, не кричи...

– КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ТВОРИШЬ, ЭСМЕ?!

– Он нормальный...

– Он БОЛЬНОЙ, понимаешь? Больной!

– Милая, мне пора...

Я сбросила трубку, не в силах выносить ее осуждающий взгляд даже через телефон. Сердце колотилось. Но отступать было поздно.

Начала собираться. Механически закрутила волосы в сложную, слегка небрежную прическу, подчеркивающую линию шеи. Вечерний мейк – смоки айс, акцент на губы, алый, почти кровавый цвет. Надела свое черное платье -короткое, из тонкого трикотажа, на тонких лямках, облегающее каждый изгиб так. Туфли – черные «Лубутены» на высоченной, почти нереальной шпильке. И вот я стояла перед зеркалом, и не смогла удержаться от мысли – а каким будет его взгляд? Ужаснулась тем бабочкам, что запорхали в животе при одной лишь мысли о том, чтобы увидеть в его глазах голод.

Я сама себя не понимала.

На часах было 23:00. Ровно через пять минут раздался звонок.

– Надеюсь, ты помнишь, куда мы едем.

– К сожалению, помню.

– Расслабься, крошка. Ты же со мной.

– Это меня и пугает больше всего.

В ответ послышался тихий, насмешливый цокок языком. – Выходи.

Я схватила маленькую клатч, на последний вздох пшикнула своими любимыми духами «Черный Опиум» и выключила свет.

Выбежала на улицу, и ноги подкосились.

Он стоял, облокотившись на капот черного «Мустанга» и курил. Он был в идеально сидящем темно-сером пиджаке, под которым угадывалась мощь его плеч и спины. Его обычно распущенные косички были убраны в низкий хвост. Выдавала его натуру  только тонкая серебряная серьга в губе и дикая, неукротимая энергия, исходившая от него волнами.

Я не буду отрицать. Он был чертовски, до умопомрачения сексуален. И да, я знала, что это ненормально. Но поделать с собой ничего не могла.

Том сделал последнюю затяжку и бросил окурок на асфальт, раздавив его ботинком. Дым вырвался из его губ клубящимся облаком.

– Не надо мусорить, – хрипло выдохнула я, сама не ожидая, что это первое, что придет в голову.

Он посмотрел на меня, легкая ухмылка тронула уголки его губ. Без возражений он наклонился, подобрал окурок и сунул его в карман пиджака.

– Прости, детка. Больше не повторится.

Я едва прошептала «спасибо», полностью очарованная картиной этого человека, этого хищника в костюме, подчинившегося моему глупому замечанию.

– Прекрасно выглядишь, – произнес он. Его голос звучал глубже, хриплее обычного, будто прокуренный и от того еще более соблазнительный.

– Спасибо, – я почувствовала, как заливается краской.

Он открыл мне пассажирскую дверь, и когда захлопнул ее за мной, мир сжался до салона этой машины.

Мы поехали. Сексуальное напряжение висело в воздухе.

– Как долго ехать? – спросила я, чтобы разрядить обстановку.

– Минут двадцать, если не будет пробок.

Он посмотрел на меня, его рука сжимала руль. До этого момента я не думала, что процесс вождения может выглядеть так порнографично.
Каждое движение его кисти, каждое напряжение мышц предплечья заставляло мое сердце биться чаще.

– Думаю, сейчас самое время объяснить, для чего все это. Чем ты вообще занимаешься? – наконец выдавила я вопрос, терзавший меня все эти дни.

– Я взламываю правительственные и военные базы данных. Раскрываю преступления против человечества. А еще занимаюсь более... личными делами. Внедряюсь в жизнь чиновников, которые доказали свою коррумпированность или причастность к очень плохим вещам.

Мой рот открылся, но звука не последовало.

Твою мать.

– Ты... Ты Фор.
Его улыбка стала шире, самодовольной и опасной.

– Наконец-то дошло. Это Тая тебе сказала?

Мои глаза расширились.
– Ты ее знаешь? – недоверчиво выдохнула я.

Он пожал плечами, ловко перестраиваясь в потоке машин.

– Она одна из сотен тех, кто работает на мою организацию. Я не знаю ее лично. Не встречался, не общался.
Но я знаю всех, кто на меня работает.

Я покачала головой, пытаясь осмыслить масштаб.

– Ты ее босс?

– Думаю, можно и так сказать. Я создал все это с нуля. Когда появилась необходимость, набрал людей. У всех свои задачи, своя иерархия. Но цель одна.

– И какая же? – спросила я, давя на него.

– Вернуть девочек домой.

У меня сжалось в груди. Захотелось... не знаю, плакать? Кричать? Что-то сделать.

– Значит, ты помогаешь спасать детей и женщин от секс-торговли, – констатировала я.

Звучало как правда, но слишком уж просто для всей этой тайны.

– Да, – подтвердил он. – А подрабатываю на стороне, чтобы было на что содержать организацию.

– Ладно, – медленно проговорила я, игнорируя трепет в животе. – В чем именно замешан Лиам?

Он вздохнул, крепче сжав пальцы на руле.
– Он провел садистский ритуал над ребенком. Нечто вроде жертвоприношения. Кто-то записал это на видео. Недавно просочилась еще одна запись.

Я сжалась, закрыв глаза от внезапной физической боли. Как можно было сделать нечто настолько мерзкое?

– Тая знает про Лиама?

– Нет. С ритуалами и его участием я разбираюсь в одиночку. Это не для всех. Пока не покончу с этим, информация под замком.

Я кивнула, понимая подтекст. Молчи.

– Так вот почему у тебя другой псевдоним. А мне почему нельзя?

– Потому что ты просто гражданка. Выяснить, кто ты, – раз плюнуть. А мне нельзя светиться.

Я повернулась к нему, пристально глядя на его профиль. Он был расслаблен, его длинные ноги удобно расположились, одна рука лежала на руле, другая – на подлокотнике между нами. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться на разговоре, а не на том, как сжимается низ живота от одного его вида.

– Что еще я должна знать, прежде чем мы зайдем внутрь?

– Меня зовут Кай. Мы счастливая пара. Ты немного стесняешься большой компании. Все.

Он заглушил мотор у ворот огромного особняка. Вышел, чтобы открыть мне дверь, и протянул руку. От прикосновения его ладони к моей по телу пробежали разряды статического электричества. Все, чего я хотела в тот момент, – чтобы эти руки скользнули гораздо ниже.

Том подставил мне локоть. Все клеточки моего мозга кричали, чтобы я отказалась. Но это кричала гордость, а я была не в том положении, чтобы ее слушать.
Как ни неприятно было это признавать, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Хотя бы от других хищников.

Я нехотно взяла его под руку, прильнув к его боку. Ощущение было странным – будто две половинки разбитой вазы идеально сошлись, несмотря на острые края. Мы подходили друг другу. Фу.

Том был очарователен. Его поведение было безмятежным, слегка сдержанным, но он умудрялся располагать к себе людей. Они ловили каждое его слово. Я молчала, как и договаривались, лишь изредка отвечая на прямые вопросы слабой улыбкой.

Несколько раз за вечер его рука опускалась на мою талию, притягивая меня к себе. Его хватка была твердой, почти владельческой, и, к моему ужасу, успокаивающей.

И вот он появился. Лиам.

– Кай! Эсме! Идите сюда, присоединяйтесь к нашему столику!

Нас усадили за большой дубовый стол. Вино лилось рекой. Я едва притрагивалась к бокалу. Том под столом положил свою ладонь мне на колено. Его пальцы медленно, почти невесомо, начали водить по моей коже выше колена, под подолом платья.

Я замирала с каждым его движением, пытаясь сохранять невозмутимое выражение лица, в то время как внутри все закипало. Его прикосновения были и пыткой, и наркотиком.

Спустя полчаса такого напряжения он наклонился ко мне, его губы почти коснулись моего уха.

– Давай убираться отсюда.

Он извинился перед Лиамом, сославшись на мое внезапное недомогание. Лиам настойчиво предлагал помощь, но Том был непреклонен. Он крепко взял меня за руку, его пальцы сомкнулись вокруг моего запястья, и мы пошли вдоль бесконечных коридоров особняка. Он шел быстро, почти неся меня за собой, я едва успевала переставлять ноги на этих дурацких шпильках.

Он резко свернул в первую же попавшуюся темную комнату – похоже, кабинет или библиотеку – и захлопнул дверь. В следующее мгновение мое тело было прижато к холодной стене, а его тело – ко мне. В темноте я видела только блеск его глаз.
– Я хочу кое-что попробовать... – прошептал он, и его голос звучал как обещание и угроза одновременно. Его дыхание смешалось с моим.

Его губы обожгли мою кожу, едва коснувшись виска.

– Что... что ты хочешь попробовать? – мой собственный голос прозвучал чужим, сдавленным шепотом, полным предательской дрожи.

Он не ответил. Его рука скользнула с моего запястья вверх, по внутренней стороне руки, заставляя мурашки бежать ей вслед. Ладонь была шершавой, мозолистой – рука не того, кто целыми днями сидит за компьютером, а того, кто привык к железу и боли. Эта рука остановилась у меня на шее, большой палец уперся в подбородок, заставляя меня поднять голову.

– Ты вся дрожишь, – прошептал он, и в его голосе слышалось дикое удовольствие. – Как мышка в лапах у кота. Тебе страшно? Или ты уже вся горишь?

Я попыталась оттолкнуть его, но мои руки уперлись в каменную твердость его груди. Он даже не пошелохнулся. Только тихо усмехнулся, низко, глубоко, и звук этой усмешки отозвался эхом где-то в самом низу моего живота.

– Отпусти, – попыталась я приказать, но это прозвучало как жалкая мольба.

– А ты хочешь, чтобы я отпустил? – его губы снова коснулись моей кожи, теперь уголка губ. Я зажмурилась, пытаясь отгородиться от него, но это только обостряло ощущения.
– Скажи «стоп», и я остановлюсь. Одно слово.

Но я не могла его сказать. Я была парализована этим противоречием – леденящим ужасом и пожирающим любопытством. Что он сделает? Насколько далеко зайдет? И самое главное – насколько далеко я ему позволю зайти?

Его пальцы разжали хватку на моей шее и медленно, с невыносимой нежностью, провели по линии челюсти, заставив меня содрогнуться. Он чувствовал каждую мою реакцию, каждое предательское биение пульса под кожей.

– Я хочу попробовать, каково это – сорвать маску с хорошей девочки, – наконец выдохнул он прямо в губы.
– Хочу увидеть, какое пламя скрывается под этим льдом. Ты вся из противоречий, Эсме. Ты ненавидишь меня, но твое тело говорит об обратном. Оно кричит о том, что хочет моих прикосновений.

– Ты... ты сумасшедший, – прошептала я, но это было слабым оправданием.

– Возможно, – согласился он, и в этот раз его губы нашли мои.

Его язык вторгся в мое пространство, властный и требовательный, лишая остатков воли. Мир сузился до темноты комнаты, до холодной стены за спиной и обжигающего жара его тела спереди.

Я не целовала его в ответ. Я позволяла. Я тонула. И это было в тысячу раз хуже. Потому что где-то глубоко внутри, под слоями страха и ненависти, что-то дикое и давно забытое отвечало ему взаимностью. Руки, которые должны были оттолкнуть, вцепились в ткань его пиджака, чтобы просто не упасть. Колени подкосились, и он почувствовал это, сильнее прижав меня к себе, его рука опустилась на мою талию, прижимая к его бедрам.

Он оторвался так же внезапно, как и начал. Мы оба тяжело дышали. В полумраке я видела, как блестят его глаза – два уголька, полные торжествующей тьмы.

– Вот видишь, – его голос был хриплым от желания. – Тебе нравится

Он отступил на шаг, оставив меня прислонившейся к стене, разбитой, дрожащей, с губами, еще горевшими от его поцелуя. Воздух снова заполнил легкие, холодный и трезвый, принося с собой осознание всего ужаса происходящего.

– Идем, – резко сказал он, его тон снова стал деловым и жестким, будто ничего и не было. Будто он просто выключил какую-то внутреннюю кнопку. – Нас могут искать.

Он распахнул дверь, и свет из коридора ударил по глазам, заставив щуриться. Я не двигалась, все еще пытаясь прийти в себя, собрать в кучу распавшиеся на молекулы чувства.

Он обернулся на пороге, его силуэт вырисовывался на фоне яркого света.
– Эсме. Идем, сейчас же.

И я, все еще ненавидя себя всей душой, послушно оттолкнулась от стены и пошла за ним. Потому что другой дороги у меня не было. Потому что я уже вступила в эту игру. И теперь мне предстояло обжечься.

Я послушно шагнула за ним в освещенный коридор, ноги ватные, сердце колотилось где-то в горле, пульсируя в распухших, обожженных его поцелуем губах. Каждый нервный окончание звенело, словно после удара током. Отступать было некуда.

Мы шли молча. Звук наших шагов — его уверенных, моих спотыкающихся — гулко отдавался в пустом коридоре. Он не смотрел на меня, как будто того, что произошло несколько секунд назад, не было вовсе. А я вся изнутри еще горела и трепетала.

Из-за поворота внезапно появился Лиам. Его взгляд, масляный и проницательный, скользнул по мне, по моему, должно быть, запыхавшному виду, по распущенной прядке волос, выбившейся из прически, и остановился на Томе.

— Кай! А я уж думал, вы потерялись. Эсме, дорогая, вы так побледнели. Я настаиваю, чтобы вы прошли в гостиную, прилегли. Мой врач здесь, он вас осмотрит.

Том, не меняя выражения лица, мягко, но неотвратимо подал меня вперед, его рука на моей пояснице говорила сама за себя.

— Спасибо за заботу, Лиам, но мы уже вызывали нашего врача по дороге. Он ждет у нас. Эсме нужен покой и привычная обстановка.

Лиам на мгновение замер, его глаза сузились, и в них мелькнуло что-то колкое, оценивающее. Он не поверил. Или поверил, но понял, что настаивать бесполезно.

— Как скажете. Но я буду звонить завтра, чтобы узнать о состоянии прекрасной Эсме.

— Непременно, — улыбнулся Том, и в этой улыбке не было ни капли тепла.

Он не отпускал меня до самой машины. Его пальцы впивались в мой бок, напоминая, кто здесь главный, кто держит ситуацию под контролем. Дверь «Мустанга» захлопнулась, отсекая меня от того ада. Том завел мотор, резко тронулся с места, и особняк Лиама скрылся в темноте, как кошмарный сон.

В салоне снова повисло гнетущее молчание. Я смотрела в окно, стараясь дышать ровно, пытаясь вернуть себе хоть крупицу самообладания. Во рту все еще был его вкус.

— Ну что, — наконец произнес он, и его голос прозвучал оглушительно громко после тишины. — Понравилось играть с огнем, детка?

Я резко повернулась к нему, готовая вылить на него всю накопившуюся ярость, весь стыд, всю ненависть — к нему и к себе. Но слова застряли в горле. Он смотрел на дорогу, но уголок его рта был поджат, а пальцы так сильно сжимали руль, что костяшки побелели.

— Ты... ты использовал меня, — прошипела я вместо этого. — Там, в комнате. Это был спектакль для Лиама? Чтобы он поверил, что мы... что мы...

Он резко свернул на обочину, заставив резину взвизгнуть. Машина замерла. Он выключил зажигание и повернулся ко мне.

— Нет, — отрезал он тихо и четко.— Это не было для него. Это было для меня. И, судя по твоей реакции, и для тебя тоже.

Он наклонился ко мне, и я отпрянула к двери, натыкаясь на холодное стекло.

— Не бойся, я не трону. Просто хочу, чтобы ты услышала меня хорошо. — Его дыхание снова смешалось с моим. — Сегодня ты была идеальна. Ты держалась молодцом. До самого конца.

«До самого конца». До той темной комнаты. До того поцелуя.

— Я ненавижу тебя, — выдохнула я, и голос мой дрогнул.

Он усмехнулся, коротко и беззвучно.
— Знаю. Это даже к лучшему. — Он откинулся на свое место и снова завел мотор. — А теперь пристегнись. Я отвезу тебя домой. Тебе нужно остыть и подумать.

— О чем? — не удержалась я.

Он посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом, полным какой-то невыносимой правды.

— О том, готова ли ты обжечься еще раз. Потому что это был только первый раунд. И Лиам уже клюнул.