3 глава
На мечах они добираются до деревни ещё до того, как солнце входит в зенит и начинает нещадно печь. Их встречает деревенский староста и снова долго и нудно рассказывает историю детского плача.
— Убийства? Пытки? Похищения? — деловито спрашивает Вэй Ин.
Староста отрицательно качает головой.
— А как у вас с урожаем в последние годы?
— Не жалуемся.
— Лекари все старые?
— Да. Почему вы задаёте такие странные вопросы? — староста всё-таки не может сдержать любопытство.
— В неурожайные годы порой как-то само по себе получается, что лишних ртов становится меньше, особенно девочек. Ну, вы понимаете, — Вэй Ин пожимает плечами. — И есть люди, которые считают, что из маленьких детишек получаются прекрасные лекарственные снадобья.
Староста спадает с лица и бледнеет.
— У нас всё в порядке, — бесцветным голосом говорит он. — Земля плодоносна, все дети здоровы и живы, а наш лекарь с нами долгие годы.
— Плохо, — Вэй Ин разочарованно цокает языком.
Староста таращит на него глаза. Лань Ванцзи дёргает Вэй Ина за рукав, призывая задуматься о том, что именно он говорит.
— В смысле, это были самые простые варианты. Если они не работают, значит, причина в чём-то ещё. Расскажите нам ещё раз, где вы впервые услышали плач.
— Дома, — покорно возвращается к началу истории староста, — легли все, и тут кто-то как надрывно зарыдает, аж сердце сжалось. Сходили к внукам, все спят.
Вышли во двор, соседи собрались, почитай с каждого дома по человеку или паре, пошли на плач. До самого леса дошли, но дальше не сунулись. Днём все окрестности обошли, но без толку. Вот и всё, господа заклинатели. С тех пор так и плачет каждую ночь. Месяц уже надрывается.
— Месяц уже… — задумчиво повторяет Вэй Ин. — С конца весны, значит.
— Это важно?
— Всё может быть… — Вэй Ин ловит взгляд Лань Ванцзи и подмигивает ему. — Нам нужно поговорить с каждым жителем деревни.
— С каждым? — староста на мгновение выглядит оскорблённым. — Я ведь уже всё вам… 27/99— Да, — перебивает его Вэй Ин. — И вашу историю мы примем за неоспоримый эталон, с которым будем сравнивать рассказы остальных жителей деревни.
— Хм… — староста поглаживает бороду, а кивает. — Надо, так надо. Буду посылать всех по-очереди. Идемте, я покажу дом, который мы для вас приготовили.
— Дом? — восхищается Вэй Ин и кидает на Лань Ванцзи ещё один жаркий взгляд, который переходит все грани пристойности. — Как чудесно.
— Да, — с сомнением соглашается староста. — Решили, что так вам… будет удобнее.
— Определённо, — широко улыбается Вэй Ин.
Староста приводит их в дом на отшибе и, с поклонами, оставляет там, пообещав напоследок, что первая партия жителей прибудет в самое ближайшее время.
— Что думаешь? — спрашивает Вэй Ин.
— Он что-то недоговаривает.
— Мне тоже так показалось. А ещё… очень милый дом, конечно, но все крестьяне, которые встречались мне раньше, старались поселить нас поближе к себе, чтобы было спокойнее.
— Да, — соглашается Лань Ванцзи. — Я тоже столкнулся с таким впервые.
— Не могли же они сразу почувствовать, что с нами ночью их может разбудить не детский плач. Ха!
— Бесстыдник.
— Ты сам мне обещал, — улыбка Вэй Ина становится хищной. — Неужели один из двух нефритов Гусу Лань не сдержит своё слово?
Лань Ванцзи притягивает его за ворот и целует в губы так целомудренно, как ни разу ещё не целовал. Потом отодвигает на расстояние вытянутой руки.
— Сначала нужно разобраться с духом.
Вэй Ин надувает щёки и губы, но не успевает ничего ответить, потому что в дверь кто-то очень робко и тихо стучит. Остаток дня и весь вечер они проводят выслушивая одну и ту же историю. Последним приходит могильщик, и его Вэй Ин расспрашивает с особым пристрастием, так что Лань Ванцзи становится немного не по себе от накативших воспоминаний.
— Новых могил не было. Детей не хоронили. Кто последний? Так девица одна, но она не ребёнок, на выданье уже.
Вэй Ин подаётся вперёд.
— Чья девица? — спрашивает он.
28/99— Так брата старосты. Вы его видели, наверное.
— Видели, видели. Что ж, спасибо, за ответы.
— Да разве ж это как-то поможет?
— Любая мелочь может помочь, — Вэй Ин улыбается.
Могильщик кланяется и уходит, плотно прикрывая за собой дверь.
— Что думаешь? — спрашивает Вэй Ин.
— Девица была не девицей.
— Вот и мне в голову пришла именно такая мысль. Что ж, — он резко поднимается на ноги. — Ещё не стемнело, успеем её могилу выкопать. Если не хочешь, я могу и сам сходить.
— Успеем, — соглашается Лань Ванцзи и тоже встаёт. В свой второй шанс он намерен стоять рядом с Вэй Ином хоть в украшенном золотом и шёлком павильоне, хоть рядом с выкопанной могилой.
Они вдвоём идут к кладбищу.
* Могильщик даёт им лопаты, но всё продолжает причитать, как расстроится староста, и семья старосты, и все друзья старосты. По его словам выходит, что их с Вэй Ином поведение не оставит в этой деревне ни одного не расстроенного человека.
— Да-да, — отмахивается Вэй Ин, принимаясь за работу. — Мы потом попросим прощение.
Чтобы докопать до гроба, уходит не особо много времени. Лань Ванцзи достаёт из ножен Бичэнь, разбивает крышку и лишь усилием воли останавливает себя от того, чтобы не схватить снова спрыгнувшего вниз Вэй Ина и не оттащить от могилы подальше.
— Тут кто-то дыру прогрыз, — бодро говорит тот. — Кто-то маленький, но весьма целеустремлённый. Выкопался вбок, вот никто и не заметил.
Могильщик тут же падает ниц и начинает молиться небесам.
— Скорее всего над ребёнком не провели необходимые обряды, — говорит Лань Ванцзи, чувствуя, как внутри медленно закипает ярость.
— Думаю, они просто не посчитали его за ребёнка, — Вэй Ин задирает голову и смотрит прямо на него. — Если роды были до срока. Я однажды видел случайно… честно говоря, это было скорее на чудовище похоже, чем на человеческое дитя, хотя и в целом младенцы те ещё… — Но душа уже была.
29/99— Да, — Вэй Ин поджимает губы и лезет наверх. — Есть вариант, что его похоронили заживо, но тогда бы он уже дополз до родственников.
— Он может быть слишком слаб, — предполагает Лань Ванцзи.
— Плачет, чтобы сами пришли? Да, тоже вполне возможно. Эй, — Вэй Ин опускается на корточки рядом со всё ещё бьющим поклоны до земли могильщиков, — всё, хватит. Иди домой и ночью никуда и носа не высовывай.
Это ведь ты их закапывал?
Могильщик становится бледнее белого и начинает испуганно хвататься за полы ханьфу Вэй Ина. Тут же перестаёт, посмотрев Лань Ванцзи в глаза.
— Домой! Быстро! — повторяет Вэй Ин.
Могильщик срывается с места и несётся к деревне, петляя как заяц. Словно злобный дух уже следует за ним по пятам.
— Быстро бегает, — восхищённо замечает Вэй Ин.
— Это было не обязательно.
— Но так забавно! — он прикрывает рот ладонью, сдерживая смех, но потом всё-таки не выдерживает. Говорит, отсмеявшись: — К тому же, это ради его блага.
Быть может, призрак уже сил набрался.
В прошлом Лань Ванцзи посмотрел бы на него строго и потребовал немедленно перестать дурачиться. Сейчас же он просто с беззвучным выдохом качает головой.
— Какое из трёх “У” будем использовать? — весело спрашивает Вэй Ин.
Правило трёх “У” — упокоение, усмирение и уничтожение, — было единственным верным способом победы над призраком. До тех времён, конечно, когда Вэй Усянь придумал свой путь.
— По порядку. И сначала его нужно найти.
— Скоро полночь, — Вэй Ин пожимает плечами. — Заплачет и найдём.
Закапывать обратно пока не будем?
— После, — говорит Лань Ванцзи.
— Да, мне тоже кажется, что ребёнку будет лучше с матерью, — он мрачнеет. — Идиоты. Наверняка пытались скрыть, что девица вне брака понесла, чтобы потом в какую-нибудь деревню подальше её замуж спихнуть... Лань Чжань, а что бы ты сделал, если бы твоя дочь оказалась в такой ситуации?
— Ты планируешь подарить мне дочь? — Лань Ванцзи чуть вскидывает бровь и сжимает губы, чтобы не улыбнуться.
Вэй Ин замирает с вытаращенными глазами, а потом сгибается от хохота.
30/99— Я понял намёк, — он весь сияет от радости. — Но давай представим теоретическую ситуацию.
— Моя теоретическая дочь будет свободна делать то, что хочет.
— А как же три с половиной тысячи правил вашего клана?
— О внебрачных детях там нет ни слова, — честно говорит Лань Ванцзи, и Вэй Ин снова начинает истерично смеяться.
— Вот тебе и Орден монахов!
Внезапно среди ночных звуков раздаётся жалобный, разбивающий сердце плач младенца. Он надрывается так сильно, что становится понятно — только существо, не нуждающееся в воздухе, способно рыдать так громко и без остановок.
Вэй Ин и Лань Ванцзи идут на звук.
Призрака они находят в лесу. Тот едва ли напоминает ребёнка: у него тощее тельце с выпирающими рёбрами, деформированные ручки и слишком большая голова. Он стоит на трясущихся ногах, и это ещё сильнее отдаляет его от человека.
Лань Ванцзи достаёт из мешочка Цянькунь гуцин и начинает “Расспрос”. От мелодии по спине бежит холодок, слишком уж хорошо он помнит, как играл её каждую ночь до кровавых пальцев.
— Что он хочет? — спрашивает Вэй Ин.
Лань Ванцзи сглатывает появившийся в горле ком.
— Чтобы его покачали.
— И всё? — Вэй Ин удивлённо вскидывает брови.
— И всё.
— Это должны сделать родственники?
Лань Ванцзи играет нужные ноты и получает односложный ответ.
— Нет.
Вэй Ин тут же садится вниз и раскрывает призраку объятия. Без колебаний, страха или отвращения. Сердце Лань Ванцзи сжимается от болезненного узнавания, пускается вскачь от любви.
— Иди сюда, — мягко говорит Вэй Ин.
Призрак подходит к нему на своих шатающихся ножках, сворачивается в объятиях, прижимаясь к груди.
Вэй Ин что-то напевает и шепчет нежности, как шептал бы живому ребёнку, 31/99укачивает его до самого рассвета. С первыми лучами солнца дух уходит, оставив после себя лишь кости и прах.
Они возвращают его к матери, встретив на кладбище почти всех жителей деревни во главе со старостой и его братом.
— Ваш внук больше вас не побеспокоит, — говорит последнему Лань Ванцзи, и в его голосе лёд.
Они уходят сразу же после. Староста предлагает им остаться и отдохнуть, жители отводят глаза и суют в руки продукты и какие-то ленточки. Вэй Ин усмехается и отказывается, тянет Лань Ванцзи за рукав.
* — Здесь.
Вэй Ин показывает влево, и они синхронно снижаются к земле, оказавшись перед небольшим домом, принадлежащем Ордену Юньмэн Цзян. Лань Ванцзи чувствует — внутри всё горит от предвкушения и нетерпения.
Когда Вэй Ин перед взлётом посмотрел на него из-под ресниц и твёрдо сказал:
“Не будем возвращаться в Пристань Лотоса сразу”, — его бросило в жар.
Захотелось притянуть его ближе, вернуться в деревню и закрыться в том доме на несколько дней. Он лишь кивнул, не доверяя словам.
И вот теперь они на месте.
Вэй Ин смотрит на него и облизывает губы. И от этого простого движения закипает кровь.
— Идём.
Лань Ванцзи следует за ним. Дом долго стоял без гостей, поэтому воздух внутри пыльный и затхлый. Так что сначала ничего не происходит. Они проветривают, смахивают пыль, с помощью талисманов освежают постельное бельё из шкафа.
И всё время кидают друг на друга короткие взгляды.
Вэй Ин непривычно молчалив, у него красные пятна на щеках и шальные, блестящие глаза.
— Если ты не хо… — Даже не думай это предложение заканчивать! — он возмущённо вскидывается.
— Ты нервничаешь, — просто говорит Лань Ванцзи.
— Я об этом год думал, — огрызается Вэй Ин. — Знаешь сколько мне пришлось свыкаться с мыслью, что в процессе участвует чья-то задница?
Лань Ванцзи прикусывает губу, чтобы не улыбнуться.
— Сколько?
32/99— Дня два. А потом мне приснился сон, в которым ты, о восхитительный нефрит клана Гусу Лань, засунул свой нефритовый жезл прямо… — Вэй Ин.
— С тех пор я только об этом и думаю, — он фыркает, а потом делает до странного жалобное лицо. — Ну же, Лань Чжань. Я так и буду нервничать, пока всё не случится. Можно?
Лань Ванцзи кивает, снова не доверяя словам. В горле засуха, вместо крови по его жилам течёт чистый огонь. Вэй Ин улыбается, толкает его к стене и опускается на колени.
— Ты… — Молчи, — требовательно заявляет он. Тянется к поясу, развязывая все ленточки, распахивая полы верхнего и нижнего ханьфу. Сглатывает, на мгновение замерев перед завязками штанов, но потом дёргает дрожащими пальцами и за них. Замирает ещё раз и поднимает на Лань Ванцзи ехидный взгляд. — Лань Чжань, а тебя Боги удостоили всеми возможными дарами, да? Ты силён, смел, благороден, умён, успешен на пути самосовершенствования, а твой...
— Молчи, — просит Лань Ванцзи.
Вэй Ин тихо смеётся, а потом обхватывает красивыми пальцами его налившуюся кровью плоть. У Лань Ванцзи темнеет в глазах, неожиданно становится очень стыдно и трудно дышать. Он понимает, что Вэй Ин не собирается ограничиваться прикосновениями рук и испуганно говорит:
— Не надо.
— Но ты ведь сам хотел, чтобы я молчал.
С этими словами Вэй Ин приоткрывает рот, словно примеривается, потом облизывает головку и берёт, насаживается на член, пытаясь протолкнуть его глубже. Из уголков его глаз тут же брызгают слёзы, и удовольствие Лань Ванцзи смешивается с ужасом.
— Остановись, — хрипло просит он.
Вэй Ин что-то неразборчиво мычит в ответ и упрямо продолжает, пытаясь взять ещё глубже и пуская в дело язык. Лань Ванцзи не к месту вспоминает девиз клана Цзян, который Вэй Ин всегда использует как последний аргумент в любом споре.
Мысли путаются. Значение имеют только красные, припухшие губы вокруг его плоти, жаркая влажность рта и дрожащие пальцы на бёдрах. Лань Ванцзи понятия не имеет, как будет жить дальше, неся в сердце все эти тайные знания.
Он крепче вцепляется в чёрное ханьфу и дышит чаще, подходя к самой грани.
Вэй Ин, будто почувствовав, двигается чуть быстрее, помогает себе рукой и поднимает на него глаза.
33/99Лань Ванцзи прошибает молнией от его взгляда, и он с коротким стоном откидывает назад голову, чувствуя наслаждение, которое мгновенно сменяется ужасом, стоит только Вэй Ину подавиться и закашляться.
Он мало что может сделать, просто хлопает по спине и дрожащим голосом просит всё сейчас же выплюнуть, отчего Вэй Ин начинает не только кашлять, но и смеяться, а потом демонстрирует ему чистый язык.
— Я был хорош? — спрашивает он. — Скажи же, Лань Чжань, я просто гениален в этом, да?
Лань Ванцзи молча хватает его за шиворот и тянет наверх, переворачивает, так что теперь это Вэй Ин прижимается лопатками к стене.
— Если хорошенько попросишь, учитель Вэй даст тебе пару советов, — подмигивает он. Лань Ванцзи целует его шею, прикусывает зубами кожу и чувствует, как вздрагивает под его руками и губами чужое тело. Вэй Ин жмётся ближе, притираясь возбуждённым членом к его бедру. — Учитель Вэй! Ха-ха! У твоего дяди случилось бы искажение Ци, если бы он это услышал.
Лань Ванцзи подхватывает его под бёдра, и Вэй Ин охает от неожиданности. Тут же начинает болтать о несомненных плюсах гусуланьского образования, которые почти перевешивают все минусы, и зарывается пальцами в волосы.
— Сними с меня ленту, — говорит Лань Ванцзи.
Вэй Ин удивлённо округляет глаза, но тут же послушно дёргает за кончик ленты.
— У неё ведь есть какое-то сакральное значение, да?
— О нём все знают, — Лань Ванцзи улыбается одними кончиками губ.
Вэй Ин морщит нос, а потом целует. Вкус его рта другой, и от этой мысли у Лань Ванцзи снова скручивается жгутом желание внизу живота.
Он ставит Вэй Ина на ноги и раздевает, а Вэй Ин раздевает его. В какой-то момент они понимают, что скорее друг другу мешают, чем помогают, но не могут отойти даже на шаг.
Одежда падает на пол, на Вэй Ине остаётся только налобная лента клана Гусу Лань, обвязанная вокруг запястья. На Лань Ванцзи не остаётся ничего.
— Хочешь снять и её? — Вэй Ин поднимает руку, и Лань Ванцзи качает головой.
Если он чего и хочет, так повязать её так, чтобы не осталось ни одного человека в мире заклинателей, который бы не знал, как сильно Вэй Ин дорог ему. — Так, ещё раз, какое говоришь у неё значение?
Лань Ванцзи хмыкает и толкает его на кровать, накрывая собой — от первого прикосновения обнажённой кожи выбивает дух, — и снова целует. Он гладит ладонями его тело, мимоходом отмечая все прикосновения, от которых сбивается дыхание или бежит дрожь. И только потом, в самом конце доходит до возбуждённого члена.
34/99— С-стой, — Вэй Ин хватает его за запястья. — Подожди. Я читал… Да стой ты. — Он выворачивается ужом и тянется к брошенной одежде, пару мгновений копошится, а потом вытаскивает свой мешочек Цянькунь, достаёт из него флакон с маслом и с насмешливой ухмылкой кидает в руки Лань Ванцзи. — Вот.
Это чтобы твой подарок Богов не убил меня, хрупкого и нежного юношу. Хочешь, учитель Вэй расскажет, что с этим нужно дела… а-а-ать!
Лань Ванцзи протаскивает его по кровати, снова укладывая под себя. Вэй Ин фыркает от смеха, а потом кидает на него быстрый взгляд из-под ресниц, громко сглатывает и раздвигает ноги, подтягивая их выше.
— Сможешь трогать меня и растягивать одновременно? — он чуть вскидывает бровь, совершенно бесстыжий и невероятно красивый. Не похожий ни на кого на этом свете. — Лань Чжань?
— Я люблю тебя.
— Да-да, я тоже тебя люблю, но начинай уже, а то через несколько дней нас точно станут искать, и мне бы очень хотелось, чтобы ты успел запятнать мою невинность.
Он чуть поворачивает ногу, обхватив ей Лань Ванцзи и нетерпеливо бьёт пяткой, словно хочет пустить в галоп непослушную лошадь.
Лань Ванцзи глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться. Он льёт масло на пальцы, целует Вэй Ина в нежное местечко возле коленки и, гладит его вход.
Облизывает головку и одновременно осторожно давит пальцем на мышцы. Они поддаются так туго, что ему на мгновение кажется — ничего не получится, Вэй Ин никогда не раскроется достаточно, чтобы впустить его в своё тело. Но потом тот рвано стонет и заставляет себя расслабиться.
— Ещё, — просит он и вскрикивает, когда Лань Ванцзи усиливает нажим, чувствуя, как поддаются мышцы, открывая для него жаркое нутро. Вэй Ин бормочет что-то совсем нечленораздельное. Лань Ванцзи внимательно следит за его лицом, пытаясь уловить малейший признак дискомфорта, чтобы остановиться. Он хочет, чтобы Вэй Ину было хорошо. Чтобы он жаждал его прикосновений, чтобы сходил с ума и кричал от удовольствия. — Ещё.
Лань Ванцзи опускает голову и обхватывает губами его плоть. Он успевает протолкнуть внутрь только один палец до самой ладони, как ему в нёбо бьёт семя. Вэй Ин цепляется в его волосы и стонет в голос.
— Продолжай. Пожалуйста, продолжай, — говорит он с мольбой. У него шальные глаза и искусанные губы.
Лань Ванцзи продолжает. Он добавляет второй палец, забирается внутрь медленно, но неотвратимо. Вэй Ин вскидывает бёдра, пытаясь ускорить его, и долго ноет, рассказывая сквозь стоны и сбитое дыхание, какой Лань Ванцзи жестокий и занудный старый педант. К третьему пальцу жалобы затихают.
Вэй Ин часто дышит и цепляется за простыни и плечи Лань Ванцзи, не в силах найти, за что держаться.
— Всё?..
— Хорошо. Странно. Распирает изнутри, — односложно отвечает он. — Фейерверк. Когда ты… ох, да. Прямо здесь. Прямо здесь, Лань Чжань. Х-хватит.
Ты точно убить меня хочешь. Ах!
Вэй Ин выгибается, пытаясь вывернуться и отползти, потому что ощущения становятся слишком яркими. Лань Ванцзи удерживает его, сжимая пальцы на бедре, и отстранённо думает, что в этом месте точно появятся синяки.
— Давай, Лань Чжань. Свой нефрито… ай!
Лань Ванцзи добавляет четвёртый палец. Вэй Ин мечется под ним, потный и измученный. У него поминутно закатываются от удовольствия глаза.
— Х-ватит. Я хочу тебя. Тебя. Дай мне. Лань Чжань!
Лань Ванцзи подчиняется. Это похоже на медитацию — ни единой мысли не остаётся в голове, когда они с Вэй Ином становятся едины. Это похоже на молитву, потому что единственное, о чём Лань Ванцзи просит в этот миг — чтобы он никогда не заканчивался.
У Вэй Ина дрожат губы.
— Ох, — говорит он, а потом просто раз за разом шепчет его имя, пока Лань Ванцзи не целует его, продолжая двигаться. Даря и получая удовольствие. Они цепляются друг за друга и ласкают, целуются и кусаются, когда движения выходят резче и глубже. Вэй Ин громкий, как и представлялось Лань Ванцзи.
Вэй Ин бросает один взгляд на место их соединения и заливается краской.
— Именно сейчас ты решил вспомнить про стыд?
— Мне не стыдно, — фыркает он. — Просто бросило в жар. Это выглядит так… ты такой. Ах. Ещё.
Лань Ванцзи подхватывает его под коленку, закидывая её себе на плечо, и входит под немного другим углом. Вэй Ин вскрикивает и выгибается под ним, а потом сжимает в себе так крепко, что вместо всех органов чувств внутри, и правда, остаётся лишь взрывающийся фейерверк. Лань Ванцзи коротко стонет и падает, придавливая Вэй Ина всем телом. Тот жарко дышит ему в шею, облизывает солёную кожу и всё водит пальцами по спине.
— Если бы не твои дурацкие принципы, — обвиняюще говорит он, — мы могли бы заниматься этим всё время. Ещё в прошлом году.
— Бесстыжий, — с любовью говорит Лань Ванцзи.
Вэй Ин улыбается и притягивает его в новый поцелуй.