Связаны

Вместе с Финном и Никерией мы проделали путь к лагерю повстанцев. Меня ошеломило – сколько рафеллов скрывалось всё это время.

Лагерь простирался среди вековых деревьев, живущий собственной жизнью. Тут переплетались все стихии – вода, земля, ветер. Одни повстанцы сражались, оттачивая своё мастерство, другие обучались, но всех их объединяло одно – желание стать сильнее и выжить.

Когда мы вошли, многие замерли, поворачивая головы в мою сторону. Их взгляды были полны любопытства и настороженности. Меня всё ещё трясло. Сознание не успевало за происходящим. Тарен крепко держал меня за руку, не отпуская ни на миг, словно боялся потерять вновь.

– Война между властями и народом назревала долгие годы, но твой огонь стал переломным моментом. – процедил Финн. – По крайней мере, половина теперь на нашей стороне. Радует, что теперь у нас есть пламя и рубиновый клинок.

Не верилось – мои руки были источником силы. Не могу осознать, что всего несколько часов назад из моих ладоней вырывался жар. Совсем недавно я была обычной студенткой... человеком. Так во что же теперь превратилась моя жизнь?

Финн и Никерия рассказали, что не так давно присоединились к лагерю после пожара в лесу. Тогда же они и узнали о казни Тарена. Меня передёрнуло от одной лишь мысли, что его могли убить. Я привыкла, что Тарен рядом, что он всегда защищает меня. А теперь... Что будет с нами?

Увидев бегущего навстречу Рена, Никерия закружила его в объятиях, по-матерински прижимая к груди. Рена должны были позже перенаправить с другими беженцами – пока что ему было не с кем остаться.

Финн обнял их обоих, и от этого у меня сжалось сердце. Грядёт война. Сколько же жизней она унесёт? Сколько крови прольётся на этих землях? Скольких детей война разлучит с родителями?

На стороне повстанцев была и королева Воздушных Земель. Её фигура была строгой и изящной, волосы цвета грозового неба развевались на ветру, а глаза переливались серебристым блеском. Вокруг витало ощущение непоколебимой власти. Королева значительно усиливала наши шансы на победу, но не гарантировала их.

На миг мне захотелось сбежать. Оставить всё это позади и рвануть в мир людей, будто ничего и не было. В конце концов, это не моя война. Совсем недавно я была человеком... Так почему должна жертвовать собой ради рафеллов, которые веками использовали людей для продления собственной жизни?

Когда Её Величество подошла к нам, Тарен кратко изложил, что Винсент воскресил Эдагара, и, судя по всему, стоит за всем именно он.

Я перевела взгляд на Тарена, хмуро осматривающего лагерь. Эти рафеллы... сотни незнакомых мне жителей. Для меня они чужие, но для него – свои.

Смогу ли я оставить всё? Бросить Тарена ради спасения своей жизни?

Но когда его глаза повернулись ко мне, словно прочитав поток мыслей... нет. Одна лишь мысль о том, чтобы отказаться от Тарена, холодным ознобом прошлась вдоль кожи.

Раздался грохот крыльев.

Эфиры рассекали небо, стремительно кружась в воздухе. Я подняла голову вверх, заворожённая этим зрелищем. Но, вспомнив Аэрис, почувствовала невидимую боль...

– Хорошие новости, Ваше Величество! – поклонившись, произнёс эфир, мягко приземляясь на землю. – Половина лесного народа теперь на нашей стороне после речи Тарена. – он обернулся, кивнув ему. – Остальные эфиры ещё в пути.

– Удалось выяснить, какова армия Эдагара? – холодно поинтересовалась королева.

– По нашим данным, у него около пятнадцати тысяч солдат, – ответил эфир. – Однако точные цифры пока неизвестны. Мы продолжаем сбор информации.

Заметив мой любопытный взгляд, королева жестом подозвала к себе.

Я с усилием разжала пальцы, переплетённые с Тареном. И, на немеющих ногах, подошла к ней, чувствуя, как сердце замирает от волнения. Опомнившись, я поспешно поклонилась.

– Ты, девочка, принесла немало смуты, – процедила она, с интересом изучая меня со всех сторон. От её пристального взгляда мне стало не по себе. – Обожгла пол-леса, чуть не спалила рафеллов и устроила спектакль на казни. Теперь вся Рафора ждёт, что ты сделаешь дальше. – королева резко схватила мою руку, повернув ладонью вверх. – Но, если твой огонь сожжёт наших, я лично сброшу тебя в ущелье. Поняла? Ты не контролируешь свою силу. У тебя мало времени, и, если хочешь выжить в этой войне... – Её Величество многозначительно изогнула бровь. – Ты должна научиться управлять огнём. Иначе он сожжёт не только врагов, но и тебя саму.

***

Я тренировалась из последних сил, игнорируя усталость и дрожь в ногах. Всё тело гудело, ломило от напряжения, но времени не было. Я должна была научиться. Если хочу защитить тех, кто мне дорог. Если хочу жить. Отдых – роскошь, которую я не могла себе позволить.

– Отлично, а теперь выпусти огонь. – спокойно произнёс Финн.

Он согласился помочь, и это было весьма кстати. Его магия воды уже третий час сдерживала бушующее пламя, уберегая лагерь от случайного пожара.

Только короткий приказ – и стихия, словно почувствовав зов, вырвалась наружу из моей ладони яростным потоком. Я с ужасом смотрела, как алые языки пламени – ненасытные, беспощадные – обрушились на руку Финна, прожигая кожу до мяса.

Страх ударил в грудь, дыхание сбилось. Я метнулась к нему. Схватила за обожжённую руку, пытаясь утихомирить жар.

Бесполезно.

Стихия не слушалась. Финн стиснул зубы. Он не применил магию – нарочно. Чтобы я увидела всё.

– Ты должна научиться контролировать свою силу. И только ты решаешь – убить или защитить. Не огонь. А ты.

Я в ужасе попыталась отдёрнуть руку. Ещё чуть-чуть, и он потеряет её! Но Финн крепко сжал мои пальцы, не позволяя мне отступить.

– Нет. Смотри до конца.

Мысли хаотично метались вокруг. Что делать? Как остановить это?

Я резко вдохнула, пытаясь подавить страх. Нужно успокоиться. Найти внутри себя точку опоры. Я закрыла глаза, заставляя хаос внутри раствориться.

– Огонь реагирует на твои эмоции. – эмер говорил спокойно, несмотря на боль. – Страх – это хаос. Контроль – твоё оружие.

Я открыла глаза. Финн криво улыбался. Его рука начала регенерироваться, а пламя... исчезло.

Но теперь я видела не только спокойствие в глазах Финна, а нечто большее –надежду.

– Ты должна научиться управлять этим, – тихо добавил эмер. – Я не могу позволить себе потерять семью. А твои силы могут помочь нам победить. Помочь выжить.

Я напряглась.

– Никерия и Рен – всё, что у меня осталось. – голос Финна был непривычно сухим. – Я не могу позволить этой войне забрать и их.

Он разжал пальцы, рука уже заживала, но эмер смотрел на меня так, словно требовал ответа.

Могу ли я быть той, кто принесёт надежду на победу? Кто сможет защитить?

***

Тренировки продолжались. Но на этот раз со мной был Тарен. С Финном было спокойнее – наверное, потому что я не боялась так сильно задеть его. С Тареном же всё иначе.

Меня бросало в дрожь при одной мысли – я могу навредить. А от одного его взгляда сердце замирало, руки переставали слушаться.

Я постоянно прокручиваю в голове мысли о побеге. О казни. О войне. Это не моя жизнь. Не мой мир...

Тарен взметнул лианы вверх, но я инстинктивно выставила руки перед собой, защищаясь. И тогда изнутри вырвалось пламя. Огонь плохо подчинялся мне. Особенно сейчас, когда эмоции били через край.

Я попыталась собраться, успокоиться – как учил Финн. Сделала глубокий вдох. Но не смогла сосредоточиться, когда стихия начала пожирать меня изнутри. Стало невыносимо жарко. Всё тело горело в агонии.

Я попыталась успокоиться, досчитать до десяти, но не выходило. Боль была настолько сильной, что не сразу осознала – я горю. Заживо.

Тарен молниеносно преодолел расстояние между нами, беспокойно оглядывая меня. Он не медлил. Рывок – и ладонь на моей шее. Воздух исчез.

Я не сразу поняла, что Тарену самому было больно прикасаться ко мне. Что кожа на его руке начала слезать от ожогов. Но мужчина игнорировал боль.

Я захрипела, судорожно ловя ртом воздух. А Тарен – неподвижный, затуманенный – не сводил глаз. И когда я уже думала, что вот-вот потеряю сознание, он отпустил меня. Я рухнула на землю.

– Боль – это твой ключ. – проговорил Тарен. – Когда всё горит – цепляйся за неё. Боль может стать для тебя якорем.

Я шумно откашлялась, из глаз полились слёзы. Жар медленно отступал. Ещё чуть-чуть – и сожгла бы себя заживо. Все мышцы невыносимо ныли, гудели.

Тарен присел рядом, мягко погладив меня по волосам. Словно пару минут назад его рука и не касалась моего горла.

Я, всё ещё тяжело дыша, с трудом поднялась на ноги, попятившись назад.

– Ты... как он! – мой голос сорвался, раздался слишком резко, хрипло.

В глазах щипало от слёз. Обиды. Страха.

Тарен лишь отстранённо опустил взгляд, стиснув челюсти. Всё его тело напряглось, как вытянутая струна. Мужчина скривил губы, словно я только что ударила его. И холодно бросил:

– Возможно. – Тарен отвернулся от меня. Чуть помедлив, тихо продолжил: – И поэтому знаю, как его убить.

Я замерла не в силах произнести ни слова.

– Слишком долго я эгоистично вёл себя по отношению к рафеллам. К народу, который, как Смотритель, должен был оберегать. – его голос стал приглушённым. – И, если цена ошибок – моя смерть... – Тарен устало прикрыл веки, вздохнул и без тени сомнения закончил: – Я приму её.

***

Тёмное небо давило своей бескрайностью. Грозовые облака застыли в ожидании бедствия. Костёр горел неярко, угли вспыхивали золотистыми искрами, разламывая тишину ночи редкими потрескиваниями.

Завтра – война.

Финн и Никерия отправили Рена вместе с беженцами. Они держались за руки, не отпуская друг друга ни на миг. Никерия склонила голову на плечо Финна, позволив синим локонам рассыпаться мягкими волнами, переливаясь под слабым светом костра. Её губы были плотно сжаты, а под глазами виднелись глубокие круги.

Финн – всегда спокойный, собранный – сейчас же смотрел в одну точку, мысли его были где-то далеко, за пределами этой реальности. Немой вопрос повис в воздухе, словно дрожащая паутина над бездной.

А вдруг завтра не настанет? Кто из нас переживёт следующий день?

Краем глаза я заметила старого теркена, склонившегося над письмами своей семье, которые никогда не отправит. Королева Воздушных Земель нервно скользила пальцами по краям своих крыльев, вглядываясь в них так, будто искала ответы. В глубине леса кто-то молился Матери Природе, шёпотом прося прощения или надежды...

Все такие разные, но единые в своём страхе.

Никерия передала мне бутылку, и я прикрыла глаза, чувствуя, как горькая жидкость обжигает горло. Пропали и её едкие комментарии, вечные язвительные ответы. Было странно видеть эмерку такой испуганной, разбитой.

Но в её глазах читалось и нечто большее. Удивление. Никерия, кажется, и не рассчитывала, что я останусь. Думала – сбегу, как можно раньше.

Меня трясло изнутри, но не от холода, от страха.

Краем уха слушала историю Тарена о том, как тот впервые убил. Его голос был низким, мерным, но я не могла слушать по-настоящему.

Время стало медленным, тягучим, как патока. Огонь трещал, разбрасывая в воздухе искры, которые тут же гасли, не успев подняться ввысь.

– А завтра... сколько умрёт рафеллов? – тихо спросила я.

Тарен ничего не ответил.

Лишь сильнее сжал мою руку. И в этот момент языки пламени взметнулись выше, будто сами испугались тишины.

***

Я не могла уснуть. Ноги сами понесли меня к нему.

Прислонилась к стволу сосны, чувствуя, как кора впивается в спину. Сгорбившись, Тарен точил кинжалы – в лунном свете его силуэт казался неестественно большим. Это были скорее механические движения, словно тот боялся остановиться.

Тарен, конечно, почувствовал мое присутствие сразу, но продолжал работать над клинками теми же резкими, отрывистыми движениями.

– Я всегда пыталась убежать от судьбы, – прошептала я, глядя, как сталь блестит в его руках. – Вся эта магия, войны... Это не для меня...

Тарен не повернул головы. Его пальцы сжали рукоять крепче, когда лезвие со скрежетом прошлось по точильному камню.

– Иногда мы встречаем судьбу на пути, который выбрали, чтобы избежать. – голос звучал глухо, будто бы Тарен разговаривал сам с собой. Лунный свет скользил по его скулам, подчеркивая жесткую линию сжатых губ. – Можно ли убежать от неизбежного? Что если каждый наш шаг только приближает нас к тому, чего мы боимся больше всего?

Я провела пальцами по шершавой коре, оставляя на подушечках занозы.

– А если я уйду? – голос сорвался на хрип. – Если просто исчезну?

Тарен сделал паузу, наконец отложив клинок. Со всей серьёзностью взглянул на меня.

– Тогда я пойду следом. Не потому что ты убегаешь от судьбы. А потому что моя судьба – идти за тобой.

Дыхание перехватило. Сердце забилось так сильно, что стало больно.

Тарен встал, и вдруг расстояние между нами показалось невыносимо большим. Я сделала шаг, потом ещё один – и тут же оказалась в его объятиях.

Сильные руки сжали мои бёдра так сильно, что завтра наверняка останутся синяки, но я только впилась ногтями в кожу, оставляя полумесяцы. Когда наши губы встретились, в этом не было нежности – только отчаянная, звериная потребность доказать, что мы ещё живы.

Он прикусил мою губу – не сильно, но достаточно, чтобы я почувствовала металлический привкус крови. Это не было больно – это было живо, реально. Я лишь прижалась всем телом к Тарену, чувствуя, как его мышцы напрягаются в ответ.

Реальный мир перестал существовать. Больше не было ни войны, ни смертей, ни обмана. Были только прикосновения. Только губы, заставляющие меня желать большего.

Длинные пальцы блуждали вдоль моей спины, будто запоминая изгибы. Тарен осторожно убрал мои волосы на одну сторону, вызвав табун мурашек. Я прикрыла глаза, не сумев сдержать тихого стона, когда его язык заскользил по моей шее, оставляя влажные дорожки.

Пламя внутри вспыхивало, как тогда перед использованием магии. Но на этот раз не было страха. Не было и смутного беспокойства. Мне не хотелось думать ни о войне, ни о предстоящем завтрашнем дне.

Больше всего на свете хотелось, чтобы эти прикосновения никогда не заканчивались.

Нить между нами опалилась до предела. Она искрилась, отдавая пламенем в сердце. Мужчина резко подхватил меня на руки. От неожиданности я вцепилась пальцами в его плечи, сминая жёсткую ткань.

Внутри шатра было темно, но это не мешало мне увидеть, насколько сильно затуманился взгляд Тарена. Он снова поцеловал меня, осторожно опуская на кровать.

Мои пальцы застыли на пуговицах рубашки, слегка задрожав. Тарен мягко накрыл мои руки своими.

– Ты уверена?

– Да. – перебила я.

Не дав и секунды подумать, снова поцеловала его. Боялась, что, если останусь с мыслями ещё на пару секунд – передумаю. Забоюсь.

Но стоило Тарену прикоснуться к внутренней стороне моего бедра, все сомнения тут же иссякли. Я с трудом расстегнула ему рубашку, и Тарен тут же рывком скинул её куда-то на пол.

Он усадил меня к себе на колени, подцепив края моей одежды. Грудь заныла от прикосновения – сначала лёгкого, потом сжимающего. Я тихо застонала, неосознанно заёрзав бёдрами.

Вздрогнула от холода, когда Тарен снял с меня последний слой одежды, сжав запястья:

– Ты всё ещё боишься?

– Нет, – солгала я, сминая его губы своими.

– Лжёшь, – хрипло прошептал Тарен, оставив лёгкий укус на моей шее.

Было настолько жарко, что казалось, будто я горю. Горю заживо. Он чуть отстранился, задумчиво проводя пальцами по кулону с белой розой. Металл приятно охладил кожу.

– Ты всё ещё носишь его, – довольно улыбнувшись, процедил Тарен.

Я ничего не ответила, снова заёрзав на нём, пытаясь хоть как-то сбросить напряжение. Тарен испустил тяжёлый вздох, прикрыв глаза. Притянув меня к себе снова, он лёгким движением снял с меня штаны, оставив в одном белье.

Инстинктивно я прикрыла ладонью живот, но Тарен тут же отвёл мою руку в сторону. Его пальцы переместились ниже, сначала лёгкими движениями касаясь края белья. А потом – одним уверенным движением – сняли последнюю преграду между нами.

Тарен медленно провёл пальцами по теперь уже открытой чувствительной коже, опаливая меня прикосновением. Я вздрогнула, когда его ладонь скользнула ниже, размазывая влагу. Не смогла сдержать тихого стона, когда палец вошёл внутрь.

– Вот так, не сдерживай себя... – хрипло прошептал Тарен, слегка прикусив мочку моего уха.

Я впилась пальцами в его плечи, почувствовав внутри себя медленные толчки. Когда напряжение стало совсем невыносимым, а стоны громче, Тарен резко перекинул меня на спину. Накрыл собой.

Волосы беспорядочно раскидались по подушке. Я хотела дотронуться до него, но Тарен перехватил мои запястья, обездвижив.

Он усмехнулся – низко, хрипло – и в этот момент я осознала: Тарен знает. Знает, что завтра мы можем умереть. Знает, что это, возможно, наш последний шанс. Нависая всем телом сверху, мужчина снова поцеловал меня.

Его пальцы сжали мои запястья, прижимая к постели. Я ненавидела себя за то, как жаждала этой грубости. Но тело предательски выгнулось навстречу, будто признавая: Тарен единственный, кто может дать мне то, в чём я боюсь признаться даже себе.

– Ты же этого хотела, – вкрадчиво прошептал он, впиваясь пальцами в мои бёдра.

Из губ вырвался громкий стон, когда Тарен медленно вошёл в меня. Я заёрзала, пытаясь вырваться, но он лишь сильнее стиснул мои запястья. Вошёл до упора.

В глазах заблестели слёзы от непривычной боли и растяжения. Тарен замер, с трудом сдерживая себя. Стал покрывать поцелуями мою шею, оставаясь внутри.

Его взгляд потемнел. Тарен сделал новый толчок, медленно входя на всю длину. Я застонала, чувствуя, как вместе с болью приходило и странное наслаждение.

Он входил снова и снова, уже резче, глубже. Словно потеряв всякий контроль, переместил руку мне на шею, придушив легким движением.

С каждым новым толчком я чувствовала, как напряжение становилось всё сильнее. А движения – чувствительнее. Я выгнулась навстречу Тарену, уже не отдавая себе отчёт.

Мне просто хотелось забыться. Почувствовать себя нужной, желанной. Мы не говорили о любви. Не было в этом ни романтики, ни нежности – только животная потребность чувствовать, что мы всё ещё здесь.

Его движения стали более резкими, скользящими. Очень скоро меня пробила сильная дрожь. Слух отключился, живот свело судорогой – всё сконцентрировалось только на глубоких, рваных толчках. Я громко застонала, вцепившись ногтями в спину Тарена.

Мир рассыпался на кусочки. Меня словно выкинули из тела. Я слабо почувствовала, как магия вырывается наружу – золотистые искры заплясали по нашей сплетенной коже. Тарен прижал моё лицо к своей шее, заглушая звук. Его тело содрогнулось в последнем, отчаянном толчке.

В этот раз пламя не обожгло Тарена, а лишь мягко обволокло, будто признав своим. Я сильно задрожала, чувствуя, как внутри разливается что-то тёплое, обжигая внутреннюю сторону бёдер.

Мне отчаянно захотелось признаться ему. Сказать эти три слова. Которые так давно рвались наружу все эти дни.

Но язык будто онемел – страх сжал горло тугой петлёй. А если это станет нашей последней ночью? Если завтра Тарен погибнет, не зная, что я люблю его? Или... выживет, но эти слова станут для Тарена лишь тяжестью?

Я прижалась губами к его плечу, пряча лицо в тени. Нет, не сейчас...

Когда-нибудь, когда не будет войны. Когда мы сможем позволить себе будущее – тогда и скажу... Обязательно.

Приятная усталость обволокла всё тело. Сильные руки сгребли меня в объятия, не давая пошевельнуться. Впервые за долгое время мне не хотелось ни тайн, ни загадок, ни странной магии, ни чарующей природы Рафоры.

Даже любовь, горящая внутри, казалась слишком хрупкой, чтобы вынести груз реальности. Мне захотелось простого человеческого: тепла его кожи под пальцами, стука сердца в такт моему.

Этой ночью мы не спали. Даже когда тело устало, а дыхание выровнялось, мы лежали в обнимку, не зная, переживём ли завтра.