Связаны

Медленно, раскидистыми волнами вокруг нарастала паника. Сотни теркенов с встревоженными лицами то и дело поглядывали на лесную чащу. Горел лес. Дым клубился, извиваясь чёрными потоками и медленно тянулся вверх. Он заполнял всё вокруг, отравляя кислород.

Многие плакали. Сквозь слёзы они молили о прощении у Матери Природы за то, что не уберегли священный лес. Многие уже были на пути к эфирам и эмерам, надеясь на помощь. Но меня это не пугало.

Больше всего ужас охватывал меня из-за того, что Аники всё ещё не было. Единственное, что успокаивало – я чувствовал нить, связывающую нас. Значит, она жива. Эта мысль согревала душу. Аника была где-то рядом, но где?

Пока все метались, я вместе с добровольцами бросился тушить лес. Хотя пожар заботил меня меньше всего.

Мне нужно было найти Анику. Любой ценой.

Часть леса уже пылала. Яростное, всепоглощающее пламя разъедало кроны деревьев, уничтожая всё на своём пути. Я никогда не видел такого сильного, пугающего огня. Без сомнения, его вызвали магией. Но чьей?

Мы шли прямо вглубь пожара. К пожирающему пламени, не знавшему ни скорби, ни печали. Мы шли навстречу самой смерти.

Я шагал сквозь густой дым, но казалось, что он клубится не только снаружи, но и в сердце. Раньше винил отца, презирал его, а теперь... понимал, что настоящим убийцей был я.

Хотелось кричать. Рухнуть на колени, умолять о прощении. Но кого? Матери, которой уже нет? Себя, чтобы хоть на миг отпустить эту боль? Перед глазами всплывало только лицо мамы. Её глаза, наполненные печалью и надеждой. Это я во всём виноват.

Я сжал кулаки, заставляя себя двигаться. Но с каждым шагом боль сжимала грудь всё сильнее.

– Осторожнее! – выкрикнул один из теркенов, с ужасом уставившись куда-то позади.

Я инстинктивно обернулся и увидел эмера. Его рука вытянулась, словно струна, и спустя секунду из неё хлынул поток ледяной воды. Но этого было недостаточно. Кроваво-алое пламя сжигало округу, магия рафеллов не справлялась.

Вокруг полыхали деревья. Теркены присели, касаясь земли ладонями. Я последовал их примеру, ощущая под пальцами живое биение почвы. Рыхлая чёрная земля встрепенулась, и в тот же миг её разрезали острые лезвия лиан, стремительно окутывая горящее дерево коконом.

Я встал, запрокинув голову. В тёмном небе, разрезая клубы дыма, кружили эфиры, мощными крыльями рассеивая воздух.

Стихия становилась всё сильнее. Мне оставалось только гадать, какая сила породила этот ужас. Она пировала, танцевала на ветвях, пожирая лесную красоту.

Теркены сражались из последних сил. Но этого было мало. Огонь не подчинялся ни лианам, призванным задушить его пыл, ни ветвям, извивающимся в попытке остановить.

Но тут моё внимание привлёк молодой теркен. С глазами, полными ужаса, он рванулся вперёд, пытаясь спасти горящее дерево – что было ему домом долгие годы. Руки впивались в кору, но пламя уже обвивало ствол, лизало кожу, пожирало одежду.

Я замер.

Всё во мне рвалось вперёд. Земля подчинялась мне – я мог призвать корни, обрушить пласт почвы, отрезать путь огню. Но этого было мало. Чтобы спасти его, нужна была вода.

Но я сжал зубы и не сдвинулся с места.

Лишь наблюдал, как теркен корчится в огне, как кожа чернеет и трескается, как крики становятся всё тише. А глаза – бледные, широко раскрытые – нашли меня сквозь дым.

Я мог спасти его.

Вода шептала мне, предлагая помощь – поднять барьер, потушить огонь. Но зачем? Чтобы выдать себя столь нелепым поступком?

Крики оборвались. Обугленное тело рухнуло, пальцы скрючились в последней судороге. Кто-то из теркенов вскрикнул в ужасе, бросился к нему, но я уже отвернулся.

Пустяки. Одним меньше.

Шагнул вперёд, но вдруг увидел светлое пятно. Моргнул, пытаясь понять, не брежу ли, застыв в ступоре.

Сквозь огонь шла она. Волосы спутались, одежда прогорела в нескольких местах, обнажая кожу, но... что-то было не так.

В разрыве ткани у бедра мелькнуло нечто тёмное – узкое, с острыми гранями. Клинок?

Лицо было испачкано углём, а тело покрыто засохшей кровью. Но глаза... они выделялись больше всего. Некогда бледные, теперь же – сияли.

Аника. Моя Аника. Девушка, что поселилась в моих мыслях и сердце, шла через горящий лес – без единого ожога.

Огонь её не трогал. Наоборот, словно отступая перед каждым шагом тонких ног, пламя рассеивалось, боясь даже прикоснуться.

Всё вокруг потеряло значение. Я хотел броситься, заключить Анику в объятиях. Убедится, что она жива. Что невредима.

Но внезапно заметил огромное дерево, опалённое огнём. Ветры расшатывали его всё сильнее. Оно качнулось, заревело, треснув под собственной тяжестью.

Девушка стояла прямо под ним. Ещё секунда – и её не станет.

– Аника! – крикнул я, сверля её взглядом, пытаясь предупредить.

Ладони сжались в кулаки. Наши глаза встретились.

Древо рухнуло.

Рука взметнулась вверх прежде, чем разум успел взвесить последствия. Но когда дело касалось Аники – все расчеты меркли. Ветер подчинился мне. Подхватил тяжёлые корни, швырнув дерево в сторону. Оно грохнулось о землю с оглушительным треском, расколов почву.

Тишина.

Теркены замерли, уставившись на меня. На мою магию. Кто-то прокричал «элеморд!», кто-то упал на колени от страха, а кто-то потянулся к оружию.

Но мне было плевать.

Я бросился к Анике, преодолевая расстояние между нами в один стремительный рывок. Крепко прижал к себе, насколько только мог. Знакомый аромат малины смешался с горьким запахом гари и дыма. Я зарылся носом в её волосы, перестав дышать.

Губы были слегка приоткрыты от неожиданности – тёплые, чуть шершавые от ветра. Я не стал ждать, не дал Анике опомниться. И не размыкая объятий, с жадностью впился в её губы.

Дыхание Аники перехватило, тело на мгновение напряглось, но потом – сдалось, ответило. Тонкие пальцы вцепились в мою одежду, сминая ткань, будто боялась, что я исчезну. Рассыплюсь в этом аду. Я переплёл наши пальцы, прижимая её ладонь к своей груди.

Вокруг нас рушился мир.

Деревья трещали в огне, искры взмывали в чёрное небо, словно падающие звёзды. Но здесь, в этом крошечном пространстве между нами, было тихо. Только прерывистое дыхание, только стук сердец, только отчаянные прикосновения.

Я оторвался на секунду – лишь чтобы вдохнуть, увидеть её лицо: размытое в дыму, с полуприкрытыми глазами и покрасневшими губами.

– Ты мог спасти и того теркена, – тихо прошептала Аника.

– Но он не был тобой.

Но внезапные резкие голоса заставили меня нехотя отстраниться.

Холод стремительно заполнил пространство, лишая губ её тепла. Мне захотелось снова прикоснуться к Анике, забыться, но я сдержался, неохотно переведя взгляд на стражников Винсента.

И в этот миг я осознал, что сделал.

Выдал себя.

Кем бы я ни был, за какими бы масками ни скрывался – я Смотритель. Элеморд, чью расу ненавидит весь народ рафеллов.

Инстинктивно я закрыл собой Анику, встав перед ней.

Винсент стоял впереди, окружённый стражниками и эмерами, готовыми в любую секунду защитить его водой.

Я знал, что мне угрожает. Но потерять Анику – было выше моих сил.

Нарядные одежды Винсента сменились на боевые доспехи, почерневшие от копоти. Он пришёл в самое пепелище пожара, облачённый так, как будто был готов к бою. Винсент, хищно прищурившись, прошёлся по мне взглядом. Вокруг послышались шепотки.

Пламя постепенно отступало. Теперь, когда правитель Лесной Долины находился среди полыхающего леса, рафеллы действовали быстрее и слаженнее, словно его присутствие придало им сил.

– Ваше Величество! – крикнул один из стражников. – Мы поймали беглецов. Нашли их на границе Лесной Долины и Воздушных Земель.

Винсент обернулся на теркена с любопытным и предвкушающим видом. Все затихли.

Его Величество сделал жест рукой, и стражники вывели двух женщин. Аника сильнее сжала мои пальцы. Мы оба знали их.

Глазами, полными страха и неясной злобы, Илира с завязанными руками еле переступала копытцами. Она была вся в земле и грязи. Волосы спутались и теперь висели сосульками, прилипая ко лбу.

Я с беспокойством взглянул на Анику. Она прикрывая рот дрожащей рукой. Вот почему Илира согласилась приютить у себя человеческую девчонку. Вот почему без проблем отпустила её ночью пасти оленей у того озера...

Илира не была глупа и не была безумна. Она изначально планировала это.

Я уже догадывался кем была вторая беглянка. В отличие от Илиры, у той глаза пылали страхом и отчаянием. Меня передернуло от мерзости. Стоять передо мной в жалких лохмотьях, крутить испачканными в грязи крыльями и надеяться, что кто-то поверит в её невинность?

– Аэрис... как... как ты могла? – шёпотом спросила Аника, с болью взглянув на бывшую подругу.

Розоволосая с печалью посмотрела на её, и во взгляде заблестели слёзы. Эфирка попыталась сделать шаг навстречу к Анике, взмахнув крыльями, но стража крепко удержала.

– Мне очень жаль... Я... я не хотела этого... – тараторила она.

– Аэрис... Пожалуйста, скажи, что это была не ты... – Аника сделала несколько шагов к бывшей подруге, с мольбой взглянув на неё.

Розоволосая опустила лицо. Слова были не нужны.

– У меня не было выбора! Пожалуйста, пойми меня!

– Выбор есть всегда. Он собирался убить меня! Ты хоть осознаёшь, что он мог сделать со мной?

Голос Аники оборвался на полуслове. Тело было напряжено до предела, но не страх заставлял её дрожать – злость.

– Иначе он бы убил Лукаса! Прошу, пойми меня... Я люблю его... – сквозь слёзы прокричала Аэрис.

Аника издала резкий смешок. Розоволосая попыталась вырваться, но стража лишь сильнее надавила на крылья.

– Ну конечно! Из двух зол ты выбрала меня. Лучше убить подругу, чем возлюбленного.

– Не говори так... Пожалуйста...

– Хватит перед ней распинаться, – подала голос Илира.

Стражник крепче сжал плечи заключённой, когда из её горла вырвался затяжной, хриплый смех.

– Думаешь, кто-то из нас и впрямь захотел бы таскаться со смертной девчонкой? Просто так делить с ней дом и пищу? – повернулась Илира к Анике. – Нет. Люди – лишь грязь под нашими ногтями. Гниль. – улыбнувшись, процедила она.

Молниеносным движением я преодолел расстояние между нами. Злость пульсировала в жилах, требуя выхода. Но веками выстроенный контроль сдерживал её – капля за каплей.

– Грязь здесь только вы. – спокойно произнёс я, смерив взглядом заключённых. – Чьи приказы вы исполняли?

В груди нарастала злость и какое-то другое, смутно знакомое чувство. Жажда.

– А кто тогда ты?! – сорвав голос, отчаянно прокричала Аэрис.

Её волосы слиплись от пота и грязи, закрыв половину лица.

– Я спасала своего возлюбленного, пока вы, элеморды, загоняли в могилу свой же народ. – выплюнув, процедила эфирка. – Те, кто сейчас у власти, вот настоящая грязь.

Я не выдержал.

Схватил розоволосую за шею, вцепившись пальцами до побеления. Её зрачки расширились, и с ужасом Аэрис уставилась на меня.

Мои губы изогнулись в предвкушающей улыбке. Стражник испуганно покосился на Винсента, но тот, словно безмолвный наблюдатель, не отдал ни единого приказа, и потому теркен медленно отступил.

Одна рука продолжала удерживать её за шею, а другая скользнула в мягкое оперенье крыльев. Я сжал перья, переместив руку с шеи на крыло.

Аэрис стала откашливаться и хрипеть, судорожно ловя ртом воздух. Мои пальцы сомкнулись на её крыле с холодной методичностью. Я знал дюжину способов причинить боль, но выбрал самый показательный.

За четыре века научился – боль должна быть медленной. Девушка не сразу заметила, что я собираюсь сделать. А потом мне стало всё равно.

В следующий миг раздался звонкий крик.

Я прикрыл глаза, наслаждаясь звуком. Аэрис завизжала, закричала и упала на локти, не в силах сдержать поток слёз. А я лишь отшвырнул, словно мусор, на обгорелую землю мягкие, залитые кровью крылья.

Вскинул подбородок и вновь схватил её за горло. Аэрис вцепилась ногтями в мою руку, но я брезгливо отцепил розоволосую от себя и сломал ей запястье.

Ничего. Оно срастётся. А вот крылья... Говорят, для эфиров потерять их – всё равно что умереть.

Я встретился с её глазами, полными ненависти и боли. Аэрис заслужила это. Я поступил правильно.

– Кажется, палач нам больше не понадобится, – приглушённо заявил Винсент, с любопытством оглядев крылья взглядом.

– Тарен! – донёсся до меня крик Аники, но ей вмиг преградили дорогу двое стражников.

Винсент стоял впереди, окружённый стражниками. Его глаза блестели, как у кошки, наблюдающей за мышью в когтях. Правитель Лесной Долины не вмешивался, лишь слегка наклонил голову, когда я бросился к Анике.

– Как театр, не правда ли? – тихо произнёс он, обращаясь к ближайшему стражнику, но глядя на меня.

За столетия игр я научился не поддаваться на провокации. Но сегодня – было исключение.

И теперь, когда маски упали, пальцы Винсента неторопливо сомкнулись на рукояти кинжала. Не для атаки. Для демонстрации силы. Он кивнул теркенам, сделав лёгкий жест рукой.

– В темницу его.