Связаны

Я сидел за круглым столом, монотонно постукивая подушечками пальцев по подлокотнику. Элеморды спорили уже битый час.

Совет собирался всё чаще. Из дворца исчез рубиновый клинок, и эта новость вызвала панику среди Смотрителей. Я должен был волноваться – как хранитель, как будущий наследник. Но я видел слишком много угроз, чтобы бежать за каждой. Только одна – не отпускала. Аника.

Я не хотел, чтобы она одна отправлялась в мир смертных – это было слишком рискованно. Но запретить видеться с семьёй я, к своему огорчению, не мог.

Из раздумий вырвал голос Мейсона:

– До меня дошли слухи... – он помедлил и многозначительно посмотрел на меня. – Один из нас проводит слишком много времени со смертной. Не правда ли, Тарен?

Гнев нарастал – но я ещё держал себя в руках. Пока не прозвучала последняя фраза:

– Важно не забывать, где их место, – продолжал Мейсон. – Люди по своей природе лжецы. Я почти уверен, что эта девчонка приложила руку к пропаже клинка.

Кровь закипала в жилах. Я медленно поднялся. Не потому, что пришёл в ярость – потому что уже слишком устал от подобного.

– Что ты вообще знаешь о людях? – процедил я сквозь зубы. – Она одна из нас. И уж точно не причастна к пропаже клинка.

– Она никогда не станет одной из нас, Тарен. – со злостью и раздражением выплюнул Дугалас.

Я стиснул кулаки. Ответа не было – только внутреннее напряжение. Я шагнул к выходу. Не быстро – сдержанно, но с той решимостью, что требует покинуть зал, чтобы не взорваться.

Коридоры мелькали перед глазами. Я шёл не раздумывая, пока не очутился в библиотеке.

Гнев бурлил – не как вспышка, а как глухой гул, который невозможно вытравить. Ноги сами привели меня к стеллажам книг.

– Ты глупец. – врезался голос Дугаласа, разорвав тишину. – Привязался к обычному человеку. Помешался на ней! Ты будущий правитель Рафоры. И должен знать, как себя вести.

Слова доходили, как сквозь воду. Я отвечал, не вдумываясь – на автомате.

– И никогда не желал этого. Это твоё призвание, не моё.

Лицо Дугаласа исказила ярость. Он двинулся вперёд – удар врезался в челюсть. Я пошатнулся, рот наполнился вкусом крови, в ушах зазвенело.

Это не был первый удар за жизнь. И не самый сильный. Но он стал ещё одним доказательством: тот, кого я когда‑то называл семьёй, ушёл.

– Не смей говорить того, чего не знаешь. – прошипел он, отворачиваясь.

Дугалас прихрамывающим шагом направился к шкафу, достал бутылку вина и, стиснув зубы, открыл её.

Он мог следить за нами. Но пытался ли действительно убить Анику? Жаль, пока оснований быть уверенным в этом нет.

Мягкое свечение луны разрезало тьму между нами. В детстве я грезил, что Дугалас заменит мне отца. Но после смерти матери – что‑то изменилось. С каждым заседанием – ненависть в его взгляде становилась всё отчётливее.

– Тарен, – окликнул меня Дугалас.

Я нехотя вырвался из пелены мыслей.

Только сейчас почувствовал тупую боль в губе. Горький привкус крови ещё оставался во рту. Провёл языком по губе – неприятно царапая кожу.

– Элеморды не всегда были такими. Раньше Смотрители спокойно принимали во дворец гостей, – протянул он, усаживаясь в кожаное кресло. – Но потом всё изменилось. Ворота закрыли после того, как твою мать отравили на всеобщем собрании.

Я застыл. Во тьме серебристые глаза Дугаласа вспыхнули гневом.

– Неужели ты не знал, что она всё это время была больна? О, ну конечно... Эдгар позаботился и об этом.

Он сделал глоток, смакуя вкус.

– Ты знаешь, как действует «Чёрная смерть»? Сначала приходит слабость и головокружение. Потом яд проникает в кровь, нарушая перенос кислорода. Руки и ноги холодеют. И ты начинаешь задыхаться. А потом – остановка сердца.

Я резко оборвал Дугаласа, сжимая челюсти.

– Он сказал, мать умерла из-за политики.

Шок парализовал тело, мысли – как в тумане.

Дугалас горько рассмеялся, запрокинув голову. Смех был сухой, хриплый.

– Ну конечно, в этом весь Эдгар. Знаешь, вы даже в чём-то похожи. Оба скрываете свою суть от близких.

Он задумчиво покрутил бутылку в руках, наблюдая, как вино стекало по стеклу.

– Не смей говорить мне об этом, – процедил, сдерживая себя из последних сил. – Я никогда не стану таким, как он.

Но сдержаться не получилось.

Я шагнул вперёд и со всей силы ударил. Голова Дугаласа дёрнулась назад, бутылка выскользнула из пальцев и разбилась. Алый напиток растёкся по полу, напоминая кровь.

Он закашлялся, вытирая губы тыльной стороной ладони. Но в глазах вспыхнуло не раздражение – торжество. Будто элеморд этого и ждал.

– О-о, так вот ты какой, – хрипло усмехнулся Дугалас, откидываясь в кресле. – Чем больше смотрю, тем больше вижу Эдгара в тебе.

Меня затрясло от злости.

– Заткнись. – рыкнул я, хватая его за воротник.

Ткань смялась в пальцах. Но в следующий миг я с силой отпустил, пытаясь восстановить хоть крупицу контроля, чтобы не убить Дугаласа прямо тут.

Отец соврал? Нет... Это не может быть правдой...

– Каждый из нас в конце концов превращается в того, кем боялся стать. – он оглядел меня кошачьими глазами. – Пока Эдгар оттягивал неизбежное, очищая кровь от яда, он пытался спасти Джуд.

Я пытался сосредоточиться, но всё вокруг расплывалось. Мир терял очертания. Стены – словно вращались. Пол – становился зыбким.

– Но разве эфиры не могли справиться с этим лучше? – с трудом спросил я.

– К моему сожалению, это мог сделать только Эдгар, – тихо ответил Дугалас, сжав кулаки. – Он замкнулся. И с ним – весь дворец. Ворота захлопнулись навсегда.

Он замолчал, опустив взгляд. Голос стал почти шёпотом:

– Никто не знал. Эдгар сообщил всем о смерти Джуд, когда сам же держал её взаперти, пытаясь отыскать лекарство. Думаю, он и сам не был уверен, что найдёт его...

Некоторое время царила тишина. Только удары моего сердца – глухие, болезненные.

– Что было дальше? – спросил я, уже не зная, хочу ли услышать ответ.

В голосе Дугаласа прозвучал едва сдерживаемый гнев:

– Никто ничего не знал. Эдгар сообщил о смерти Джуд, хотя сам держал её взаперти, пытаясь найти лекарство от яда. Возможно, он и сам не верил, что когда‑нибудь найдёт его. Магия эфиров давала лишь отсрочку.

На несколько секунд воцарилась тишина. Лунный свет подчеркивал тень боли в глазах элеморда.

– Я чувствовал, что с Джуд что‑то не так. Что она жива. – он горько усмехнулся, откинувшись на спинку кресла. – Я нашёл Джуд. Мы стали тайно общаться. Так и узнал о её болезни.

Я хорошо знал это чувство. То же, когда у Аники оборвалась жизнь в мире людей – связь давала о себе знать.

– На совете я предложил открыть ворота. Были нужны эфиры, – продолжил Дугалас, не замечая моего взгляда. – Но элеморды были против. Они отчаянно боялись – после вести о смерти твоей матери...

Он шумно выдохнул и встал.

– Твой отец стал единственным, кто мог удерживать её жизнь.

Я застыл. Осознание разрывало на части.

– Ты убил Эдгара. А вместе с ним – и Джуд. Ты убил единственного, кто мог её спасти.

Земля стала уходить из‑под ног. Слова звучали эхом, разбивая сознание на осколки. Стены давили. Воздух стал тяжёлым – ядовитым.

– Я не знал... что она была жива... – прошептал я.

Мир расплывался, когда элеморд вдруг схватил меня за шею – взгляд полыхал ненавистью.

– Ты убил её! – прорычал Дугалас, усиливая хватку. – Ты убил Джуд!

Его глаза заблестели слезами. Я никогда не видел, чтобы Дугалас плакал.

– Я почувствовал, что ей плохо... – продолжил он. Голос дрожал и становился пугающе тихим. – Я бросил всё. Побежал к Джуд. Но яд уже захватил её тело.

Он сжал шею сильнее, но у меня не было ни одной попытки сопротивляться. Я не предпринял ничего. Чувство вины пульсировало во всём теле.

– Пока слабела её магия, слабела и моя, – голос сорвался, но звучал страшно глухо. – Тогда я побежал к тебе. Чёрный оникс был в твоих руках. Мы могли бы переместиться к Озеру Жизни... Но я не успел...

Слёзы катились по лицу Дугаласа, но он не замечал их, полностью погружённый в своё отчаяние. Резким движением элеморд швырнул меня об стену, словно безвольную куклу. Я осел на полу, пытаясь собрать себя по кускам.

– Времени не хватило. Джуд умерла... – его голос сорвался. – Я любил её. Больше всего на свете.

А я убил собственную мать. Эти слова впивались в мозг острыми когтями.

Теперь я понимал – отец хоть и был монстром, но пытался спасти её... А я... совершил ошибки. Не одну. Сотни. В горле встал ком. Но слёз не было – только пустота, где раньше жила ненависть к Эдгару.

– Это ты виноват. Во всём!

Удар в солнечное сплетение согнул меня пополам. Воздух вырвался из лёгких.

Следующий – в челюсть.

Я рухнул. Дугалас бил методично, будто вбивал каждую кость на место. Хруст хрящей. Тёплая кровь на губах. Предательская слабость в ногах.

Я даже не поднял рук в защиту.

– Ты забрал у меня всё. Ты отнял Джуд!

Пинок в бок – треск. Ребро? Неважно. Боль ощущалась далёкой, будто происходила не со мной. Голова откинулась назад, ударилась о стену.

Я заслужил это.

В ушах – звон. Сквозь шум пробивался хриплый голос:

– Я хотел сбежать с ней... Но ты убил Эдгара – и лишил жизни свою мать.

Всё детство я ненавидел отца за жестокость. А теперь... сам стал таким же. Хуже.

Очередной удар – настолько сильный, что сознание провалилось на секунды. Голос Дугаласа доносился обрывками, смысл его слов размывался, как в тумане.

– Я ослаб после потери истинной пары. И не хотел править. Но я пообещал Джуд заботиться о тебе. – элеморд сморщился. – Из-за тебя мне пришлось возглавить Совет.

Дугалас громко рассмеялся, вытирая руки, перепачканные моей кровью, о свой костюм.

– А ты ещё посмел жаловаться! Не нёс полной тяжести – и при этом нашёл свою пару!

Аника... Имя вспыхнуло, как спасательный круг.

Я видел её лицо перед глазами: хмурые брови, когда злилась; смешные морщинки у носа, когда смеялась. И он, будто читая мысли, прохрипел:

– Твоя девчонка даже не знает, кого любит. Хочешь, расскажу ей, как ты убил свою мать?

Я дёрнулся. Впервые за всё время.

– Не смей трогать её.

Кровь из разбитой губы заполняла рот горьким металлом. Я не сплёвывал. Принимал всё как должное.

Дугалас присел на корточки, внимательно рассматривая кровавое месиво моего лица.

–Ты украл мою жизнь. И заплатишь за это.