Связаны

Тарен спас меня – но ради чего? Время от времени чувствовала себя поломанной куклой, словно никогда и не была живой. Я не ела неделю – и не чувствовала голода. Тело держалось, но мне было всё равно.

Иногда я приходила к куполу. Мои ноги немного окрепли, но ходить всё ещё было тяжело. В один из таких дней, меня нашёл Тарен.

– Что может быть дороже и слаще памяти? – сказал он, как ни в чём ни бывало.

– А что может быть тяжелее её?

– Ты часто бываешь тут, – заметил Тарен.

Он видел во мне игрушку, диковинку, за которой было интересно наблюдать.

– Потому что это единственное место, доказывающее, что я не сошла с ума. Что мой мир всё ещё существует, хоть я и не могу пройти туда...

У меня сжалось сердце от одного осознания: находясь так близко к границе, отделяющей меня от родного края, я ничего не могла сделать.

– Ты врал мне. Всё это время, пока был в мире людей. – тихо сказала я.

– Я обещаю. Больше никакой лжи. – глухо проговорил Тарен. Сменил тему, видимо пытаясь меня отвлечь. – Возможно, со временем у тебя проявится сила.

– Но мне не нужна сила, – сказала я, вставая с места, уже чувствуя себя более уверенно на ногах. – Мне нужен дом. Моя семья и близкие.

***

На следующее утро я, как обычно, сидела на кухне у Илиры, закидывая в рот черешню. Теркенка светилась – постукивала ногтями по столу и поглядывала на дверь.

– А зачем вы зажигаете свечу каждый вечер? – спросила я.

– В память об умершей расе огня, – ответила Илира.

Собиралась задать следующий вопрос – но дверь резко распахнулась.

– Аэрис! Душенька моя! – воскликнула Илира, вскакивая навстречу.

Я повернулась – и едва не поперхнулась.

Розовые волосы, неестественно яркие, как яд, разведённый в воде. Глаза цвета пепла. А за спиной – крылья: крупные, пёстрые, живые.

Пока они обнимались, я только следила и не могла поверить в происходящее. Не хватало мне водных – вот теперь и крылатые.

– А ты тот самый человек? – незнакомка тут же повернулась ко мне.

Мои пальцы впились в стул – ещё секунда, и я швырнула бы его в эту крылатую. Илира тут же примиряюще подняла ладони.

– Тише-тише, не пугай её пока. Аника у нас недавно и ещё не привыкла. Это моя племянница, Аэрис, помнишь, я тебе рассказывала? – засмеялась теркенка.

Розоволосая протянула руку. Я не ответила, только крепче вжалась в спинку стула.

Улыбка была слишком широкой, будто нарисованной. Ни в мимике, ни в лице не было тепла – только сканирующее внимание, как будто я её экспонат. Илира, будто ничего странного не происходило, вытирала стол и с интересом посматривала на нас.

– Неужели ты и правда из мира людей? – Аэрис подошла ближе.

Не успела моргнуть, как розоволосая коснулась моих волос – скользнула пальцами по прядям. Я отшатнулась, едва не врезавшись в стену.

– Она не говорит? – обернулась та к Илире.

– Говорю. – выдавила я.

От её радостной реакции стало только хуже. Аэрис быстро плюхнулась на стул рядом, слишком близко.

– И как же там, в мире людей?

Я прижалась к спинке, будто между нами можно было выстроить стену из воздуха.

– Лучше, чем здесь.

Аэрис всплеснула руками, будто я испортила ей праздник.

– Но я думала, что у вас там ужасно! Будь я человеком, то не смогла летать...

Снова посмотрела на крылья. Каждое перо дрожало, реагируя на её эмоции. Я подскочила с места.

– Пойду прогуляюсь.

– Я с тобой! – радостно подхватила Аэрис, её голос прозвучал настолько громко, что у меня свело челюсти.

– Идите, девочки, – подала голос Илира. – А я испеку что-нибудь.

Я вздохнула, вышла за порог. Шаги давались легче, но мир по-прежнему был чужим.

– Это правда, что люди живут сто лет?

– Меньше. – отозвалась я коротко, надеясь, что её любопытство угаснет.

– Так мало?! – Аэрис замерла на шаг. – Как же вы успеваете прожить всё за такое ничтожное время?

Пожала плечами. К любопытным взглядам теркенов, пока мы проходили улочки, я почти привыкла. Аэрис продолжала взволнованно говорить:

– Зато теперь ты бессмертна! Наверное, счастлива?

Я остановилась.

– Счастлива? Конечно! Насколько же я счастлива, что навсегда потеряла возможность вернуться домой! Что застряла в этом мире, где нет никого похожего на меня! – голос сорвался.

Аэрис растеряно заморгала.

– Прости...

Сжала зубы, заставляя себя смотреть по сторонам. В Лесной Долине было полно бедных: оборванная одежда, запачканная сажей, пустые, потухшие взгляды. Даже дети выглядели старше, чем должны были быть.

Я хотела уйти от разговора. Но взгляд зацепился за одну девочку. Стояла чуть в стороне – кожа, обтянувшая кости, будто её годами вываривали в голоде. Лицо в пятнах грязи, взгляд – настороженный, цепкий. А в нём столько мольбы, что внутри всё сжалось.

Я присела на корточки.

– Чем я могу тебе помочь? – мягко спросила.

Девочка молчала. Только смотрела. Будто боялась даже надеяться.

Я достала из кармана кусок булочки и протянула. Мелкие пальцы, дрожащие и в земле, осторожно коснулись теста. Она впилась зубами в хлеб, как зверь, и тут же закашлялась – желудок отвык от пищи.

Позади послышался приглушённый голос Аэрис:

– После прихода элемордов многие начали голодать. – в голосе звучала не злость – скорее, тяжесть. – Пока одни едят торты, другие умирают от голода.

Я снова взглянула на девочку, та доела. Страх ушёл с лица, уступив место благодарности.

– Я бы хотела попробовать торт, – прошептала она. – Даже если он будет отравлен.

Эта фраза впилась под рёбра. Горло сжалось, как будто кто-то обернул его проволокой.

– Пойдём, – мягко сказала Аэрис, положив руку мне на плечо.

Воздух вдруг стал колючим. Я встала, но всё ещё оборачивалась, пока мы уходили.

– Однажды, всё изменится, – вдруг произнесла Аэрис. – Так не может продолжаться вечно. Кто-то должен это остановить.

Я посмотрела на неё, но не смогла разделить уверенность. В груди всё ещё горело чувство вины: я могла есть – и не думала об этом. А рядом голодали.

– Ты племянница Илиры? – спросила, чтобы сменить тему.

– Да, – её взгляд чуть заискрился. – Неужели стало интересно?

– Значит... ты полукровка?

Аэрис вздохнула.

– Мать – теркенка, сестра Илиры. Отец – эфир. Такие союзы у нас не одобряют.

– Почему? – спросила я уже тише.

Её крылья на миг раскрылись, будто она хотела спрятаться. Потом – снова сложились. В голосе прозвучало раздражение:

– У рафеллов считают, что смешение стихий ослабляет магию.

– Разве не наоборот? Ты могла бы обладать обеими.

– Нет. В большинстве случаев передаётся только одна. А иногда – ничего. Такие дети... их сторонятся. Считают заразными. Даже прикасаться боятся, будто можно потерять свою силу.

Я уже собиралась ответить – но замерла. Вдалеке появился знакомый силуэт. Его крупная фигура выделялась на фоне других, словно магнетически притягивая мой взгляд. Тарен.