Связаны

После неприятного разговора с Винсентом я ушёл подальше от поселения. За его пределами было тихо, поздняя ночь – никто не мешал. Хотя бы одну проблему решили: Анике позволено остаться. Главное, чтобы Винсент не узнал, кто я на самом деле. Хотя, возможно, он и догадывается.

Применив магию, я врос в ствол старого дуба, временное укрытие. Похоже, у теркенов на такое есть талант – но и у меня вышло не хуже. Раз уж я притворялся одним из них, дом в лесу выглядел вполне уместно.

Я вытянул из дерева длинные гибкие побеги – и они, послушно шевелясь, сплелись в подобие кровати. Без одеяла, без подушек. Лесная магия позволяла управлять лесом, но не вызывать удобство из воздуха. Идти домой, во дворец элемордов, было рискованно. Кольца уже не было. Я остался здесь.

Утром встал с больной спиной и недовольным лицом. Вспомнил: обещал забрать Анику. Куда я её заберу? Придёт сюда – сразу поймёт, что я тут не живу. Слишком пусто. Искусственно. Она не должна знать, кто я. Ещё нет.

***

Я легко нашёл дом Илиры, хотя плохо помнил, где он находился. Связь с Аникой вела сама – как если бы я чувствовал её пульс.

Дверь открыла Илира – руки и лоб в муке. Я вошёл, пригибая голову: у них всё рассчитано на меньший рост.

Аника сидела за деревянным столиком. Пар из чашки тянулся медленно, вплетаясь в запах малины. Она сначала вздрогнула, потом сузила глаза, как будто вспомнила, что зла.

– Доброе утро, – сказала Илира весело, снова возвращаясь к тесту. Я кивнул. – Аника, завари гостю чай.

– Сам себе заварит, – отозвалась она, не глядя, делая глоток.

Я усмехнулся. Илира бросила в её сторону укоризненный взгляд.

– Думаю, нам стоит поговорить, – спокойно бросил я и сел рядом.

Аника лишь мрачно посмотрела в блюдце.

– Нам стоило поговорить ещё вчера. – добавил я.

Губы её едва дрогнули.

– Идите и поговорите уже, – фыркнула Илира, – нечего тут устраивать сцену.

Я мысленно подтвердил: оставить Анику здесь было верным решением. Она наконец подняла на меня глаза.

– Только потому, что у меня много вопросов, – буркнула Аника и встала.

Я поднялся следом. Усмехнулся. Какая же упрямая – даже для своих лет.

Мы вышли из дома. Она двигалась медленно, ноги не слушались. Я протянул руку, но Аника проигнорировала жест, сделав неловкий шаг. Потом ещё один.

Я пожал плечами. Пусть учится.

Она заметно отставала, и мне пришлось сбавить шаг. Мы шли вдоль теркенских домов по вытоптанной тропе. Густая трава колыхалась, ветер приносил запах листвы. Было тихо и неожиданно прохладно.

Вдруг сзади – глухой грохот. Обернулся и увидел, Аника сидит в траве, потирая копчик с видом, будто земля – её личный враг. Я не удержался от улыбки и подошёл ближе.

– Ну что, всё ещё самая гордая?

Аника фыркнула, но руку всё же приняла. Кожа у неё была на удивление тёплая.

– Этот мир съел бы тебя с потрохами, если бы не моя великодушная персона, – хмыкнул я.

Она ухватилась за мой локоть, и мы пошли рядом.

– Если бы не ты, меня бы вообще не было в этом мире.

Тонкие пальцы с силой впились в мою руку. Забавно. Смертные обычно либо дрожат, либо цепляются за жизнь. Аника делала и то, и другое. Девушка смотрела вперёд, но я чувствовал – внутри у неё колотится ураган.

– Да если бы не я, ты бы уже не дышала, – с усмешкой добавил я.

Аника резко замолчала. На миг стало легче. На миг – и только.

– А может, я и хотела умереть? – её голос зазвенел. – Зачем ты оставил меня? Почему вообще спас?

Я напрягся, предпочитая пока не раскрывать истинную причину. Может, Аника и не почувствует никакой связи между нами.

Пара теркенов обернулась в нашу сторону. Потом ещё двое. Словно чувствовали, что между нами что-то... не то.

– Потому что тебе несказанно повезло, – сухо процедил я. – Кто ещё настолько добр, как я?

– Тогда почему ты исчез? Ты просто бросил меня с женщиной у которой копыта!

Её звонкий голос пронзил воздух, и теперь, казалось, всё поселение прислушивалось к нашей перепалке. Я сжал челюсть, надеясь, что Аника поймёт без слов. Но она будто не замечала меня вовсе.

– Нет уж. Ты бросил меня. А теперь возвращаешься, как ни в чём не бывало? Ты серьёзно?

Я затеял эту игру из скуки. Но теперь, когда она стоит передо мной, с глазами, полными гнева и боли, осознал, что ошибся. Не Аника в моей ловушке, а я в её.

– Разве ты спросил, чего хочу я?

Слова ударили в грудь. Я промолчал и повернул в сторону леса.

Тропинка уходила в зелёную глушь. Здесь звуки поселения тонули в шелесте трав и шуме ветра. Только мы.

На мгновение в голову закралась пугающая мысль: а если убить её прямо сейчас? Никто и не узнает. В этом лесу полно хищников. Достаточно просто отвернуться.

Но потом Аника взглянула на меня. Глаза были влажные от слёз, подбородок чуть дрожит. Я криво усмехнулся. Как же предсказуемо. Века проходят, а люди всё такие же.

– Ты правда хотела бы умереть? – выдавил я. Голос сорвался. Не от боли – от того, что не знал, как звучать хладнокровно с ней рядом. – Хочешь, помогу?

Аника вдруг резко остановилась. Прямо посмотрела без страха. Только вызов.

Я закрыл расстояние между нами одним плавным движением. Дыхание сбилось. Как интересно. Всё ещё верит, что у неё есть выбор.

– Хочешь?

Ветер тронул светлые волосы, скрывая половину глаз, но я всё равно видел их свет.

– Хочу, – прошептала Аника одними губами.

Я замер. Сердце, словно отозвалось на её голос, против воли.

– Ты думаешь, я не делал этого раньше? Поверь – ты не первая, кто просил смерти. И не первая, кто передумал, когда она пришла.

Бессмертие, казалось, преобразило Анику. Некогда бледная, она выглядела теперь так живо, так привлекательно... Я резко отвернулся, переключив внимание на ледяной ветер, царапавший щёку – он напоминал, что чувства здесь лишние.

– Ты даже не стоишь того, чтобы я испачкал руки.

Сделал шаг назад, отводя взгляд. Шелест листвы был как щелчок по затылку. Резкий. Отрезвляющий.

Только между нами – был уже не воздух. А разлом. И я не знал, с какой стороны стою.

– Куда мы идём?

Голос Аники выдернул меня из мыслей. Я был ей благодарен – наконец-то повод отвлечься. Обернулся, стараясь привести дыхание в норму.

– Ты ведь хотела домой, – пожал плечами.

Аника замерла, всматриваясь – словно не верила, что услышала правильно.

– Правда?

Я подал руку – и она тут же её приняла. Мы пошли дальше. Я украдкой смотрел на Анику: её улыбка была как тёплый свет на коже. Внутри стало неожиданно спокойно.

– Илира рассказывала тебе, как рафеллы попадают в мир людей?

Аника покачала головой и уже шла быстрее.

– Мы правда туда идём? Я смогу вернуться? К своей жизни?

Её рука крепче сжала мой локоть. Я с интересом разглядывал заметно повеселевшую Анику, пытаясь отойти от странных мыслей. Было в этом что-то правильное. Будто всё встало на свои места.

– Я отведу тебя к границе. Увидишь сама.

Мы шагали по лесной тропе. Деревья вытягивались к небу, образуя живой свод, и сквозь него солнце проливалось мягкими полосами. Под ногами – мох, как зелёный бархат. Иногда из-под него выглядывали шершавые корни деревьев.

И я рассказывал Анике, как рафеллы попадают к людям, о чёрном ониксе и о том, как, по моей легенде, я его украл. Врать было легко. Но с ней рядом было... спокойно. Хорошо.

Но вскоре впереди выросла граница. Гигантский прозрачный купол, за которым – пустошь. Лёд и безмолвие. На улице было по-прежнему тепло. Три солнца грели Лесную Долину. А внутри – похолодело.

Аника застыла. Побелела.

– Тебе нужно было это увидеть, – процедил я.

– Можно... подойти ближе?

Что-то сжалось внутри. Всё же не каждый, кто умер, узнаёт, что после смерти нету ни Бога, ни Рая. Только граница и существа, которым ты – биологический материал.

Я сделал шаг. Аника пошла за мной.

Купол – будто из световых нитей. В нём мерцали огоньки, как звёзды в воде. У самого основания – корни, словно вросшие в землю. Но дальше, ближе к пустоши, гладь становилась ледяной.

– Можно... дотронуться?

Я кивнул, но не предупредил, что будет дальше. Пусть увидит сама.

Её пальцы коснулись поверхности – и купол вздрогнул. Мерцающие нити света сжались, обжигая. Аника вскрикнула, но не отдернула руку – впилась в поверхность, как в последнюю надежду.

– Почему... он горит? – её голос сорвался.

– Потому что ты уже не человек, но ещё не одна из нас.

Аника вжала ладонь сильнее – и вдруг купол поглотил её руку по локоть.

– Тарен!

Я рванул девушку назад. Её кожа потрескалась и покрылась волдырями. Рука некогда бледная окрасилась в алый.

– Перестань бороться, – мои пальцы сомкнулись на её запястье, как стальные тиски. – Или тебе мало того, что ты уже раз побывала трупом?

Аника всхлипнула, но наконец отпустила. Купол выплюнул руку – теперь она была выжженной чуть ли не до мяса. Кожа больше напоминала светлые ошмётки.

Я схватил Анику за запястье, разглядывая, как рана подёргивается, затягиваясь новой кожей. На удивление быстро.

– Смотри-ка, – я провёл пальцем по краю ожога, заставив её вздрогнуть. – Довольно быстро восстанавливается. Больно, да?

Аника застыла. И смотрела так, будто надеялась – если не двигаться, всё исчезнет.

– Каждый желающий из вашего мира может попасть в мир людей? – спросила она, наконец перестав плакать.

– Нет. И смысла в этом нет. Людям не причинят вреда, – сказал я как можно мягче.

– Потому что пока живы мы – живёте и вы.

Я промолчал. Аника права. Хотел бы отрицать – не получилось бы.

– А разве... никто никогда не пытался сбежать? – тихо спросила она. В голосе прорезался надрыв – тонкий, острый.

– Лучший способ удержать заключённого – сделать так, чтобы он никогда не узнал, что находится в тюрьме.

Мои слова прозвучали неожиданно глухо. Даже купол дрогнул – на поверхности снова прошла рябь.

– Рафеллы могут проходить. Смертные – нет. – процедил я.

Аника повернулась. Взгляд – выцветший, но цепкий. Мольба и ожидание. Она пока не спрашивала напрямую, но я знал, о чём будет следующий вопрос.

– Мы не творим тела с нуля. Лишь вспоминаем, и собираем то, что могло бы быть. Веснушки, шрамы, рост, длина волос – это доступно. А вот изменить лицо до неузнаваемости – не в нашей власти.

Аника серьёзно посмотрела на меня.

– А я?

– Возможно, но со временем. Попробуешь уйти сейчас – умрёшь. И не сразу. – я провёл пальцем по её обожжённой ладони. – Но если потерпишь... может, лет через сто разрешу тебе сбежать. В виде эксперимента.

Я соврал. Снова. Отпускать Анику в мир людей было небезопасно. Это могло повлечь последствия для нашего мира. Она слишком много знала для обычного человека, и одновременно слишком мало, чтобы по праву стать одной из нас.

Показать Анике купол... было не разумно. Но хуже, если бы она пришла сюда одна. Сейчас – безопасно. Сейчас – я рядом.

Аника не одна из нас. Убеждал себя снова. Только почему эта мысль так больно резала меня изнутри?