Связаны

В ноздри ударил терпкий аромат хвои, а лёгкий ветер ласково коснулся моей щеки. Я проморгался, привыкая к темноте. Вскинул голову, глядя в звёздное небо: миллионы искр будто рассыпали самоцветы по чёрному бархату.

Здесь, на границе миров, лес кончался, уступая место полю, густо покрытому синими ирисами. Я шумно вдохнул их сладковатый, чуть медовый запах. Если бы не труп у меня на руках – с удовольствием остался бы здесь подольше.

Я осмотрелся. Тьма леса стояла сплошной стеной, наполненная дыханием прелой листвы и хвойных деревьев. Шевеление в черноте было едва заметным, но от него похолодела кровь. Не поворачивая головы, ощутил – за мной следят. Я резко отвернулся, пытаясь вырваться из поля зрения, и зашагал вдоль поля. Светлячки мерцали, садились на цветы, но их золотистые вспышки лишь подчёркивали, как непроглядна и жива та тьма, что осталась за спиной.

Я не был здесь с детства. Последний раз – когда меня избили теркены, узнав, кто я. Они ненавидели власть. И мне было не за что их винить. В мире, где правящая династия топила себя в золоте, кто-то неизменно умирал от голода. Я был слишком юн, чтобы тогда это понять. Но теперь... слишком хорошо знал, насколько мир может быть жесток.

Я тогда едва выжил. Вернулся во дворец весь в крови и был слишком слаб, чтобы исцелиться. Меня встретил Дугалас – молча, без допросов. Он приказал отмыть меня, напоить живой водой. Может быть, именно тогда во мне и родилась ненависть к себе подобным... Впрочем, элемордов ненавидели все. Хоть что-то объединяло весь мой народ.

Я перехватил тело Аники покрепче, стараясь не обращать внимание на боль. Нужно было замаскироваться. Грубым движением снял кольцо и спрятал его в карман. Водным я не выглядел, а вот за теркена сойду. По крайней мере первое время.

Из последних сил я сбросил человеческий облик. Когда агония отступила, глянул на Анику. Такой крошечной она казалась теперь. Её тело было невероятно холодным и хрупким, словно я мог нечаянно сломать его.

Вдалеке показались очертания Озера.

Я шагнул в траву и тонкие стебли щекотали ноги. Над водой клубился молочный туман. Озеро лежало в кольце пушистой травы, а его цвет – изумрудный, с синим отливом, переливался при каждом шаге. Поверхность была гладкой, как стекло, и даже не волновалась. 

Приблизился, и вдруг весь лес, шумевший за спиной, замолчал – так резко, будто кто-то перерезал ему горло. Повисла тишина, густая и звенящая, в которой собственное сердцебиение отдавалось глухим ударом по наковальне.

Я прищурился. В тумане, почти невидимые, стояли эмеры.

Пара силуэтов вынырнула из воды, сбрасывая с себя блестящую чешую. Их тела были украшены тонкими цепочками из жемчуга и камней, переливавшихся в лунном свете. Даже жабры сияли: обвиты сеткой самоцветов. Кожа была лазурной, полупрозрачной, как подводная ткань. У одних – чёрные, у других – густые, тёмно-синие локоны, спускавшиеся до самых лодыжек.

– Кто ты и что тебе нужно? – раздался низкий голос.

Эмерка оскалилась, сверкнув заострёнными зубами.

– Ты притащил с собой человека, – тихо бросил второй, указывая вытянутой рукой на Анику. – Ей не место в наших землях.

Я медленно опустил девушку на траву у самого края Озера и показал открытые ладони.

– Я пришёл с миром, – голос прозвучал твёрдо, несмотря на адскую боль. Выпрямился, подавляя спазм: – И не желаю вам зла, лишь прошу о помощи.

Когда поднял голову, из воды вышел Финн. Не раздумывая, тот распахнул толпу сородичей и двинулся ко мне.

– Тарен? Что ты тут делаешь?

Все эмеры разом обернулись. Повисла звенящая тишина.

– Он не чужой, – наконец произнёс Финн, но тут же смолк. Он не скрывал брезгливости, глядя на тело у моих ног.

– Скажи своему другу, чтобы убрался, – прошипела одна из эмеров, подходя ближе. – Людям нечего делать у берега.

Я покосился на Анику. Сколько же с ней мороки...

– Понимаю, как это выглядит. Но позвольте объясниться.

Финн приподнял бровь, не скрывая скепсиса. Мои слова повисли в воздухе, такими же бесплотными, как и доводы. Мне нужны были доказательства. Любые. Я лихорадочно осмотрелся. Ни ножа, ни лезвия, ни даже осколка камня.

– Она моя истинная пара. – с тяжестью произнёс я, не веря собственным словам.

Толпа эмеров замерла, став переглядываться между собой. У кого-то губы скривились в отвращении, у кого-то – в ужасе. Взгляд Финна остекленел, уставившись в пустоту.

– Тогда пусть докажет это, – раздалось из толпы.

И тут в мою сторону метнулось лезвие. Движение было настолько предсказуемым и медленным для меня, что я поймал его, не удостоив бросок даже вздохом. Сердце сжалось в ледяной ком. Я поднёс клинок к ладони. Холод металла, прикоснувшегося к коже, сменился резкой, отрезвляющей болью.

Пальцы непроизвольно сжались в кулак. Тёплая кровь скатилась по коже и упала на рану Аники, уже пропитанную алым. Две крови, её и моя, соединились.

Я не узнавал себя. А если ошибся? Если мы не связаны?

Эмеры не двигались. И, впервые их вытянутые лица излучали не враждебные, а... потрясение. Я затаил дыхание, и время остановилось. Три секунды, три удара сердца в звенящей пустоте.

Эмеры разочарованно отвернулись, будто кто-то сорвал финал спектакля. Я повернул голову к Финну – тот смотрел сдержанно, с видом друга, который уже пожалел, что признал меня своим. Проблем теперь у него будет немало.

– Смотрите! – вдруг выкрикнул один из них, указывая когтистым пальцем на берег.

Я резко обернулся к Анике. Над её телом поднималось сияние – густо-багровое, как расплавленный рубин, струящееся в лунном свете жидким огнём.

У меня перехватило дыхание. Допускал, что это может быть правдой... Но сейчас, увидев, не мог поверить. Кто-то ахнул, прикрыв рот рукой.

– Сияние родственных душ... – донеслось из толпы.

Мельком заметил Никерию – жену Финна. Она таращилась на свет с нескрываемым испугом, синие волосы облепили впалые скулы, образуя на коже узор, похожий на сеть.

– Этого не может быть... – зашептали они.

Мир поплыл перед глазами, но я выпрямился, цепляясь за сознание:

– Мне нужна ваша помощь.

Никерия вышла из круга со змеиной грацией, морщинка пролегла между её бровей:

– Озеро Жизни не исцеляет людей.

Боль обожгла мышцы. Я метнул на эмерку колкий взгляд.

– Знаю. Но разве мы не можем попробовать? Люди тоже не должны быть связаны с нами... но, увы, времена меняются.

Эмеры снова переглянулись. Шёпот, похожий на рябь, побежал по кругу.

– Если она его истинная пара, боль от утраты может повлиять вплоть до потери сил, – слышались обрывки фраз.

Потерять магию... Из-за смертной? Вспомнил легенду: кто-то однажды отдал свою силу, чтобы спасти другого. Остался навсегда без магии. Глупость, настоящее безумие. Добровольное самоубийство для любого из нас.

– Несите её в воду, – процедил Финн сквозь зубы. Его глаза скользнули по моему лицу с досадой. – Если это причиняет боль одному из нас... мы обязаны хотя бы попытаться.

Никерия зашипела, выступая на сушу. Нагое тело мерцало от россыпи лазурной чешуи. Она подошла ближе и прикоснулась острым ногтем к моей щеке.

– Ты хочешь осквернить наши воды... человеком?

Я выдержал взгляд Никерии. Не как дерзкий вызов, а как молчаливое утверждение своего права стоять здесь. Её рука настороженно опустилась. Внимание Никерии скользнуло мимо меня, вглубь леса. И тогда я увидел их – из-под сени деревьев, бесшумно, как тени, вышли несколько фигур.

– Теркены, – процедила она, ощетинившись.

– Ты один из них? – донёсся голос одного из эмеров.

Никерия вновь обернулась ко мне. Я почувствовал, как сердце сжимается от боли, но успел перевести внимание на Финна. Он молчал, не выдал меня.

Я кивнул, вкладывая в жест всю возможную уверенность.

– Где ты её нашёл? – спросила Никерия, не сводя внимания с теркенов.

– Я странствовал, – начал, тщательно подбирая слова. – Зашёл за Купол, за грань наших миров... Она уже была мертва.

Никерия извергла шипящую фразу на своём языке и отступила, уходя в воду. Как только её ступни коснулись воды, чешуя вздрогнула, медленно закрывая ноги.

– Заберите тело, – бросила Никерия через плечо.

Два эмера вышли на берег. Движения их были осторожными, полными отстранённой грации. Я отступил. Они сняли с Аники обувь, когтями поспешно разорвав платье. Я отвернулся, уважая последние крохи её достоинства.

– Несите в воду, – распорядилась Никерия.

Эмеры расступились. Их взгляды, холодные, пронизывающие, лишённые всякого сочувствия, скользили по телу Аники. Они изучали её как диковинный экспонат, не скрывая брезгливого любопытства. Их не заботила ни нагота, ни приличия.

Я молча наблюдал, как некогда чистая гладь начинает впитывать в себя алое. Дыхание перехватило, когда бледные пальцы Аники окончательно скрылись под водой. Поверхность вдруг забурлила, и я бросился к краю.

Никерия лишь холодно оскалилась.

– Озеро Жизни решает, принять ли твою жертву.

Я напряжённо вглядывался в глубины. Когда тело исчезло под поверхностью, вода накрыла Анику, как покрывало. Бурление стихло.

Воцарилась оглушительная тишина, которую пронзил лишь набирающий силу ветер. И тогда из толпы эмеров прозвучал голос:

– Озеро Жизни сделало свой выбор.

Краем уха я уловил обрывки перешёптываний:

– ...те, кто пытались вернуть людей живой водой, порождали чудовищ. И после подобных экспериментов, были вынуждены убить их, настолько те были ужасны...

По спине пробежал леденящий холод. Я обернулся: теркены стояли на границе леса, настороженные, как звери. Человеческое тело не для этих земель. Если Озеро и пыталось исправить его, оно лепило по своему образу. Но люди – не глина.

Задумавшись, я не сразу заметил мерцающие огоньки. Они выплыли из тьмы, выстраиваясь в тонкую, мерцающую дорожку. Один из светлячков опустился на мои волосы. Я дёрнулся, инстинктивно желая его стряхнуть.

– Не смей! – разрезал тишину голос Никерии.

Она выпрямилась, и вода вокруг неё задрожала.

– Это души, что не обрели покой, – голос эмерки смягчился. – Они лишь ищут пристанища...

Я замер, не смея пошевелиться. Когда народ своей стихии умирает, их души живут в глубинах родных земель. Мы чтим их память. Но у Смотрителей... говорят, нет души. Лишь пепел. Такова цена власти.

Светлячок пошевелился в моих волосах и, наконец, взмыл вверх, сливаясь с роем сородичей. Стая поплыла по воздуху, колышась, и устремилась к центру озера.

Сначала из воды показалась тонкая, почти прозрачная рука. Затем на поверхность всплыло тело. Светлячки опустились на Анику, усеяв её золотыми точками.

Я больше не мог стоять на месте. Эмеры расступились, пропуская меня.

Порыв прохладного ветра сорвался с озера. Я не чувствовал мурашек, не видел ничего, кроме её лица. Бледная кожа отливала фарфоровой синевой. Распущенные волосы колыхались на воде, словно она просто спала.

И вдруг – та самая нить, что связывала нас, дрогнула. Что-то в её лице... показалось иным.

Время остановилось.

Эмеры застыли, словно обращённые в камень. Их белёсые глазницы расширились от изумления. Чьи-то губы разомкнулись, обнажив острые клыки.

Резкий спазм, похожий на удар тока, пронзил меня. Я шагнул ближе. И в этот миг... Аника распахнула глаза.