Связаны

Я резко проснулся среди ночи от жгучей боли в сердце. С усилием разлепил веки и сжал челюсть. Я привстал, чувствуя, как всё тело пульсировало от внутреннего напряжения, и с непониманием уставился во тьму. Воздух в комнате застыл, густой и тяжёлый, им было трудно дышать. По коже прокатилась странная волна мурашек. А затем – пустота.

Закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Тишина, обычно привычная, вдруг показалась чужой. Чёрный мрак комнаты словно ожил – посмотрел на меня слепыми, разинутыми глазницами. Казалось, я здесь не один.

Быстро поднялся. Пустота внутри будто расползалась – хрупкая, неправильная. Я начал одеваться, не раздумывая. Завязывая ботинки, поймал чёткую и странную мысль: связь оборвалась.

Я не видел её. Но чувствовал – что-то произошло. В голове прокручивалась лишь одна единственная мысль: нужно найти Анику. Убедиться, что она жива. Что моё состояние не связано с простой смертной. В груди сильно кольнуло.

Я тут же подошёл к массивной тумбе, взгляд упал на кольцо с чёрным камнем. Оникс сверкнул в лунном свете серебром. Один из тех камней, что есть у каждого из нас. Надевая его, можно попасть в мир людей – стоит лишь представить нужное место до мельчайших деталей.

Был, конечно, и другой путь – через купол. Но граница между мирами там плотная, как бетон, и если мы ещё могли её преодолеть, то для человека она была абсолютно непроходима. Выбора не оставалось.

Я сжал оникс в кулаке, и в тот же миг в висках застучало учащённое человеческое сердце. Их время ворвалось в меня стремительным потоком: за окном должен был быть уже полдень, а не наша вязкая ночь. Моё тело отозвалось на этот ритм судорогой – кости сжались, кожа заныла, меня выворачивало наизнанку, подчиняя чужим, людским законам.

Куда бы она пошла? День – значит, скорее всего, в общежитии. Я постарался в деталях восстановить нужное место: сквер возле серого здания, фонари, аптеку за углом, стёртая цифра четыре на фасаде...

Исчезло чувство холодного пола под ногами, сменившись жарким асфальтом. Пропал прохладный, неподвижный воздух спальни, вытесненный гарью и пылью. Я открыл глаза.

Солнечные лучи ударили в веки, заставив сощуриться. Оживлённая улица. Люди спешили, не замечая ничего вокруг. И что важнее – никто не обратил на меня внимания. Для человеческого глаза кольцо было невидимо, а его владелец становился просто частью пейзажа.

Я медленно двинулся вперёд. Вдруг передо мной возникла старушка – морщинистая, с резкими складками на лбу. Её тонкие, посидевшие брови взлетели вверх.

– Пожалуйста... подайте милостыню...

Я невольно сморщился от этого тихого, скрипучего голоса. Равнодушно отшатнулся, не желая даже касаться.

Уже собирался использовать чёрный оникс, чтобы переместиться внутрь здания, как из общежития вышла девушка. Копна тёмных волос, громкий разговор по телефону и беспорядочное копание в сумке – всё в ней мимолётным.

Может, она знает Анику... Всё равно это шанс, даже если эта девушка просто живёт здесь.

Я подошёл ближе, но она не сразу заметила меня. Лишь спустя мгновение оторвалась от сумки и подняла голову. Быстро распрощалась с кем-то по телефону, девушка с любопытством улыбнулась.

– Я чем-то могу помочь? – в её голосе звенела доброжелательность, а взгляд с любопытством пробежал по мне.

Я ответил вежливой улыбкой, чуть склонив голову. Хотя внутри всё разрывалось от боли.

– Да, было бы весьма кстати. Ты случайно не живёшь тут? Я кое-кого ищу...

Девушка закивала, смущённо заправляя кудряшку за ухо.

– А кого именно?

Сердце снова резко кольнуло – так, что я невольно подался вперёд. Стиснул зубы, сохраняя привычную маску спокойствия.

– Анику, она ведь живёт здесь?

Глаза девушки округлились. Но уже через секунду она расплылась в улыбке:

– А, так ты тот самый парень, – незнакомка тихо хихикнула, отводя взгляд. – Аника моя соседка. Но она утром уехала в аэропорт... и так ужасно торопилась... Вот я и подумала, может случилось что-то...

Уголок моего рта дрогнул. «И что же успела нафантазировать обо мне эта девчонка?» – промелькнула мысль. Но её прервал телефонный звонок, навязчивый и визгливый, точь-в-точь как всё в этом мире.

Я уже собирался задать следующий вопрос, но лицо девушки внезапно исказилось. Кровь отхлынула от кожи, делая её мертвенно-бледной, а глаза округлились от страха. И, прежде чем я успел издать звук, девушка уже ринулась прочь, слепо расталкивая прохожих. Что ж, её странный испуг меня не касается.

Всего пара секунд – и я уже стоял в аду, носившем имя аэропорта.

Глухой рёв сирен давил на перепонки, вытесняя все другие звуки. Но хуже был запах – едкая, сладковатая вонь гари, перебиваемая медным привкусом крови, что висела в воздухе невидимым туманом.

Первое, что увидел, – были развалины. Когда-то крепкие стены теперь были похожи на обугленные кости. Я сделал шаг вперёд, и моя подошва бесшумно утонула в слое стеклянной крошки и пепла. Полицейские обменивались короткими фразами, метались от одного к другому. Спецназ в тяжёлой броне, неестественно громоздкой в этой мешанине обломков, образовывал живые коридоры, по которым медики выносили то, что ещё можно было идентифицировать как тела. Вернее... то, что от них осталось. Трупы были больше похожи на пережёванные куски мяса.

Видимо, произошёл взрыв... Я двинулся к зданию – и тут дорогу преградил полицейский. С редкими усами и лицом, усыпанным тёмными родинками, словно кто-то обмакнул кисть в чернила и брызнул на пергамент.

– Эй! Сюда нельзя. Посторонним вход запрещён.

Я не повернул головы, продолжая изучать фасад. Мой ответ прозвучал ровно, без интонации:

– Мне нужно внутрь.

– Не положено. – он деловито упёрся руками в бока. – За неповиновение сам знаешь что.

Ответа не последовало. Внутри всё снова скрутило от боли.

– Последний раз предупреждаю! – голос полицейского дрогнул, пробиваясь сквозь гул.

Я медленно поднял кисть, демонстративно надевая кольцо на палец. Закрыл глаза, отсекая хаос, и представил себе не разрушение, а структуру – каркас здания, его стальной скелет, скрытый под грудой обломков. Я вошёл внутрь ещё до того, как растворился в воздухе.

Спустя мгновение уже шёл сквозь остатки бывшего аэропорта.

Запах разложения лип к коже, заполнял лёгкие, и каждый вдох был похож на глоток жидкой грязи. Я сунул кольцо в карман, стиснув челюсть. Сейчас было не до брезгливости.

Я должен был найти Анику.

Странная, невидимая нить, впившаяся в самое нутро, неумолимо тянула меня вперёд. Сердце энергично заколотилось в груди. Почему? Я почти не знал эту девчонку. Но стоило в памяти всплыть её чертам – и пустота внутри отзывалась режущей тревогой.

Я пробирался сквозь хаос, переходя в часть здания, где стены ещё держались, а потолок не провалился. Пыли здесь было меньше, но она всё равно щекотала в носу и заставляла глаза слезиться. Я закашлялся, и в тот же миг из-под груды плит донёсся отчаянный крик.

Обернулся. Тело женщины было придавлено бетонной балкой, а глаза, выпученные от ужаса, встретились с моими. Её рука, грязная, исцарапанная, с тонкими, почти прозрачными пальцами, протянулась ко мне, моля о помощи. Я инстинктивно отшатнулся, резким движением смахнув с рукава невидимые частицы пыли. Нужно было уходить. Здесь слишком мерзко. Меня передёрнуло от одной мысли, что эта костлявая рука могла дотронуться до моих идеально выглаженных брюк.

В любой другой день я бы развернулся и ушёл. Но что-то неумолимо тянуло меня дальше, дёргая за собой, словно марионетку. Я шёл, не глядя по сторонам, пока ноги сами не замерли.

Сначала мой разум не узнал её. Лишь позже взгляд выхватил из полумрака знакомый контур, сероватую кожу, слишком спокойные, закрытые веки.

И в груди что-то оборвалось.

На животе Аники зияла рваная рана, тёмная, почти чёрная кровь впиталась в алое платье, растекаясь по грубым обломкам. Всё её тело припорошило белёсой пылью, словно пеплом. По крайней мере Аника была... цела. Не по кускам. Уже хотя бы что-то...

Я наклонился ниже, прикоснувшись пальцами к её шее. Секунда. Другая. Ни единой пульсации. Ни намёка на жизнь. Разумеется, её не было.

Вдруг моё тело снова пронзило колкой агонией. Боль не просто откликнулась, она сжала меня в тиски. Вот она – связь? Неужели это всегда будет так? И её смерть будет изо дня в день изводить моё тело?

Я бросил равнодушный взгляд на безжизненное тело Аники. И как смертная могла быть связана со мной? Меня затрясло не от того, что она была мертва, а от мысли, что моей родственной душой оказался всего-навсего, обычный человек.

Раздался оглушительный вой сирен. Нужно уходить. Сейчас же. Я обернулся, сверля глазами безжизненную Анику.

Может, просто оставить её здесь? Подумаешь, человек. Люди рождаются и умирают – это естественный порядок вещей. Я вскинул голову, скользя по десяткам других тел, холодных и безмолвных под саваном из пыли и пепла.

Но если уйду... боль останется?

Я сжал челюсти до хруста. Эта девчонка – досадная ошибка, сбой в отлаженной системе мироздания. И всё же... пока она дышала, я и не подозревал, что моё тело вообще способно на такую физическую муку.

Новый, резкий спазм скрутил так, будто изнутри ломали рёбра. Я зажмурился, сдавленно зашипев сквозь стиснутые зубы. Хватит.

Решение пришло было принято внезапно. Я быстро закатал рукава, подавил подкативший к горлу кашель и, преодолевая волну отвращения, аккуратно подхватил Анику на руки. Она была до жути лёгкой, словно пустая оболочка, из которой ушло всё. Тёплая кровь из раны липко проступила сквозь ткань моей рубашки. Омерзительно.

Но боль странным образом, отступила... сменившись тягучей, изматывающей тяжестью.

Я достал из кармана оникс и сжал его в ладони. Закрыл глаза, отринув хаос снаружи, и вызвал в памяти чёткие очертания границы Рафоры. Возможно, это самая глупая ошибка в моей жизни. И почти наверняка – не последняя.

Мир дрогнул и исчез. Через считанные секунды мы переместились.