Связаны

Я опустила голову. Догадка обожгла, пробежалась током. Ладони вспотели, мои пальцы крепче сжали руку Мэри. И только тогда, сквозь парализующий страх, я почувствовала тот самый запах. Тяжелый, медный, сладковато-горький – запах свежей крови, который висел в воздухе густым облаком, въедаясь в ноздри.

По телу прошёл леденящий озноб. Вдоль периметра, у самых ног террористов, лежали тела. Десятки. Сотни. Не людей – трупов. Алая, ещё пульсирующая лужа, медленно расползающаяся по кафелю и впитывающаяся в рукав чьего-то пиджака. Я в ужасе прикрыла рот, когда сзади донеслось:

– Двигайтесь.

Мне пришлось сделать шаг. Сквозь одеревеневшие, не слушающиеся ноги. Ступня вдруг соскользнула во что-то липкое и теплое. Я посмотрела вниз, прямо в лицо тому, через кого меня заставили перешагнуть.

Первое, что увидела были глаза. Широко раскрытые, остекленевшие. Они смотрели в никуда, затянутые мутной пленкой. Его лицо посинело, нос был смещён набок, а из-под тёмных спутанных волос сочилась почти чёрная, густая кровь.

Живот свело судорогой, я согнулась пополам, судорожно впившись пальцами в колени. Во рту встала едкая горечь, а перед глазами поплыло от подступающих слез. Я пыталась отдышаться, чувствуя, как дрожь поднимается изнутри.

И в этой звенящей тишине раздался крик. Пронзительный, дикий, разрывающий душу. Я обернулась.

Мэри. Она рухнула на колени рядом с другим, искалеченным телом, беззвучно шевеля губами, тряся его за окровавленные плечи. И по тому, как взгляд Мэри, полный невыносимого ужаса, впился в это окровавленное лицо, я всё поняла. Даже не видя лица, знала – это был её муж. И мой мир в тот миг не просто пошатнулся – он разломился надвое.

Раздался резкий приказ: «Стоять!». Но было поздно. Грохот выстрела ударил по ушам, и фигура Мэри странно вздрогнула, будто кукла, дёрнутая за ниточку. Она замерла и рухнула на пол, не успев издать ни звука. Лишь несколько тёплых брызг тяжело упали мне на щёку. Я машинально коснулась кожи. Не могла отвести взгляд от бездыханной фигуры Мэри. Этот миг растянулся в вечность, пока извне, сквозь вату собственного шока, до меня не донесся нарастающий гул.

Оглушительный грохот разорвал воздух – где-то совсем рядом. Пол под ногами вздрогнул, а следом на нас обрушилась ударная волна. Меня сильно толкнули сбоку, вырвав из оцепенения. Началась суматоха.

Я зажала голову руками, будто это могло укрыть от криков, выстрелов и ужаса вокруг. Кто-то врезался в меня, и я упала. Удар пришёлся в висок. В ушах зазвенело. Я кашлянула, и тёплая жидкость залила губы.

Поднялась на локтях. Руки гудели. Боль пришла только теперь – пульсирующая, хлесткая. Видимо, произошёл взрыв.

Я медленно огляделась, пытаясь понять, где нахожусь. Мир растворился в едком, серо-белом мареве. Дым щипал глаза и горло, выжигая всё, кроме животного страха. Я сделала попытку подняться, но ноги предательски подкосились. Пришлось ползти, почти падая вперёд, выставив руки вперёд.

Сквозь рёв пожара и звон в ушах пробивались крики. Люди метались, натыкаясь друг на друга, создавая живую пробку у единственного выхода. И тут же, из дыма, проступили чёрные силуэты. Короткие, отрывистые вспышки. Тела падали, словно домино. Кровь растекалась по полу, марая безукоризненно чистую плитку.

Кто-то снова толкнул меня вперёд. Я споткнулась, едва удержалась. И не услышала, как прогремел следующий выстрел.

Пустота.

Я упала. Холодная плитка встретила затылок. Удара не ощутила – только звенящую тишину. Моргнула, но взгляд не прояснился. Перед глазами плясали алые пятна.

Потом пришло осознание – живот. Не боль, а странное тепло, растекающееся по внутренностям, которых никогда не должна была касаться пуля. Рука нашла рану сама, и пальцы утонули в клейкой крови. И только потом, с опозданием, тело пронзило невыносимой болью, которая прожигала всё изнутри.

Я попыталась вдохнуть, позвать на помощь, но вместо воздуха в горло хлынула густая, солёная жидкость. Она подступала, давила, и с каждым позывом к крику её становилось только больше.

В панике я перекатилась на бок. Свет мерк, края зрения оплывали чёрной каймой. И вдруг стало тихо. Боль, что ещё недавно была всем, отпускала, словно разжимая кулак. Мир начинал угасать.

В последние секунды я вспоминала маму. Её светлые волосы... улыбку... блины с мёдом в морозное утро, прятки, папины истории... Сказки бабушки перед сном... летние вечера у реки. Светлячки. Смех... Воспоминания дрожали, тускнели.

Последний вдох. Последний удар сердца.

И я окончательно провалилась во тьму. А затем – ничего.