Связаны

Я в спешке собирала вещи, закидывая в чемодан всё, что могло понадобиться в первые пару дней. Решила, что вещей на два дня хватит. В чемодан полетели майки, шорты, пара кофт и спортивные штаны.

Соседка беспокойно спрашивала, что случилось, но ни сил, ни желания объяснять не было. Сказала лишь только то, что утром улетаю к бабушке на пару дней. А когда подруга поняла, что больше из меня не выудить, она поджала губы и уткнулась в очередной фильм.

На скорую руку почистив зубы и собрав принадлежности для гигиены, я плюхнулась на кровать. Мысли крутились вихрем, не давая сомкнуть глаз. Усталость тянула в сон, но тревога за родных не отпускала. И что такого дедушка хотел мне рассказать? Сердце беспокойно забилось в груди.

Я заснула ближе к двум часам ночи.

Утром будильник разбудил меня в шесть. Вылет был в девять, дорога до аэропорта – около получаса. Я быстро умылась, схватила первое попавшееся цветочное платье, расчесалась и наспех выпила чай с лимоном. Выбежала к такси, ругая себя за опоздание. Водитель молча кивнул, и мы тронулись с места.

Всю дорогу я сжимала и разжимала ладони, разглядывая пальцы. Набрала бабушку ещё раз. Она ответила – сказала, что ждут, а я пообещала, что прилечу к обеду. Но на расспросы о дедушке бабушка отмахивалась. Сказала: мол, главное – чтобы всё обошлось. Я беспомощно вздохнула, так и не получив ответа.

Серое здание аэропорта резануло взгляд. Я вышла из машины, водитель помог мне с чемоданом. Подходя к зданию, крепче сжала ручку багажа. Волна страха пробежала по позвоночнику. В воздухе витала странная тяжесть. Наверное, от слов бабушки... Я отмахнулась от назойливых мыслей и пошла дальше.

Внутри гудела толпа. Практически все сидячие места были заняты, но я нашла свободное место в углу и прикатила туда чемодан. До вылета было время. Попробовала отвлечься, ковыряясь в новом телефоне – но тревога не отпускала. Снова набрала бабушку. В трубке послышались гудки. Никто не ответил.

Я раздражённо встала. Всё будет хорошо. Летать я не боялась, но в сердце что-то сжималось. Глаза зацепились за первую строчку маршрута: Бойсе – Чикаго, потом – Варшава. Лодзь была конечной точкой, но её там не было. Впереди было тридцать часов пути с пересадками.

Голова раскалывалась – слишком много звуков и слишком мало воздуха. Я пригвоздила взгляд к огромному окну в пол, сквозь которое проскальзывали солнечные лучи. А может, никуда не лететь? – настойчиво крутилась в голове мысль.

Блуждая по зданию, я вспомнила, что пора сдавать багаж. Решила заскочить в туалет перед вылетом.

Запах хлорки ударил в нос, заставив поморщиться. Я зашла в кабинку, потом к раковине. Горячей воды не было и пришлось мыть руки холодной. И снова – та же мысль, что я должна быть не здесь. Она была навязчивой, неотступной. Я продолжала мылить руки, будто могла смыть тревогу.

Рядом появилась женщина. Её живот округлился под серой футболкой, русые волосы в небрежном пучке, перевязаны алой резинкой, голубые джинсы. На вид – около тридцати. Незнакомка вдруг поймала мой взгляд и улыбнулась.

– Жду мальчика, – сказала она, гладя живот. – Мы с мужем хотим назвать его Альбертом.

Я кивнула с лёгкой улыбкой и взглянула на себя в зеркало. Губы потрескались, а под глазами виднелись синеватые круги. Светлые волосы лежали мягкими волнами. Мне казалось, что в девятнадцать я выглядела старше обычного.

– Альберт – красивое имя, – прозвучал мой голос, хотя внутри всё сжималось.

– А мне нравится твоё платье. Красный тебе к лицу, – незнакомка осторожно коснулась моей одежды. – Меня, кстати, Мэри зовут.

– Аника. Взаимно, – ответила я, прикладывая руки к сушилке.

Досушив руки, хотела взять чемодан и отправиться на рейс, но не смогла сдвинуться с места. Ноги подкосились. Я резко замерла. В груди вспыхнула паника – кровь застучала в висках.

Мэри с ужасом уставилась на дверь, прикрыв рот трясущимися руками. Из коридора послышались крики. Я перестала дышать, а тело затрясло. Ведь следующее, что мы услышали, – были выстрелы.