Часть 7: Кровь и соль.
Ночь была тёплая, непривычно спокойная.
Такое предчувствие тревожит сильнее, чем прямые угрозы.
Макс что-то чувствовал. Он встал раньше обычного, проверил окна, вышел на крышу. Ветер был тихим. Воздух — слишком лёгким.
Покой перед бурей.
Адель ещё спала. Закутавшись в его рубашку, пахнущую табаком и потом. На её щеке — след от его ладони. От нежности.
Он спустился тихо, присел рядом, провёл пальцами по её лбу.
И шепнул:
— Если не вернусь — не плачь. Просто живи.
Она не услышала. Или сделала вид, что не услышала?
Перестрелка началась внезапно.
Без предупреждений. Без звука подъезжающих машин.
Просто — огонь. Пули, как сорвавшиеся птицы, влетели в окна.
Макс закрыл её собой. Крик. Стекло. Дым.
Они выбрались через чёрный ход. Переулок. Гул. Крики. Кто-то сдал их.
Один из своих. Это стало понятно по расположению засад.
Макс стрелял с точностью, холодно.
Адель кричала — впервые за всё время — от ужаса. Не за себя. За него.
Они почти дошли до машины. Осталось всего десять метров.
Макс прижал её к стене.
— Я вытащу нас, — сказал он.
— Только вместе, — вцепилась она в его куртку.
Он посмотрел в её глаза.
Там было всё:
Страх. Любовь. Гнев. Надежда. И гибель.
— Если тебя ранят — я вытащу тебя, — прошептала она.
— А если меня — пообещай, что не остановишься.
И он выскочил первым.
Пуля.
Одна.
Снайпер.
Чётко между рёбер. Глубоко.
Он упал.
Медленно. Без звука.
На асфальт, как будто под ним не было ничего — ни мира, ни дома, ни спасения.
Она кричала.
Рвала воздух.
Добежала, упала на колени, сжимая его лицо, прижимаясь лбом к его лбу.
— Нет, нет, Макс, пожалуйста, не уходи, ты же обещал, ты же... я не умею без тебя!
Его рука слабо сжала её пальцы.
Губы пошевелились.
Она склонилась.
— ...не плачь... ты... ты моё...
И — всё.
Тишина.
Небо. Пустое. Без звёзд.
Она не помнила, как добежала до укрытия.
Не помнила, как царапала стены, билась в истерике, кричала на всех, кто пытался подойти.
Несколько дней.
Пустота.
Она перестала есть.
Положила под подушку пистолет.
План был простой.
В ночь, когда всё стихнет — просто нажать на спусковой крючок. Без крика. Без письма. Без ничего.
Но перед этим...
Она поднялась. Зашла на кухню.
Нашла его чашку — ту, в которой он пил чёрный кофе с солью.
Открыла ящик — бинты, которыми она перевязывала его.
Нашла его рубашку — на воротнике всё ещё остался его запах.
И заплакала.
Но не так, как раньше.
Не от страха.
От невозможности всё вернуть.
Она вспомнила, как он гладил её волосы.
Как ждал на пороге, когда она злилась.
Как вёл машину, держа её за колено.
Как шептал:
— Ты моё спасение.
Прошло два дня.
Она пошла в аптеку. Просто, на автомате. Таблетки, сигареты — всё как всегда.
Но увидев тест — купила. Не думая.
Просто...
Вдруг.
Руки дрожали.
Две полоски.
Она уронила его на пол.
Села на плитку. Закрыла лицо руками.
— Макс…
Он умер.
А она жива.
И внутри неё — он.
Продолжение. Память. Жизнь.
С тех пор она изменилась.
Говорила тише.
Смотрела выше.
Больше не ходила без брони — не для себя, а для него. Того, кто внутри.
Живот рос медленно.
Каждую ночь она лежала, гладя его пальцами. Думала, что девочка.
— Ты похожа на него, знаешь? Наверное, у тебя будут такие же глаза.
Она всё ещё носила его куртку.
И спала на его стороне кровати.
А в детской, ещё не покрашенной, стояло фото.
Макс.
С усмешкой. С глазами, в которых была и буря, и дом.
Это была тишина перед светом.
Потому что впереди — последнее.
И кто знает, быть может… он всё ещё рядом.