Часть 5: Грех во спасение.
Они бежали.
Старый завод за городом, заброшенный, с ржавыми балками и пыльным полом, стал их убежищем.
Пока что.
Ночью было тихо - слишком тихо, будто весь мир замер, готовясь к выстрелу. Или к поцелую.
Макс сидел на полу на квартире Адель, курил молча. В глазах - усталость, в пальцах - дрожь. Слишком много потерь за последние дни. Трое его людей были убиты на трассе. Адель чуть не подстрелили у бензоколонки. Они вырвались, но чудом.
Она смотрела на него из полутени. На то, как медленно он выдыхает дым. На то, как затылок касается стены, будто ему больше не хочется держать голову. На то, каким он стал - другим. Настоящим.
Не тем холодным зверем, которого она знала когда-то.
И не тем романтиком, каким он иногда притворялся.
А просто человеком.
С сердцем, которое стучит так же быстро, как её.
- Ты ведь тоже не спишь, да? - его голос тихо прорезал тишину.
Она кивнула. Подошла. Села рядом.
Несколько секунд молчания.
А потом:
- Я думаю, нас уже приговорили, - он сказал спокойно.
- Мы были приговорены с самого начала, - ответила она, не глядя.
Он посмотрел на неё. Долго. Прикоснулся к её щеке - чуть-чуть.
Она не отстранилась.
- Я думал, ты исчезнешь. Как дым. После первой крови.
- Я хотела. Но ты остался.
- Ты - первый, кого я не смог убить внутри себя, - добавила она, почти шёпотом.
Он ухмыльнулся - горько.
- А ты - та, за кем я пошёл бы даже в ад.
Сначала всё было медленно.
Их губы встретились не как у героев фильмов - не резким наваждением, а как признание.
Признание в том, что между ними давно больше, чем война.
Пальцы касались кожи осторожно.
Как будто проверяли: ты ещё здесь? ты живой?
Адель впервые позволила себе быть уязвимой. Позволила ему снять с неё оружие, одежду, страх.
Он гладил её шею, плечи, будто хотел запомнить.
Запомнить, как она дышит. Как дрожит от его ладоней. Как сжимает в губах стон, чтобы не сдаться слишком быстро.
И она - гладила шрамы на его груди, зная: за каждым стоит чья-то смерть, но теперь - и её жизнь.
Они двигались, как в танце.
Без слов. Только дыхание.
Словно это был последний вечер, последняя ночь, последняя возможность почувствовать, что они живые.
Он шептал ей что-то на ухо - неважно что, но голос его был тёплым, низким, не таким, как всегда. В нём не было приказа. Только нежность.
Она целовала его плечи, грудь, запястья, словно искала места, где он не болит.
Когда всё закончилось, она лежала на его груди. Он гладил её волосы - долго, молча, и впервые ей было хорошо.
Не спокойно - нет.
Но правильно.
Словно всё, что было до этого - стоило этого мгновения.
- Я боюсь, - призналась она, впервые за всю жизнь.
- Я тоже, - сказал он и поцеловал её лоб. - Но с тобой - не так.
- Я не умею быть с кем-то.
- Я не прошу быть. Просто - останься.
Она зажмурила глаза.
- А если мы умрём?
- То хоть не поодиночке.
В ту ночь они спали впервые рядом.
Без оружия между подушками.
Без страха.
Просто рядом.
А снаружи, за пыльными стёклами, шевелилась ночь. Город жил своей грязной жизнью. Мафии продолжали охоту. Кровь всё ещё лилась где-то в переулках.
Но внутри - в этом забытом, тёмном, разбитом заводе - билось нечто хрупкое.
Любовь.
И пока она жива - они будут жить.
До конца.