Осколки миров

Я сделала шаг вперёд, собираясь задать важный вопрос:
— Скажи, откуда ты знаешь, что Фрактал был разрушен? Кто или что могло сделать это?
Но когда я повернулась обратно, чтобы получить ответ, ведьмы уже не было.
Пустота перед нами была безмолвна, словно она просто растворилась в воздухе.
— Она… исчезла? — прошептала Эсмира, озираясь вокруг.
Рейвен сжал кулаки и оглядел место, где только что стояла ведьма:
— Это слишком странно.
Арион нахмурился:
— Значит, мы получили ключ и ни одного ответа.
Я почувствовала холодок по спине, но понимала — теперь нам самим придётся разгадать эту загадку.
Кайлен молча посмотрел в темноту, будто пытаясь уловить хоть какой-то след её присутствия.
После её исчезновения мы стояли некоторое время в молчании, каждый погружён в свои мысли. Не было ни карты, ни направления — лишь холодная тьма нейтрального пространства вокруг и этот камень — наш единственный ключ.
— Куда теперь? — тихо спросила я, наконец нарушая тишину.
— Думаю, — начал Арион, — нам стоит пойти в мой мир. Там мы можем найти подсказки о том, кто мог разрушить Фрактал и как двигаться дальше.
— Синтегра, — добавила Эсмира, — там много тайн и скрытой магии. Если кто и знает ответы, то они там.
Кайлен молча кивнул, и мы двинулись вперёд, осторожно ступая по зыбкому пространству между мирами.
Тьма вокруг сгущалась, и в руке камень стал излучать мягкое фиолетовое свечение. Внезапно перед нами на пустом пространстве появился портал — мерцающий, переливающийся разными оттенками фиолетового.
Он словно дышал, медленно расширяясь, приглашая пройти сквозь него.
— Вот он, — тихо сказала я, ощущая одновременно страх и надежду. — Путь в мир Ариона.
Мы обменялись взглядами и, собрав волю в кулак, шагнули в светящийся портал.
Мир вокруг растворился в вихре цветов и звуков, а затем перед нами открылся новый, живой и загадочный мир Синтегры — родины Ариона.
Мир Ариона Вареса — Синтегра — был воплощением порядка и железной дисциплины. Это была вселенная, где каждый шаг, каждое слово и даже мысль должны были строго соответствовать установленным правилам.
Городские пейзажи напоминали сложные механизмы: высокие башни из стали и стекла, покрытые сетью антенн и датчиков. Повсюду стояли камеры наблюдения, а невидимые сети считывали данные о каждом жителе.
Арион был человеком, но его тело и разум контролировались с помощью вживлённого чипа — сложного устройства, интегрированного в его нервную систему. Этот чип следил за соблюдением законов, блокировал импульсивные действия и подавлял эмоции, которые могли бы привести к нарушению порядка.
В Синтегре даже самые незначительные отклонения — опоздание, словесная оговорка, момент сомнения — могли вызвать реакцию системы, приводящую к штрафам или исправительным мерам. Свобода здесь была лишь иллюзией, а дисциплина — законом.
Жители жили под постоянным контролем, пряча свои настоящие чувства и мысли, чтобы не привлечь к себе нежелательное внимание. В этом мире не было места спонтанности или ошибкам — только беспрекословное выполнение приказов и следование программе.
Когда мы оказались в Синтегре, я ощутила, как атмосфера строгости и напряжённости сразу проникла в меня — как будто сама земля требовала подчинения и порядка.
   Я огляделась вокруг, ощущая ледяной холод в воздухе и напряжённость, которая будто сжимала грудь.
— Здесь… всё кажется таким холодным и бездушным. Даже воздух будто пропитан страхом и контролем.
Арион спокойно, но с лёгкой горечью в голосе ответил, не отводя взгляда:
— Это Синтегра. Здесь нет места хаосу или ошибкам. Каждый шаг под наблюдением, каждое действие — по чётким правилам.
Эсмира нахмурилась, сжала губы и тихо произнесла, будто боясь нарушить тишину:
— Как выживешь в таком мире без свободы? Без права на ошибку?
Арион вздохнул, сжав кулаки, и ответил с холодной решимостью:
— Свобода — это привилегия, которую тут заменили безопасностью и порядком. Чип в моём мозгу следит за моими мыслями и эмоциями. Любое отклонение фиксируется и карается.
Рейвен фыркнул, усмехаясь и перебивая:
— Звучит как тюрьма, только невидимая. Ты вообще человек или машина?
Арион спокойно и ровно сказал, едва заметно сжав челюсть:
— Человек. Но здесь человек — это часть системы. Ты либо подчиняешься, либо… исчезаешь.
Кайлен холодно, с почти безэмоциональным взглядом, добавил:
— Такой контроль может сломать любого. Не удивлюсь, если многие здесь уже давно потеряли себя.
Я глубоко вздохнула, чувствуя тяжесть момента:
— Нам нужно быть осторожными. Этот мир — ловушка для души, но может дать нам ответы, которые мы ищем.
Эсмира кивнула, сжав плечи, и решительно сказала:
— Тогда давайте двигаться быстро и не привлекать внимания.
Арион слегка наклонился вперёд, усталыми глазами смотря на нас:
— Я проведу вас. Но помните — даже малейшее нарушение может стоить нам всего.
Мы медленно выходили из тени, осторожно переступая по холодному металлу и бетонным плитам. Внезапно в голове всплала мысль, и я остановила всех, посмотрев прямо на Кайлена:
— Ты же вампир, — сказала я, с лёгкой тревогой в голосе, — а если ну.... ты... Я думаю.
Арион нахмурился, глядя на него:
— Да, в мире, где каждое нарушение карается, кто знает, какие ловушки тут могут быть для таких, как ты?
Эсмира сжала рукоять кинжала, тихо добавляя:
— Вампиры — не все одинаковы, но легенды о ночных и дневных — они основаны на чём-то.
Рейвен, сложив руки на груди, бросил хмурый взгляд в сторону Кайлена:
— Если ты начнёшь гореть от солнца, не думай, что кто-то спасёт тебя здесь.
Кайлен усмехнулся, в его глазах мелькнула насмешка и холод:
— А если что,— сказал он, глядя прямо на меня, — что ты думаешь? Сгорю? Всё это мифы для миров вроде вашего. Есть ночные вампиры, которые могут сгореть, но я не такой.
Он слегка поднял подбородок, демонстрируя уверенность и вызов.
— Я — другой. И здесь я выживу.
Я остановилась, посмотрела на Кайлена с лёгкой усмешкой и сказала:
— Я… я просто думала, что ты сгоришь заживо. И, честно говоря, я пока что не готова смотреть на такое зрелище. Буду готова — сообщу.
Все мгновенно обратили на меня внимание, в воздухе повисла лёгкая неловкость, но никто не перебивал.
Кайлен лишь усмехнулся в ответ, в его глазах мелькнула искра понимания и даже лёгкое одобрение.
Арион покачал головой с полуулыбкой:
— Честно говоря, никто из нас не готов к тому, что сделает этот мир.
Эсмира пожала плечами и с ноткой иронии добавила:
— Ну что ж, теперь у нас есть защитник, который не горит. Можно сказать, нам повезло.
Рейвен улыбнулся:
— Пока он с нами, у врагов шансов немного.
Я слегка улыбнулась в ответ, чувствуя, что между нами начинает расти доверие.
   Мы двинулись дальше, держась ближе друг к другу. Улицы Синтегры были пусты, но это не приносило спокойствия — наоборот, казалось, что невидимые глаза следят за каждым нашим шагом.
Где-то высоко, на одном из металлических шпилей, замигал красный индикатор. Я невольно подняла голову, и по спине пробежал холод.
— Камеры, — тихо произнёс Арион. — Они уже нас заметили.
— И что это значит? — спросила Эсмира, едва заметно напрягшись.
— Что у нас осталось немного времени, пока сюда не пришлют "корректоров", — ответил он ровно, но в голосе звенела тревога.
Кайлен усмехнулся, но взгляд его стал жёстким:
— Пусть попробуют.
— Не недооценивай их, — резко бросил Арион. — Это не солдаты. Это машины, которые не знают страха и не делают ошибок.
Мы ускорили шаг, стараясь не издавать лишнего шума. Камень в моей руке всё ещё светился мягким фиолетовым светом, но теперь его сияние казалось почти вызывающим — как маяк в тьме, который мог привести нас к ответам… или к погибели.
— Нам нужно скрыться в узлах нижнего уровня, — сказал Арион. — Там система видит хуже.
— И там, я так понимаю, живут те, кто не вписался в ваши правила? — уточнил Рейвен.
— Те, кто выжил, — коротко ответил Арион.
Мы свернули в узкий переулок, стены которого были увешаны кабелями и трубами, из которых шёл пар. В воздухе стоял запах озона и металла. Где-то впереди послышался отдалённый, ритмичный шум — как шаги, но слишком ровные, чтобы быть человеческими.
Я обменялась тревожным взглядом с Эсмирой.
— Арион… — начала я.
— Знаю, — перебил он. — Они уже идут.
Он резко развернулся, уводя нас обратно, по тому же узкому переулку, но теперь шаг его был быстрым и почти беззвучным. Мы выскочили на верхний уровень, и воздух тут был другим — суше, чище, но от этого не менее опасным.
Металлические мостки гулко отзывались под ногами, и где-то далеко внизу мерцали неоновые огни нижних слоёв города. Здесь, наверху, было пусто, слишком пусто, словно весь этот сектор вымер.
— Быстрее, — бросил Арион, даже не оборачиваясь. — Мой дом рядом. Там мы сможем хотя бы на время укрыться.
Мы бежали за ним, петляя по узким коридорам и переходам. Наконец он остановился перед невзрачной дверью из матового металла. Пальцы его пробежали по сенсорной панели, и та с лёгким щелчком открылась.
— Закрывайте за собой дверь, — бросил Арион, и дверь за нашими спинами тихо щёлкнула замком.
Дом Ариона тянулся вверх, как небоскрёб, но внутри казался совсем другим. Белые стены, белая мебель, даже ковры — всё сливалось в один холодный, выверенный идеал. Ничего лишнего, каждая вещь стояла там, где её поставили, и, казалось, не смела сдвинуться ни на миллиметр.
Окна занимали почти всю стену. Мы с Рейвеном подошли ближе, и снизу город тянулся, как карта, усеянная огнями. Холодный свет ложился на наши лица, но мы не успели толком рассмотреть вид — Арион резко сорвался с места.
— Не стойте там! — в его голосе прозвучала паника. Он рванул шнур, и жалюзи с глухим шорохом опустились, отрезая нас от ночного города.
Кайлен, скрестив руки, чуть наклонил голову и смерил нас насмешливым взглядом:
— Ну вы молодцы… Ещё секунда, и из-за вашей тупости нас бы уже складывали в мешки.
Я заметила, как у него в глазах мелькнуло раздражение, хотя губы растянулись в холодной усмешке.
Эсмира, не сводя с него взгляда, медленно проговорила:
— Похоже, кто-то боится.
Кайлен усмехнулся шире, но в этой улыбке не было тепла — только злость.
— Боится? — он тихо фыркнул. — Нет, милая, я просто не люблю, когда идиоты лезут под прицел и потом удивляются, что им в голову прилетает.
Он произнёс это тоном, в котором сочилась язвительность, а в глазах светился холодный гнев.
Я почувствовала, как во мне вскипает злость.
— Знаешь, Кайлен, — медленно произнесла я, — ты бы хоть раз подумал, что язык можно прикусить, прежде чем вываливать весь свой яд.
— Язык я прикусываю, когда это стоит того, — он шагнул ближе, его голос стал ниже, почти рычанием. — Но я же говорил в самом начале: слабачки нам не нужны. И вот, пожалуйста, доказательство.
— Слабачки? — я едва не рассмеялась, но смех вышел колким. — Если бы не я, ты бы уже валялся в пыли и глотал собственную кровь.
Кайлен усмехнулся, но уголки его губ дрогнули, выдавая, что я задела его.
— Большие слова для той, кто чуть не загубила нас всех за одну ночь.
— Достаточно! — резко вмешался Рейвен, шагнув между нами. — Вы оба ведёте себя как дети.
— Дети не таскают на себе весь отряд, — отрезал Кайлен, глядя на меня поверх плеча Рейвена.
— И не пытаются постоянно унижать тех, кто рядом, — парировала я.
Эсмира устало вздохнула и опёрлась на стену:
— Может, вы оба оставите эту перепалку, пока я не пришила вам рты магией?
— Пришей, — фыркнул Кайлен, — меньше шума будет.
— Вот именно, — подхватила я, — тишина — твой единственный шанс показаться умным.
— Ладно, я ухожу, — пробормотал Арион, оттолкнувшись от стены. — Когда вы закончите меряться… эээ… своими аргументами, дайте знать.
— Не волнуйся, — с ядовитой вежливостью бросил Кайлен, — она первой сдастся.
— Мечтай, — шагнула я к нему ближе. — Я, в отличие от некоторых, не привыкла прятаться за чужими спинами.
— Я не прячусь, — он слегка наклонился вперёд, так что наши лица оказались всего в нескольких сантиметрах. — Я просто выбираю тех, кто действительно способен выжить.
— О, да? — я прищурилась. — И кто это, по-твоему? Ты? С твоей манией командовать и нулевым терпением?
Рейвен встал между нами, но Кайлен оттолкнул его плечом, не отрывая от меня взгляда.
— Лучше мания командовать, чем привычка лезть туда, где тебе явно не место.
— Хватит, — сказал Рейвен тихо, но его голос прорезал воздух, как лезвие. — Мы только что едва спаслись, а вы готовы устроить драку прямо в доме Ариона?
— Пусть устроят, — вдруг подал голос кто-то сзади — Эсмира, прислонившийся к дверному проёму. — Всё равно ясно, что это рано или поздно случится.
Я услышала, как Кайлен тихо хмыкнул, и поняла, что он воспринял слова Эсмиры как вызов.
— Ну что, хочешь проверить, кто слабачка? — спросил он, делая ещё шаг вперёд.
— С удовольствием, — ответила я, чувствуя, как в руках начинает пульсировать энергия.
Рейвен выругался и попытался нас разнять, но мы оба уже стояли слишком близко, а взгляд Кайлена был таким же острым, как сталь его клинка.
Арион тихо вошёл в комнату, держа в руках какую-то штуку, которую словно хранил как драгоценность. Его лицо было серьёзным, но в глазах читалась надежда и решимость.
— Кажется, я нашёл место одного из осколков, — сказал он, аккуратно раскидывая карту на столе. — Заброшенная транспортная капсула, спрятанная глубоко в недрах старой базы. Место забытое всеми и никому не нужное, идеальное для того, чтобы скрыть что-то важное.
В комнате на мгновение повисла тишина — как будто эта новость давала нам хоть какой-то якорь в этом зыбком мире. Рейвен первым слегка расслабился, кивнул, и его голос прозвучал спокойнее:
— Если там действительно что-то есть, нам нужно туда отправиться. Проверить, найти и забрать.
Эсмира, с привычной осторожностью, добавила:
— Заброшенные места редко бывают безопасными, но выбора у нас нет. Либо мы идём туда, либо остаёмся здесь и ждём конца.
Я стояла в стороне, не отводя взгляда от карты, когда вдруг заметила, что Кайлен смотрит на меня. Я специально не встречалась с ним глазами, но почувствовала его взгляд — холодный, немного насмешливый и одновременно вызывающий раздражение, будто он при этом чуть играл со мной, испытывая мою реакцию. В его взгляде проскальзывала такая скрытая злость, которую сложно было сразу распознать.
Я молчала, а он внезапно, с едва заметной усмешкой, произнёс:
— Заброшенная капсула? Кто вообще захочет туда лезть? Не все готовы идти на такие риски.
Я не удержалась и ответила спокойно, но твёрдо:
— А у тебя есть другой план? Или мы будем просто ждать, пока кто-то решит действовать вместо нас?
Он усмехнулся, чуть наклонив голову в знак вызова:
— Просто не все хотят тащить на себе груз, который может рухнуть в любой момент.
Арион нахмурился, перебирая в голове все варианты. Его голос прозвучал с ноткой сомнения:
— Заброшенная капсула… Это совсем не по правилам. Там нет гарантий безопасности. Может, нам лучше сдаться? Мы уже не в нейтральном пространстве, а если попытка провалится, последствия будут необратимы.
Кайлен с усмешкой и злостью посмотрел на всех, особенно на меня:
— Ну что ж, если правила такие важные, может, мне и правда лучше забрать камень и исчезнуть. Пусть остальные играют по книжке, а я буду бороться по-своему.
Эсмира резко взглянула на Ариона и твёрдо сказала:
— Иногда правила — это лишь цепи, которые сковывают нас. Чтобы достичь чего-то большего, их нужно нарушать. Если мы будем бояться рисковать, то так и останемся пленниками обстоятельств.
Я медленно села в угол, чувствуя, как внутри нарастает комок тревоги и усталости, который вот-вот выльется слезами. Губы дрожали, но я не могла позволить себе показать слабость.
В этот момент Рейвен подошёл ко мне, остановился рядом и тихо спросил, глядя с беспокойством:
— Ты в порядке? Ты выглядишь так, будто сейчас заплачешь.
Все повернули головы в нашу сторону. Эсмира нахмурилась, её голос стал мягче:
— Может, нам стоит поддержать друг друга, а не спорить? Это слишком тяжело для всех нас.
Арион тяжело вздохнул и сказал:
— Мы в одной лодке, и сейчас не время раскалываться.
Кайлен, всё ещё с холодной усмешкой, бросил:
— Не нужно делать из себя жертву. Слабость тут — роскошь, которую мы не можем себе позволить.
Эсмира резко взглянула на него и твёрдо сказала:
— Не сейчас, перестань.
Арион встал рядом с ней и мягко положил руку ей на плечо(Эсмира немного удивилась этому или мне так показалось):
— Эсмира права. Нам всем сейчас тяжело, но надо держаться вместе.
Кайлен отступил, нахмурившись, но не стал спорить дальше.
Я глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки, и тихо ответила:
— Спасибо. Просто… всё это слишком. Столько неизвестности и опасности. Я просто хочу домой.
Рейвен кивнул, улыбаясь с лёгкой теплотой:
— Мы справимся. Вместе. Это только начало нашего пути.
В комнате повисло спокойствие, и даже Кайлен, обычно холодный и замкнутый, казался чуть мягче. Мы все понимали — впереди тяжёлый путь, но сейчас нам важнее всего было оставаться рядом, поддерживая друг
Мы договорились, что проведём ночь у Ариона. Те, кто хотел, могли попробовать поспать но, кажется, никто так и не сомкнул глаз. Даже здесь, за закрытой дверью, чувствовалось невидимое давление Синтегры. Холодный, сухой воздух будто вибрировал от едва уловимого электрического гула, а стены — слишком ровные, слишком чистые — создавали ощущение, что за тобой всё равно следят.
Мы расселись в гостиной. Белые стены отражали мягкий, почти стерильный свет, и вся мебель выглядела как в идеально выстроенной витрине. Эсмира сидела в кресле, вертя кинжал в руках; Рейвен молча смотрел в одну точку, словно в голове прокручивал планы на завтра. Кайлен, устроившись на подлокотнике дивана, лениво наблюдал за нами, но в его взгляде чувствовалось, что он всё слышит и запоминает.
Разговор тек вяло: об утреннем маршруте, о заброшенной капсуле, о том, как спуститься на нижние уровни, не попавшись камерам. Но внутри у меня крутился совсем другой вопрос. Я несколько раз собиралась его задать, но останавливала себя — вдруг это слишком личное или здесь считается невежливым?
В конце концов я всё же решилась.
— Арион… а где твои родители? — спросила я тихо, но в тишине комнаты мои слова прозвучали неожиданно громко.
Он поднял на меня взгляд. Ни удивления, ни раздражения — только спокойная, отстранённая серьёзность.
— У многих здесь нет биологических родителей. Только у небольшой части населения.
Мы переглянулись. Рейвен чуть нахмурился, а Эсмира замерла, сжимая кинжал. Но Арион продолжил, всё тем же ровным голосом:
— Если родителей нет, тебя воспитывают в специальных комнатах. Это… как школы и дома одновременно. Там нет тепла, нет семьи. Есть наставники, которые следят за твоим развитием и поведением.
— Звучит… — Эсмира подбирала слово, но так и не нашла подходящего.
— Сухо? — предложил он сам. — Да. Но так проще управлять.
Он откинулся в кресле и, будто вспоминая, добавил:
— До одиннадцати лет ты живёшь в этих комнатах. Всё расписано по минутам: еда, сон, обучение, тренировки. А потом… ты сам по себе. Никто не встречает, не провожает. Просто в один день дверь комнаты открывается, и ты выходишь в город.
— И что дальше? — спросила я почти шёпотом.
— Дальше ты либо находишь своё место в системе, либо исчезаешь. — Он говорил так спокойно, что от этого становилось ещё холоднее. — Никто не спрашивает, как ты себя чувствуешь. Здесь важен только результат.
В комнате воцарилась тишина. Я почувствовала, как в груди что-то сжалось.
Кайлен усмехнулся, но на этот раз без яда:
— Похоже, твой мир ещё более бездушен, чем я думал.
Арион слегка прищурился, но не ответил. Рейвен тихо сказал:
— Значит, ты никогда не знал, что такое семья… в нашем смысле.
Арион пожал плечами.
— Семья здесь — это понятие из архивов.
Эсмира покачала головой, её голос стал мягким, почти сочувственным:
— Значит, всё детство ты жил по правилам, которые кто-то написал для тебя…
— Иначе нельзя, — коротко ответил он, — иначе ты не
выживешь.
Арион на мгновение задумался, проводя пальцами по краю чашки, и вдруг спросил:
— А в ваших мирах… семья — это что?
Он произнёс это так, словно слово само по себе было для него чужим и требовало расшифровки.
Первой ответила Эсмира. Она немного отвела взгляд, будто решала, стоит ли делиться, но потом заговорила ровно, без лишних эмоций:
— У меня тоже нет родителей. Мама… родила меня и умерла. Папа ушёл в море, и его корабль… — она на секунду замолчала, глядя куда-то в пол, — пропал. Никто не вернулся.
В комнате стало тише, и даже Кайлен перестал двигаться. Мы все, хоть и молча, чувствовали её потерю.
Рейвен, который обычно держал дистанцию, неожиданно заговорил:
— Мои родители живы. Всё… идеально. — Он будто выдавил из себя эти слова, но в них не было радости. — Но… — он остановился, и по его лицу скользнула тень чего-то, что он явно не хотел обсуждать. Мы не стали давить.
Я сглотнула, ощущая, как горло перехватывает, но всё же сказала:
— У меня есть только папа. Маму… я уже не так отчётливо помню. Она скончалась, когда мне было пять. — Я на секунду зажмурилась, вспоминая едва уловимый образ её лица. — С тех пор мы вдвоём.
Повисла пауза. Все будто ждали, что Кайлен тоже что-то скажет. Он, заметив наши взгляды, медленно откинулся на спинку кресла, скрестил руки и  произнёс:
— Семья — это люди одного рода. Одна родословная. — Он чуть приподнял бровь, давая понять, что на этом всё.
Он говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась сталь, за которой что-то спрятано глубоко и намертво.
— Значит, у нас у всех… — тихо начала Эсмира, но не договорила.
— …нет того, что есть у большинства, — закончил Арион. — Может, поэтому мы и держимся вместе.
Никто не ответил. Мы просто сидели в этом стерильном белом доме, окружённые чужим миром, и молчали, чувствуя, что каждый из нас носит в себе свою пустоту.
Пауза тянулась, и я почувствовала, как в комнате становится чуть холоднее — не от ветра, а от того, каким тоном он это сказал.
Эсмира отвела взгляд, будто ей стало неловко, Рейвен лишь чуть заметно скривил губы, а Арион нахмурился, но промолчал.
Кайлен снова откинулся на спинку, словно разговор перестал его интересовать.
— Вот и всё, — тихо подытожил он, как будто сам себе, а затем взял в руки кружку с остывшим чаем.
После этого тишина повисла над нами ещё плотнее, и никто уже не решился продолжать тему.