Пустошь

   Часть 3. Сделка
Глава 18. "Already over" - "Уже закончилось"

«You never go
Your always here
Suffocating me
Under my skin
I cannot run away
Fading slowly».
Red – Already over.

«Ты никогда не уходишь,
Ты всегда здесь,
Не даёшь дышать
Внутри меня.
Мне некуда бежать,
Исчезаю».

Ирука наблюдал за тем, как его сын пакует вещи, и что-то в сердце мужчины дрогнуло. Наруто… его вечно непоседливый, взъерошенный и весёлый ребёнок поменялся. И хотя светловолосое чудо пыталось как можно шире улыбаться, хотя его голос был как никогда звонок и радостен, а лицо не выражало ничего другого, кроме веселья – в голубых глазах Ирука замечал грусть. Она сверкала тусклыми бликами, когда сын скользил взглядом по своей комнате, размышляя, что бы ещё положить в большую дорожную сумку.
Наверное, тот неосознанно прощался с тем, что навсегда останется за этими дверьми. Наверное, он прощался с детством…

– Ты ничего не забыл? – тихо спросил мужчина.

Узумаки вздрогнул, словно не замечал присутствия отца, обернулся к нему с улыбкой, рассеяно чеша в затылке:

– Да вроде бы нет…

– Мать сказала проследить, чтобы ты положил побольше тёплых вещей. Положил?
– Па, – выдохнул Наруто, – я не маленький.

И это заявление заставило Ируку грустно улыбнуться:

– Я вижу.

– Ну чего ты? – протянул парень, подходя к родителю и внезапно порывисто обнимая. – Я же сказал, что всё будет хорошо. А я всегда сдерживаю обещания, чёрт возьми!

– В том-то и дело… – Ирука тяжело вздохнул, глядя в глаза сына. – Есть такие обещания, которые мы просто не в силах выполнить.

Наруто лишь нахмурился, словно одним взглядом говоря, как же он не согласен с отцом.

– Эти обещания разрушат нас быстрее, чем мы сможем их сдержать. Ты понимаешь?

– Я сильнее, чем ты думаешь, – упрямо заявил парень. – И я не брошу Саске, если ты об этом. Как бы тяжело мне не было…

– Твоё рвение похвально, но я волнуюсь за тебя, – выдохнул Ирука, ероша жёсткие волосы сына рукой. – Этот парень… даже мы с мамой видим, что с ним что-то не так. Он ничего не съел за ужином, а вчера она нашла полотенце… в крови. Наруто, ты понимаешь?

Узумаки почувствовал, как щёки начали краснеть. Как он мог так облажаться с этим треклятым полотенцем?!

– И я надеюсь, что происходящее с ним не заденет тебя.

Мягкий взгляд карих глаз внезапно стал таким серьёзным и тёплым, что Наруто резко уткнулся носом в грудь отца и тяжело вздохнул.
Оно уже задело. Пробилось сквозь придуманные барьеры, разбило ко всем чертям розовые очки, и их осколки сейчас больно кололи глаза, не привыкшие видеть мир в его истинном свете. Мир, где парни двадцати лет от роду медленно умирают…

– Па, всё будет хорошо, – только и смог выдохнуть Узумаки, крепче прижимаясь к нему, пытаясь запомнить то домашнее тепло, которое он собрался оставить позади. Добровольно лишиться.

– Не губи себя, Наруто. Бывает очень больно…

Ирука крепче сжал сына и, наконец, выпустил из объятий, чтобы слегка взволнованно потрепать по волосам и уже другим тоном спросить:

– Собрался?

– Д-да, – выдохнул парень, украдкой переводя дух.

– Тогда пойдём. Твой друг уже заждался…

***

Прислонившись спиной к машине, Саске в очередной раз закурил, выжидающе глядя на небольшой дом Узумаки. Нагато приехал немного раньше, чем обещал, и это было как нельзя кстати: хотелось поскорее вырваться из этого гостеприимного дома, где на тебя смотрят, как на пришельца.

– Тебе делать больше не хрен, как с ним возиться? – буркнул Учиха, зная, что стоящий рядом парень его услышит.

– А ему кроме как возиться с тобой? – усмехнулся в ответ Нагато.

– Вы оба идиоты, – помолчав, шикнул Саске. – Что он, что ты: присосались к незнакомцу и упиваетесь своей «помощью».

– Никто ничем не упивается, Учиха, – всё с такой же спокойной улыбкой заметил Нагато. – Ты не поверишь, но есть такие люди, которым важно заботиться о других. И всё равно сколько ты с ним знаком: день, неделю, пять лет…

– Я и говорю – идиоты, – выдохнул облачко дыма Саске.

– А ты не идиот? – вздёрнул брови Нагато, и Учиха даже повернулся к нему, услышав такое заявление. – Думаешь, я не знаю, откуда это?

Палец ткнулся в сбитые костяшки на руке Саске, и тот резко одёрнул её, испепеляя взглядом Нагато.

– Ты ведь пошёл бить морду тому, кто избил Наруто. Я же знаю… ты не такой, чтобы просто так оставить это…

– Ничего ты не знаешь, – прошипел сквозь зубы Учиха.

Этот красноволосый начинал порядком выводить из себя. Говорит так, будто видит его душу насквозь, в то время как сам Саске даже мельком не мог посмотреть на то, что творилось у него внутри. Он увязал в своей же темноте уже на подходе…
И это злило. Казалось, что парень попал в общество сплошь экстрасенсов и психологов, которые так тонко чувствуют чужую душу, что готовы вывернуть всю информацию о ней на обладателя.

– И жаропонижающее ты ему принёс. Не поленился же, – лукавая улыбка появилась на лице Нагато, и Учихе захотелось разбить эти кривящиеся губы в кровь.

– Этот придурок мне спать мешал своим хрипом, – рыкнул Саске и тут же прикусил язык, понимая, что начал оправдываться.

– Не отрицай, Учиха. Ты такой же, как и мы, просто противишься тому, что умеешь чувствовать.

Саске не выдержал. Выбросив сигарету, он ухватил парня за шиворот и хорошенько тряхнул, заглядывая в фиалковые глаза:

– Что ещё ты знаешь обо мне?

– Ты боишься чувствовать, – смело отвечал прижатый к машине Нагато, не отводя взгляда. – Ты боишься, что впустишь кого-то к себе в душу и тебе станет не безразлично…

– Ты идиот.

– Боишься признать, что всё ещё жив.

Учиха сжал руки сильнее, буквально впечатывая его в машину.

– Ты уже чувствуешь, – довольно проговорил Нагато, ухватившись за запястья того. – И тебя это злит.

Саске скользнул долгим взглядом по белому лицу парня, что так резко контрастировало с ярко-красными волосами.
Почему же все лезут к нему под кожу?!

– Пошёл в жопу, – шикнул Учиха и разжал руки прежде, чем из дома вышли Наруто и Ирука.

– Признай это, – усмехнулся Нагато, оправляя куртку и открывая багажник для сумки Узумаки. – Признай, и станет легче.

– В жопу, – одними губами повторил Саске, забираясь на заднее сиденье и отодвигаясь к окну. Он сразу же отвернулся, слегка съехав вниз, чтобы не видеть, как Наруто будет прощаться с отцом.

Его раздражало то, что они слишком долго задержались здесь.
Его раздражали чужие чувства.
Наконец-то двери хлопнули, и мотор заурчал.

– Так… вроде бы ничего не забыл, – пробормотал сидевший рядом Узумаки, охлопывая свои карманы, словно и туда что-то умудрился запихать.

– Я нашёл вам комнату, – донеслось от Нагато, и он нажал на педаль газа. Машина неспешно покатилась по дороге.

– Круто! – выпалил Наруто с энтузиазмом, которого мрачнеющий Учиха не понимал.

Зачем этот придурок добровольно записался в няньки?
Саске прикрыл глаза, желая вздремнуть до города, но Узумаки резко выпалил:

– Учиха! Возьми!

Едва он успел открыть глаза, как в лицо полетело что-то чёрное, что Саске успел поймать лишь в последний момент. На проверку это оказалось его курткой.

– Забрал у тебя тогда, – пояснил Наруто.

– Постирал? – шикнул Учиха, нехотя натягивая коженку на себя.

Холода Саске не чувствовал, но желал побыстрее скрыть обнажённые руки от посторонних взглядов. Уж очень они исхудали, и даже Нагато иной раз пробегался по ним глазами, полными молчаливой жалости. А это бесило ещё больше привычки того строить из себя знатока человеческих сущностей.

– Сам постираешь, – парировал Узумаки, вытягиваясь на сиденье и закладывая руки за голову. – Я тебе не домработница.

На самом деле куртка была чистой: мать сразу же забросила её в стирку, когда Наруто забрали в больницу. Но спор ради спора тоже был приемлем…

– Из-за тебя её вывалили в пыли.

– Ты мою ещё вообще не вернул.

Узумаки прикрыл глаза, кажется, собираясь вздремнуть.
Учиха молча кивнул, делая свои выводы, и последовал примеру парня.
Спать не хотелось, но закрытые веки всегда спасали от ненужных разговоров…

***

Нагато сдержал своё слово, найдя небольшую комнатку в общежитии, за которую особо денег не ломили, но всё же цена была несколько завышена.
Саске, наблюдая за тем, как Наруто осматривает стены в обшарпанных обоях, на то, как ногой приподнимает половик и пытается вытолкать оттуда же какой-то кусок бумаги, понимал, что всё это было слишком.
Он не хотел делить своё одиночество с кем-то, но другая половина души кричала – одиночество доведёт до сумасшествия.
Учиха это понимал.
И это злило ещё сильнее.

– Остаётся тут убраться и можно жить, – радостно улыбнулся Узумаки, который к внезапной свободе от родительского присмотра относился с большим энтузиазмом.

– Деньги у тебя откуда? – мрачно спросил Саске, привалившийся к обшарпанной стене плечом. – Мамочка с папочкой дали?

– Даже если и так, – смутился Наруто, но ответил весьма дерзко. – Всё равно потом работу найду…

– Так и будешь сидеть у них на шее, – фыркнул Учиха, усаживаясь на заправленную кровать.

Дряхлые однушки, застеленные колючими пледами, стояли по обе стены, создавая впечатление личного пространства для каждого.

– Это тебя не касается, – фыркнул Узумаки, бросая свою сумку на оставшуюся незанятой кровать. – Или ты предпочтёшь на улице ночевать?

– Да мне всё равно как-то, – пожал плечами Саске.

– Да? – с вызовом выпалил Наруто, упирая руки в бока и глядя на соседа горящим взглядом. – Ну раз ты у нас такой безразличный, то поспишь и без пледа!

Учиха не успел ничего сделать, а Узумаки, вцепившись пальцами в край тёмно-зелёного колючего пледа под ним, дёрнул на себя с неожиданной силой. Ткань затрещала, но поддалась, ибо тщедушное тельце Саске не было таким уж сильным гнётом, чтобы удержать её.

– Ты охренел?! – опомнился Учиха, вскакивая на кровати и смотря на пытающегося выпутаться из пледа парня.

– Заткнись. Будешь возникать – ещё и подушку заберу.

– Может, ты меня сразу на пол положишь?!

– Если надо будет – положу, – буркнул Наруто, сворачивая трофей и укладывая его на постель.

Растрескавшуюся от времени раму большого окна нещадно продувало, и это ощущалось даже сейчас, а ночью и вовсе будет холодина. Так что лишний плед был очень кстати.

– Возомнил себя хозяином?

Злость ударила в голову, заставляя чёрные глаза пылать страшным огнём.
Узумаки хотел было заметить, что именно он заплатил за эту конуру с выделенных родителями денег, и Саске был здесь скорее гостем, но всё же прикусил язык. С Учихи станется воспринять эту шутку, как личное оскорбление, и уйти, громко хлопнув дверью. И хотя Саске был тем ещё засранцем, но рыскать по городу в его поисках Наруто очень не хотелось:

– Ты сам сказал, что тебе всё равно.

– Да. Это ведь не я, а ты в меня втюрился, придурок, – мстительно осклабился Учиха.

Окинув издевающуюся физиономию спокойным взглядом, Узумаки буркнул:

– Дебил.

И с этими словами направился к выходу.

– Эй, стой!

Судя по звуку, Саске спрыгнул с постели и не рассчитал силы. Доски под его ногами печально скрипнули, но всё же выдержали, а соседи снизу, кажется, постучали в потолок шваброй в ответ. Да уж… слышимость здесь…

– Чего тебе? – терпеливо выдохнул Наруто, оборачиваясь. Надеяться на то, что Учиха проникся и спешил к нему с извинениями было глупо, но всё же робкий уголёк надежды на лучшее всё ещё тлел в душе парня.

– Держи.

В лицо Узумаки полетела скомканная оранжевая куртка.

– Барахло твоё.

А затем Саске улёгся на кровать, закладывая руки за голову и теряя всякий интерес к прожигающему его взглядом Наруто.
Чего собственно этот Узумаки ожидал от него, беря под свою неумелую опеку? Благодарности, поклонения или ещё чего?
Учиха фыркнул, когда дверь с грохотом захлопнулась.
Пусть катится. Хотя бы тихо станет…
Парень прикрыл глаза, пытаясь укутаться в эту воцарившуюся тишину, словно в забранный плед.
Он до сих пор не мог понять, почему Нагато и Наруто видят в нём что-то, чего и в помине не существовало? Почему они так уверены, что он лучше, чем кажется? Ведь Саске даже не пытался казаться, он просто был.
Смысл надевать сотню масок, когда родная кожа изгнила и обнажила жёлтый костяк?
Фыркнув, Учиха перевернулся на бок, открывая глаза, и внезапно дёрнулся.
То, что явилось перед ним, успело почти стереться из памяти, переместившись куда-то в сознание, лишив себя облика.
А теперь Белокожая сидела рядом с ним на полу, устало положа голову на край кровати и заглядывая своими зелёными глазами в его. Тонкие пальцы её иссохшей руки, оплетённой синими венами, застыли над его щекой, поглаживая воздух:

– Хочешь избавиться от него?

Её голосу вторило эхо чужих голосов. Он становился то громче, то тише, но одинаково больно отзывался в голове.
Саске не отвечал, спокойно смотря на её худое, вытянутое лицо. Он давно перестал бояться ту, что приходила раньше каждую ночь, и теперь изо всех сил пытался разглядеть её, заметить что-то нереальное, что поможет убедить шаткий разум – это всего лишь иллюзия.
Плод больного воображения.

– Хочешь убить его?
Она всё-таки коснулась его, и это Учиха почувствовал. Волна холода прошлась по телу, сменившись странным жаром в висках.

– Хочешь, чтобы его тело страдало?

Затянутые пеленой смерти её глаза смотрели мягко, хотя потрескавшиеся губы улыбались жестоко, обнажая иглы зубов:

– Хочешь видеть его кровь?

Длинные чёрные волосы Белокожей свесились с обеих сторон лица той, когда она уселась на кровать и склонилась над Саске. От неё веяло холодом и почему-то запахом речной тины.
Запах? Как…
Учиха удивлённо распахнул глаза, всматриваясь в утончённое лицо, под тонкой кожей которого выступали вены. Если это иллюзия, то она до омерзения реальна…

– Его крик?

Узловатые пальцы Белокожей скользнули по его шее, придавливая у основания бьющуюся жилку.

– Пошла… отсюда, – с трудом выдохнул Саске, чувствуя, как дышать становится трудно, а голова наливается свинцовой тяжестью.

– Убей его. Тебе будет легче, – оскал.

Учиха уже испытывал это чувство. Тогда он чуть не убил Карин и себя вместе с ней. Эти голоса вновь окутывали, вновь затягивали в чернильную бездну, навязывая лишь одно желание – дышать, пока собственные руки не сорвут чужой последний вздох.
Саске сильно зажмурился, надеясь, что видение исчезнет, что больше не будет этих липких прикосновений, холодного дыхания и запаха тины.
А затем резко сел, не встретив сопротивления чужого тела.
Открыл глаза – комната совершенно пуста и тиха. Лишь его хриплое частое дыхание и биение сердца в ушах.
Рука машинально потянулась к рюкзаку за таблетками. Боль придёт… она всегда приходит.

***

– Я еды принёс, вот так-то! – громогласно заявил Наруто, врываясь в их комнату и закрывая за собой дверь, но осёкся, увидев, что сосед его спит.

Взгляд зацепился за флакон таблеток на столе, за бледное спокойное лицо, за быстро бегающие под веками глаза.
Учиха казался спящим, но даже этот сон не приносил ему успокоения.
Узумаки тяжело вздохнул, проходя в комнату и ставя на стол еду. Когда отец говорил о тяжёлых обещаниях, он ещё не понимал, насколько тот был прав.
Тряхнув головой, парень отогнал от себя волнение и принялся выставлять на стол купленные продукты, шелестя пакетом.

– Потише нельзя? – раздражённо буркнули с кровати.

– Хватит там валятся, спящая красавица, – весело отозвался Наруто, шурша пакетом ещё сильнее. Назло.

– А ты иди и поцелуй, – сердито.

Саске всё же проснулся нехотя. Он уселся на кровати, сонным взглядом следя за тем, как Узумаки выкладывает продукты на стол.

– Я не знаю, что ты любишь есть… – задумчиво пробормотал Наруто, комкая и убирая пакет в ящик стола.

– Воды вполне хватило бы, – отмахнулся Учиха. В плане еды с потерей вкуса он перестал особо ощущать потребность в чём-то особом.

– Прекрати, – устало выдохнул Узумаки. – Голодать я тебе не дам.

– А кто тебя будет спрашивать? – чёрные брови иронично изогнулись.

Наруто скосил взгляд на Саске и усмехнулся:

– А тебя?

– Привяжешь к стулу и заставишь есть?

– Если потребуется.

С этими словами Узумаки включил только что купленный электрический чайник и залил туда воды, расплескав половину.

– Безрукий, – фыркнул Учиха, чиркая зажигалкой.

– Кури на балконе!

– С каких фигов? – прищурился Саске, всё ещё восседая на кровати и пялясь на парня.

Отчего-то Наруто в последнее время совсем страх потерял, и это нервировало. Учиха будто чувствовал, что теряет лидирующие позиции, но готов был в любое время восстановить своё положение при помощи кулаков.

– Я не курю и дышать этим не буду.

– Мне по хрен.

Сигарета всё же затлела, и Саске с удовольствием затянулся безвкусным дымом, а затем также медленно выпустил облако в сторону Узумаки, ухмыляясь. Кажется, это стало последней каплей. Подлетев к тому, Наруто выхватил сигарету у него из губ, обжигаясь тлеющим угольком, вторым резким движением схватил пачку со стола.

– Обалдел?!

Учиха даже вскочил с кровати, но Узумаки быстро отпрянул в сторону:

– Здесь ты курить не будешь!

– Да что ты?!

Полный яда и злости голос заставил Наруто оцепенеть лишь на миг, а потом Саске всё же ринулся вперёд, стремясь схватить парня за руки.
Тот увернулся в последний момент, и Учиха налетел на встроенный в стену шкаф. Фанерные дверцы опасно затрещали.

– Я же сказал, – Узумаки забрался на свою кровать, рывком открывая окно. – Здесь курить ты не будешь.

– Только попробуй…

– И что ты мне сделаешь? – буркнул Наруто, высовывая руку с пачкой сигарет на улицу.

– Следом полетишь!

– Не напугал.

Узумаки уже было разжал руку, а Саске кинулся к нему, чтобы схватить того за ворот, но в этот момент вошёл Нагато:

– Ребята, я тут кипятильник нашёл… Что вы делаете?!

Фиалковые глаза расширились от удивления, и он замер, уставившись на открытое окно, схваченного за шиворот Наруто и, собственно, Саске, который хотел: то ли удержать парня от прыжка в окно, то ли горел желанием помочь ему с этим.

– Проветриваем, – зло фыркнул Учиха, выхватывая из опустившейся руки Узумаки пачку сигарет и спрыгивая на пол.

– Зажигалку, – бросил он Наруто, дойдя уже до двери и останавливаясь рядом с Нагато.
– Да подавись.

Зажигалка полетела в лоб Саске, но тот ловко поймал её, усмехнулся и вышел, толкнув напоследок Нагато плечом в плечо.

***

Учиха с трудом нашёл себе прибежище, где не было студентов, простых жителей общаги и прочего шумного мусора. Каждый провожал его заинтересованным взглядом, ибо новичков всегда все замечают, как бы упорно они не пытались скрыться. А вот Саске, по мнению девушек, был весьма неплох собой, поэтому их взгляды липли в сто крат сильнее.
Мысленно матерясь и с трудом сдерживая желание заехать первому же, кто ещё раз посмотрит на него, парень двинулся в сторону уже когда-то облюбованного балкона. Наверное, Судьба пожалела людей, и никто больше не встретился ни на его пути, ни на балконе.
Усевшись на перила и мало волнуясь о том, что они очень шаткие и тонкие, Учиха достал пачку сигарет, опираясь плечом о стену. Так было надёжнее, но даже если он сорвётся и полетит вниз, его это не волновало. Нет боли от падения – нет страха.

– Чёрт, – выдохнул Саске, заглядывая в картонную коробочку, где половина сигарет была переломана, а другая была превращена в труху из табака и бумаги. – Убью, – пообещал Учиха, вынимая лишь одну уцелевшую.

Губы не слушались, кривясь в какой-то давно забытой гримасе, сердце билось быстро-быстро, руки дрожали, и он никак не мог совладать с зажигалкой, бесполезно чиркая колёсиком.
Саске пошатнуло, и рука вцепилась в перила, не давая телу провалиться в пропасть за спиной. Он встал, а затем вовсе съехал спиной по стене, протянул ноги и с силой стукнулся затылком о неё.
Зачем… зачем Узумаки делает это? Зачем пытается задеть что-то живое в гниющем организме, заставить холод уйти, зачем тратит себя на бесполезного уже человека?
Учиха сжал в руках уцелевшую сигарету, ломая её, заставляя табак крошкой осесть на ладони.
Эта комната, эта совместная жизнь, эти разговоры, эти обещания…
Зачем всё это?
Он закусил губу, надеясь почувствовать хоть что-то.
Зачем этот дурак пытается что-то доказать: ему, себе?
Саске понимал, что проваливается куда-то. В какую-то бездонную пропасть из обвинений, вопросов, боли и страха.
Парень крепче сжимал руки, впиваясь ногтями в ладони, но сейчас этот спасительный метод не мог вернуть его в реальность, как прежде.
Ничего.
Тёплая вата.
Всё почти кончено.
Осознание этого нависло над головой, как никогда раньше. Учиха сделал глубокий, судорожный вдох, заставляя лёгкие вновь принимать воздух, но тот, кажется, просто прошёл сквозь него.
Эти нити… эти сковывающие его нити…
Он вцепился пальцами в собственную футболку, впиваясь пальцами в ничего не чувствующую кожу…
Ничего… ничего нет.
И не будет больше.
А голоса всё ближе, их всё больше… они всё громче.
Саске не знал, что бы подумали те, кто решил бы заглянуть на балкон. Ему было плевать. Сейчас он был далёк отсюда. Иллюзорный мир, в котором не было воздуха, захлопнулся, ловя парня, словно силок ловит птицу. Ломает ей крылья, крошит кости, рвёт жилы и оставляет умирать от собственной боли.
Сколько не прячься, сколько не бегай, сколько не злись – всё одно.
Не убежать.
Не улететь.
А дёргаясь, лишь задеваешь оголённые кости, порванные жилы. Лишь просыпаешься от было навалившегося предсмертного забытья.
Отвергаешь его горько-сладкую вуаль, отказываешься дышать медленнее, застыть и ждать неизбежного. Пытаешься идти против маятников, что с силой лупят по сломанным крыльям, пробивают грудь…
Всё кончено… почти кончено…
Рука сама потянулась в карман, в поисках неизменного перочинного ножа. Он должен почувствовать хоть что-то… узнать, что всё ещё здесь, что можно вернуться…
…Можно попробовать улететь…

***

Наруто грел чайник уже в третий раз. Но Учиха всё не возвращался.
Сначала парень подумал, что его новоявленный сосед пошёл за сигаретами, а потом, что Саске всё-таки обиделся, но взгляд на лежащий на кровати рюкзак перечеркнул обе эти мысли. Денег он с собой не взял, да и не мог уйти в одних лишь тапках, которые стащил у Нагато.
А за окном уже темнело…

– Из-под земли достану, – выдохнул Узумаки, вскакивая с постели и выходя из комнатки в длинный коридор, залитый зеленоватым светом.

Где мог быть Учиха, он не знал, но решил начать свой обход с общей кухни, где наткнулся на двух весьма симпатичных девушек. Заглянул даже в сушилку, только и там никого не оказалось, кроме раздувающихся призраками белых простынь и чьих-то носков. Замерев посреди коридора, Наруто тяжело выдохнул. Если этот придурок опять решил поиграть в «найди меня, если сможешь», то это уже давно невесёлая игра.
Ноги сами направились на балкон, где он находил Саске уже дважды.
Рассохшаяся и выкрашенная в какой-то ужасный зелёный цвет дверь поддавалась с трудом, но с третьего рывка она всё же открылась.

– Учиха! – выпалил Узумаки, безошибочно узнав в сидящем на полу чёрном силуэте Саске.

Тот, согнувшись в три погибели то ли спал, то ли просто наслаждался одиночеством.

– Ты чего тут завис?! – выпалил Наруто, испепеляя взглядом пропажу. – Я тебя там жду, а ты…

Но что-то в этом неподвижном теле заставило Узумаки присесть на корточки рядом, осторожно потолкать в плечо. Вспомнив, что его сосед этого не чувствует, Наруто едва не хлопнул себя по лбу. Обойдя Учиху спереди, он уставился на низко опущенную голову. Лицо того скрывала чёрная завеса волос.

– Саске!

Узумаки осторожно поддел парня за подбородок и приподнял какую-то вялую голову, заглядывая уже в бледное лицо.

– Ты что? – выпалил Наруто, внутренне холодея от вида бесцельно уставившихся в пространство глаз. Учиха будто не видел его, хотя был в сознании.

Одной рукой поддерживая того за подбородок, второй же Узумаки быстро убирал налипшие на его лицо волосы, оправляя и позволяя рассмотреть выражение лица лучше. Ничего. Ледяное спокойствие с таким же ледяным взглядом.

– Саске?

Перехватив Учиху за плечи, уже начавший паниковать Наруто хорошенько тряхнул нежелающего просыпаться от какого-то странно забытья парня.
Звон привлёк его внимание, заставляя опустить голову.
Нож, перепачканный в крови, выпал из разжавшейся руки Саске.
Осознание пришло моментально.
Схватив Учиху за руки, он вытянул их, вертя перед глазами, проводя пальцами по коже, ища раны с внутренней стороны.
Но пальцы наткнулись на них лишь с внешней.
Глубокие порезы, неровные…

– Саске, ты что сделал? – немеющими губами пробормотал Узумаки, сжимая руки парня. Вторую он так не кромсал… наверное, было неудобно орудовать левой.

Видя, что на него не реагируют, Наруто подхватил Учиху подмышку, перед этим сунув треклятый нож в карман.
Им повезло, что комната была не так далеко от балкона, иначе вопросов бы не избежать…
Захлопнув за собой дверь, он повалил Саске на кровать, отходя и берясь за голову, в тщетной попытке успокоить мечущиеся мысли. Почему тот ничего не говорит, почему не реагирует? Ведь раны не серьёзные… глубокие, но не опасные.
Негнущимися пальцами Узумаки вытащил из стола купленные на всякий случай бинты. Он не думал, что те понадобятся так сразу…
Вернулся на кровать, где Учиха лежал в том же положении, что и прежде. Пришлось перевернуть вялое тело на спину, отчего вид у Саске стал уж совсем пугающим: пустой взгляд, устремлённый в потолок, слегка приоткрытый рот.
Полив глубокие раны перекисью, Наруто принялся быстро бинтовать их, пока те исходили розовой пеной. Иногда он бросал взгляд на всё такое же застывшее лицо, с приоткрытыми щелочками глаз, которые сейчас казались полностью чёрными провалами.

– Ты глупый, – прошипел Узумаки. – Ты даже не знаешь, с какой стороны нужно резать вены…

Этот нервный смешок, вырвавшийся из горла, показался каким-то уж очень неуместным, но Наруто ничего не мог с собой поделать.
Завязав некрепкий, но надёжный узелок, он убрал перекись и остатки бинта на стол.

– Учиха, – вновь позвал парень, – ты меня вообще слышишь, чёрт возьми?!

Опять потрясти за плечи – безрезультатно.
Узумаки слегка склонился над ним, поднося ухо к приоткрытому рту. Дышит. Хрипло, но дышит.
Он отстранился, но всё же продолжал нависать над смотрящим мимо него парнем. Кто знает, что сейчас творится в его голове, кто знает, что с ним вообще…
Наруто только сейчас понял, насколько Саске нужно было в больницу. Наверняка там знают, что делать с такими больными.
Но вторая часть души твердила, что нельзя. Что там Учиха не протянет и недели, его просто осушит эта стерильная иллюзия благополучия и помощи.

– Только не очнись мне, – тихо выдохнул Узумаки, смотря в невидящие глаза.

Наруто замер, понимая, что отчего-то взгляд цепляется за тонкие черты лица парня, за острый нос, миндалевидные глаза. Пальцы продолжили траекторию взгляда, проходясь подушечками по чётко очерченным холодным губам.
Узумаки одёрнул руку, сел ровно, не понимая себя и своих действий. Ему бы в скорую звонить, кричать, истерить… а он разглядывает Саске, словно впервые увидел.
Тяжесть руки на спине Наруто почувствовал не сразу, с головой уйдя в свои мысли.

– Со мной всё нормально, – сухой голос, безжизненный.

– Когда нормально руки не кромсают! – тут же вспыхнул Узумаки. – Нафига?!

– Хотел проверить… – выдохнул Учиха, смаргивая и переводя взгляд на парня. – Хотел проверить, что я что-то почувствую…

Наверное, впервые за многое время, они разговаривали спокойно, и Саске подпускал ближе, чем на расстояние острых шипов, которыми был усеян его защитный кокон.

– И как? – сдвинул брови Наруто. – Проверил?

– Ничего.

– В следующий раз просто уколи палец, – буркнул Узумаки, роняя голову на руки. – Какого хрена, Учиха? Какого хрена ты творишь…

– Не говори, что ты волнуешься.

– Я всё сказал тебе ещё вчера.

Внутри всё сжалось. Ну вот… он напомнил, дал зацепку, чтобы эта игра в «сделай больнее» вновь началась. Наруто вздохнул, покорно готовясь получить кучу иронии в ответ.

– Это было признание в любви?

Чего и стоило ожидать.
Вновь тяжёлый вздох.

– Это… это ничего, кретин, – с этими словами Узумаки поднялся.

– Если решишь повеситься, вешаются за люстру, а верёвку надевают на шею, но никак не на ноги.

Выпалив это, Наруто быстро вышел, не в силах больше терпеть тяжёлый взгляд, который заставлял думать о том, о чём так не хотелось. О том, что просыпалось в душе помимо желания помочь этому холодному существу.
Ноги сами довели до комнаты Нагато. Замерев, Узумаки нерешительно постучался.

– Кто?

– Я.

Нагато открыл и резко кивнул в комнату, намекая, что кто-то может увидеть Пэйна. О том, как ему удавалось неизменно протаскивать такую большую псину мимо вахтёрши, Наруто сейчас не думал.

– Что случилось? – сразу заметил взволнованное лицо парня Нагато.

Узумаки уселся на диван и уронил голову на руки:

– Я не знаю, что со мной творится.

– Я уже заметил. В чём конкретно ты запутался?

Наруто рвано выдохнул:

– Мы с Саске целовались… несколько раз.

Тишина.
Узумаки ждал, что тот начнёт осуждать, ругаться и рассказывать, что вообще-то стоит целоваться с девушками.

– Кто кого целовал?

Этот единственный вопрос удивил Наруто, словно Нагато не видел ничего постыдного в том, что другие считают причиной для убийств.

– Сначала он меня… два раза. А потом, – ещё один вздох, – я его… но…

– Что, но?

– Он сказал, что ему всё равно.

Чувствовать себя последней запутавшейся тряпкой, которая идёт изливать душу другу, навешивать на него груз своих проблем, Узумаки не нравилось, но ничего поделать с собой он не мог. Его засасывало в этот вакуум, где никто не примет тебя, никто не выслушает. Это непонимание самого себя, непонимание причин, мотивов и следствий выматывало. А идти не к кому… не Учихе же изливать душу. С того станется плюнуть туда…

– Наруто, Саске – это Саске. Он никогда не признается, что ему что-то не безразлично.

Нагато сел рядом, вновь как-то по-братски положив руку на плечо сникшего Узумаки. Он грустно улыбался, смотря на загорелое и такое потерянное лицо парня, на его тронутые температурой щёки. Тот вновь казался ему маленьким мальчиком, которого так несправедливо и так резко бросило во взрослую жизнь с её подлыми и болезненными отношениями.

– Нагато, но…

Наруто сбился:

– Но как я вообще могу идти у него на поводу?

– Ты не у него идёшь на поводу, – мягко поправил Нагато. – Ты делаешь то, что сам хочешь…

– Но, блин!

Узумаки даже вскочил с дивана, замирая перед собеседником:

– Это ненормально. Мне должны нравиться девушки… да и нравятся они мне, но…

– Наруто, – спокойным тоном мудрого учителя начал Нагато, – посмотри на Пэйна.

Узумаки нахмурился, не понимая совершенно причём тут собака.
Даже скосил глаза на забившегося под диван добермана и вопросительно кивнул:

– И что?

– Его всё равно когда-нибудь найдут, – пожал плечами Нагато. – Как бы я ни прятал его, как бы ни пытался скрыть – его всё равно рано или поздно найдут.

– Ты на что намекаешь? – вовсе потерялся Наруто.

Тот же терпеливо выдохнул, словно перед ним действительно был нерадивый ученик.

– Тебе просто нравится Саске, – протянул он. – Как человек, как личность. И не важно, кто он: мужчина, женщина. Он нравится тебе именно таким, как есть.

Нагато вперился взглядом в стушевавшегося Узумаки и продолжил с лёгкой улыбкой:

– И как ты не скрывай это, как ты не пытайся убедить себя в том, что это ненормально, что это болезнь, что так нельзя, что ты не такой… ты не сможешь. Эмоции, Наруто, чувства. Это ты не сможешь спрятать под диваном, как я прячу Пэйна.

– Но, – выдохнул Узумаки, чувствуя, что щёки заливает огнём, – это же Учиха, а это я. Я что… гей?

– Эти условности придумали люди, чтобы хоть как-то обозвать те феномены, которые им непонятны, Наруто. Все эти слова, которые мы используем, означают в конечном итоге лишь одно: люди разучились общаться эмоциями и чувствами.

Красноволосый говорил спокойно. Он скользил задумчивым взглядом по лицу парня и улыбался. Наверное, тот совсем запутался…

– Это ты такой умный, Нагато, – печально выдохнул Узумаки, – а я нет. Да и Саске тоже идиот… ему не нужны ничьи чувства… у него даже своих нет.

Ну вот… поведение достойное девки, которая страдает от неразделённой любви. Наруто зарычал, закрывая лицо руками.

– Нагато, я же нормальный парень…

– Если ты продолжишь мучить себя условностями, то ни к чему хорошему это не приведёт.

– Да я не мучаю! Но как я могу… вообще…

– Просто, Узумаки, просто. Главное не запутайся, пойми: нужно ли тебе это.

– Да мне вообще ничего не нужно! – с максимализмом подростка выпалил Наруто. – Ты бы его слышал! Я не понимаю…

– Саске будет делать тебе больно не один раз, – кивнул Нагато. – Он по-другому не может. Но у тебя есть выбор…

Узумаки вскинул глаза на собеседника, внутренне сгорая от стыда, что вообще полез с этим к Нагато.

– Уйти или остаться. Никто тебя не держит рядом с ним, никто не заставляет терпеть то, что он делает. Уходи, если не можешь справиться. Если слаб.

Жестокие слова, но тот был прав…
Наруто пообещал быть до конца рядом, пообещал поддерживать, пообещал терпеть всё, что Учиха готов сделать, лишь бы помочь. Пообещал разделить эту боль или её отсутствие пополам. И сбежать, спасовать перед первой же появившееся проблемой, увидев, что Саске действительно болен, поняв, что это не простой грипп, а от этого умирают… было бы самой последней низостью, трусостью.
Поступи Узумаки так, пойди на поводу у своего страха, желания жить в том идеальном мире, что выстроили для него мать и отец, он никогда бы себе не простил этого. Наруто никогда не простит себе того, что дал надежду другому, подставил плечо для слабеющего тела, а затем забрал всё, заставив Учиху упасть ещё больнее.
Он не мог так поступить.
Он не мог так предать… друга.
Да. Друга. Теперь уже друга.

– Я не предам, – тихо прошелестел Узумаки. – Я не предам.

– Выбор делать лишь тебе, – мягко напомнил Нагато, поднимаясь и становясь рядом с Наруто. – И не важно, какую любовь ты испытываешь и к кому. Любовь – это не страшно. Страшно безразличие. И…

Парень заставил Узумаки взглянуть ему в глаза, поддевая за подбородок:

– И если ты позволишь Саске почувствовать, что он стал тебе безразличен – он умрёт.

Страшные слова резанули по сердцу, заставив отшатнуться к двери.

– Я не позволю, – упрямо тряхнул головой парень. – Я… я же обещал.

Нагато вновь улыбнулся, поглаживая тычущегося носом в ладонь Пэйна.

– Наруто, не прячь свою боль под диваном, – как-то странно усмехнулся тот, но фиалковые глаза были полны грусти.

***

Этот разговор надолго захватил Узумаки, и в комнату он вернулся лишь спустя час. Парень чувствовал, что Учиха в порядке и поэтому позволил себе пройтись по общаге, переводя дух и осмысливая разговор с Нагато.
Стало легче… немного, но легче.

– Саске, я пришёл, – тихо объявил Наруто, войдя в комнату и закрыв за собой дверь.

– Я рад, – сухо бросил уже пришедший в себя Учиха, что восседал за столом и неторопливо потягивал кофе. И радости в его голосе не было.

– Ты как? – Узумаки сел напротив, заглядывая в тёмные глаза.

– Никак, – короткое и холодное. – Чего тебе надо?

Наруто пожал плечами, откидываясь на подушки. Несмотря на грубость, ему было легко и хотелось улыбаться:

– Да ничего. Спи давай.

– Сам решу, когда мне спать, придурок.

– Как знаешь.

– Что-то ты сговорчивый слишком.

– Какой есть, – вновь беззаботно пожал плечами Узумаки.

Саске нахмурился:

– Плед отдай.

– Он тебе не нужен, – с широкой улыбкой заявил Наруто.

– Заколебал. Ты обдолбался, что ли?

Учиха даже пристальнее посмотрел в лицо парня, и то действительно показалось ему каким-то обкуренным. Слишком спокойный, хотя час назад на психа из палаты буйных был похож.

– Саске? – внезапно тихо позвал Узумаки, поворачивая голову так, чтобы видеть лицо собеседника.

Учиха вопросительно кивнул.

– Не прячь боль под кроватью, – широко улыбнулся Наруто. – Ты понял? Понял?