Глава 4 (Дэниэль)
Я всегда считал, что у каждого человека есть слабость. У кого-то — алчность. У кого-то — любовь. У кого-то — вера в светлое завтра. Всё это не более чем щели в броне, которыми можно воспользоваться.
Но вот она...
Ноэль Рэйвен.
Она была другой.
Девочка, которая чудом уцелела в семье, где никто не выжил без шрамов. Последняя, возможно, ниточка, которая ведёт к Романо. Или к тому, что они пытаются скрыть. И если я хочу выйти на них первым — мне нужен ключ. И, похоже, этот ключ танцует сейчас внизу, в клубе, с коктейлем в руке.
Добро пожаловать в мою игру, милая.
Я стоял на втором уровне, в тени. Из моего укрытия было видно всё. Музыка грохотала, как пульс. Свет резал пространство вспышками. Она казалась чужой посреди этого хаоса — в своей манере быть самой собой, не пытаясь понравиться. Я видел, как она хмурит брови, когда кто-то слишком близко проходит мимо. Видел, как напрягается её плечо, когда сзади звучит громкий смех. Она осторожна. Умна. Повреждена.
Но не сломана.
Именно такие люди — самые опасные. И самые полезные.
Её доверие уже принадлежит мне хочет она того или нет. Или, по крайней мере, я создам у неё иллюзию, что оно принадлежит ей. Иллюзию, что она управляет ситуацией. Женщины вроде неё не поддаются лести. Им нужно почувствовать контроль, чтобы потерять его.
Я слежу за каждым её действием. За каждым шагом, вздохом, глотком. Я изучаю ее. Ноэль резко поворачивает голову встречаясь со мной взглядами, когда подруга блондинка указывает на меня пальцем, широко улыбаясь.
В её глазах блистает страх и недоверие, в особенности — адреналин.
Умная девочка.
Прежде чем я моргнул, она быстро отвернулась к своим знакомым делая вид что ничего не было. И это меня жутко смешит.
Я опустил взгляд на стакан в руке. Даже не пил — не люблю терять остроту восприятия, когда работаю. А сейчас — я работал.
Кто ты, Ноэль? — мысленно выдохнул я. Что такого в тебе Романо хотели увидеть на той гонке? Почему ты? Не твой отец, не твои знакомые. Ты. Они следили за тобой, и это уже говорит о том, что ты что-то значишь. Возможно, сама того не зная.
Возможно, она думает, что я просто один из тех, кто заинтересовался. Очередной парень с холодной улыбкой, подходящий под её мимолётное настроение или потребность отвлечься от внутреннего хаоса. Пусть так. Это удобно. Уверенность — её броня, но я уже вижу трещины.
Она смотрит на меня не так, как на других. Не поверхностно. Не как на случайного знакомого. Есть в её взгляде что-то цепкое. Как будто она хочет разглядеть, что за мной скрывается. А это уже сигнал. Значит, она чувствует — что-то не так. Что-то не совпадает.
И это отлично. Подозрение — это первый шаг. Она начнёт искать. Начнёт задавать вопросы. Особенно с её историей. Учитывая всё, что я знаю о Лорен Рэйвен, её мать не была тем, кем казалась. Ноэль обязательно пойдёт по следу. Она не из тех, кто оставит прошлое в покое. Она захочет докопаться. Понять. Возможно — отомстить.
И я даю ей этот шанс. Шанс самой прийти ко мне.
Если она выберет шагнуть в мою сторону — тем лучше. Пусть это будет её решение. Или то, что она сочтёт своим решением.
А если нет...
Тогда придётся действовать иначе. Иногда, чтобы получить нужное, приходится забирать. Даже если это не входило в изначальный план.
Это был первый ход.
Ведь иногда, чтобы получить информацию... нужно сначала стать тем, кто её защищает.
Или тем, кто умеет убедительно притворяться.
Когда она вышла из клуба — резкой походкой, будто отталкивая сам воздух, — я не двинулся с места. Не последовал. Не попытался перехватить. Это было бы слишком прямолинейно. Нет, с такими, как Ноэль, ты не идёшь за ними... ты идёшь впереди. Просто так, чтобы в следующем углу она сама тебя нашла.
— И? — Джей подошёл, держа в руках планшет, но смотрел не в экран, а на меня. — Что дальше? Ты ведешь себя как пещерный человек.
— Её реакция была нужной, — ответил я спокойно, не отрывая взгляда от двери, через которую она вышла. — Она ушла, но ушла неравнодушной. А это значит — запомнит. А значит, вернётся. Может быть не ко мне. Но в центр — в ту воронку, которую я сейчас для неё выстраиваю.
— Это звучит, как психологический террор, — буркнул Джей.
Я усмехнулся.
— Это называется стратегия.
Он покачал головой, но больше не спорил. Он знал: если я действую с холодным расчетом — значит, на кону стоит нечто серьёзное. А так и было. Романо не просто преследовали её. Они наблюдали. Выжидали. Это не похоже на охоту. Это — интерес. И я хочу знать, с какой целью.
Что в ней может быть настолько важного? Информация? Память? Что-то, что ей самой неизвестно? Или, может быть... она — приманка? Кукла с заложенной бомбой, которую они отправили в наш круг, чтобы она сама того не осознавая, разрушила то, что мы строим?
Меня не интересовали догадки. Мне нужны были ответы. И я знал: её доверие — единственный путь к этим ответам.
Я собирался стать для неё кем-то вроде щита. Тем, кто встанет между ней и опасностью. Не потому что мне не всё равно — а потому что так она сама придёт ко мне за защитой.
И станет моим планом для уничтожения романо.
Пускай думает, что у неё выбор. Пусть видит во мне союзника, даже если я держу карту за спиной. Главное — чтобы она смотрела в мою сторону. Остальное — дело времени.
Я поднял телефон, открыл зашифрованный канал и набрал короткое сообщение.
Дэниэль: Найти всё о Натане Рэйвен. Его дела. Долги. Кто их выкупил. Кто ему угрожал. Подчистить старое досье. И выяснить, где он был в день аварии, 10 лет назад.
Я нажал «отправить» и убрал телефон. Всё связано. Уверен, даже если она об этом пока не знает.
И я вытяну из неё истину — медленно, аккуратно, выстраивая доверие, как паутину.
Потому что она — моя зацепка.
А я — тот, кто всегда держит поводок, даже если на нём пока нет ошейника.
Следующие дни я не приближался.
Только тень.
Мне нужно было изучить её, чтобы принимать решения дальше. Только присутствие, которое она не ощущала напрямую — но где-то в глубине, возможно, уже чувствовала: что-то рядом не совпадает. Что-то присутствует вне поля зрения, как предчувствие перед бурей.
Ноэль жила по ритму, которого сама, возможно, не замечала. Всё у неё было будто нарочно небрежным — и в этом читался порядок. Утром — пробуждение позднее, почти всегда с опозданием. Видно по причёске: волосы, собранные тяп-ляп, как у тех, кто вечно спешит, но не позволяет себе забыть самое важное. Например — надеть кольцо матери Золотая полоска на безымянном. Почти незаметная. Почти. Но я замечаю всё. Или кататься на байке время от времени.
После девяти — неизменно одно и то же кафе. Угловое, с облупленной вывеской, стеклянной стойкой, за которой кофемашина ворчит, как старый корабль. Бариста её знает. Он даже не спрашивает.
— Фисташковый латте?
— И оочень много карамели. — тянет она и улыбается.
Ноэль заказывает латте почти всегда с сахаром. Но я заметил: в те утренние часы, когда у неё хорошее настроение — в заказе появляется карамель. Щедро, будто себе назло. Может, это её способ сказать миру: я всё ещё могу чувствовать вкус.
Интересная...
Она садится на ту же скамью, у берега. Лавка облуплена, дерево потрескалось от солнца и солёного ветра. Но она выбирает именно её. Всегда — в одном и том же положении. Всегда под наклоном. Левое колено чуть выше — привычка или последствия травмы, я ещё не выяснил.
Смотрит на воду так, как смотрят те, кто потерял ответы, но не перестал их искать. Ни телефона в руках, ни наушников. Просто сидит. Просто дышит.
Как будто ждёт, что море ей что-то скажет.
Я наблюдал издалека. Из машины, припаркованной наискосок через улицу. Из-за газетной стойки, перелистывая одну и ту же газету три раза подряд. Иногда — просто проходя мимо, иногда идя за ней.
Телефон в кармане начинает звонить, я не тороплюсь, давая ему несколько секунд, чтобы подождать. Криса всегда так забавляло, когда я не отвечаю сразу. Он знал, что это значит — я занят, но всегда в курсе того, что происходит.
— Босс, у меня есть информация по Натану, — говорит Крис, его голос жесткий, немного напряжённый. — По твоему запросу я вытащил всё, что смог. Это не так просто, но кое-что полезное есть.
Я расслабленно повернулся на сиденье, прислушиваясь. Всё, что связано с Натаном, важно, и я не хочу упустить ни одной детали.
— Говори.
— Так вот, в день аварии десять лет назад, — продолжает Крис, — Натан был не в городе в день инцидента. Он уехал за день до трагедии в Пикскилл, но видимо кто-то подчистил поездку Натана и скрыл то, что он там делал. Тут уже два варианта, либо работа либо снова казино.
Я сжимаю руль до бледных костяшек на руках. Каждое его слово вызывает во мне ту самую трещину. Натан Рэйвен не был на месте, но это всё меняет. Его участие в этом... его отсутствие — это важный момент. Он вычеркнут из этого уравнения. Вопрос только — почему?
— Что ещё ты нашёл? — я не скрываю своего интереса. Крис знал, что я не из тех, кто удовлетворяется одной маленькой деталью. Я хочу знать всё.
— По его делам и долгам — тут всё запутанно. Он был с несколькими крупными кредиторами, долгам в несколько миллионов. Но вот кто выкупил его долги — это интересная часть. Всё указывает на людей, которые не из нашего круга, но те, кто могли бы быть выгодными союзниками для Романо. Это может быть или скрытая помощь от одной из крупных группировок, или попытка их потянуть за ниточку.
— Кто ему угрожал? — перебиваю я, уже заранее зная ответ, но нужно проверить.
— Несколько человек. В том числе кто-то, кто работает или сотрудничает с Романо. Её смерть была не случайностью не так ли? И судя по всему, Натана могли использовать как пешку в этой игре.
Я делаю паузу, пытаясь переварить всё, что слышу. Лорен, была более вовлечена в дела, чем я думал. Возможно, она сама была ключом к тому, что происходит сейчас, и, может быть, даже сама привела Натана в эту игру.
— Что с досье? — спрашиваю, решая не терять ни секунды.
— Всё чисто. Я подчистил всё старое досье на Натана, удалил следы, которые могли бы дать нам не ту информацию. Вся его прежняя жизнь — теперь как бы стерта. Но то, что я вытащил, немного не сходится. Я бы сказал, что он сам хочет скрыться, но с каждым шагом всё больше втирается в круг Романо.
— Хорошо. Продолжай наблюдение за ним. Я хочу знать о каждом его шаге.
— Сделаю, босс. — отвечает Крис. — Всё будет под контролем.
Я отключаю связь и снова смотрю в сторону, на Ноэль.
Время — слишком дорогая роскошь в нашем мире. Я не привык его тратить. Пора начинать играть по-крупному.
***
На пятый день, ближе к вечеру, когда небо было окрашено медью, а в воздухе стоял запах соли и гари — она снова сидела на своём месте. Пустой стакан уже стоял рядом, покачиваясь от порывов летнего ветра. Она не двигалась. Только пальцы дергались на колене — как будто проигрывали что-то в голове. Память? Сомнение?
Я подошёл тихо.
Медленно, точно рассчитывая каждый шаг. Мягкая подошва почти не оставляла звука. Я знал, где в тротуаре скрипит плитка, знал, где играет тень, где прячется отражение. Встал чуть сзади, не бросая на неё тени. Не привлекая внимания. Просто был.
И поставил стакан с фисташковым латте рядом с её бедром, который вынес 5 минут назад из её любимой кофейни.
Он слегка качнулся, прежде чем устоять. Пара капель карамели скатилась по крышке.
Она вздрогнула. Резко обернулась.
Движение было острым, защитным — как у кошки, которую разбудили не вовремя.
Глаза — острые. Ищущие. Читающие. Но не испуганные. Это было бы слишком просто.
— Без сахара, но с карамелью. Как ты предпочитаешь, когда думаешь, что день ещё может пойти по плану, — холодно сказал я, позволив себе лёгкую, почти невидимую улыбку. Она не была дружелюбной — скорее, напоминанием о том, что я знаю больше, чем должен.
На её лице мгновенно смешались эмоции. Удивление — резкое, почти болезненное. Затем тревога, та, что заставляет сердце учащённо биться. И, наконец, раздражение — как ответная волна. Всё шло по порядку. Всё, как я ожидал.
Кончик её носа едва заметно подёрнулся — крошечное, неосознанное движение, которое я всё равно уловил. Любопытство. Или злость. А может, и то и другое.
— Откуда ты знаешь? — её голос был острым, словно выточенным. — Ты за мной следил?
— А если бы следил — это было бы плохо? — я чуть наклонил голову, скрывая в тени лёгкое веселье, расползающееся в голосе.
— Это было бы... — она прикусила губу, на мгновение опустив взгляд. — Странно.
— Странно — не всегда значит опасно, — спокойно ответил я. — Иногда это просто что-то новое. Или... напоминание, что ты всё ещё на чьих-то радарах. Что ты — не одна.
Она прищурилась. В её взгляде появилась острота, узнавание. Тонкий, натянутый момент между догадкой и уверенностью.
— Ты тот мужчина из клуба, — произнесла она, наконец, узнавая. Слова были холодные, как лёд на стекле.
— Возможно. А, возможно, ты просто видела то, что хотела увидеть.
Она нахмурилась. Челюсть стала угловатой от напряжения. Плечи чуть вздрогнули — еле заметно, как подёргивается шторка от сквозняка. Она борется с собой: довериться инстинкту или убежать.
Я подошёл ближе и, не садясь, облокотился локтями о спинку скамьи с её стороны. Мы были почти на одном уровне. Она чувствовала моё присутствие физически — как давление, как напряжение воздуха перед грозой.
— Зачем тебе я? Не думаю, что ты просто так следил за мной, — сказала она с ноткой вызова. Её голос звучал твёрже, чем минуту назад.
— Верно, — коротко отрезал я, наблюдая, как раздражение снова вспыхивает в её глазах.
Ветер тронул её волосы, и солнце окрасило их в оттенок мягкого молочного шоколада. Это было поразительно — резкость её характера и хрупкая, почти детская красота, которую она даже не пыталась подчёркивать. Такая естественная, что от этого становилось опасно.
— Ты не ответил на мой вопрос, — она повернула голову в мою сторону, и я увидел в её глазах не просто интерес — жажду. Она искала. Горела этим поиском. — Ты ведь что-то знаешь, да?
— Я много чего знаю, — медленно произнёс я, не отводя взгляда. И это было правдой. Более того, мне уже передали всё, что можно было найти о Натане.
Он не был в городе в день аварии. Уехал за город — то ли по работе, то ли в своё любимое казино. Подозрительно удобно.
Я знал. Но ей пока — рано.
Она нахмурилась. Мысли бились в её голове, как пчёлы в закрытой банке. Её пальцы дрожали. Она теребила кутикулу — рефлекторно, будто пытаясь выковырять ответ с кожи. Я знал этот жест. Люди делают его, когда теряются между вопросом и страхом получить на него правду.
— Как тебя зовут? — спросила она, тише, почти на выдохе.
Я не ответил.
Не потому что не мог. Потому что не хотел. Ответы — как двери. И если открыть её слишком рано, весь коридор исчезнет.
А я хочу, чтобы она шла до конца.
— Ты хочешь знать, потому что боишься... или потому, что не можешь перестать думать об этом с того самого вечера?
Её губы дрогнули. Это не была улыбка. Но это было что-то живое, дерзкое, почти уязвимое. Тонкая трещина в её броне.
Я кивнул на стакан.
— Остынет — вкус потеряется.
Я выпрямился, медленно, с лёгкой усмешкой, видя, как её лицо снова и снова меняется: от замешательства до раздражения, от желания к отторжению. И в этом хаосе — моё присутствие.
Сделал шаг назад, не торопясь. Повернулся. Пошёл в сторону своей машины.
Не оглядываясь.
Ты уже думаешь обо мне, Ноэль.
И это — именно то, чего я добивался.
А завтра я исчезну.
И ты будешь искать. Не меня — ответ.
Но в итоге всё равно выйдешь на меня.
Снова.
Я сел в машину, не спеша захлопнул за собой дверь, кожа кресел хрустнула под моим весом, а стекло чуть дрогнуло от вибрации запущенного двигателя, на секунду позволил себе прикрыть глаза, позволяя образу Ноэль застыть в голове — эта смесь подозрительности и странного, почти детского любопытства, которое она пыталась спрятать, но я уже научился видеть даже то, что люди хотят забыть в себе, особенно в такие моменты, когда кажется, что ты ещё контролируешь ситуацию, хотя контроль давно уже перехвачен.
Телефон завибрировал в кармане, короткая вспышка экрана, и имя, которое всегда означало одно — рабочие новости, Джей, как и я, редко тратил слова на пустое.
— Говори, — произнёс я, даже не дожидаясь приветствия.
— Нашёл кое-что, — его голос был резкий, напряжённый, но не от страха, а от предвкушения, — за домом Ноэль последние два дня крутятся одни и те же машины, смена по часам, наблюдение — круглосуточное, камера на повороте зафиксировала одну из рож — наш человек из северного блока, теперь с Романо. Помнишь ты говорил, что Дэш взял отпуск на пол года из-за травмы? Ты был прав, они подбираются ближе, и, похоже, не просто из интереса.
Дэш... Я знал его, знал, как он дышит, как жмёт руку, как прячет ложь под взглядом. Предатели не всегда выглядят как крысы. Иногда они молчат слишком вежливо. Или слушают слишком внимательно.
Я усмехнулся, глядя в зеркало заднего вида, в котором отразился закат — тяжелый, медный, будто раскалённое лезвие, что соскальзывает по горлу медленно, но верно.
— Значит, скоро будут действовать, — проговорил я почти с удовольствием, пальцы легко постучали по рулю, как по спусковому крючку, — это хорошо, пусть думают, что контролируют ситуацию, пусть почувствуют, будто у них есть преимущество.
— И что прикажешь? — Джей знал меня достаточно хорошо, чтобы не пытаться предугадать.
— Расставь наших по периметру, без контакта, без провокаций, пусть наблюдают, пишут всё до секунды, я хочу знать, когда один из них зевнёт не в ту сторону, если пойдут на сближение — не вмешиваться, только следить, — я выдохнул медленно, — если кто-то из наших засветится — снимай с поста, мне нужна тень а не шум. Когда люди романо сделают свой ход сообщить мне. Дэша не трогать а лишь следить, с предателями другой разговор.
— Принято, — короткий щелчок в динамике, и тишина, такая, как я люблю, когда начинается движение.
Машина мягко выехала на дорогу, я позволил себе на секунду забыть про Ноэль, отодвинуть её образ в сторону, не убрать — нет, просто временно оставить в фоне, как часть сложной схемы, которая всё ещё выстраивается, но уже работает на меня, потому что теперь, когда Романо начали действовать, у меня появился рычаг, я мог позволить себе пойти дальше, ударить по их интересам там, где они чувствуют, как земля уходит из-под ног.
Я направил машину в сторону доков — там меня ждали, поставка с юга, оружие и данные, всё должно пройти тихо, но я давно перестал верить в тишину, когда речь идёт о кланах, особенно о тех, кто думает, что ещё может диктовать правила в моем городе.
И пока Ноэль сидела у берега с этим тёплым стаканом кофе, ещё не понимая, в какую игру втянулась, я уже выстраивал следующую фигуру на доске, потому что если Романо хотят её — значит, она нужна и мне, а если она нужна мне — она будет моей, в той или иной форме, как ключ, как приманка, как что-то большее, что ещё не оформилась в мыслях, но уже пульсирует под кожей, как предчувствие.
Думаю она еще даже не знает, что мы встретились задолго до того как она об этом узнала. Она узнает... Возможно. Когда увидит мою Феррари. Тогда она начнёт задавать вопросы, начнёт думать о деталях. Но я не буду ждать, пока она это сделает. Я, как всегда, буду на шаг впереди. Она просто не готова видеть всё сразу. Ей нужно время. Ей нужно поверить в то, что сама она управляет этой игрой. Нужно, чтобы она сама решила, что выбрала меня.
Её шаги, её движения, её решения — всё это нужно тщательно прочувствовать. Как растянутую нить. Временами она будет тянуть, иногда ослабляя хватку, но я всегда буду рядом, чтобы держать её в нужном положении.
Возможно, она думает, что эта встреча случайна. Она не понимает, что каждое её движение поддаётся контролю, что каждый её взгляд — не просто встреча с кем-то, а частичка того, что будет. И я подведу её к этому моменту, когда она начнёт задумываться о том, что её жизнь — не случайность. Всё продумано. И она будет искать выход, как змея, которая, чувствуя ловушку, ползёт в тот угол, который ей заранее подготовлен.
Я не буду спешить, не буду торопить события. Пускай она думает, что всё под контролем, что у неё есть свобода выбора. Но я точно знаю, что этот выбор — ложный. Когда она поймёт это, будет уже поздно.