Игры с судьбой
Сумеречное солнце следующего дня лениво опускалось за горизонт, окрашивая небо в тускло-оранжевые и багровые оттенки. Воздух был пропитан ароматом нагретой травы и лёгкого вечернего холода. Мэй лежала в зарослях, почти сливаясь с окружающей природой, её тело казалось невесомым, словно часть этого спокойного пейзажа.
Глаза, красные от усталости, смотрели ввысь, но она не пыталась фокусироваться. Облака медленно плыли, принимая причудливые формы: вот – размытый силуэт птицы, вот – крыло, вот – лицо, но её мысли были далеко, расплывались так же, как эти небесные картины.
Трава ласково обнимала её, мягко шурша от малейшего движения. И когда с краю поляны появился заяц, даже не заметила его сразу. Он пробежал несколько шагов, остановился и начал водить носом, обнюхивая воздух. Её неподвижность, её затерянность в мире вокруг – всё это было для него странным, но в какой-то мере безопасным.
Он приблизился ближе, напряжённо всматриваясь в лежащую фигуру. Его уши осторожно дёргались в такт лёгкому ветерку. Её дыхание было почти незаметным – едва уловимое движение груди в тени высокой травы.
Но вдруг губы дрогнули. Девушка резко вдохнула. Этот рваный, неестественный звук нарушил обволакивающую тишину. Заяц подпрыгнул, его тонкое тело мгновенно напряглось, и, не раздумывая ни секунды, он исчез среди зарослей, оставив после себя лишь дрожащую траву. Мэй снова осталась одна. Она не пошевелилась, не попыталась проводить взглядом испуганного зверька. Лишь облака продолжали свой неспешный путь по небу.
Она не понимала, сколько времени прошло, пока лежала так, в тишине. Возможно, несколько минут, а возможно, часы – время словно потеряло смысл, растянулось и смешалось с шорохами травы. Её пальцы едва двигались, касаясь стеблей, ощущая их сухую шершавость и прохладную гладкость. Мэй не пыталась размышлять. Мысли приходили сами, ленивые, расплывчатые, как облака над головой.
Вдалеке, на самом краю её сознания, послышался странный звук – приглушённый, рваный, будто кто-то осторожно ступал среди зарослей. Её сердце замерло на мгновение, но тело осталось неподвижным. Она не хотела шевелиться, не хотела нарушать эту невидимую границу между собой и окружающим миром.
Звук приближался. Ещё шаг. Ещё один. Девушка не знала, человек это или зверь. В тени сумерек невозможно было различить. Но внезапно всё стихло. Никто не выходил из травы. Никто не приближался. Только медленный ветер продолжал свой путь, играя в её волосах.
Мэй закрыла глаза. Если реальность хотела подкрасться к ней, она не станет её встречать. Не сейчас. Ещё один вдох – медленный, усталый. Ночь скоро накроет её своим спокойствием.
– Почему ты лежишь в траве?
Девушка ощутила, как земля под ней стала зыбкой, словно сам мир утратил стабильность. Голос, знакомый до дрожи, до боли в сердце, разорвал хрупкую тишину вечера. Её тело среагировало раньше сознания. Резкий порыв подняться – и сразу же падение. Колени обожгло тонкими порезами от жёстких травинок, а лёгкое головокружение заставило её зажмуриться.
Она медленно разлепила глаза, невольно всматриваясь в силуэт, который казался одновременно до ужаса реальным и невозможным. Перед ней стоял самый родной ей человек в этом мире.
– Мама…
Лицо, знакомое до мелочей, но сейчас будто бы чуть размытое, как воспоминание, теряющее форму. Освещение заката придавало её чертам нереальную мягкость, едва заметное свечение. Мэй судорожно вдохнула, не зная, что сказать, как реагировать.
– Ты снова ободрала колени. Прямо как в детстве, – женщина тепло улыбнулась.
Мэй почувствовала, как её тело сорвалось вперёд, прежде чем мысли успели догнать это движение. Дыхание сбилось, сердце гулко стучало в груди, а воздух вокруг вдруг стал густым, тяжёлым, словно сопротивлялся этому порыву. Она бежала, почти не касаясь земли, трава путалась в её ногах, но она не замечала этого. Мир сузился до одной цели – тёплого силуэта в сумерках.
Когда девушка достигла её, движения стали порывистыми, отчаянными. Руки обхватили фигуру перед ней, судорожно сжимая, будто та могла раствориться, если ослабить хватку. Её пальцы вцепились в ткань, ладони ощутили знакомую теплоту, и это чувство на миг заполнило сердце.
Она прижалась крепче, до боли в руках. Тёплый запах, слишком знакомый. Лёгкий дрожащий вздох. Всё это было настоящим, но разум не мог принять реальность целиком. Девушка не осмелилась говорить. Только дыхание, сливающиеся тени, и её руки, отказывающиеся отпускать.
– Солнце, ты меня сейчас задушишь, – нежно усмехнулась Мори.
– Мама, я так скучала по тебе… Я так скучала по вам всем…
– Мы тоже очень скучаем по тебе, родная. Мэй, так почему ты лежишь в траве? Это так на тебя не похоже.
– Ты о чем, мам?
– Не припоминаю того, чтобы ты опускала руки, если что-то не получается. Сколько разбитых коленей, локтей, содранных ладоней. А сколько раз папа чинил тебе велосипед? Знаешь, он так ворчал, но все равно делал это и верил в тебя. Что случилось?
Глаза девушки намокли от теплых воспоминаний из детства.
– Мам, я устала, у меня больше нет сил идти вперед… Я снова одна, снова тишина давит на уши, мне постоянно снятся кошмары. Мне очень тяжело… и очень не хватает вас.
– Солнце, но мы ведь всегда рядом с тобой, – женщина аккуратно положила свою ладонь на грудь Мэй. – Здесь. Мы всегда будем в твоем сердце.
Мори крепко обняла Мэй и стала гладить по волосам.
– Ты обязательно со всем справишься, мы в тебя верим. Ты у меня сильная девочка. Иди вперед и борись до последнего, ради себя, ради нас.
Мэй уткнулась носом в мамину шею и вдыхала мягкий цветочный аромат ее духов. В душе кошки расцарапывали ее на мелкие кусочки, причиняя невероятную боль. Вдруг девушка ощутила еще две пары рук, обнимающие ее сзади. Ей не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять кто там стоит. Она мягко улыбнулась и по ее щекам потекли горячие слезы.
– Он тебе поможет. А ты ему, – тихо прошептала женщина и поцеловала ее в макушку.
– Что?
Девушка подняла голову, и сердце тут же болезненно сжалось. Никакого силуэта, никакого знакомого взгляда – только тёмное, пустое пространство перед ней. Она моргнула, надеясь, что глаза просто обманули её, что очертания матери появятся снова, но ничего не изменилось. Легкий ветер касался её лица, но уже не был таким мягким, он стал прохладным, отстранённым, как чужая рука.
Осознание пришло стремительно, как удар, лишающий воздуха. Иллюзия. Всего лишь мираж, который растворился, оставив после себя бездну. Боль пронзила её с такой силой, что дыхание стало рваным и неглубоким. Пальцы дрогнули, потянулись вперёд, но наткнулись лишь на воздух, бесполезные в своей надежде на хоть какое-то доказательство реальности.
Ноги подкосились, и она опустилась на колени, не чувствуя ни холода земли, ни шершавости травы. Горло сдавило, но сначала слёзы не приходили. Они накапливались внутри, как плотина, готовая прорваться в любой момент. Первый всхлип был еле слышным, но за ним последовал ещё один, глубже, надломленнее. Слёзы скатывались по лицу беззвучно, впитываясь в кожу, а дрожь в плечах становилась всё сильнее.
Мир вокруг продолжал двигаться – облака медленно проплывали по небу, трава колыхалась под порывами ветра, где-то вдалеке пела ночная птица, но всё это было неважно. Весь этот мир вдруг потерял смысл, потому что рядом не было её.
***
Мэй застыла на пороге старого казино, ее пальцы слабо сжимали края кофты, будто пытались удержаться за реальность. Ночь окутала город плотной тенью, смазав его границы и превратив улицы в лабиринт теней.
Небо казалось бездонным, будто само пространство смотрело на нее сверху вниз. В его глубине, массивный дирижабль парил неподвижно, как фантастический зверь, следящий за каждым движением. Его корпус, украшенный потертыми эмблемами, медленно покачивался на невидимых потоках воздуха, а в «лапах» – огромных механических зажимах – он держал карту короля черв.
Красные чернила тускло поблескивали в свете луны, создавая ощущение, будто сама карта жива, ее краски пропитаны скрытым смыслом. Мэй не могла оторвать взгляда – от дирижабля, от карты, от самого здания казино, чьи стены хранили тысячи проигранных историй. Это не было случайностью.
Воздух в помещении был густым, пропитанным лёгким ароматом дорогих сигар и старого дерева. Полумрак лениво растекался по стенам, цепляясь за резные узоры мебели и отражаясь слабым блеском на приглушённом свету люстры.
Мэй шагнула внутрь, и мягкая, едва уловимая мелодия обволокла ее, как тень, заставляя невольно замедлить шаг. В центре комнаты стоял массивный стол, его поверхность была гладкой, отполированной, но истёртой от тысяч рук, что касались его в ходе бесчисленных игр. Вокруг него стояло шесть стульев.
Внимание девушки приковали четыре человека за столом. Первая – женщина лет тридцати, осанка была идеальной, а пальцы неторопливо касались края бокала, будто она слушала не только музыку, но и сам воздух вокруг. Ее глаза лениво скользнули по Мэй, изучая её без особого удивления, но с лёгким интересом.
Рядом с ней – мужчина с усами, его взгляд был глубоким, тёмным, но не резким. Он сидел чуть склонившись вперёд, его пальцы сжимали игральную карту, медленно проверяя её на ощупь. Он не пытался скрыть напряжение, но и не выпускал его наружу полностью.
Парень с татуировкой дракона на шее – его поза была расслабленной, но в этом расслаблении чувствовалась скрытая энергия, как у хищника, готового прыгнуть. Свет скользнул по линиям татуировки, вырисовывая очертания дракона, который, казалось, двигался при каждом вдохе. Он улыбнулся, но не слишком широко.
А затем... парень в белой кофте. Мэй застыла, ее ноги словно приросли к полу, лишая возможности сделать хоть шаг. Гулкий ритм сердца заглушался мягкой мелодией, разливающейся в тускло освещённом помещении.
Чишия не обратил на неё никакого внимания. Он сидел, погружённый в собственные мысли, взгляд был расфокусирован, потерян в тенях за пределами комнаты. Его осанка была чуть осунувшейся, будто усталость давила не только на тело, но и на сознание. Голова наклонена набок, движение лёгкое, но выдающее глубокую задумчивость, застывшую где-то в его внутреннем мире. Он не смотрел ни на людей за столом, ни на неё. Всё вокруг словно перестало существовать.
Мэй почувствовала, как комната сжалась вокруг него, будто он сам стал её центром, точкой, которая притягивала к себе внимание, даже если он этого не хотел. Она не двинулась. Музыка продолжала играть – мягкая, спокойная, но теперь казавшаяся неуместной в этой тяжёлой, зависшей тишине.
– Ну, что ты стоишь, присаживайся, – послышался бархатный мужской голос за спиной.
Девушка резко развернулась. Дыхание ещё не успело выровняться, но перед ней уже стоял мужчина, его присутствие казалось тяжёлым, заполняющим пространство. Он был высок, телосложение крепкое, но движения – удивительно неторопливые, почти ленивые, как у человека, который всегда контролирует ситуацию.
Борода обрамляла его лицо, в её тёмных прядях проскальзывала едва заметная седина, тонкие проблески, придающие его внешности оттенок опыта, прожитых лет, чего-то незыблемого. В левой руке он с непринуждённой грацией держал бокал с алкоголем. Стекло поблескивало в приглушённом свете, жидкость внутри переливалась глубокими янтарными оттенками.
Мэй опустилась на стул, чувствуя, как на неё накатывает странное притяжение внимания. Комната будто сместилась, заставляя её стать точкой фокуса, даже если она сама этого не хотела. Музыка продолжала звучать, мягкие ноты переплетались с ощущением чужого взгляда, заставляя кожу покрываться лёгким ознобом. Она подняла глаза, почти инстинктивно, и столкнулась с ним.
Чишия сидел напротив, его взгляд не был проникающим, но в нём было что-то новое, что-то неуловимо изменившееся. Некая пустота, постепенно заполнявшая его, делая черты лица чуть более резкими, а тени в уголках глаз глубже. Блеск, который раньше жил в его глазах – насмешливый, скрытный, холодный, но живой – исчез. Осталась приглушённость, странное затухающее мерцание, словно он устал даже смотреть. Парень не произнёс ни слова, но, едва заметно, без лишней суеты, достал руку из кармана и лениво помахал ей.
В этом движении не было ни вызова, ни приветствия – скорее, тихая отметка того, что он заметил её, что он осознавал её присутствие. Мэй чуть замерла, сердце сделало странный скачок, но рука сама повторила его жест, зеркально и без усилий.
– Добро пожаловать в Червонное Казино, место, где судьба танцует на кончиках пальцев, а азарт становится дыханием. Здесь, среди приглушённого света и тени карточных столов, каждый игрок приходит с надеждой, но лишь немногие уходят с победой.
Король черв сделал паузу, позволяя своим словам проникнуть в сознание тех, кто сидел за столом.
– В этом зале решается всё. Будь то карты, бросок костей или нечто куда более настоящее, более… окончательное. Потому что этой ночью мы играем в русскую рулетку. Настоящую игру удачи, в которой блеф бессмыслен, а вероятность становится единственным законом.
Его пальцы мягко скользнули по краю бокала.
– Сегодняшний вечер – не просто игра. Это испытание. Это вызов. Это момент, когда один выстрел может стать разгадкой судьбы. Вы пришли сюда зная, во что ввязываетесь, но готовы ли вы сделать последний шаг?
Улыбка мужчины стала чуть шире, но глаза оставались холодными.
– Только те, кто не боится смотреть в лицо неизбежности, смогут назвать себя настоящими победителями. Настало время проверить, кто среди вас готов сыграть по-настоящему, – он поднял бокал и, не торопясь, сделал последний глоток, прежде чем поставить его на стол.
Король Черв неторопливо потянулся к карману брюк, ткань едва слышно шуршала под его пальцами, но никому за столом не нужно было подтверждение того, что тот собирается сделать. Когда он извлёк револьвер, тусклый свет ламп пробежал по металлической поверхности, отражаясь от холодного, идеально отполированного корпуса. Он держал его уверенно, легко, как вещь, которую привык носить всегда.
Не спеша, мужчина достал патроны, их блеск был почти незаметен под приглушённым освещением, но каждый за столом услышал тихий стук, когда Король Черв положил их рядом с оружием.
Комната замерла. Никто не произнёс ни слова, но все взгляды были прикованы к столу. Король Черв оглядел присутствующих, его губы дрогнули в едва заметной, почти насмешливой улыбке.
– Мы по очереди будем брать в руки револьвер, заряжая один патрон. Затем необходимо сделать спин барабана и, – он объяснял все на самом оружие и в конце своего монолога приставил оружие к виску, щелчок. – Выстрелить.
Внутри Мэй что-то холодно сжалось. Она смотрела на стол. На револьвер и на мужчину с бородой. Единственный закон, который правит этой игрой – чистая вероятность. Девушка почувствовала, как по спине пробежал ледяной укол. Слишком явственный, слишком настоящий.
Она привыкла к тому, что любое решение можно просчитать, взвесить, найти выход, но что делать, если выхода нет? Здесь не было стратегии. Только один выстрел, только мгновение, в котором всё решается. Внутри неё ужас и осознание переплетались, образуя странное, тягучее ожидание.
– С каждым погибшим в магазин добавляется один патрон. Игра продолжится пока не останется два игрока. Затем они должна по очереди сделать по еще одному выстрелу. И если за это время не определяется победитель, то им становятся оба. Что ж, давайте начнем.
Женщина неторопливо взяла револьвер, её движения были размеренными, почти плавными. Сталь холодно блеснула в свете люстры, отразив мягкое мерцание янтарного алкоголя в её бокале. Сухой щелчок разорвал тишину, когда она вставила один патрон, пальцами спокойно проверяя его положение. Затем, с непринуждённой грацией, прокрутила барабан, и он, послушно завертевшись, остановился, будто сам решая судьбу. Её взгляд задержался на оружии, не просто изучая его, а будто пытаясь заглянуть сквозь, увидеть не металл, а скрытую истину игры. Комната замерла, напряжение повисло в воздухе, но она оставалась бесконечно спокойной, словно уже знала, чем всё закончится.
– Не первый раз приходится рисковать, – умиротворенно произнесла женщина.
Она поднесла револьвер к виску, холодная сталь касалась кожи, оставляя на ней едва ощутимый след. Дыхание оставалось ровным, но в этом спокойствии было напряжение, спрятанное глубже, чем можно было заметить со стороны. Пальцы слегка дрогнули, но это движение было почти незаметным. Дама прикрыла глаза, отсекая от себя всё, что окружало её в этот момент.
Резкий нажим. Щелчок. Тишина. На мгновение её плечи напряглись, движение короткое, почти незаметное, но его было достаточно, чтобы понять – она прочувствовала этот момент, осознала его до конца. Через долю секунды напряжение растворилось, и её рука спокойно передала оружие следующему игроку.
Его пальцы аккуратно сомкнулись на холодном металле. Мэй почувствовала, как сердце глухо ударилось в груди, ритм сбился, ускорился, но Чишия оставался невозмутим. Он покрутил револьвер в руках, будто оценивая его вес, затем резким движением запустил барабан, сухой звук прорезал тишину, но выражение лица парня не изменилось. Он взглянул на неё, изучающе, пристально, будто пытался считать реакцию. Уголки его губ дрогнули в короткой усмешке, и прежде чем кто-либо успел моргнуть, резко поднял оружие к виску и нажал на курок. Щелчок. Холостой. Ни следа тревоги, ни признака облегчения, только безразличная тень в глазах, в которых больше не отражался свет.
– Почему вы выбрали именно эту игру? Могли бы с вами сыграть в покер, я лучше в этом разбираюсь, – сказал мужчина с усами.
Король черв лениво улыбнулся, взгляд оставался проницательным, но лишённым удивления, будто он предвидел этот вопрос задолго до того, как тот был задан.
– Покер? – его голос прозвучал мягко, но с едва уловимой усмешкой. – В покере есть логика, есть стратегия, даже иллюзия контроля. Но это – не то, что мы ищем сегодня.
Он положил ладонь на край стола, пальцы слегка постучали по отполированной поверхности.
– Здесь не будет мастерства, не будет хитроумных ставок, не будет карт, которыми можно манипулировать. Только чистая удача, – мужчина сделал паузу, позволяя своим словам зависнуть в воздухе. – Потому что истинный азарт – это когда даже ты сам не знаешь, с чем выйдешь из этой комнаты. И это подогревает твои чувства, твои страхи и надежды, заставляет показать свое истинное лицо перед страхом смерти.
Он спокойно откинулся назад, позволяя каждому сделать собственный вывод. Мужчина с усами медлил, его пальцы сжались, но так и не потянулись к оружию. В воздухе повисло напряжение, глухое, липкое, заставляющее взгляд метаться между револьвером и Чишией, который уже успел отстранённо откинуться назад.
Мужчина сделал глубокий вдох, задержал его, а затем резко вырвал оружие из рук парня, как если бы действовал на инстинктах, прежде чем разум успел остановить его. Барабан закрутился под силой его движения, вращение сухо прорезало тишину, отразившись в пристальных взглядах остальных игроков.
Без промедления, без показного сомнения, он поднял револьвер к виску и нажал на курок. Щелчок. Снова промах. Глухой, резкий выдох сорвался с его губ, плечи мгновенно расслабились, а затем на лице появилась усмешка, короткая, напряжённая, но настоящая. Его рука чуть дрогнула, когда он передавал оружие дальше.
– Я не хочу так умирать, – раздраженно сказал парень с татуировкой. – Столько всего пройти, столькими пожертвовать… и закончить от глупой неудачи.
Парень с татуировкой лениво прокрутил барабан и безо всякой суеты направил револьвер к виску. Его движения были небрежными, почти усталыми, но ни в одном из них не было страха. Щелчок. Снова холостой. Он выдохнул, еле заметно качнул головой и, ухмыльнувшись, перевёл взгляд на Мэй.
Подмигивание, лёгкий жест – не вызов, не поддержка, просто констатация факта. Теперь её очередь. Револьвер оказался у неё в руках, его вес казался неожиданно реальным, холодный металл как будто впитывал напряжение, накапливая его внутри. Она посмотрела на оружие, но на мгновение взгляд расфокусировался, проваливаясь в глубину собственных мыслей.
А ведь он был прав. Девушка прошла через многое, столько решений, столько выборов, столько моментов, когда судьба, казалось, уже выносила свой приговор. И теперь – закончить просто потому, что сегодня удача не на её стороне?
Мэй скользнула пальцами по холодному металлу, прокручивая барабан с осторожностью, почти механически, но внутренний голос в ней кричал о неизбежности. Она подняла револьвер к виску, в последний миг задержав дыхание, и инстинктивно посмотрела на Чишию. Он наблюдал за ней, безмятежный, ленивый, будто всё это его не касалось, но едва заметное напряжение в его взгляде выдавало больше, чем он хотел показать. В кармане белой кофты сжалась рука, тонкий жест, не предназначенный для чужих глаз, но она увидела его. Парень все-таки не был равнодушен к ее смерти. В этом крошечном движении, спрятанном под тканью, скрывался страх, слабая дрожь, которую он никогда бы не признал вслух.
Девушка нажала на курок. Щелчок. Секунда разорвалась на сотни крошечных осколков, растянувшись в вечность. Воздух в лёгких застыл, сердце провалилось в глухую паузу, отказываясь возвращаться к привычному ритму. Холостой. Она жива. Но в эти мгновения Мэй не чувствовала этого. Казалось, что что-то внутри неё остановилось, какое-то глубинное осознание того, насколько тонка грань между продолжением и концом.
Она опустила оружие, но взгляд Чишии всё ещё оставался на ней, изучающий, настойчивый. Мэй хотела сказать что-то, сорвать тишину, но знала – слова не могли передать того, что только что произошло.
Револьвер вновь пошёл по кругу, но напряжение, что висело в воздухе минутами ранее, будто притупилось. Следующий несколько минут прошли без потерь, выстрелы глушились знакомым щелчком, а успокоившееся дыхание игроков вновь сливалось с ритмом ленивой мелодии, наполняющей помещение мягкими, почти расслабляющими нотами.
Король Черв неспешно поднялся. Взгляд лениво скользнул по присутствующим, изучая каждого, прежде чем раздался ровный, бархатный голос:
– Ну что ж, господа, думаю, пора немного разбавить атмосферу.
Он подал ко столу напитки, тонкое стекло бокалов отозвалось тихим звоном, когда те были выставлены перед игроками. Большая часть присутствующих отказалась, движения были краткими, почти бессознательными, будто отрешённость от ситуации стала естественной реакцией.
– Я была бы не против пополнить свой бокал, – заигрывающе сказала женщина.
– И я не откажусь, – послышался голос парня с татуировкой.
Мужчина с усами не мог скрыть тревогу – его пальцы беспокойно двигались, плечи то напрягались, то чуть опускались, словно тот не мог найти удобное положение, но дело было не в стуле, а в неизбежности. Он вытер ладонь о ткань брюк, пальцы всё так же дрожали, отказываясь подчиняться.
Револьвер оказался в его руках, его вес показался неожиданно тяжёлым, словно в нём сейчас таилось нечто большее, чем просто механизм. Мужчина тихо начал молиться, едва слышно, шёпотом, так, что только самые внимательные могли разобрать слова. Они не были осознанными, не были тщательно выверенными – просто бессознательный порыв, попытка найти хоть какое-то укрытие в этом моменте.
Он потянулся к барабану, но пальцы соскользнули, влажная кожа не дала достаточного сцепления, и револьвер остался неподвижен. Мужчина резко вдохнул, выругался себе под нос, едва заметно мотнул головой. Вторая попытка была увереннее, барабан прокрутился, сухой звук в очередной раз резанул воздух, и комната будто снова стала теснее. Его дыхание сбилось, движения стали медленнее. Мужчина медленно поднёс оружие к виску.
Следующий миг изменил ход игры. Резкий выстрел оглушил присутствующих. Голова игрока склонилась, и тот упал со стула словно тряпичная кукла. Женщина едва слышно охнула и приставила ладонь к губам. Мэй вздрогнула от увиденного и сжала в руках края собственного стула. Девушка резко посмотрела на Чишию. Его брови лишь слегка сдвинулись в неприязни от увиденного.
– Фу, мужик, ты не мог это сделать в другую сторону? – выкрикнул парень с татуировкой.
Кровь погибшего попала на его лицо и майку, и тот стал машинально отряхиваться.
– Вот и первый проигравший, – спокойно сказал король. – Добавляйте патрон.
Два патрона. Теперь всё изменилось. Шансы падали стремительно, словно кто-то невидимый стянул верёвку вокруг горла, ограничивая пространство для дыхания. Атмосфера в комнате пропиталась этим осознанием, игра продолжалась. Когда револьвер оказался перед Мэй, она не сразу потянулась за ним. Вместо этого девушка подняла взгляд к мужчине с бородой, который наблюдал за ними с вечной уверенностью человека, знающего намного больше, чем говорит.
– В чём смысл всех этих игр? – её голос был ровным, но в нём звучало напряжение, будто внутри всё ещё шёл спор с самой собой. – Почему Токио вдруг стал площадкой для борьбы за выживание?
Король Черв смотрел на неё с лёгкой усмешкой, будто этот вопрос уже звучал раньше, много раз, и каждый раз ответ не менялся. Он поставил бокал на стол, его пальцы лениво постучали по стеклу, создавая тонкий, почти неуловимый звук.
– Каждый, кто оказался здесь, пришёл не просто так. И чем дальше вы играете, тем глубже вам приходится заглядывать в самих себя, – он наклонился ближе, взгляд стал более пристальным. – Эти игры – не борьба с другими. Это борьба с собой.
Когда ход дошел до парня в белой кофте, тот не задержался ни на секунду, прокрутил барабан с отточенной небрежностью, без следа сомнений, словно вся игра для него не несла никакого веса. Щелчок. Рука без колебаний подняла револьвер к виску, движение было резким, отработанным, как у человека, которому уже не важно.
Выстрел. Снова холостой. Он чуть качнул головой, будто проверяя собственную судьбу, затем беззаботно передал оружие дальше, взгляд его оставался спокойным, но губы дрогнули в едва заметной усмешке.
– Борьба с собой? – голос прозвучал легко, почти лениво, но в нём не было праздности, лишь скрытая тень насмешки. – И как мы должны это понять, убивая других?
Король Черв не ответил сразу, будто наслаждаясь моментом, будто знал, что этот вопрос неизбежен. Его пальцы плавно обхватили бокал, он покачал жидкость внутри, наблюдая за её плавным движением и выпил.
– Вы не убиваете других, – наконец произнёс тот, голосом ровным, наполненным уверенным спокойствием. – Вы проверяете, кто из вас действительно жив.
– Ну и чушь же ты несешь, бородатый, – сказал парень с татуировкой. – Я чувствую себя живым и без каких-то там проверок. Выйду отсюда победителем и буду жить своей лучшей жизнью в этом городе без правил.
Он повернулся к Мэй, положил руку на ее коленку и стал поглаживать ту. Девушка постаралась максимально отстраниться он него.
– Пойдешь со мной, красавица? Вдвоем веселее, – с мерзким опьяненным тоном сказал тот.
Он поставил револьвер под подбородок и широко улыбнулся. Выстрел. Глухой, без всякой задержки, без эха – резкий, слишком громкий, словно звук разорвал казино и реальность. Тело рухнуло на пол, тяжело, безжизненно, словно судьба не дала ни секунды на осознание. Парень упал рядом с ногами Мэй, его дыхание исчезло, а мир вокруг замер. Девушка глухо вдохнула, резкий, шумный всплеск воздуха прорвал тишину в её сознании, а пальцы сжались на краю стола, будто пытаясь ухватиться за хоть что-то реальное. Она попятилась, стул под ней скрипнул, но это было уже неважно. Глаза расширились, губы чуть дрогнули, приоткрылись, но не смогли выдать ни слова.
– Этот мальчишка был слишком самоуверенным, – спокойно сказала женщина.
– Зато с какими усилиями он боролся за жизнь, – ответил король.
Музыка наполняла пространство, её ритм мягко вплетался в напряжение, ставшее почти осязаемым. Новый патрон щёлкнул внутри барабана, и комната будто на долю секунды сжалась, впитывая осознание того, что теперь шанс стал ещё тоньше, ещё реальнее. Время текло медленно. Очередь дошла до женщины.
Она осушила бокал в один ленивый глоток, будто финальный жест в давней игре, которой та уже устала следовать. Стекло вылетело из её руки, исчезая в темноте, и лишь глухой лязг подтвердил его столкновение с реальностью. Она провела пальцами по столу, взгляд оставался неподвижным, но мысли, казалось, бежали куда-то далеко, туда, где давно спрятаны незаконченные поступки, те решения, что когда-то казались правильными.
– Мне никогда не везло в азартных играх, – голос её был спокоен, но в нём звучало странное принятие, не сожаление, не страх, а просто признание. – Да и жизнь я прожила не самым лучшим образом. Если сейчас умру, возможно, это будет моим наказанием за всё, что я делала.
Уголки губ дрогнули в едва заметной усмешке, горькой, но не беспокойной.
– Жаль, что осознала это только сейчас, под прицелом.
Она подняла револьвер, его холодное дуло коснулось виска, но на лице не дрогнула ни одна эмоция, кроме спокойной, мягкой улыбки. Её плечи расслабились, а в глазах застыло тихое принятие, будто в последний миг она нашла не страх, а освобождение. По щеке скользнула слеза, медленно, почти лениво, но она не вытерла её, позволила стечь до подбородка, исчезнуть, как и всё остальное.
Нажатие на курок было ровным, уверенным, без колебаний. Выстрел. Отголосок разорвал тишину, момент вытянулся, сделался долгим, но женщина не сопротивлялась ему. Её тело плавно, почти неощутимо, скользнуло со стула, как лист, подхваченный слабым ветром.
Чишия молча вставил новый патрон в барабан, движение его рук было размеренным, но в нем чувствовалась тяжесть понимания, которая не нуждалась в словах. Теперь шансы на выживание стремительно падали, и каждая секунда, казалось, становилась плотнее, давя на воздух в комнате. Он замедлился. Пальцы замерли на оружии, а взгляд скользнул вниз, будто парень пытался найти ответ там, где его не было. О чем он думал в этот момент – было тайной, но Мэй чувствовала, как в ней стремительно нарастало беспокойство.
Теперь у него оставалось только два шанса, два хрупких мгновения, удерживающих его над пропастью, а остальные – лишь громкий выстрел, который не оставит ему ни выбора, ни пути назад. Сердце девушки билось слишком быстро, обливаясь кровью, будто каждое движение Чишии отозвалось внутри нее слишком глубоко.
Он поднял оружие, прикоснулся холодной сталью к виску, и тогда, в самый последний миг, посмотрел прямо на нее. Глаза его были темны, в них не отражался свет, и Мэй не могла разобрать, какая именно эмоция застыла на его лице – это был страх, принятие, усталость или что-то совсем другое?
Парень слегка двинулся вперед, словно желая что-то сказать, но не решился. Его пальцы медленно сомкнулись на спусковом крючке, движения без колебаний, но в них ощущалась напряжённость, глубоко спрятанная за маской равнодушия. Мгновение растянулось, каждый мышечный импульс казался тяжёлым, будто сама реальность сопротивлялась этому действию.
Щелчок. Резкий, непривычно громкий, он прорезал воздух, ударил в сознание, заставил всё вокруг на секунду исчезнуть. Мэй будто оглушило, звук отозвался внутри неё чем-то более глубоким, чем просто реакция на выстрел. Чишия опустил взгляд, не выражая ни тревоги, ни облегчения, просто направляя револьвер дальше, передавая его ей, будто избавляясь от чего-то, что теперь уже не имело смысла.
Её пальцы сомкнулись на металле, и в тот момент случайно коснулись его холодной руки. Короткое касание, почти незаметное, но оно пронзило её осознанием, которое она не могла игнорировать. Он был жив. Девушка дрогнула, не ожидая от себя этой реакции, а пальцы чуть сжались на рукояти, как будто пытаясь удержать этот момент дольше, чем он мог продолжаться.
Мэй медленно прокрутила барабан, в голове царила тишина. Металл коснулся кожи и в этот миг перед глазами пронеслись все воспоминания – обрывки детства в детском доме, голоса из прошлого, моменты, которые она думала, что забыла. Родители. Сестра, ее улыбка, слишком далёкая теперь, будто из чужой жизни. Школа, экзамены, напряжённые ночи перед несостоявшимся поступлением. Цветочный магазин, запах свежесрезанных роз, смешанный с ароматом несбывшихся надежд.
Она сглотнула, сухо, глухо, сознание будто зацепилось за последний миг, прежде чем палец плавно надавил на курок. Выстрел не прозвучал. Пока что удача была на её стороне.
– С какой же вероятностью три из трех выстрелов окажутся пустыми? – сказал мужчина с бородой, держа в руках револьвер.
– Мы сможем вернуться домой, когда пройдем все игры? – тихо спросила Мэй, смотря куда-то в пол.
– А ты хочешь туда? В мир, который на самом деле не так уж и отличается от этого. В мир, где люди убивают друг друга подобно этим играм. Ты задумывалась над тем, что это может и есть настоящий Токио?
– Да, я очень хочу домой. Хочу снова прогуливаться по людным улицам, слышать чужие разговоры вокруг. Не хочу больше видеть этой жестокости, смертей, крови. Не хочу чувствовать это одиночество.
– А там ты не чувствовала себя одинокой? В том Токио тебе не приходилось сталкиваться с чувством отстраненности от мира? Кто бы тебя ждал дома? Кому бы ты была нужна?
Эти слова больно укололи девушку прямо в сердце. Ей действительно не к кому было возвращаться, ее родной дом уже давно затих – ни голосов, ни смеха. Лишь иногда включенный телевизор заполнял пустоту. Мэй жила в скорлупе и никого к себе больше не подпускала. Но сейчас все изменилось, пройдя такой тяжелый путь в этом месте, девушка решила все сильно поменять. Люди, которые здесь ее окружали, научили тому, что иногда иметь кого-то рядом, кого-то кто сможет тебя понять без слов и заполнить ту душевную пустоту – очень важно.
– Я привыкла к одиночеству. Когда вокруг пустота, со временем начинаешь считать её частью себя. Но здесь всё иначе. Я думала, что не нуждаюсь в этом. Думала, что могу справляться одна, – Мэй усмехнулась, коротко, но в её глазах не было ни прежней отстранённости, ни холода. – А теперь понимаю, что ошибалась.
Девушка медленно подняла взгляд, наткнувшись на устойчивый, изучающий взгляд Чишии. Он не перебивал, не отводил глаз, просто слушал, сложив руки в карманы, и в этом спокойном, ленивом движении скрывалось нечто, чего она не могла расшифровать. Парень наблюдал за ней, будто ждал, что она скажет дальше. Мэй почувствовала, как внутри неё дрогнуло что-то, не от страха, не от нерешительности, а от неожиданного понимания того, что он действительно её слышит и, возможно, понимает.
– Иногда необходимо, чтобы рядом кто-то просто… был.
– Как интересно, – сказал король, обращая внимание на их переглядки. – Ты считала себя одинокой там… А теперь считаешь, что нашла что-то здесь. Но ты уверена, что это не просто ещё одна иллюзия?
– Иллюзия?
Король Черв усмехнулся, словно его последняя ставка была уже предрешена. Лёгким движением он прокрутил барабан, звук сухо прорезал тишину, но никто не произнёс ни слова. Он спокойно поднял револьвер, направил к виску, и лишь на мгновение закрыл глаза, словно наслаждаясь моментом.
Щелчок. Выстрел. Оглушительный, резкий, словно реальность разорвалась на куски. Мэй вздрогнула, её тело не подчинилось, мышцы рефлекторно дрогнули от шока, а губы чуть приоткрылись, но ни одного слова так и не сорвалось. Этот звук был слишком громким, слишком реальным.
Чишия, до этого неподвижный, слегка подался вперёд, его руки выскользнули из карманов, но выражение оставалось таким же закрытым – только тонкие движения пальцев выдавали напряжение, которое он не показывал.
Тело короля черв упало слишком громко по сравнению с остальными игроками. Комната застывала в молчании, время тянулось вязко, но музыка из колонок продолжала литься ручьями. Игра не завершена.
Девушка медленно подняла глаза на парня напротив, осознавая, что будет дальше.