Неожиданная встреча. Часть 1
Озеро в парке встретило их тихой гладью воды, отражающей оранжево-розовые полосы заката. Стволы деревьев стояли неподвижно, их тени падали на траву длинными силуэтами, а воздух пропитан тёплой влажностью уходящего дня. Где-то вдалеке прокричала птица, её голос прорезал тихий шелест, перед тем как снова затихнуть в наступающем вечере.
Природа не двигалась, не звучала, не требовала внимания. Она просто была –безмятежная, чужая, но, возможно, это единственное место, где мир ещё напоминал что-то настоящее. Куина первой бросила рюкзак на землю, потянулась, глубоко вдохнув запах прелой листвы и влажного дерева.
– Здесь сойдёт, – сказала она.
Мэй огляделась. Палатка, которую они быстро развернули, костёр, который Широ методично раскладывал, подбирая сухие ветки. Так похоже на пикник. Раньше она бы рассмеялась, завела разговор ни о чём, но сейчас внутри неё было раздвоенное ощущение. Она села на землю, вытянула ноги, слушая, как костёр медленно разгорается. Треск древесины, запах дыма, тепло, расходящееся в воздухе.
Куина расположилась рядом, подтянула колени к груди.
– Чем это не обычные выходные с друзьями, да? – усмехнулась она.
Мэй молча наблюдала, как огонь начинает тянуться вверх. В темнеющем парке его отблески отражались в воде, похожие на размытые языки света. Всё слишком спокойно. Слишком обычно. Она наблюдала за тем, как Широ, не отвлекаясь, подкладывает в огонь новые ветки, как Куина вынимает из рюкзака еду, как вокруг них раскинулась ночь – величественная, спокойная, притворяющаяся нормальной.
Спустя примерно час молчаливого обустраивания временной стоянки и готовки овощей на костре, компания уселась друг напротив друга и принялась ужинать.
– Моя первая игра была четверка пик. Там я познакомился с мужчиной, который предположил, что масти карт – это виды игр, а цифры означают сложность. В моей игре применялось оружие против игроков. Мы как запуганные зайцы бежали прочь. Выжил только я, – поделился своей историей Широ. – Скорее всего, масть пики – игры на физическую подготовку.
– Моей первой игрой был туз бубен, – прожевав картофелину сказала Куина. – Там были какие-то детские задачки, участвовали всего три человека и все выжили. Только потом разбежались в разные стороны… Масть бубны – игры на логику?
– Скорее всего да. Я тоже впервые играла на бубновой игре. Мне нужно было находить цифры и составлять код на время. Участвовала одна, – ответила Мэй. – Вчера была игра масти червей, но в чем ее суть? Проверить смелость игрока? Пощекотать нервы?
– Не знаю, с этим сложнее, игра действительно странная. И остается еще одна масть – трефы, – сказал мужчина и поправил очки.
Мэй задумалась и нащупала в кармане кофты маленькую картонку, она достала ее и стала рассматривать.
– После игры мне дали это. Обычная игральная карта, я даже думала выкинуть ее, но решила оставить на память. Что это может значить?
– У меня такая же лежала на столе в конце игры, но я ее не стал брать, – сказал мужчина. – Она может значить вообще, что угодно, тут гадать бессмысленно.
Компания тихо переговаривалась около теряющего силу костра. Немногочисленные знания об этом месте не помогают открыть полную картину. Заброшенный город, смертельные игры, игральные карты… все это не укладывалось в голове. Они решили завтра разделиться и пойти на разные игры в поисках людей, чтобы шанс их выживания хоть немного вырос. Широ отправил девушек спать в палатку, а сам остался дежурить ближайшие пару часов до того, как его сменит Мэй.
Сон сначала не шел, девушка лежала на твердом пледе и смотрела в потолок. Куина уже сопела под боком. Ночь была достаточно теплой для начала лета, поэтому в палатке становилось слегка душновато. Тишина угнетала Мэй, она даже думала взять плеер, но решила экономить его заряд. Мысли то и дело, как лезли в голову нескончаемым потоком. Она уже начинала понемногу сходить с ума от этой новой реальности, девушке совершенно не нравилось, что кто-то водит таких как их компания за нос и заставляет играть в жуткие игры. Немного времени спустя она все же провалилась в беспокойный сон.
Мягкая мелодия разливалась по автомобилю, теплый воздух согревал и тело, и душу. Через тридцать минут они должны были приехать к дому, по которому она так скучала последнюю неделю. За окном автомобиля стемнело, а на фоне лениво проносились крыши зданий, фонари и редкие деревья. Родители что-то тихо обсуждали, а по ее волосам мягко растекалась ладонь старшей сестры.
Мэй улыбалась сквозь дрему. Она даже не подозревала как быстро может разрушиться идеальная реальность. Дураки живут в мечтах и сейчас она была самой настоящей дурочкой раз считала, что так будет всегда.
Горячий воздух дрожал над асфальтом, поздний вечер ещё хранил дневную жару, в которой город растворялся в мерцании огней. На перекрёстке поток машин замедлился, светофор сменился на красный, но один из автомобилей не остановился. Чёрная, дорогая машина летела вперёд, её блестящий капот ловил отблески фонарей, а внутри – водитель, не задумывающийся ни на мгновение, спешащий на очередной невероятно важный ужин.
Удар был резким, бескомпромиссным. Мгновение, и всё вокруг превратилось в хаос – искры металла, оглушительный скрежет, резкий, сухой звук ломающегося стекла. Машина родителей Мэй отлетела в сторону, несколько раз перевернулась и влетела в столб. Боковая дверь смялась, как бумага, воздух заполнился запахом горелой резины и бензина. Всё внутри захлопнулось в один глухой миг, не было ни криков, ни слов, только тишина после удара, слишком густая, слишком жестокая.
Мэй дышала прерывисто, застряв между мгновением удара и осознанием. Её руки дрожали, глаза метались в темноту салона, но ответа не было. Отец не двигался, его рука всё ещё лежала на руле, но слишком неестественно, словно только притворялась живой. Мать смотрела на неё, глаза широко раскрыты, но в них уже не было жизни. Мэй не могла повернуть голову и увидеть сестру, но четко ощущала – та не дышит. В воздухе витал отвратительный запах крови.
Девушка не слышала ничего. Ни звуков города, ни криков, ни даже отдалённого эха – вокруг была пустота, в которой она утонула, беспомощная и неподвижная. Она попробовала пошевелить ногами, но мгновенно почувствовала, как её сознание вспыхнуло от боли, обрушилось на неё, как раскалённое лезвие. Мир на секунду стал белым, слепящим, размытым, а потом её дыхание сбилось, захлебнулось в собственном напряжении.
Она пыталась ещё раз – мысль о неподвижности пугала её, но снова наткнулась на стену мучительной, режущей боли. Её ноги не двигались. Они были сломаны, как сломано всё, что было у неё до этого момента.
Стекло впивалось в кожу, в ладони, в плечи, но это была лишь капля в океане внутреннего разрушения. Она пыталась позвать маму, но та продолжала смотреть на нее стеклянными глазами. По щеке покатилась слеза.
Резкий подъем заставил голову кружиться. Жара давила на кожу, воздух в палатке был густым, вязким, будто пропитанным чем-то чужим. Все тело бил озноб, а по лицу стекали капли соленого пота. Где-то рядом Куина тихо сопела во сне, но её дыхание едва ощущалось на фоне гнетущей духоты.
– Снова… – Мэй вытерла лицо ладонями и вышла из палатки.
Кошмары периодически мучали ее последнее время. Два года, как её мир рухнул в одно мгновение, как боль навсегда поселилась внутри, как её разум снова и снова возвращался к тому вечеру. Каждый раз всё повторялось: вспышка света, рёв удара, резкий толчок, после которого звук проваливался в тишину, удушающую, разрывающую тело изнутри. Она не могла двигаться, не могла кричать, не могла даже проснуться до тех пор, пока сон сам не отпускал её, оставляя разбитой, потерянной, усталой.
Она привыкла к ним, как привыкают к незаживающей ране – не ждала, что исчезнет, просто научилась жить с этим. Широ поднял на нее уставший взгляд и спросил, что за возня была в палатке. Мэй коротко объяснила, что приснился кошмар и волноваться не из-за чего. Мужчина кивнул и уступил ей место на маленьком походном стульчике около озера. По небу можно было определить, что сейчас около трех-четырех часов утра.
После ночного кошмара девушка чувствовала себя еще более уставшей и мокрой от пота. Подождав, пока из палатки донесутся характерные звуки сопения Широ, она отошла подальше, разделась и стала входить в прохладную воду. Это было странное ощущение, раньше в этом парке было много людей в любое время суток, а сейчас никого. Девушка вошла по пояс и окунулась с головой. Разгоряченное тело моментально стало остывать. Вода смывала с себя остатки плохих воспоминаний. Поплавав минут двадцать, Мэй вышла из воды и вытерлась припасенным полотенцем.
Чтобы не сойти с ума со скуки и не уснуть, она все-таки достала плеер и вставила в уши один наушник, чтобы понимать, что происходит вокруг. Ближайший час было тихо, ночь была спокойной, почти обманчиво тихой. Лёгкое дыхание Широ и Куины, доносившееся из палатки, сливалось с шелестом воды, лениво омывающей каменистый берег. Огонь уже давно погас, оставив после себя слабый запах гари, а озеро застыло гладкой чернильной поверхностью, отражая редкие звёзды. Однако что-то привлекло внимание девушки, она выключила музыку и стала прислушиваться к… мотору автомобиля?!
Мэй затаила дыхание, напряглась, ожидая, что звук исчезнет так же неожиданно, как появился. Но он был реальным – не плод воображения, не игра ветра. Она замерла на секунду, вслушиваясь в ночь, прежде чем подняться со стула. Её движения были медленными, осторожными, будто боялась нарушить зыбкий баланс между окружающей тишиной и едва слышным шумом мотора, который теперь разрывал её.
Всё внимание было сосредоточено на звуке, приглушённом, далёком, но реальном. В мире, где привычный ритм жизни оборвался, этот звук был аномалией, признаком чего-то, что не должно было существовать в пустынном городе.
Аккуратно подойдя к краю маленького леса, скрывающего их лагерь, она увидела двух молодых людей, которые что-то делали под капотом автомобиля. И делали это с успехом, потому что тот иногда подавал признаки жизни в виде рычания.
– Я же говорил, что все получится! – сказал низкий парень в кепке. – Такое старье работает и без всех современных гаджетов.
– Твоя удача. Садись в машину и вези нас к боссу, – грубо ответил ему высокий молодой человек в пятнистой рубашке.
Мэй не знала какие действия будут правильными в этой ситуации. Выйти на свет казалось глупым решением, почему-то от тех двоих не веяло надежностью. А позвать своих компаньонов она не успеет. В груди нарастала тревога, надо же что-то предпринять. Но тут на ее плечо упала рука. Девушка слегка дернулась и резко развернулась. Прямо у ее лица сидела Куина и держала указательный палец около губ. Мэй аккуратно кивнула.
Двое парней еще немного повозились у машины, сели в нее и стали отъезжать. Как только они отъехали на несколько метров, Куина взяла Мэй за руку и рванула за ними, стараясь скрываться в тени зданий. Девушка не успевала за ней, та слишком быстро бегала. В этот момент почему-то она задумалась над тем, что не хотела бы попасть в пиковую игру.
Отбросив попытку угнаться за автомобилем, Мэй остановилась отдышаться. Сердце шумно стучало, легкие болели. Спустя минут пятнадцать бегунья вернулась.
– Вот это у тебя физическая подготовка, я даже не успела понять, когда ты исчезла из виду.
– Спорт – мое второе имя, – сказала Куина, слегка отдышавшись. – Я не успела далеко проследить за ними, но машина двигалась в сторону прибережья.
– Думаешь там все люди? Эти двое выглядили как-то… подозрительно.
– Не знаю, но то, что у них есть автомобиль – уже интересное событие. Наверное, стоит проверить и прогуляться до набережной.
Девушки вернулись в лагерь, утро уже пробивалось тусклым светом через листву деревьев. Влажный воздух тянулся тяжёлой пеленой, оставляя на коже липкое ощущение предрассветной сырости. Широ уже проснулся и почти начал бить тревогу. Мэй подробно рассказала мужчине о том, что видела, о погоне и о их предположении на счет побережья. Тот задумчиво уселся на стул.
– Сегодня мы разделимся. Каждый сходит на игру и попробует выведать у людей информацию. Чем больше нас будет, тем лучше, – сказал Широ. – А завтра пойдем до побережья. Не представляю, что нас там может ожидать, предчувствие не очень.
День протянулся напряжённым ожиданием. Они старались отдыхать, но в воздухе висело ощущение надвигающегося вечера, и каждый заполнял это время по-своему. Широ сидел у озера и точил нож, его движения были выверенными, медленными. Лезвие скользило по камню с тихим, приглушённым звуком, тонким, но ощутимым, как натянутая струна. Он не тратил лишние слова, не поднимал глаз, но Мэй видела: он прокручивал в голове тактику, обдумывал варианты, прорабатывал самые худшие исходы.
Куина ушла в лес, её силуэт время от времени мелькал среди деревьев. Она двигалась точно и резко, тренируя выносливость, пробегая короткие спринты между зарослями, отрабатывая удары. Листва расступалась перед ней, а птицы ненадолго замолкали, будто чувствуя напряжение.
Мэй сидела на краю лагеря, чуть дальше от кострища. В пальцах она крутила тонкую веточку, машинально, неосознанно. Солнце не спешило скрываться за горизонтом, но уже стелило по земле длинные тени, делая их причудливыми, растянутыми. В воздухе висел запах раскалённой земли, смешанный с остатками кострового пепла и солоноватым дыханием озера.
Стратегия была необходима. Они это понимали. Каждую игру они старались проанализировать, выстраивать варианты, проговаривать планы, но внутри у Мэй грызло понимание: никакая подготовка не гарантировала, что они переживут следующий вечер.
Тишина лагеря приобретала свой вес. Она не была умиротворённой, не приносила покоя. В ней жило напряжение, затаённое, копящееся в каждом взгляде, в каждом движении, в каждом коротком вдохе.
Солнце медленно клонилось к горизонту, воздух пропитывался ощущением неизбежности, а в этой ускользающей тишине каждый из них готовился к тому, что вот-вот разрушит их привычный порядок.