Отголоски выживших
Утро в городе начиналось привычно – звуки машин, шаги прохожих, первые разговоры торговцев, приветствующих постоянных клиентов. В цветочном магазине запах свежих бутонов смешивался с солнечными бликами, просачивающимися сквозь стеклянную дверь.
Мэй осторожно провела ножом по стеблям, подравнивая их так, чтобы цветы стояли в букете ровно, как единое целое. Этот заказ был особенным, не просто очередное сочетание оттенков, а часть чьей-то заботы, желание принести свет в день другого человека. Она вспомнила мягкий голос той девушки-заказчицы, немного уставший, но тёплый:
– Для мамы, – сказала она, и в этих словах было столько нежности, что Мэй сразу поняла: этот букет должен быть идеальным.
Её руки двигались спокойно, уверенно, как если бы каждая хризантема в её ладони несла значение. Часы показывали половину двенадцатого. Осталось лишь завершить последние штрихи и ждать.
Мягкая мелодия лилась из колонок, создавая лёгкое, почти беззаботное настроение. Мэй невольно покачивала бедрами в такт, её движения были плавными, непринуждёнными, словно музыка сама управляла её телом. Иногда она тихо подпевала, позволяя голосу слиться с мелодией, звучащей в пустом пространстве. Всё казалось таким обычным, таким живым. Она улыбнулась, поправляя лепестки, любуясь готовым букетом. Сегодня всё было хорошо.
Мэй аккуратно подрезала ленту, проводя лезвием вдоль края, когда ножницы неожиданно выскользнули из пальцев и с глухим стуком упали за прилавок. Девушка медленно наклонилась, касаясь холодной плитки ладонью, отыскивая инструмент среди коробок и букетов, расставленных внизу. Найдя ножницы, сжала их пальцами и выпрямилась, чтобы положить обратно на стол.
Тишина накатила неожиданно, как будто кто-то выключил весь окружающий мир одним нажатием кнопки. Мэй застыла, пальцы всё ещё касались холодного металла, но её внимание уже было приковано к пустому пространству, в котором должна была звучать музыка. Она перевела взгляд на колонку. Индикатор не горел, звука не было. Ни треска, ни сбоев, ни шума – просто молчание.
Девушка наклонилась за прилавок, проверяя проводку, та оказалась в порядке, но света вообще не было. Всё выглядело так, будто электричество просто пропало ни с чего. Выпрямившись, она бросила взгляд на витрину и сразу почувствовала, как сердце застучало быстрее. За стеклом было пусто. Там, где ещё минуту назад текла городская жизнь, теперь раскинулась абсолютная пустота.
Мэй резко шагнула к двери, всматриваясь в улицу, но мир был совсем мёртвым. Ещё утром он жил, дышал, шумел, а теперь ничего. Редкие машины стояли беззвучно, их стекла отражали безжизненные улицы, будто запертые в прошлом. Светофоры не работали, витрины магазинов остались чёрными, не горела ни одна вывеска. Как будто город просто отключили, лишив его привычной суеты.
Лёгкий ветер пробежал по асфальту, подхватив листовки, разметав их по пустым тротуарам. Бумага кружилась, хлопая о стены зданий. Мэй глубоко вдохнула, её пальцы машинально сжались, как будто она ожидала, что сейчас что-то произойдёт. Но нет. И это было самым жутким. Потому что тишина не должна была быть такой абсолютной.
Девушка вернулась за прилавок, быстро вытащила смартфон и нажала кнопку питания, экран не загорелся. Ни значков сети, ни времени, ни возможности позвонить – ничего. Он не завис, не сломался, просто стал бесполезным куском пластика. Она несколько раз попробовала включить его, проверила заряд, но телефон не подавал признаков жизни.
Солнечный день лениво растянулся над городом, заливая улицы мягким светом, который должен был приносить уют, но теперь казался странно неуютным. В записной книжке было не меньше пяти заказов, и среди них тот, что Мэй ждала особенно – букет хризантем для девушки по имени Куина, который должен был стать маленьким лучиком радости для её матери.
Она ещё утром представляла, как заказчица войдёт в магазин, как её лицо озарится улыбкой, как она бережно возьмёт цветы в руки, довольная тем, что сможет порадовать близкого человека.
– Может, стоит подождать? – пробормотала Мэй, но голос прозвучал глухо, словно чужой.
Теперь, спустя часы, никто так и не пришёл. Девушка тревожно продолжала смотреть на дверь, на улицу за стеклом. Она вздохнула, провела пальцами по гладким лепесткам, ощущая странное давящее чувство внутри. Уже никто не придёт.
***
Ночь давно накрыла город, превращая улицы в темные лабиринты, где каждый шаг отзывался глухим эхом в пустоте. Девушка медленно двигалась по тротуару, будто лениво скользя сквозь чужую реальность, не позволяя себе даже мельком заглянуть на проезжую часть в надежде увидеть огни фар хоть одной машины. В ушах тихо играла музыка из небольшого плеера, её единственного спутника в этом безмолвном мире. Она понимала, что батарейки не бесконечны, и скоро этот хрупкий источник звуковых иллюзий угаснет, оставив её одну среди пустоты. Нужно обязательно пополнить запасы.
Внезапно, на противоположной стороне улицы вспыхнул слабый свет. Крошечное табло ожило в тёмном пространстве, его холодные буквы вырисовывались в воздухе, призывая к вниманию. Вход в метро. Знакомая фраза прорезала тишину:
«Чтобы пройти на игровую арену, спуститесь вниз».
Мэй замерла, чувствуя, как тревога неприятно скользнула по позвоночнику. Она знала, что ждёт её внутри – новая игра, новые испытания, очередной путь, из которого, возможно, снова придётся бежать. В последний раз всё закончилось прыжком в окно, и воспоминание о свободном падении до сих пор эхом отдавалось в мыслях.
Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Проходить мимо казалось самым разумным решением – не ввязываться. Пусть это ловушка, пусть кто-то хочет, чтобы она спустилась вниз. Но что, если там люди? Что, если хоть кто-то сумел избежать исчезновения?
Ощущение одиночества вдруг стало невыносимым. Она сделала шаг, затем ещё один. Решение было принято. Спускаясь по непривычно светлой лестнице, ведущий к станциям, Мэй стало не по себе. За два дня пребывания в этом странном месте, так похожем на родной Токио, она приспособилась к темноте и сейчас чувствовала себя неуютно, словно у всех на виду.
Её предположения подтвердились, сердце забилось стремительно, почти болезненно. На станции метро находились трое: двое мужчин и девушка с дредами. Они внимательно смотрели в экраны своих смартфонов, негромко обсуждая что-то между собой. Мэй подошла к ним на негнущихся ногах, боясь того, что это всего лишь сон.
– О, привет, нам как раз не хватало еще одного человека. Бери телефон и регистрируйся.
Мэй не произнесла ни слова и сделала так, как сказала девушка. Мозг до сих пор не мог переваривать ситуацию.
– Вы знаете что-нибудь о случившемся? Где остальные люди?
– Думаю, не больше твоего. Ты еще кого-нибудь встречала? – сказал лысый мужчина. – Буквально несколько часов назад я был на совещании, стоило только отлучиться в уборную – как все исчезли! Что это еще за розыгрыши?
– Да, одного парня, но мы быстро разминулись, – Мэй все еще ругала себя за то, что на эмоциях просто ушла и не попыталась вытащить из молодого человека хоть какую-нибудь информацию. Хоть ей и не особо хотелось оставаться те-а-тет с человеком у которого в кармане револьвер. – В смысле несколько часов назад? Я уже второй день брожу в одиночестве.
– Ясно, значит время здесь идет для каждого по-разному, – озвучил свои мысли второй мужчина в очках. – Я тоже здесь уже второй день. Мир исчез, когда я вел машину. Самая загруженная улица Токио опустела в считанные секунды, а я всего-то отвлекся на разлитый кофе.
Компания людей, связанных одной бедой, удивленно смотрела друг на друга. Вдруг прозвучал знакомый женский голос и оповестил о начале игры:
Добро пожаловать на игру «Поезд»
Сложность: двойка черв.
Лимит игроков: один на поезд.
Правила игры:
Только один игрок может сесть в каждый поезд. Каждый поезд состоит из 4 вагонов.
Один из четырех вагонов наполнен смертельным ядовитым газом. Если войти в него без кислородного баллона, игра закончится.
Каждому игроку выдают противогаз и 3 баллона с воздухом, каждый из которых обеспечивает подачу воздуха в течение 5 минут.
Как только игрок заходит в вагон, дверь в следующий вагон не открывается в течение 5 минут, а это значит, что игрок должен использовать баллончик, несмотря ни на что. По сути, это означает, что каждый игрок должен выбрать один вагон, в который он войдёт без маски, и надеяться, что это не тот вагон, в котором находится яд.
Если игрок проедет все 4 вагона, то он побеждает.
– Что значит «игра закончится»? – насторожена спросила девушка с дредами. – Нас отпустят домой?
– Вряд-ли. Если ты войдешь в вагон, наполненный газом, без кислорода, то логичное завершение – смерть. Только настолько ли здесь все серьезно? – ответила Мэй.
– Думаю достаточно серьезно. В моей первой игре все товарищи погибли от пулевых ранений. Так что здесь не место шуткам, – сказал мужчина в очках. – И не думайте сбежать, на входе лазеры, которые активируются после того, как вы зайдете на «игровую арену».
– Ты хорошо осведомлен. Откуда это знаешь? – с недоверием спросила Мэй.
– Обсудим после игры, – мужчина заметно напрягся.
В этот момент где-то вдалеке прозвучал свист приближающегося поезда. Пути обратно нет, придется сыграть в эту игру. Мэй решила взять на себя роль разведчика и шагнуть в первый вагон. Когда двери закрылись, а поезд тронулся с места, она заметила страх в глазах оставшихся на платформе. Они только встретились и не успели даже нормально поговорить, а их уже раскидали. Мэй сжала кулаки и надеялась, что после игры все это хоть немного прояснится.
Оглянувшись и изучив вагон, девушка заприметила ранее упомянутые баллоны с кислородом и противогаз. Немедля ни минуты надела его. Подойдя к двери, ведущей к следующему вагону, стала осматриваться на признаки присутствия газа. Естественно это было невозможно предугадать.
– Ха, конечно же создатели не идиоты, – с ее губ сорвался нервный смешок.
Посмотрев на баллоны в своих руках, она задумалась. Скорее всего верным решением будет использовать кислород в первом вагоне, чтобы изучить обстановку. Мэй прицепила его к своему противогазу и нажала на кнопку, открывающую двери. На табло, объявляющем когда-то в прошлой жизни станции, начался отсчет пяти минут. Девушка чувствовала себя хорошо, поэтому неспешным шагом пошла к следующему вагону попутно осматриваясь в этом. Ничего примечательного, стандартный поезд.
В душе почему-то было так спокойно. Она не понимала от того ли это, что помимо нее здесь есть еще люди или страх настолько велик, что заглушил любые эмоции? Время понемногу близилось к нулям, и пора решать на счет следующего вагона. Краем глаза девушка заприметила что-то необычное в самом углу. Повернувшись к непонятному объекту, вздохнула с облегчением. Просто завядший цветок.
Стоп. Цветок? Завядший? В вагоне… с газом. Сердце пропустило один удар. Ей невероятно повезло не растратить баллон с кислородом впустую. Радости не было предела, однако прозвучал сигнал, и следующая дверь ожидала ее решения. Шансы хоть и опустились до одного к трем, но легче не стало. Умирать здесь не очень хотелось. Мэй невольно задумалась о ценности своей жизни.
Девушка упорно всматривалась в следующий вагон, вдруг где-то тоже есть небольшая подсказка, но попытка оказалась тщетной. Конечно же нет. Шум поезда глушил мысли и казалось, что сейчас все закончится. Она не сможет задержать дыхание на пять минут, задохнется и умрет в этом вагоне без шанса узнать, что случилось с ее родным городом.
Решив отдать свою жизнь в руки судьбы, Мэй сняла противогаз и протянула руку к следующей двери. Если ей суждено остаться здесь, значит не убежишь. Прикрыв глаза, она вошла в следующий вагон. Машинально мозг запрещал легким сделать вдох, защищал организм от возможного отравления газом. Но долго так не получится. Раскрасневшаяся девушка открыла глаза и глубоко вдохнула. Ожидая спазмы, она резко взялась за горло… но ничего не произошло. Ее глаза округлились от удивления.
– Это… победа! Угадала по чистой случайности! – она почти начала хлопать в ладошки, как заметила в углу вагона такой же цветок, как и в первом, только этот был распустившийся и невероятно красивый. – Живой…
У Мэй подкосились ноги и она присела на сиденье, чтобы перевести дух. В мыслях крутился вопрос: «Как там остальные, кто-то же точно должен был угадать?». Ей очень не хотелось бы снова бродить в одиночестве по Токио. Надев обратно противогаз, она прицепила к нему второй газовый баллон и вошла в следующий вагон.
Поезд наконец-то стал замедляться и высадил Мэй на станции. Она жадно вдохнула кислород и стала оглядываться. Если ее поезд был первым, значит стоило дождаться следующих трех. Чтобы заглушить тревожные мысли и немного успокоиться, девушка достала плеер и села на пол, облокотившись на колонну.
В ушах тихо звучала музыка, ровные ритмы заполняли пространство вокруг, отдаляя мысли. Она не пыталась анализировать происходящее, не позволяла тревоге проникнуть внутрь, а просто слушала, позволяя звукам убаюкивать себя, растворять напряжение. Пальцы лениво крутили колесико громкости на плеере, настраивая звук так, чтобы он не был ни слишком громким, ни слишком тихим – идеальным, чтобы занять сознание, но не перегружать.
Спустя около двадцати минут земля задрожала, обозначая приближение поезда. Мэй выключила музыку и стала всматриваться в туннель. Синие вагоны замедлялись у станции. За дверями не было видно ни намека на движение. Простояв так пару минут, поезд тронулся дальше. Разочарование наполнило душу Мэй. Неужели не было ни одного шанса?...
Вернувшись в свое прежнее положение и прикрыв глаза, она будто бы задремала. Усталость от эмоций прожитых дней, голод и недосып брали вверх. Девушка не стала мучать себя надеждами, просто ждала результата этой игры. И действительно крепко уснула.
Мэй не была сильно тревожным человеком. Точнее, уже не была. За два года она сильно поменялась в характере. Раньше эта девушка смеялась звонко, с той лёгкостью, что бывает у людей, уверенных в будущем. Её голос наполнял пространство жизнью, а дни складывались в цепочку спонтанных решений, смелых поступков, больших и малых радостей, которыми она делилась с окружающими. Тогда казалось, что впереди –бесконечность, что завтра будет продолжением вчера, что всё, что она строит, имеет смысл.
Но после смерти родных её мир стих. Она больше не смеялась громко, не разговаривала так, чтобы звук голоса касался других. Все внутри стало осторожным, приглушённым, как будто любое проявление эмоций могло нарушить зыбкий баланс, который она едва удерживала.
Мэй перестала мечтать, перестала заглядывать в будущее. Теперь оно было пустым, неопределённым, чужим. Она не строила планов, потому что каждый новый день был просто необходимостью, а не ожиданием чего-то большего, замкнулась, словно выстроила вокруг себя невидимые стены, не позволяя людям приблизиться. Окружающие стали фоном, существующими рядом, но не внутри её реальности. Она жила одним днём, без оглядки на вчера, без мысли о завтра.
Отец учил верить в людей. В их честность, справедливость, способность следовать законам не потому, что так положено, а потому, что это правильно. Он всегда говорил: добро не остаётся без вознаграждения, а зло – без наказания.
Но когда Мэй столкнулась с судом над ненавистным ей человеком, эти слова потеряли смысл. Люди, которым было доверено искать истину, не хотели её видеть. Те, кто должен был говорить правду, лгали. И шаг за шагом, слово за словом рушилась не только её надежда, но и сам порядок вещей, в который она верила.
Справедливость оказалась иллюзией. После этого мир изменился. Теперь каждый разговор казался ей игрой, в которой нельзя доверять словам. Люди больше не были опорой, не были надёжными, они могли предать, исказить, отвернуться. Она стала сдержанной, её взгляд – выверенным, осторожным.
– Проснись, все кончено, – девушка аккуратно трясла Мэй за плечо. – Пора уходить.
– Вы живы, – сонно констатировала она. – Отлично.
Потирая глаза, Мэй поднялась на ноги. Рядом с ней стояла высокая улыбающаяся девушка с дредами, а неподалеку расположился мужчина в очках. Он наблюдал со стороны, словно не доверял.
– Думаю нам с вами есть, что обсудить. Предлагаю переместиться в более комфортное место и найти что поесть, – сказал он.
Девушки только согласно кивнули, и компания двинулась на выход. За их спинами начали потухать лампы и метро снова погружалось в мертвую тишину. Улица встретила их первыми лучами солнца и утренней росой. Мэй задумалась о том, правильно ли идти за незнакомым человеком, однако ситуация точно требовала того. Возможно она узнает нужную информацию и пойдет своим путем, возможно попробует извлечь из этого сотрудничества свои плюсы.
В родном Токио у нее не было много друзей, скорее были приятели, знакомые. Все, с кем она общалась два года назад постепенно исчезли из ее жизни: кто-то поступил в университет и уехал, кто-то завел новую компанию, кто-то просто отвернулся от нее в очень трудный период. Разочарование преследовало по пятам. Поэтому все, что у нее было – цветочный магазин и две хорошие знакомые, с которыми она виделась раза два в месяц.
Вообще, Мэй чувствовала себя комфортно. Люди стали для нее слишком простыми существами, все как один: в лицо улыбаются, а за спиной ножи точат. Каждый ищет выгоду только для себя, каждого заботит только своя жизнь. Она перестала доверять, перестала брать на душу чужие переживания и проблемы. Именно поэтому, кстати, ее когда-то лучшая подруга и отвернулась от нее. Просто потому что Мэй устала слушать сопливые бредни об ухажерах девушки, устала от того, что та никогда не хотела слушать ее. Подруга обиделась и, естественно, прекратила с ней общаться.
Возможно ей и нравилось свое одиночество, но не такое абсолютное. Все-таки живой шум был необходим. Тишина убивала ее. Поэтому стоит разобраться с тем, что происходило вокруг, а потом уже возвращаться в свой панцирь.
– Куина, – девушка с дредами протянула руку и мило улыбнулась.
Мэй прошибло осознанием как током. Последний заказчик в ее записной книжке подписан именно этим именем. Эта девушка направлялась к ней в цветочный магазин за букетом для своей мамы. Но почему она не дошла? Что случилось? Мэй резко развернулась к ней и спросила:
– Почему ты не пришла за букетом?
– В смысле? Откуда ты…
– Это мой цветочный магазин, я собирала тебе букет хризантем в тот день, когда все пропали, – Мэй загорелась надеждой.
– Как же тесен мир оказывается, – девушка улыбнулась. – Я столкнулась с прохожим и выронила свой смартфон. Нагнулась поднять, а когда встала люди исчезли. Это было очень жуткое зрелище. Так как твое имя?
– Мэй. Представляю…
– А тебя как зовут? Если собираемся сотрудничать, надо было бы познакомиться, – Куина подошла к нашему спутнику в очках.
– Широ. Думаешь с этими играми наше «сотрудничество» долго продлится?
– Мы постараемся это устроить. – девушка с дредами ухмыльнулась и стукнула кулачком в плечо мужчины.
Солнце уже давно поднялось высоко в небо, сегодня был достаточно жарко. За последние несколько дней особо ничего не изменилось, кроме того, что Мэй встретила двух людей и теперь шла с ними. Мужчина и девушка были достаточно высокие и быстро передвигались, в тот момент, когда Мэй со своим полуторным ростом еле успевала за ними. Компания решила остановиться в парке у озера, чтобы город всегда был у них на виду и, чтобы если что, перехватить прохожих. Но для этого им необходимо раздобыть припасы. Воровство дело плохое, но сейчас чрезвычайное положение.
Торговый центр стоял, раскинув свои бетонные крылья под жарким, беспощадным солнцем, как реликт прошлого, забытый, оставленный временем. Его массивные стеклянные витрины были покрыты тонким слоем пыли, отражая свет так, будто сами плавились от зноя. Трещины на асфальте перед входом расширялись, поглощая остатки старой разметки, а выброшенные тележки застылой процессией тянулись к дверям, словно те ещё хранили надежду, что кто-то вернётся. Но никто не возвращался.
Жара сделала воздух вязким, колеблющимся, размывая очертания здания, превращая его в мираж среди каменного города. Внутри царила тихая пустота. Лучи пробивались сквозь окна, ложились золотистыми полосами на пыльные кафельные полы, освещая остатки забытых вещей: одинокий башмак у лестницы, газету, пожелтевшую от солнца, коробку, наполовину заваленную штукатуркой.
Тени гуляли по стенам, удлиняясь с каждым движением солнца. Здесь больше не звучала музыка, не шуршали шаги, не переговаривались продавцы. Здание выглядело давно заброшенным, хотя прошло всего пару дней.
– Давайте разойдемся и через примерно час встретимся на этом месте, – сказал Широ. – Удачи и будьте осторожны.
Мужчина направился в сторону спортивных магазинов, Куина взялась снабдить нас пропитанием, Мэй решила припастись одеждой и предметами гигиены. Неизвестно сколько им придется находится в этом пустом городе, нужно брать все, что можно унести.
Девушка шагала вдоль витрин, её отражение скользило по запылённому стеклу, растворяясь среди манекенов, навечно застывших в идеально выверенных позах. Магазин одежды выглядел нетронутым. На вешалках всё ещё висели аккуратно развешенные куртки, платья, джинсы – каждая вещь будто ждала хозяина, которого никогда уже не будет. Ценники болтались на тонких нитях. На полу не было следов – никто не входил сюда с момента, как мир опустел.
Огромные зеркала на стенах всё ещё отражали помещение, но теперь они делали это иначе: без ярких ламп, без покупателей, без движения. Они отражали тишину. Мэй провела пальцами по ткани одного из пальто, почувствовала прохладную, неиспользованную гладкость материи. Всё здесь было новым, всё было приготовлено для обычной жизни, которая больше не существовала.
Она остановилась у длинного ряда платьев. Её взгляд заскользил по ткани, по складкам, выверенным так, чтобы подчёркивать фигуру, по шёлковому блеску, который раньше казался признаком праздника. Её пальцы коснулись одного из них – черное, лёгкое, будто сотканное из ночного неба.
Ее посетило странное желание – примерить его. Она осторожно сняла платье с вешалки и оглянулась. Опять эта надоедливая тишина. Никто не мог её увидеть. Никто не следил. И всё же привычка быть настороже жила в её движениях, в лёгком повороте головы, в напряжении в плечах.
Она шагнула к зеркалу. Отражение смотрело на неё: тонкая фигура, худые плечи, длинные тёмные волосы, которые небрежно спадали на спину. Глаза, немного усталые, оценивающие. А на правой брови тонкий шрам – след детства, когда она ещё могла бегать, не задумываясь о том, что будет ждать ее в будущем. Прошлое снова пыталось заполонить мысли девушки, но она старательно отгоняла его. Мэй провела пальцами по ткани, позволила ей коснуться кожи, ощутить холодок забытой красоты.
В этом мире не было смысла надевать это платье. Здесь одежда теперь часть выживания, но никак не признак праздника. Но что-то в душе Мэй заставило оставить его у себя до лучших времен.
– Ну, а вдруг…
Переодевшись в серые спортивные штаны и обычную черную майку, Мэй взяла с собой еще шорты, две майки на смену и две кофты на замке. Одна из них – почти точно такая же, как у парня с револьвером. Она задумалась над тем, жив ли он еще, где сейчас находится и возможно с кем. Скорее всего они больше не встретятся, но мысленно она желала ему удачи. В другой руке у был пакет вещей предположительно для Куины и Широ, хотя с размером она могла и прогадать.
В хозяйственном магазинчике на первом этаже были собраны: несколько брусков мыла, пару тюбиков зубной пасты, упаковка зубных щеток и прочие гигиенические принадлежности.
Куина и Широ стояли на входе и наблюдали за тем, как Мэй тащит в руках несколько больших пакетов. Ее красное от тяжести лицо и запыхавшиеся вздохи дали небольшую пощечину мужчине, и он быстро подошел к ней, чтобы помочь сбросить груз.