Глава 3
Открыв очередной фанфик по Драмионе, я погрузилась в чтение, забыв о том, что такое время, естественные потребности и жизнь в целом. Книги обладали силой затягивать в омут, из которого в дальнейшем выйти было практически невозможно. Мир фантазий уносил с собой, открывая доступ туда, где человеку никогда не бывать, давая ему силу и мощь бороться с темными эльфами, быть королем или королевой государства, иметь сотни любовников и влюбиться в по-настоящему надежных мужчин. Как человек, который прочел достаточно много книг, я еще никогда в своей жизни не встречала мужчин, что были хоть на пятьдесят процентов похожи на тех, что описаны в книгах. Я молчу про мистера Дарси.
Своего идеала я не встречала никогда. И да, психологи часто, разбирая книгу Джейн Остин, говорят, что мистер Дарси – один сплошной ред флаг, но нет, ред флаги вокруг нас, а мистер Дарси – персонаж, который действительно эволюционировал, потому что захотел этого сам. И на протяжении всей книги мы видим, как он меняется, потому что Элизабет заставляет его усомниться в выбранных приоритетах и понять, что его высокомерие неприемлемо и он ничем не отличается от других людей. В реальной жизни я не встречала мужчин, готовых работать над собой, лишь тех, у которых список требований к женщинам (и это при том, что сами они из себя ничего не представляют).
Выросшая в строгой католической семье, я часто слушала, что мне нужно выйти замуж и родить детей. Родители неустанно предлагали мне различные варианты, которые находились как среди сыновей их друзей, так и приятелей. Мама частенько с кем-то знакомилась, особенно в церкви, и когда люди узнавали о моем существовании, они сразу предлагали своих сыновей, говоря, что те сами попросили найти им жен. Удобно, однако: не приходится напрягать задницу, чтобы узнать человека и просто женишься, потому что мама сказала. М-м-м, перекладывание ответственности в тридцать пять лет звучит так вкусно...
Конечно, у меня было все не так строга, как в некоторых других семьях, но все же запретов хватало и в моей. В детстве я часто слышала, что влюбляться в мальчиков нельзя, что отношения с ними запретны и единственные отношения, которые у меня могут быть, - это отношения с мужем. Девственность – особая тема в религиозных семьях, и этой теме уделялось такое щепетильное внимание, что частенько я рыдала в своей комнате, жалея, что не родилась мужчиной. Мужчине просто, никто не узнает, был ли ты с кем-нибудь или остался невинным, а вот мне нет. Я должна была хранить себя для того самого, для того, кого буду именовать своим мужем, а потому в двадцать девять лет я все еще девственница.
Мужчины – это другое дело. Мужчинам в наших семьях можно гулять ночи напролет, встречаться с девочками, спать с ними, но жениться они обязаны на таких, как я – чистых и невинных. Стоит упоминать, какой дискомфорт я испытывала все это время? Раздражение, ярость и обиду? Как часто рыжала в своей комнате, обращаясь к Богу и не понимая, зачем он сделал меня женщиной, которой постоянно все нельзя. Гулять можно, но до девяти вечера; общаться можно, но только с девочками; в кино с одноклассниками нельзя, ведь там в компании есть мальчики; на ночевку к подругам нельзя – у тебя что, своего дома нет? Одеваться я тоже должна была по канонам: открытого выреза быть не должно, юбка не выше колена, обтягивающие платья – ни в коем случае, коротким рукавам нет места в гардеробе. Зато мужчинам оголяться по пояс можно.
И потому я сбегала. Сбегала туда, где главная героиня делала то, что я сделать не могла, где она была рядом с тем, кто не запрещал, кто заводился от ее непослушания и ценил мнение, где она была личностью, а не приложением к мужчине. Мне одновременно хотелось и не хотелось выйти замуж, потому что сердце жаждало любви, а мозг – свободы, и я не знала, даст ли мне это муж или сделает из меня еще одну женщину, уставшую от жизни в тридцать лет. Благо, родители не заставляли меня выходить замуж, учитывая мое мнение. Им важно, чтобы я была счастлива рядом с человеком, который будет любить меня, заботиться. Да, есть вещи, которые меня раздражали, но я понимала, что мои родители, как и я, в первый раз проживают эту жизнь и они тоже не знают, как правильно. Они выросли так, он видели это, и они хотят видеть это в своих детях.
Но я не такая. Отчасти это их вина. У моей старшей сестры не было столько свободы, как у меня, поэтому она наиболее приближена к ним, а я...я нет. Я ходила на концерты, на ночевки к подругам в подростковые времена, ссорилась с ними, не щадя их чувств и отстаивая свое мнение, свободу, умасливала, когда это было нужно и умело давила, когда мне необходимо было получить разрешение на что-либо. Я гуляла тогда, когда моя сестра сидела дома, пререкалась, когда она молчала, доводила маму до истерики, когда она ее успокаивала, прогуливала уроки и шлялась по городу, пока сестра хорошо училась. Я была сумасбродной. Я ею и осталась.
Моя сестра в этом отношении гораздо более спокойная. Она была с детства не по годам мудрой: знала, где нужно было промолчать, а где вставить свое мнение, знала, в какой обертке нужно преподнести слова, чтобы они не были отвергнуты или не встретили отчуждение. Я же шла напролом. Почему? Потому что я олицетворение своей матери, я использую те же инструменты, что и она. Буйная, яркая, веселая, задорная, позитивная, экспрессивная, импульсивная, вспыльчивая – все эти черты достались мне от нее.
Из моих размышлений меня вырвало уведомление о том, что на почту было прислано письмо. Отложив в сторону планшет с электронной книгой, я встала с кровати и подошла к компьютеру. Воодушевление растеклось по венам, и я села в кресло, открыв письмо и начав читать его. Оно было от архитектурного журнала, и в нем говорилось о том, что они рассмотрели мое резюме, им понравились мои характеристики, а потому готовы прислать мне техническое задание прямо сейчас.
У меня затряслись руки.
Отправив им положительный ответ, я стала ждать письмо с заданием, параллельно записывая голосовое сообщение девочкам. Заварив себе горячий чай, я вернулась в комнату и увидела, что тз уже было прислано. Ну что ж, работа началась. Открыв файл, я увидела несколько текстов, которые необходимо было откорректировать. Написанные до ужаса плохо, все предложения требовали тщательного анализа как со стороны грамматических ошибок и пунктуационных, так и со стороны смысловой нагрузки. Попивая свой горячий чай и доделывая задание, я зажгла свечу с ароматом сливочного пива и изображением знаменитой троицы из Гарри Поттера» на банке. По комнате разлился сладкий аромат, делающий помещение еще более уютным.
Закончив и отправив версию со всеми правками по почте журналу, я откинулась на спинку кресла и мой взгляд упал на планшет. Открыв доступ к экрану, я медленно прочитала фрагмент, на котором остановилась: там описывалась бурная ночь Драко и Гермионы, где он брал ее на столе, где они варили зелье. Внизу все приятно заныло. Невольно захотелось потереться шеей о спинку кресла, и я удовлетворила свое желание, чувствуя, как сильно хочется, чтобы крепкие мужские руки обхватили меня за талию со спины, губы коснулись места за ушком, а затем некто высокий, горячий, страстный провел языком вдоль моей яремной вены, оставляя влажный поцелуй на плече.
Я заерзала в своем кресле, ощущая, как волнами на меня накатывает желание, как сжимается мое естество, прося меня удовлетворить себя. Громкий вздох рикошетом отозвался от стен комнаты. Если бы у меня был тот, кто научил бы меня всему, тот, благодаря которому сцены в моей книге стали бы более красочными и правдоподобными, тот, кто неторопливо погружал бы меня в мир плотских утех. Где я могла бы познать оргазм, вызванный мужчиной, а не мной.
Но я не могла. Мне нельзя. Меня убьют. Мой папа живьем снимет с меня скальп и бросит на съедение собакам. Моя семья будет опозорена, и в этом позоре буду виновата я, потому что в первую брачную ночь я не смогу обмануть своего мужа и выдать себя за девственницу.
«А что, если у тебя будет все, кроме проникновения?» – эта мысль пронзила мое сознание. Что, если я смогу найти человека, который сделает со мной все то, что не требует секса с проникновением? Кто сможет показать мне, как это все работает, рассказать, что испытывает мужчина, показать на своем примере, а потом сделать это все со мной, чтобы и я знала, какого это...но где найти того, кому можно доверять и кто не воспользуется мной? Кто не будет требовать большего? И кто вообще согласится на такое? Большинство меня не поймет, сказав, что я и моя семья застряла в средневековье, станет переубеждать меня, склоняя к сексу, заставляя меня делать то, к чему я не буду готова. А я не могу. И не хочу. И где найти того, кому я смогу довериться? Я не готова делать это с первым попавшимся человеком. Где гарантии, что он адекватный? Что он не изнасилует меня, не воспользуется мной, не споит и...
Идея абсурдна. Нет. Она донельзя абсурдна. Но почему при мысли о ней у меня все сжимается? Почему меня бросает в дрожь, как только я представляю, что меня будут учить...доставлять удовольствие и получать его?
Если...если не отвергать эту идею, если всерьез задуматься, то нужен человек с большим опытом и желанием доставлять удовольствие, а не только получать. И где найти такого? Где того, кого не будет раздражать моя неопытность? Кто не будет беситься оттого, что я не умею ничего – даже целоваться?!
Да, я привлекательная, со мной знакомятся мужчины, я нравлюсь им, но мне настолько было страшно, что мои родные узнают, что я никогда не позволяла касаться себя. Да и если честно, не было ни одного мужчины, которого бы я хотела, которого могла подпустить к себе – все они так или иначе совершали такие поступки, из-за которых у меня никогда не было к ним доверия. А доверие важно для меня. Я не могу быть с тем, с кем не чувствую себя безопасно.
Был один, которого я любила, был тот, кому я доверяла больше, чем самой себе, кто никогда не предпринимал попытку домогаться до меня, как делали это остальные, кто никогда не позволял себе пошлости в сторону моей большой груди или тела в целом, кто видел во мне не красивое лицо, а личность. С этим человеком меня не связывало ничего, кроме платонической любви, но и она, и он остались в прошлом.
Я отмахнула в сторону образ того человека, запечатав его в самом темной и дальней комнате моего сознания, не желая больше погружаться в те чувства, которые с трудом сошли на нет.
Черт побери, какую книгу я могла бы написать, если бы у меня появился такой человек! И я наконец смогла бы написать те самые эротические сцены, полагаясь не на свою фантазию, а на опыт, который дал бы мне этот человек.
Раздался писк, и я обернулась к экрану ноутбука, перестав измерять комнату шагами, после чего бросилась к прибору и уставилась в экран, не веря своим глазам: журнал «Сердце архитектора» ждал меня завтра в десять утра для рассказа о заработной плате, графике работы, обязанностях и подписания договора, если меня все устроит.