Глава 11
Глава 11
«Вот, что случилось тогда».
– Дай мне встать, – попросила Гроза, стараясь говорить спокойно и ровно. Дротик заколебался. Гроза не стала упрекать его за это.
«Вот, что случилось в ту ночь, когда погиб Шёпот».
Однажды она уже убила одного пса – Ужаса… Гроза никогда до конца не понимала, как относился к тому убийству Счастливчик. Считал ли, что она расправилась с Ужасом хладнокровно и даже расчётливо – чтобы избавить стаю Хромого от его невменяемой власти? Или подозревал, что в Грозе вдруг взыграла её свирепая натура? И, вонзив зубы в глотку другой собаки, она сама испытала хищное удовольствие? Мысли о том, что Гроза способна на нечто подобное, не могли не тревожить её Бету. Увы, в обоих суждениях была доля правды… и ничего от правды.
Гроза толком не помнила смерть Ужаса.
Она помнила, как атаковала безумного пса. Помнила, как боролась с ним и свернула ему челюсти. И она знала, что Ужас умер. Но всё остальное скрывала от неё темная завеса неопределённости.
Тогда Гроза ещё не ходила во сне. Она просто поддалась приступу ярости. Они возвращались назад в Собачий сад в поисках Пороха, пропавшего друга Луны. Его выкрали злые Длиннолапые в блестящих оранжевых шкурах. И всю дорогу Счастливчик переживал о том, как Гроза – тогда ещё Лизушка – воспримет встречу со своим старым домом. Он боялся, что её вновь обуяют инстинкты свирепой собаки. А потом, когда она увидела всё это… клетки-гремелки с отравленными собаками, раненого и ослабевшего Пороха, свирепого пса по кличке Топор, отомстившего Длиннолапым за то, что они заточили его в клетку и заставили пить плохую речную воду…
Кровь в её жилах просто вскипела от гнева. Она разозлилась не только на Длиннолапых и пса-безумца, запугавшего свою стаю до смерти. Она разозлилась тогда на весь мир. Она возроптала даже на саму Собаку-Землю за то, что та заставила их проделать такой длинный путь, а Порох всё равно умер, несмотря на то, что они вызволили его из плена.
Возможно, Счастливчик был прав. Возможно, в сражении с Ужасом она действительно поддалась инстинкту свирепой собаки – рвать и метать…
«И убивать…»
Гроза зажмурилась и резко открыла глаза Она снова оказалась на лисьей поляне Дротик отступил в сторону, и Гроза перекатилась на живот. Переднюю лапу пронзила жуткая боль.
Во взглядах других собак она уловила такое же выражение, какое было у Счастливчика, когда она прикончила Ужаса.
«Они не видят во мне верного товарища по стае, с которым охотятся каждый день. Они не видят во мне собаку, которая билась со Сталью на льду. Они все сейчас видят во мне только дикую свирепую хищницу…»
И, наверное, они правы. На её губах чужая кровь, а под когтями грязь и клочья рыжего меха.
Гроза с трудом встала на лапы, хвост безвольно повис плетью. Не проронив ни слова и не дожидаясь, что скажет Счастливчик, она развернулась, юркнула в просвет между побегами крапивы и потащилась прочь от лисьей поляны.
Уже в лесу Гроза услышала шум проточной воды. И побрела на него, уступив неодолимому желанию помыться и охладиться. Стараясь не нажимать на раненую переднюю лапу, собака медленно петляла между деревьями. И, наконец, вышла к ручью, струившемуся по каменистому руслу.
Ойкая всякий раз, когда на рану попадала вода, Гроза залезла в ручей по самые колена. И простояла в нём неподвижно до тех пор, пока холод не притупил её боль. А затем заскребла лапами по блестящим камушкам на дне Вода быстро уносила кусочки грязи, шерсти и слипшейся крови, вылетавшие из-под её когтей. Но от их вида собаку то и дело передёргивало.
Жалостливо поскуливая, она погрузила в прохладный ручей свою морду. Живительная влага приятно защекотала ноздри. Взбодрившись, Гроза приоткрыла пасть. Вода быстро смыла с её языка лисью кровь. И уже не боясь захлебнуться, собака принялась изо всех сил тереться мордой о камни…
Как вдруг почувствовала лёгкий толчок в плечо. Гроза резко подняла голову и увидела Микки. Пёс тоже стоял в ручье. Его длинная чёрно-белая шерсть намокла и забавно прилипла к лапам. Микки снова пихнул её мордой в плечо и мягко, но настойчиво повёл к берегу. Гроза не сопротивлялась.
– О чём ты думаешь? – пробормотал пёс. – Разве можно столько времени держать голову под водой! Так можно и утопить себя! Что бы сказала Марта, увидев это?
Упоминания Марты Гроза уже не смогла вынести. Она взвыла, съёжилась и отпрянула от Микки.
– Я всего лишь хотела умыться, – проскулила она таким тихим голосом, что сама себя еле расслышала. – Эта кровь на мне… От нее так тошно…
Микки приблизился и прижался своей шеей к шее Грозы, а потом сочувственно лизнул её в лоб:
– Понимаю. Но от того, что ты покалечишь себя, лучше не станет. Подумай, Гроза… Если уж тебе самой страшно, представь, что могут чувствовать другие. От того, что ты убегаешь и потом чуть не топишь себя, они не станут опасаться тебя меньше.
– А почему они меня опасаются? – удручённо хлюпнула носом Гроза. – Мне так хочется, чтобы всё наладилось.
– Всё обязательно наладится, – сказал Микки. – Как только мы покажем им, что ты саму себя не боишься.
Не зная, что сказать, Гроза растерянно взглянула на Микки. «Но я ведь боюсь себя… Точнее, я не знаю, должна ли я себя бояться или нет».
– Пойдем-ка, – позвал Микки ободрительным и добрым, но приказным тоном. – Нужно вернуться в лагерь. Ты только сохраняй спокойствие и не показывай виду, что расстроена и взволнована. Тогда и другие собаки ничего такого не подумают. Обещаю.
Голос Микки звучал так обнадёживающе, что Гроза послушно последовала за ним. Она больше не ощущала на себе чужой крови. Наверное, всю её смыло водой. В сердце затеплилась надежда – быть может, Микки прав? Может, другие собаки не будут её бояться, если она не подаст им для этого повода? Если она не покажет им, что тоже себя боится?
Но заставить замолчать противный внутренний голос оказалось не так-то легко: «Ты смогла, сама того не сознавая, разогнать целую стаю лис! И кто поручится, что, блуждая во сне, ты не могла убить одного маленького серого пса?»
– Вон они!
Заслышав звонкий лай Жука в лагере, Гроза испытала облегчение. Счастливчик торжествующе гавкнул и побежал вперёд. Гроза покрепче зажала зубами кролика, болтавшегося в её пасти, и, приволакивая раненую лапу, последовала за ним. Её тоже охватила лёгкая эйфория: наконец-то, они дома!
Как только собаки забежали в лагерь, их тут же окружили товарищи по стае. Они заметно обрадовались их благополучному возвращению; и всем не терпелось узнать, чем закончилась облава на лис.
– Не толкайтесь, дайте им пройти, – раздался звучный голос. И вперёд выступила Альфа Позади неё, возле логова, кувыркались, копошились и принюхивались к новым запахам все четверо щенят. Счастливчик бросил своего кролика, в два прыжка подскочил к Лапочке, потёрся щекой о её щёку и лизнул ей уши.
– Рада вас видеть целыми и невредимыми, – поприветствовала отряд Белла. Хотя от Грозы не укрылось, что смотрела она только на Дротика. – Похоже, всё прошло хорошо – вы вернулись даже с добычей!
– Бой с лисами оказался таким лёгким, что у нас остались силы на охоту, – горделиво заявила Кусака и добавила в общую кучу своего кролика. – Собака-Лес была к нам сегодня благосклонна Мы сытно поужинаем вечером!
– С лисами покончено, Лапочка, – наклонив голову к подруге, тихо сказал Счастливчик. – Они больше не потревожат нас.
Гроза нахмурилась. Она не сомневалась, что собаки отпугнули лис только на время. Рыжие не-собаки явно не собирались сдаваться, борьба их не пугала. И им даже в голову не приходило, что собачья стая защищалась. Лисы знали одно: «злобные псины» пришли в их лагерь незванно и напали на них беспричинно.
Гроза оглядела восторженные, торжествующие морды и встретилась глазами с Дротиком. Похоже, его тоже терзали сомнения.
«Мы разобрались с лисами… но надолго ли?»