Я рядом
Прошла неделя. Раны затянулись, но слабость всё ещё держала Динару прикованной к постели. Врачи наконец решились: выписывать можно, если рядом будет постоянный уход.
В палату вошёл отец, за ним — двое охранников. Его голос звучал жёстко, как приказ:
— Мы едем домой. Там ты будешь в безопасности.
Динара кивнула, не споря. У неё не было сил устраивать скандалы, да и слова застревали в горле. Но в душе нарастал протест. Дом не казался ей крепостью, наоборот — ловушкой.
Когда её везли по коридору в инвалидном кресле, она почувствовала чей-то взгляд. Обернулась — в конце коридора стоял Ильяс. Он не подошёл, только слегка кивнул. Между ними промелькнуло невысказанное: «Я рядом».
Особняк встретил Динару тишиной и тревогой. Везде охрана, камеры, проверка даже слуг. Она шагнула в знакомый холл и впервые почувствовала, что этот дом больше не её.
— С сегодняшнего дня ты не выходишь за ворота, — сказал отец, помогая ей подняться по лестнице. — Никогда.
Она остановилась, обернувшись.
— Значит, я в клетке?
Отец посмотрел на неё холодно:
— Значит — жива. Этого достаточно.
Ночью Динара не спала. Силы возвращались медленно, но мысли рвали изнутри. Она снова и снова вспоминала взгляд Ильяса в больнице. В нём не было жалости. Там было что-то большее, страшное и притягательное одновременно.
Она подошла к окну. Внизу, у ворот, в темноте мелькнул силуэт машины. Сердце дрогнуло — она узнала её.
Он здесь.
Ночью, когда особняк погрузился в сон, Динара услышала тихий стук. Не в дверь — в окно. Сердце подпрыгнуло. Она подошла и, отодвинув штору, замерла.
Ильяс.
Он стоял на балконе, будто тень, и смотрел на неё так пристально, что она едва могла вдохнуть.
— Ты с ума сошёл... — шепнула она, приоткрыв окно. — Если отец узнает...
Он бесшумно вошёл, закрыл за собой створку. В комнате сразу стало тесно от его присутствия.
— Пусть узнает, — сказал он низким, жёстким голосом.
Динара отступила назад, прижимая ладонь к груди.
— Зачем ты пришёл?
— Хотел тебя увидеть, — его слова прозвучали слишком просто, слишком честно.
Она горько усмехнулась.
— Дочь врага? Её ты так хотел увидеть?
Ильяс сделал шаг ближе. В его глазах не было насмешки.
— Не «дочь врага». Тебя.
В груди у неё всё сжалось. Она подняла голову, стараясь держать оборону, но её голос предательски дрогнул:
— Ты играешь в опасную игру, Ильяс.
Он наклонился ближе, так что между ними остался один вздох.
— Может, да. Но я никогда не хотел чего-то так сильно, как сейчас.
Тишина в комнате была громче
каждый их взгляд будто касался кожи.
Динара попыталась отвести глаза, но Ильяс наклонился ближе, и на секунду ей показалось, что воздух вокруг стал горячим.
— Ты не должен быть здесь, — прошептала она. — Если кто-то войдёт...
И словно в ответ, за дверью послышались шаги. Тяжёлые, размеренные. Голос отца:
— Динара? Ты не спишь?
Сердце ухнуло вниз. Она бросила взгляд на Ильяса — он уже шагнул к окну, мгновенно превращаясь в тень.
— Динара! — дверь дёрнулась. — Открой, я сказал!
Она в панике прижала руку к губам, потом торопливо метнулась к двери и приоткрыла её ровно настолько, чтобы отец не смог войти.
— Я... я читала, — выдавила она. — Уже ложусь.
Отец задержал взгляд на её лице, нахмурился.
— Закрывайся. И не засиживайся до ночи.
Когда дверь закрылась, Динара осталась стоять, прижимаясь к дереву. Дыхание сбивалось, сердце колотилось в горле.
Она повернулась к окну — Ильяса уже не было. Лишь штора слегка качнулась, и в комнате ещё витал след его присутствия.
На секунду она закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Глупо. Опасно. Он враг. Всё это — безумие...
Но мысли предали её. Вместо страха она почувствовала другое: странное тепло внутри, будто он оставил его вместе с собой в комнате.
Динара резко прижала ладонь к губам, словно могла остановить признание, которое готово было сорваться шёпотом.
Он мне не безразличен.
Она опустилась на кровать, зажмурилась — но сердце билось так, что уже невозможно было обмануть себя.
ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ
Динара ловила себя на том, что всё время ждёт. Каждое утро подходила к окну — и не видела знакомой машины. Каждый вечер прислушивалась к тишине у двери, будто снова услышит тот осторожный стук.
Но тишина была глухой.
Она пыталась убедить себя, что ей всё равно. Что он враг, и его отсутствие должно приносить облегчение. Но облегчения не было. Наоборот — появлялась пустота, которая с каждым днём становилась глубже.
Однажды вечером она не выдержала и шепнула отражению в зеркале:
— Почему от тебя нет вестей?..
Но ответа не было. Только собственный взгляд, полный чего-то нового, непривычного и опасного.
Утро. Особняк.
Отец сидел в кресле, перебирая бумаги. Динара тихо вошла, остановилась напротив.
— Я не прошу многого, — её голос дрожал, но она старалась звучать уверенно. — Мне нужно выйти. Врачи сказали, что свежий воздух поможет.
Отец поднял взгляд. Долгая пауза. Потом он выдохнул, сжав пальцы на подлокотниках.
— Только с охраной. И ненадолго.
Мать благодарно посмотрела на него и кивнула дочери, будто давая знак молчать.
Несколько часов спустя.
Динара шла по коридору больницы. Сердце колотилось. Она знала, что охрана ждёт снаружи, но здесь, среди запаха лекарств и шёпота медсестёр, ей было легче дышать.
А в этот момент в глубине души у неё мелькнула мысль: а если Ильяс тоже где-то рядом?
Мальчик сидел на кровати, бледный, но с живыми глазами. Увидев её, он расплылся в улыбке.
— Ты вернулась... — тихо сказал он.
Динара подошла ближе, присела на стул рядом.
— Конечно вернулась. Я же обещала.
Они говорили о пустяках: о том, как ему дают сок, как медсестра ворчит, что он слишком много читает. Но в какой-то момент мальчик вдруг заговорщически наклонился к ней.
— Ко мне приходил один человек... высокий, в тёмном... Он спрашивал про тебя.
Сердце Динары ухнуло вниз.
— Кто? — её голос едва слышен.
— Не сказал. Но я понял, что он тебя знает, — мальчик пожал плечами. — Сказал передать, что он рядом.
Динара отвернулась к окну, чтобы скрыть дрожь.
Ильяс... значит, он был здесь. Значит, всё это время следил, даже если не появлялся.
Она сжала ладонь мальчика и улыбнулась, чтобы тот не заметил её растерянности.
Но внутри всё перевернулось: впервые за долгое время она почувствовала тепло и одновременно страх.
Динара вышла из палаты, тихо прикрыв за собой дверь. В груди было тепло от улыбки мальчика и тревожно от его слов.
Он приходил... значит, он всё-таки рядом.
Она спускалась по лестнице, когда вдруг почувствовала — кто-то смотрит. Этот взгляд невозможно перепутать: холодный, настойчивый, прожигающий.
Она резко обернулась. Пустой коридор. Лишь дежурная медсестра прошла мимо.
Динара ускорила шаг, вышла на улицу. Воздух пах сыростью и бензином от проезжавших машин. И снова — ощущение. Будто тень идёт следом.
Она остановилась у ворот больницы, оглянулась.
В темноте, среди припаркованных машин, словно что-то мелькнуло. Высокая фигура, силуэт, знакомый до боли.
Динара крепко сжала ручку сумки и прошептала:
— Ильяс...
Но шагнуть к нему не решилась.
Она знала: он специально не выходит из тени. Он хочет, чтобы она знала — он рядом. И чтобы она сама захотела его увидеть.
Динара отвела взгляд и пошла к машине, что ждала её у ворот. Но сердце колотилось так, будто она только что сорвалась в бег.
Ночь. Комната Динары.
Она лежала в темноте, глаза упрямо не закрывались.
Всё время перед ней вставал тот миг — пустой коридор, тень среди машин... и это чувство, будто он смотрел прямо в неё, не моргая
Она перевернулась на бок, прижала подушку к груди.
Зачем он так? Почему не подошёл? Почему я сама не сделала шаг?
В груди тянуло, мысли путались. Сначала страх, потом злость, а потом то, что сильнее обоих — тоска.
— Дура, — прошептала она сама себе. — Ты в врага влюбилась что ли?!
Но сердце всё равно билось быстрее, как только она закрывала глаза и видела его лицо.
Она не заметила, как уснула под утро.
Следующий день. Больница.
Она снова пришла к мальчику. Старалась улыбаться, но он сразу заметил, что она усталая, с тёмными кругами под глазами.
— Тётя Динара, вы не спали?
Она только махнула рукой.
Когда выходила из палаты, случайность снова сделала своё. В конце коридора шагал Ильяс. Уверенный, сосредоточенный, будто всё вокруг было ему подвластно.
Они встретились глазами.
Мир будто остановился — шум больницы исчез, люди стали лишь тенями.
Ильяс на мгновение замер, а потом пошёл прямо к ней.
Они остановились друг напротив друга. Несколько секунд — тишина, только где-то вдалеке скрипнула каталка.
— Ты наконец решила выйти из запертого дома, — сказал Ильяс низким голосом.
Тон был спокойный, но глаза выдавали другое: будто он считал каждое её движение.
— А тебе-то какое дело? — Динара скрестила руки на груди, стараясь выглядеть равнодушной. — Забыл? Я же дочь врага.
Его губы едва дрогнули, будто он усмехнулся, но взгляд остался серьёзным.
— Слишком много повторяешь это слово. Может, пытаешься убедить себя?
Она дернулась, будто он ударил по больному месту.
— Я лишь напоминаю тебе, кто я есть. Чтобы потом не было сюрпризов.
— Поздно, — коротко сказал он, делая шаг ближе. — Сюрпризы уже начались.
Динара хотела ответить колко, но в горле пересохло. Слова застряли.
Она почувствовала — ещё мгновение, и он скажет то, чего сама боится услышать.
Но мимо прошла медсестра, и момент исчез.
Ильяс отступил на полшага, взгляд стал снова холодным, как будто ничего не было.
— Береги себя. Тебя могут искать не только твои.
Он развернулся и ушёл.
Динара осталась стоять, уцепившись за перила, пытаясь отдышаться.