Если тебе будет больно - я тоже приду
Они сидели рядом. Всё ещё в объятиях.
Курсед всё ещё держал Акуму за талию, будто боялся отпустить, и в тишине чувствовался какой-то обет, несказанный, но сильный.
Акума заговорил тихо, но уверенно, впервые не отводя взгляда:
— Если когда-нибудь тебе будет больно… если ты не сможешь встать, не сможешь дышать — я тоже приду.
Он чуть улыбнулся, мягко.
— Обещаю.
Слова будто лёгли в самую суть Курседа. Они не просто грели. Они… лечили.
Он выдохнул.
И впервые — поверил.
Прошло три дня.
Дни были обычные — учеба, лекции, случайные взгляды, редкие касания, которые будто оставляли ток под кожей.
Но ночью на четвёртый день всё сорвалось.
Сообщение.
[2:46 AM]
Джон: "Знаешь, мне больше не по пути. Ты всегда был слишком… странный. Ты сам себя не знаешь.
Найдёшь кого-то нового, пока окончательно не сломался. Удачи."
Джон.
Его лучший друг. Тот, с кем он с детства.
Тот, кто всё знал. Кто знал и про сомнения, и про Акуму.
И теперь — бросил. Как сломанный чемодан на дороге.
Руки дрожали.
Нервы были натянуты, как струны.
Он будто проваливался внутрь себя.
Время — 4:03.
Палец дрожал, но он всё-таки написал.
Курсед:
"Ты не спишь?"
Акума:
"Нет. Что-то случилось?"
Курсед:
"...можешь прийти? Пожалуйста. Только ты..."
Ответа не было.
Но через две с половиной минуты —
стук в дверь.
Курсед распахнул.
На пороге стоял Акума — в худи, в тапках, с немного взлохмаченными волосами.
И, не говоря ни слова, сразу обнял его.
Плотно.
С силой.
Со всей заботой, на которую был способен.
Курсед вцепился в него, прижимаясь лбом к его плечу.
Он дрожал, будто изнутри вырывался ураган.
Акума шептал:
— Я здесь… Я рядом… Ты не один…
— Ты не ломаешься, ты просто… устал.
— Я не уйду, слышишь?
И в этот момент, в этой темноте, между четырёх стен, под дрожью ладоней и глухими рыданиями —
между ними случилось что-то важное.
Не поцелуй. Не признание.
Но момент, в котором Курсед впервые понял:
он нужен.
И что Акума пришёл, как обещал.
Спасти его.