Глава 8
Прошло уже четыре месяца с того памятного и жуткого вечера. Андрос был все так же одержим своей пленницей, но он больше не пытался воспользоваться правом господина. И все же демон проводил все свободной время рядом с ней. Сидел у постели, пока она выздоравливала. Выхаживал, заботился, вовлекал в разговор.
Страх, заставлявший цепенеть в его присутствии, не прошел до конца, скорее свернулся, затаился где-то внутри. Демоница помнила о последствиях, поэтому не позволяла себе оскорблений. Молчать в ответ на прямые вопросы она тоже не решалась. Вовлекаясь волей-неволей в разговор, Наама с удивлением обнаружила, что ее хозяин умеет не только приказывать и рычать.
Когда она вела себя почтительно, не дерзила и не пыталась ударить его побольнее словами, он тоже был мягок с ней. Но эта мягкость простиралась точно до границ отмеренных демоном. Стоило нарушить их, как лицо Андроса каменело, а в низком голосе появлялись знакомые рычащие нотки.
Это был знак. Сигнал, что лучше сдать, пойти на попятный. Прежняя Наама не прислушалась бы к нему. Но новая, родившаяся в разгромленной комнате на залитом кровью полу, слишком боялась прямых столкновений и ценила хрупкий непрочный мир. По молчаливому соглашению между ними Андрос не давил слишком сильно, а Наама подчинялась его требованиям.
Они гуляли в саду. Обедали и ужинали в столовой вместе. Когда в Грейторн Холл прибывали гости, Наама встречала их, выполняя обязанности хозяйки. Вовлекала в разговор, составляла компанию за партией в вист или бильярд, не рискуя при этом блистать, оттягивая на себя все внимание, как было раньше. И по первому сигналу со стороны хозяина уходила, оставляя мужчин вести скучные деловые разговоры. Послушно и молча — без капризов, без обид.
Почти идиллия.
Требования ди Небироса включали прикосновения. Когда откидывал в сторону волну черных волос, чтобы застегнуть свой новый подарок — бриллиантовое колье. Или обнимал за плечи на прогулке под предлогом защиты от вечерней прохлады.
В такие минуты она почти физически чувствовала исходящее от демона яростное тоскливое желание. Первое время Наама пугалась и замирала от ужаса. Хозяина это злило, а его злость пугала ее ещё сильнее.
Но шло время, память о его жестокости истиралась. Она уже не вздрагивала и не каменела всем телом, почувствовав, как Андрос берет ее за руку. Или проводит медленно кончиками пальцев от запястья к ямке на сгибе локтя.
Он приручал ее. Приучал исподволь, постепенно — к себе, своему присутствию, к тому, что ему дозволено прикасаться, трогать. Приучал к послушанию. Порой в душе просыпалась прежняя Наама, и тогда ей хотелось взбрыкнуть, но останавливала память об уроках прошлого и страх снова начать войну.
Прикосновения ди Небироса всегда были терпимы, а иногда даже приятны. И Наама сдерживала порыв отстраниться, ценя его ответную сдержанность. Он хотел ее, хотел безумно — это читалось в расширенных на всю радужку зрачках, в прерывистом дыхании и напряженной фигуре демона. Хотел, но не шел дальше, стараясь не давить слишком сильно.
Голос разума подсказывал: долго так не может продолжаться. Однажды его зависимость, звериная тяга к ее телу, выплеснется наружу. Наама знала: если она хочет избежать насилия, нужно отдаться на своих условиях, самой сделать первый шаг...
Но она не могла. Поэтому просто ждала неизбежного, с обреченностью смертника.
* * *
Наама сразу поняла, что сегодня будет серьезный разговор. В последнее время она научилась удивительно хорошо предугадывать настроение своего хозяина.
Они поужинали вдвоем в малой обеденной зале. Лайлы не было, как не было и все эти месяцы. Демоница не удивилась бы, узнав, что в роскошном немного вычурном особняке не было никого, кроме них двоих и человеческих слуг, похожих на безмолвные тени.
— Я долго думал о том, что происходит, — Андрос положил приборы на стол и отхлебнул вина, не отрывая от нее взгляда. — Глупо лгать себе: ты слишком важна для меня, Наама. Мы неправильно начали, с войны. Давай попробуем по-другому. Я больше не возьму в руки плеть и не стану колоть экстазон. Ты в ответ станешь послушной.
Демоница недоумевающе посмотрела на своего хозяина. Разве она и так не послушна? Да она просто образец послушания и покорности!
— О чем ты?
— Я хочу тебя. И ты это знаешь.
Она вздрогнула.
— Нет!
По лицу ди Небироса пробежала тень, как всегда, когда он гневался. Он тяжело выдохнул сквозь зубы.
— Да, Наама! Ты — моя, и я хочу тебя. Я дал тебе время восстановиться, забыть все.
Что же — она знала, что когда-нибудь этот день настанет. Просто старалась не думать о том, что однажды все вернется на круг принуждения, ненависти и искусственно навязанной похоти.
— Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, — продолжал Андрос, и Наама с удивлением различила в его всегда жестком и властном голосе умоляющие нотки. — От тебя не потребуется ничего. Просто не сопротивляйся, расслабься. Это твоя часть сделки.
Расслабиться?
Она фыркнула. Демон сделал вид, что не услышал.
— Я не прошу любви, просто усмири ненависть. Раньше когда я тебя брал, у меня было ощущение, что я тебя наказываю.
Наама не сдержала горький смешок.
— Так и есть.
Он не взбесился, как она ожидала. Просто посмотрел на нее внимательным пристальным взглядом.
— В твоих силах прекратить это. Нам не уйти друг от друга. Но мы можем заключить мир.
Прежняя Наама расхохоталась бы в лицо в ответ на такое предложение. Всякий раз, когда Андрос не оглушал ее наркотиком, она боролась телом и душой, не желая получать удовольствие в постели с врагом. Даже если не вырывалась, то цепенела и сжималась, демонстрируя отвращение.
Но она устала от войны, ненависти. И слишком жива была память о боли, унижении, ледяном дыхании смерти. Возможно, отец не понял бы ее, возможно, осыпал проклятьями, но постояв на краю, Наама поняла, что хочет жить.
И она все равно не чувствовала в себе больше сил сражаться с ним. В глазах закона ди Небирос был ее хозяином. Имел право взять, наказать строптивую рабыню, как пожелает.
Это были новые, какие-то незнакомые, чужие мысли. Они напугали.
— Ты увидишь, что секс со мной может быть совсем другим. Все может быть другим, На-а-ама.
Звук его голоса вырвал из горестных раздумий. Наама поняла, что так и сидит молча, понурив голову, пока Андрос ждет ее ответа ее со смесью отчаяния и надежды на лице.
— Я согласна. — выдавила она.
Очень хотелось заплакать.
* * *
Он пришел тем же вечером, и в первое мгновение Наама почти обрадовалась, увидев своего мучителя на пороге. Если секс с ним — оплата за спокойную жизнь, проще заплатить сразу.
Но сразу вслед за радостью вспомнился Андрос, потерявший человеческий облик, смесь боли, беспомощности и похоти. Демоница вздрогнула и невольно отшатнулась. Ди Небирос, верно угадавший причину ее страха, стиснул зубы так, что желваки заиграли под кожей. На секунду ей показалось, что он уйдет...
— Мы же договорились, На-а-ама.
— Да, — она закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, изгоняя испуг. — Просто это... оно сильнее меня. Я уже... сейчас...
Страх медленно отступал. Помогло, что место было другим — взамен частично разгромленных Андросом покоев, ей выделили новые, в южном крыле дома. Эти стены не помнили унижения и насилия.
Пока Наама боролась с собой, демон прошел через комнату к мини-бару. Извлек два бокала для бренди и бутылку «Турвазьера» пятидесятилетней выдержки. Придирчиво осмотрев посуду на предмет пылинок, довольно кивнул и плеснул немного темно-янтарного напитка. Наама шумно вдохнула, втягивая изысканный аромат. Странно, но вид потемневшей от времени бутылки успокоил.
— Будешь? — Андрос кивнул на бокалы.
— Буду.
Опустившись на кожаный диванчик, демоница инстинктивно вжалась в самый дальний от Андроса угол. Приняла бокал из его рук и выпила залпом, как водку. Напиток ожег гортань, оставив после себя яркое послевкусие с нотками шоколада и мускатного ореха.
— Кто так пьет пятидесятилетний «Турвазьер»? — ди Небирос покачал головой, но в фиалковых глазах ей почудилось одобрение и даже что-то похожее на смех.
— Я пью. Не люблю крепкое.
— Я помню, — он кивнул. — Игристое, крепленое или эти ужасные приторные коктейли. Много-много сахара, мятного сиропа и дешевой текилы.
Наама оскорбленно фыркнула.
— Не дешевой! В мои коктейли всегда льют «Золотой кактус»!
Он усмехнулся.
— Это ты так думаешь. На самом деле за мятой вкус не чувствуется, поэтому бармены экономят. Наливают в бутылку от элитной марки чего подешевле, а разницу кладут в карман.
Демоница недоверчиво покосилась:
— Правда что ли?
— Правда.
Это было странно: сидеть с ним, пить и болтать так, словно ничего не случилось и они все еще на равных. Оружейный магнат ди Небирос и маленькая принцесса ди Вине.
На мгновение в душе вспыхнула ярость, но Наама придушила ее, не давай мыслям снова увести ее по тропе полной гнева и ненависти.
— Налей еще.
Интересно, получится ли у нее напиться? Так, чтобы все происходящее стало просто не стоящим внимания пустяком?
Он посомневался, а потом все же плеснул бренди на полпальца.
— Мало.
— Больше не стоит, — голос демона звучал мягко, но непреклонно.
Стоило взять бокал, как на плечо опустилась тяжелая рука. Наама вздрогнула. Янтарная жидкость качнулась в хрустале, оставляя на стенках маслянистые разводы.
— На-а-ама, — выдохнул он, зарываясь лицом в ее волосы.
Она сдержала инстинкт, приказывавший вырваться, вскочить. Откинулась в его руках, попыталась расслабиться. Все равно секса не избежать.
Но странно: на этот раз Андрос не стремился грубо и жадно утолить свою похоть. Его губы скользнули по шее Наамы — согревая, лаская. И руки, лежащие на плечах, не терзали плоть, оставляя синяки, а поглаживали легко и уверенно. В прикосновениях сочетались нежность и напор. Если забыть о личности мужчины рядом, ощущать, как сильные ладони гладят тело, было приятно. Наама протяжно вздохнула, закрыла глаза и постаралась отпустить все. Отбросить себя: свою ненависть, обиду, которую невозможно простить, и глубинный скрытый страх, заставлявший цепенеть перед этим мужчиной, словно перед чудовищем.
Помог ли бренди, или дело было в чем-то ином, но у нее получилось. Ласки ди Небироса — поначалу осторожные, становились все более и более смелыми. Вот рука, словно невзначай, легла на грудь, погладила затвердевший сосок сквозь ткань платья. Горячее дыхание обожгло ухо, зубы возбуждающе прикусили кожу. Наама как во сне услышала глубокий женский стон и лишь затем поняла, что стонет она сама.
Это не было похоже на секс, который был у нее раньше в прошлой жизни. Тогда она приказывала, властвовала над любовниками, даруя страх, боль и экстаз по своему желанию. И не было похоже на прежний секс с Андросом, когда он насиловал ее, пытаясь согнуть и подчинить своей воле.
И уже тем более это не походило на секс под экстазоном, когда Наама превращалась в убогое сходящее с ума от похоти создание.
Можно было расслабиться, отдаваясь властным, но нежным прикосновениям. Ничего не решать, ни о чем не думать, просто получать наслаждение.
Внизу живота медленно разгорался чувственный пожар. Андрос снова поцеловал ее в шею, откинул в сторону волну волос, и Наама почувствовала, как его пальцы расправляются с блестящей пуговкой, удерживавшей лиф платья. Атлас, не сдерживаемый более застежкой, скользнул по коже, и мужские руки накрыли грудь.
Наама сама не поняла, как это произошло. Просто в какой-то миг обнаружила себя у Андроса на коленях, обнаженной, раздвинувшей ноги, чтобы ему было удобнее ласкать. Ладонь демона лежала меж бедер тяжелым щитом, а пальцы искусно порхали, вырывая из ее груди стоны наслаждения. Жадный рот ласкал, прикусывал и зализывал грудь, пальцы другой руки мяли и мучили второй сосок.
Андрос ничего не позволил ей решать. Ни разу не спросил, как она хочет, но в том, чтобы ничего не решать, не иметь выбора, только подчиняться и отдаваться вдруг обнаружилось особое удовольствие. Отличное от всего, что Наама испытывала раньше. Каждое движение умелых пальцев, каждый ласковый укус приближали ее к пику наслаждения, не отравленного ненавистью или навязанной похотью.
Он поднял Нааму на руки, донес до постели и опустил на покрывало — бережно, словно величайшую драгоценность. Поцеловал, вторгаясь языком в рот — бесцеремонно, как до этого не раз вторгался в ее тело. И Наама, где-то глубоко в душе изумляясь себе, ответила.
Его рука легла меж бедер, пальцы резко вдвинулись внутрь, одновременно с языком. Она подалась навстречу, глуша стон вожделения. Снова. И снова.
Хорошо... Как же хорошо, остро и ярко это было.
Андрос оторвался от нее, прожигая горящим взглядом. Выдохнул ее имя так, словно признавался в своей одержимой больной страсти, и принялся стягивать с себя остатки одежды негнущимися пальцами.
Тяжесть мужского тела сверху была приятной. Наама шире раздвинула бедра, словно предлагая себя, и громко вскрикнула, когда он ворвался в нее первый раз — огромный, горячий, мощный. Вошел до конца, заполнил ее так глубоко и полно, как никто и никогда прежде. Одновременно с членом его язык снова проник между призывно приоткрытых губ, задвигался синхронно в пародии на половой акт.
Наама глухо застонала, вцепилась в мускулистые плечи, и сама дернулась навстречу. Теряясь, окончательно растворяясь в яростных толчках, жарком влажном наслаждении...