Глава 6
ЛИСА.
Как только Чонгук и его мрачный спутник покидают помещение, появляется тот самый встречающий мужчина с ресепшена. Он представляется как Амадео и говорит, что ему поручено отвести меня к остальным танцовщицам.
Молча иду за ним, погруженная в собственные мысли, и хаос, который сама же и устроила. Я действительно проникла в змеиное гнездо, и все вдруг стало слишком реальным. Пока не выйду обратно через ту самую дверь, через которую пришла, полагаться мне не на кого. Доверять тоже. Только себе.
Смотрю на лица сотрудников, мимо которых мы проходим по пути в гримерку, и в каждом вижу потенциального виновника. Я глубоко в тылу врага. Нужно быть настороже, я будто участвую в марафоне, собираюсь нырнуть и должна задержать дыхание до конца.
Это непросто. С тех пор как поняла, кто такой Чонгук, на грудь будто положили камень и посадили слона. Теперь я дышу рывками, все короче и короче, особенно по мере того, как мы приближаемся к главному танцполу, а потом и вовсе проходим через него.
Каждый нерв внутри меня вздрагивает. Все мое тело сжато в комок страха. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не впасть в панику.
Это то самое место. Последнее, где я видела Адриану живой.
Если начну об этом думать, то сломаюсь.
Мы подходим к двери с табличкой «гримерка», и Амадео без стука распахивает ее. Громкий удар двери о стену не вызывает никакой реакции у девушек, хотя большинство из них переодеваются. Это о многом говорит. Значит, они привыкли, что мужчины вламываются сюда, как к себе домой, не считаясь ни с чем, даже с элементарной вежливостью.
Моя челюсть сжимается. Я не учла всех сложностей, с которыми столкнусь.
Гримерка ничем не примечательна, за исключением того, что она явно обжита. По всем четырем стенам тянутся туалетные столики с яркими лампочками и индивидуальными шкафчиками. Столешницы уставлены косметикой и кисточками на сотни тысяч фунтов. В центре — стойки с одеждой. Под ними корзины с париками и, пожалуй, самая большая коллекция шпилек, которую когда-либо видела. Девушки бесцельно перемещаются между вешалками и зеркалами, намеренно игнорируя наше появление.
Мое проникновение в Firenze в роли стриптизерши тактический ход, потому что нигде в этом месте информация не распространяется так свободно, как в женской раздевалке.
— Арабелла, — мурлычет Амадео, его голос становится нежным и соблазнительным, который, слава богу, не использовал со мной.
Блондинка, сидящая за столиком в дальнем углу и окруженная шестью девушками, восторженно хлопочущими вокруг нее, встает. Она идет к нам в откровенном комплекте голубого белья и накинутым сверху шелковым халатом в голливудском стиле, с длинными струящимися рукавами. Она выглядит элегантно. Гораздо элегантнее, чем когда-либо удавалось выглядеть мне.
Как бы красива она ни была, вблизи становится ясно, что это лишь оболочка. С презрительной усмешкой ее глаза осуждающе скользят по моему телу, и я инстинктивно понимаю, что она из тех королев улья, которые принижают других, вместо того чтобы их возвышать.
Не мой тип подруг.
— Да, дорогой? — жеманно тянет она, хлопая ресницами.
— Это… — Он оборачивается ко мне, словно только сейчас вспомнил, что я не мебель, а человек. — Как тебя зовут?
— Мелоди.
— Это Мелоди. Она новенькая. Найди ей место и покажи, что к чему, хорошо? Расскажи, что у нас в «меню».
— Мелоди? — с отвращением морщит нос, обращаясь к нему и игнорируя меня. — Она не итальянка.
Амадео сжимает ее щеку. Я мысленно благодарю того, кто за мной присматривает, что меня обделили таким вниманием.
— А какая разница? — Он делает шаг ближе и шепчет: — Не могу дождаться, когда куплю твой танец.
Тьфу.
Арабелла не реагирует. Теперь ее взгляд намертво впивается в меня.
— С каких это пор Гвидо нанимает чужаков?
Амадео опускает руку, видимо, до него доходит, что девушка интересуется сейчас совсем не им. Он пожимает плечами.
— Спроси у Чонгука. Он ее нанял.
Это моментально привлекает ее внимание. Голова резко поворачивается, глаза расширяются.
— Что ты сказал? Чонгук нанял ее? Ее?! — она почти истерит.
— Лично?!
Он кивает, уже теряя интерес к разговору, и смотрит на часы.
— У меня нет времени на это. Введи ее в курс дела. С завтрашнего дня она выходит на сцену.
С этими словами он исчезает, и остатки маски Арабеллы тут же слетают. Она делает шаг ко мне, возвышаясь надо мной на шпильках. Ее рука резко взмывает, и с силой хватает меня за лицо, сжимая челюсть так, что та щелкает.
— Так вот как ты попала сюда? Переспала с кем-то, чтобы получить работу? — шипит она. — Для таких шлюх, как ты, здесь нет места. Спроси-ка в борделе внизу по улице. — Презрительно гладит по щеке свободной рукой. — Ты именно то, что им нужно.
Позади несколько ее подружек-гадюк хихикают.
Хорошая попытка.
Жар поднимается по шее, когда злость вспыхивает ярким, раскаленным пятном.
Я хватаю ее за запястье и резко выкручиваю. На фоне подружки театрально ахают. Мой брат учил меня драться не для того, чтобы я стояла здесь, позволяя другой женщине издеваться надо мной.
— Не трогай меня, — говорю тихо, но твердо.
С губ Арабеллы срывается всхлип, и она отпускает мою челюсть.
— Я прошла прослушивание и меня взяли. Вот как я получила эту работу, — говорю, глядя ей прямо в глаза. — Кому был предназначен танец — меня не касается. — Мило улыбаюсь.
— Хотя, судя по твоему недавнему выступлению перед Амадео, ты, похоже, очень хорошо знакома с концепцией «переспать ради должности».
Отпускаю запястье, и она отступает, сжимая руку, будто я ее сломала.
— В отличие от тебя, я не склонна к стыдливому морализму. Хочешь, спи с Амадео. С Чонгуком. Со всеми, если надо. Пора уже и нам вести себя так же развратно, как мужчины. Я бы не хотела, чтобы все веселье доставалось только им. — Я становлюсь серьезной и холодно добавляю: — Только меня в это не впутывай.
Она выпрямляется, ее глаза сверкают яростью, когда смотрит на меня. Внутренне вздыхаю, проклиная свой собственный темперамент. Я нажыла себе врага. Нет сомнений, что будут последствия.
— Ты здесь долго не продержишься, — клянется она.
Я вежливо улыбаюсь.
— Посмотрим.
По-прежнему сжимая запястье, будто у нее там открытый перелом, Арабелла снова приближается ко мне. Я не двигаюсь ни на миллиметр, даже когда она пытается подавить своим ростом, надеясь напугать.
— Здесь есть девушки, которые ждут его куда дольше, чем ты, — говорит она с кривой усмешкой. — Если ты встанешь у нас на пути, что ж... Мы сделаем так, чтобы ты ушла. Любыми средствами.
Мне требуется секунда, чтобы понять, о ком она.
— Чонгук? — фыркаю.
— Забирай. Он мне не интересен.
Ее губы скручивает в гримасе отвращения.
— Он тебе и не принадлежит, шлюха.
На этот раз громко вздыхаю уже я.
— Так я тебе мешаю или нет? Определись уже, потому что все это становится ужасно скучным. — Пытаясь сохранить хотя бы видимость мира, протягиваю оливковую ветвь: — Может, ты просто покажешь мне, что к чему?
Она выглядит так, будто через секунду ударит меня. Ее лицо переполнено таким презрением, что щеки заливаются красным от напряжения.
— Раз ты такая умная, сама разберешься.
С этими словами разворачивается и уходит к своим прихвостням, оставляя меня одну посреди гримерки.
Как только ссора заканчивается, адреналин в крови спадает, и разум проясняется, под отступающим напряжением снова поднимаются тревога и страх, которые на мгновение отложила в сторону. Грудь сжимается, воздух становится тяжелым, подступает новая волна паники.
Я резко разворачиваюсь, отчаянно оглядывая комнату в поисках укрытия. Показать слабость сейчас, все равно что вылить ведро крови в аквариум с акулами.
Но гримерка слишком открытая, спрятаться негде. Стены будто надвигаются. Давление давит на грудную клетку. Опустив голову, я прячусь за волосами и пробираюсь к углу комнаты.
Из ближайшей душевой выходит девушка как раз в тот момент, когда мои подкашивающиеся ноги доводят до свободного табурета. Я хватаюсь за край столешницы, будто за спасательный круг.
— Эй, — говорит она, подхватывая меня под локоть и помогая сесть. — Ты в порядке?
Она опускается передо мной на колени и начинает нежно проводить руками вверх-вниз по моим предплечьям, успокаивая.
Моя голова кружится, кожа покрыта испариной. Я начинаю раскачиваться взад-вперед, обнимая себя за плечи, стараясь себя утешить. Даже сквозь приступ, охвативший тело, я вижу перед собой добрые, мягкие глаза, полные сочувствия.
— Я справлюсь. Пожалуйста, — выдыхаю сквозь стучащие зубы. — Просто… не привлекай внимания. Ко мне.
— Не буду, — она качает головой. — Что тебе нужно?
— Ничего, — зажмуриваюсь.
— Это пройдет.
Она прикусывает губу, разглядывая, как я трясусь.
— Я приготовлю тебе чай. Сейчас вернусь.
Этот, казалось бы, незначительный жест чуть не разрушает меня своей добротой. Впервые с тех пор, как я переступила порог Firenze, чувствую себя чуть-чуть менее одинокой.
Через пять минут она возвращается, держа дымящуюся чашку и протягивает мне.
— Пей, — приказывает она. — С ромашкой. Тебе станет легче.
Я молча киваю, делаю глоток, позволяя жидкости обжечь горло и согреть меня изнутри.
— Спасибо, — благодарность звучит в моем голосе особенно ясно.
— Я Капри, — говорит она. — Ты ведь новенькая, да?
— Да…
— Капри, — резко окликает голос с другого конца комнаты. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит.
— Новенькая очень ясно дала понять, что не нуждается в нашей помощи. Оставь ее, — командует Арабелла.
Королева улья сделала свой вердикт: я персона нон грата.
Капри отвечает ей с искренней, по-доброму теплой улыбкой: — Все в порядке, Арабелла. Она передумала. А я рада помочь.
Арабелла сверлит ее взглядом и, не сказав больше ни слова, отворачивается. Хихиканье из того угла становится громче.
Капри бросает на меня лукавый взгляд.
— Что, черт возьми, ты успела сделать, чтобы попасть в немилость Арабелле? — Она снова присаживается рядом.
— Не пойми неправильно, она просто отвратительная, но ты ведь здесь меньше десяти минут. Или я дольше, чем думала, просидела в душе?
Я пожимаю плечами и делаю еще один глоток.
— Тебе лучше ее послушать. Я не хочу, чтобы тебя изолировали за помощь мне.
Она цокает языком, отмахиваясь.
— Арабелла и так считает, что я не стою даже пола под ее ногами. Это, между прочим, впервые за несколько месяцев, когда она вообще заговорила со мной. Наверное, теперь пойдет домой и вымоет рот с мылом. — Улыбка на губах Капри становится дерзкой, на щеках появляются две очаровательные ямочки. — Хотя, если подумать, через ее рот проходили вещи куда похуже. Ему давно пора сделать капитальную чистку.
Я громко фыркаю в кружку, с трудом сдерживая смех. Становится легче, напряжение в груди отпускает, а страх медленно отступает. Капри проводит рукой по моему предплечью, ласково улыбаясь, довольная тем, что я немного расслабилась.
И тут замечаю на ее руках синяки. Сине-черные пятна, как от сильной хватки.
Она ловит мой взгляд, быстро отдергивает руку и прижимает обе к себе, пряча. У меня в животе тяжело оседает тревога, теперь уже совсем по другой причине. Но выражение ее лица мгновенно меняется, будто она хочет закрыться от меня. Я достаточно видела в жизни, чтобы не задавать вопросов. У нее свои тайны, у меня свои. Просто надеюсь, что ее не связанны с кем-то из здешних.
— Тебе лучше? — спрашивает она, ловко переводя разговор обратно на меня.
— Да, гораздо лучше. Спасибо, — отвечаю, прочищая горло и опуская взгляд в кружку. — Ты ведь была не обязана.
— Ты выглядела белее простыни и вот-вот собиралась упасть в обморок. Я просто рада, что тебе лучше. Что случилось?
Не отвечаю, и она не настаивает.
— Все в порядке, можешь не говорить. Но если когда-нибудь захочешь, чтобы кто-то просто выслушал, я рядом. Как тебя зовут?
— Мелоди.
— Что ж, Мелоди, очень приятно познакомиться. — Она поднимается и протягивает мне руку. На лице снова появляются ее фирменные ямочки. — Пошли, я тебе все покажу.
Как и обещала, Капри проводит для меня экскурсию по Firenze. Мы проходим через разные развлекательные зоны, от полуприватных до полностью закрытых VIP-залов, а также через две главные сцены, вроде той, где я проходила прослушивание. Там выступления проходят для более широкой публики, но даже там количество посетителей ограничено, максимум на тридцать человек.Капри объясняет, что многие VIP-клиенты приводят сюда своих партнеров по бизнесу, включая членов Фамильи. Тут же навострив уши, сдерживаю любую реакцию. Ни малейшего намека на интерес.
Мы уже направляемся обратно в гримерку, и Капри начинает объяснять, какие именно услуги есть в «меню», как вдруг кто-то резко подходит сзади, и со всей силы швыряет меня в стену.