Глава 2
ЧОНГУК.
Дверь захлопывается с оглушительным грохотом. Интересно, была бы она такой дерзкой, если бы знала, кто я на самом деле.
Часть меня не может не ухмыльнуться ее явной наглости. Другая жалеет, что она не прошлась передо мной подольше, чтобы я мог еще немного полюбоваться, как ее аппетитная задница покачивается в такт шагам.
Видимо она понятия не имеет, как провоцирует самыми обыденными действиями. Она огрызнулась и мне захотелось укусить ее за губу, просто чтобы посмотреть, как пойдет кровь. Прищурилась от злости, и мне захотелось опустить на колени и трахнуть глотку, только чтобы увидеть, как эти глаза распахнутся. Назвала меня «красавчиком», и мне тут же захотелось показать ей, насколько я уродлив внутри.
Мне нужно знать о ней больше.
Например, какого черта она делает в Firenze днем, задолго до того, как здесь начнется ночной разврат.
Иду за ней. Она поворачивает налево в конце коридора, туда, где я точно знаю, сейчас стоит Амадео у стойки хостес.
Прижавшись спиной к стене, я затаился за углом. Слышу, как она отвечает на вопрос, который не расслышал.
— Я пришла насчет работы танцовщицей. У меня прослушивание с Гвидо.
— Прослушивание? — с насмешкой переспрашивает Амадео. — Это так теперь называется, да?
— Именно так это и называется, — отвечает она.
Судя по леденящему тону в голосе, я легко могу представить, как напряглись ее плечи. Наверняка так же, как тогда, когда она препиралась со мной снаружи.
Я все еще остаюсь вне поля их зрения.
— Ты пришла потрясти задом и в конце концов оголить его для него, детка. Давай не притворяться, что тебя будут оценивать за танцы.
— Это такая же работа, как и любая другая. Например, водить гостей за ручку до VIP-столиков, потому что сам ты позволить себе такой не можешь, — сладко говорит она, но холод в голосе все еще звенит. — Моя просто оплачивается лучше. Ты собираешься сообщить Гвидо, что я здесь, или нет?
Мне даже не нужно видеть лицо Амадео, чтобы понять, что он вот-вот взорвется.
— Ты, суч…
— Я сам займусь этим.
Амадео заливается краской, лицо перекошено от ярости, вся злость направлена на стоящую перед ним красавицу с явно выраженным инстинктом самоуничтожения.
Но когда он видит меня, тут же бледнеет.
— Босс…
Я бросаю на него взгляд, способный заставить замолчать кого угодно. Он захлебывается словами, которые, видимо, собирался ляпнуть в мой адрес.
— Скажи Гвидо, что она пришла, но его услуги не понадобятся, — перевожу взгляд на нее, впервые признавая ее присутствие с момента, как вошел. Одна рука на бедре, лицо полыхает раздражением от моего появления. Улыбка, растягивающая мои губы в ответ, совершенно искренняя.
— Я сам проведу прослушивание.
— Нет, не проведешь, — отрезает она. Глаза Амадео расширяются до карикатурных размеров, когда она поворачивается к нему и добавляет: — Позови Гвидо, пожалуйста. Я хочу, чтобы он провел прослушивание.
— Заткнись, шлюха, — прошипел он.
Я игнорирую, как мои кулаки сжимаются в карманах, когда он называет ее шлюхой.
Стараясь выслужиться, Амадео говорит: — Думаю, Гвидо обычно проводит прослушивания на первой сцене.
— Мы пойдем в первый VIP-зал,
— приказываю. — Меня не должны беспокоить.
В моем голосе ясно слышится предупреждение, и Амадео заметно бледнеет. Он поспешно кивает, лихорадочно пытаясь угодить, и с поклоном говорит:
— Я прослежу, чтобы вас никто не потревожил.
На секунду сквозь мою одержимость пробивается искра ясности. Я ведь не ради этого пришел в Firenze. Отвлекаться — последнее, что могу себе позволить, особенно учитывая настоящую цель моего визита.
Смотрю на часы. У меня меньше тридцати минут до начала встречи. Тратить их на оценку танцовщицы, что даже не входит в мои обязанности — глупо.
И все же… я не могу позволить ей просто уйти.
— Отлично. Если Энцо будет меня искать, то скажи, где я. — Останавливаюсь рядом с Амадео и шепчу ему: — Chiamala di nuovo puttana e ti strapperò il cuore. Capisce? (Назовешь ее еще раз, шлюхой, и я вырву твое сердце. Понял?). — Он кивает, белый как простыня. — Хорошо.
Я снова поворачиваюсь к девушке и вижу, как настороженно и внимательно наблюдает за нами.
— Идем.
Не оглядываясь, начинаю подниматься по лестнице к VIP-залам.
Но ее шагов за собой не слышу.
Голос у нее становится упрямым, когда она кричит вслед: — Я не буду проходить прослушивание ни перед кем, кроме Гвидо.
Готов поспорить на состояние всей нашей семьи, что она даже не встречалась с этим человеком. Если бы встречалась, то вряд ли так рвалась бы оказаться с ним в комнате, где запирается дверь. Да она бы и секунды лишней рядом с ним проводить не захотела.
— Ты знаешь, где выход, — бесстрастно отвечаю, продолжая подниматься.
По тону понимаю, что она выругалась, хоть и не на английском. Следом слышу звук яростных шагов, намеренно топающих по ступеням.
Ковер на лестнице покрыт бархатом, так что услышать хоть какой-то звук уже достижение. А то, что она умудрилась топать, говорит о том, с какой силой идет за мной.
— У тебя нет дел поважнее? — раздраженно спрашивает она.
— В субботу? — усмехаюсь про себя. — Нет. Переодевайся здесь, — бросаю ей через плечо, указывая на ванную комнату.
Она резко останавливается, вновь ставит ту же дерзкую руку на то же вызывающее бедро.
— А с чего ты взял, что мне нужно переодеваться? Может, я вообще собиралась проходить прослушивание в том, в чем пришла.
Когда поворачиваюсь к ней, она смело встречает мой жесткий взгляд. Я начинаю медленно приближаться, шаг за шагом сокращая расстояние. В глазах хищный блеск, когда опускаю взгляд на ее невзрачное худи. Единственное, что выдает, что я на нее действую, — это еле заметное движение в ее горле.
— Эта должность требует полной наготы, — тихо говорю я. — Или тебя об этом не предупредили?
Она сглатывает, и этот маленький, ничем не примечательный жест заставляет мой член напрячься так, что он уже пульсирует под молнией брюк.
— Меня предупредили.
Я задерживаю взгляд на ее губах.
— И ты согласна?
Ее ответ едва слышимый шепот: — Да.
— Тогда ты разденешься для меня, — мой взгляд медленно поднимается к ее глазам, — и сделаешь это в наряде, в котором ты бы вышла на сцену перед нашими клиентами.
На таком близком расстоянии, с разницей в росте, я отлично вижу, как расширяются ее зрачки. В радужке вспыхивает тепло, прежде чем она моргает, скрывая все, будто ничего и не было.
— Кто ты, черт возьми? — хрипло спрашивает она.
Провожу пальцем вдоль линии ее челюсти, пока не дохожу до подбородка. Приподнимая его, позволяю глазам скользить по ее лицу.
— Кажется, я первый задал этот вопрос.
Она вздрагивает. А я ухожу, ощущая на спине тяжесть ее прожигающего взгляда.
✽✽✽
Эта часть клуба закрыта для всех, кроме одного процента клиентов, прошедших тщательную проверку и одобренных Фамильей. Firenze прежде всего ночной клуб, но для избранных мы предлагаем премиальные услуги. Да, в эти услуги входят классические стриптиз-шоу, но Firenze — это не дешевый стрип-клуб. Танцовщицы, работающие у нас, должны быть не только красивыми и профессионально подготовленными, у них должно быть то самое je ne sais quoi ( неведанное) — нечто неуловимое, что притягивает VIP-гостей и заставляет их тратить деньги.
Судя по тому, что она уже успела сбить меня с намеченного пути, эта женщина точно соответствует двум из трех требований. Остается проверить ее танцевальные навыки.
Я сижу в одном из бархатных кресел в самом большом VIP-зале, когда слышу, как открывается боковая дверь, и она входит.
У меня болезненно сжимается грудь, когда отрываю взгляд от телефона.
Ангел.
Настоящий, мать его, ангел.
Сначала появляется туфелька на головокружительно высокой шпильке, а за ней — остальное.
На ней белое боди с кружевной отделкой на бедрах и запястьях, каждая округлая линия тела подчеркнута обтягивающей тканью.
Но главное — вырез. Глубокий настолько, что доходит до пупка. Единственное, что удерживает ее роскошную грудь от того, чтобы вывалиться наружу, — это тонкая шнуровка вдоль декольте.
Боди дополнено таким же белым чокером, подчеркивающим тонкую шею, парящим нимбом и парой крыльев, прикрепленных к спине.
В горле пересыхает от одного ее вида, словно я провел десять дней, бредя по пустыне.
Я не могу насмотреться.
Вообще не понимаю, куда смотреть.
В леггинсах и старой футболке она была завораживающей.
Но сейчас… сейчас она ходячий секс.
Я откашливаюсь, надеясь вернуть себе хоть каплю самообладания, но не выходит.
Ее самодовольная ухмылка ясно дает понять, что она прекрасно видит, как я на нее реагирую. Это лишь сильнее возбуждает меня, ее уверенность, вероятно, самая привлекательная черта.
Ее рука снова ложится на бедро.
— Похоже, тебе нравится мой новый образ.
Меня атакуют видения, как я привязываю ее руки к спинке кровати и медленно трахаю, чтобы наказать за дерзость.
— Ты собираешься сказать мне, кто ты? — спрашиваю я.
— Я стриптизерша, ищущая работу.
Мой взгляд мгновенно становится жестче.
— Назови свое имя, или прослушивание закончено.
Ее язык упирается в щеку, пока она разглядывает меня.
— Я Мисти.
— Мисти, — сухо повторяю я.
— Все верно.
— Я имел в виду настоящее имя.
— А откуда ты знаешь, что это не мое настоящее имя?
— Если только тебя не планировали отдать в стриптиз, но сомневаюсь, что мать назвала тебя так при рождении.
— Может, и назвала, — парирует она. — Может, стриптиз — это семейный бизнес. Может, я стриптизерша в третьем поколении, и ты только что оскорбил всю мою династию.
Я усмехаюсь. Облокачиваюсь на спинку кресла, сжимая подлокотники, и напряжение постепенно покидает мое тело.
Легким жестом указываю на сцену: — Тогда покажи мне.
В ее глазах мелькает первый проблеск неуверенности. Я видел достаточно танцовщиц, чтобы отличить настоящую от фальшивки.
И вот она — нужная мне подсказка.
— Прости? — спрашивает она.
Я знаю две вещи наверняка.
Во-первых, эта девушка вовсе не стриптизерша. Более того, возможно, она вообще не умеет танцевать.
— Покажи мне, насколько ты хороша в семейном бизнесе, Мисти, — хрипло усмехаюсь, кивая на сцену. — Раздевайся.
И во-вторых…
Она, черт возьми, меня не помнит.