СОПЕРНИКИ

Юлия

Несколько дней мы были заняты по горло. Отец снова прилетел в Нью-Йорк, юристы работали по двенадцать часов в день, потому что близился срок подачи предложения. Для меня уже стало привычным работать почти до полуночи, но даже когда я уходила, в кабинете Дани горел свет. Правда, это не мешало ему пробираться ко мне в постель, когда он наконец доделывал все дела.

Казалось, мы едва закрыли глаза, а уже утро и надо вставать. Первый луч солнца пробился через щель между занавесками и лег поперек лица Милохина.

Он играл с моими волосами, а я смотрела на него, подперев подбородок рукой:

– На столе ключ от люкса.

Рука Дани остановилась.

– Ты хочешь, чтобы у меня был ключ от твоего номера?

– Ну, вчера ты меня разбудил минут через десять после того, как я заснула, вот я и подумала – входи уже тихо, что ли.

Он улыбнулся.

– Уверен, ты просто приглашаешь меня тебе вставить, пока ты спишь.

Я шутливо шлепнула его по груди.

– Я говорю, не в меня входи, а в номер!

Даня ловко перекатился так, что я оказалась на спине, а он надо мной, и убрал волосы с моего лица.

– Моя идея мне нравится больше.

Я улыбнулась.

– Ну еще бы. – Мы лежали обнаженные после ночи, и бедром я чувствовала, как у него крепнет эрекция. – Отец сегодня улетает, я обещала переговорить с ним на ресепшене в семь. К сожалению, у меня времени только в душ забежать.

Даня нагнулся и поцеловал меня в шею.

– Я могу убедить тебя опоздать на пять минут?

Я засмеялась:

– С тобой не существует такой вещи, как пять минут!

– Ты так говоришь, будто это плохо.

Я покачала головой.

– Это очень хорошо. Но еще это причина, почему я сейчас пойду в ванную и запру дверь.

Даня надулся – я залюбовалась его сердитой гримасой, – перекатился на спину и разочарованно выдохнул.

– Пожалуйста, иди. Но не жалуйся, если на твоей стороне кровати будет мокрое пятно.

Я сморщила нос и, вставая, утащила за собой одеяло.

– Почему обязательно на моей стороне? Трудно сделать все на своей?

Даня потянул за одеяло, которым я пыталась обернуться.

– Потому что это твоя вина, что здесь вообще что-то будет. Если бы ты дала мне пять минут, я оставил бы это там, где полагается, – в тебе.

Господи, я по уши влюбилась в этого мужчину. Сказанное Даней было неприличным, однако внизу живота я почувствовала сладкую судорогу от одного упоминания его спермы в моем теле. М-да, романтично… Но зато правда.

Я наклонилась и поцеловала его в губы.

– Отец уедет к полудню. Приходи к часу на ланч, и я позволю тебе оставить это пятно, где только захочешь.

Глаза Даня потемнели.

– Где угодно?

Опасная почва. Но кто не рискует…

– Где угодно. Только не отвлекайся во время совещаний, пока будешь решать, где именно тебе интереснее.

* * *

– Гляжу, ты подружилась с этим мальчишкой Милохиным, – начал мой отец.

В переговорной мы остались вдвоем – папаша со своей обычной бесцеремонностью велел юристам и аудиторам «не отсвечивать».

К чему он клонит? Отец редко отпускал общие реплики без дальнего прицела. Он обращался с людьми как с пешками в шахматах. Я принялась выравнивать растрепанную стопку бумаг.

– Да, мы нашли общий язык. Иначе нельзя, если вместе управляешь отелем.

– Он не на совместную работу с тобой настроен, Юлия .Он заглядывается на твою задницу. Я не дурак, я вижу, как он на тебя пялится, когда забывает, что на него могут смотреть.

Я замерла.

– И как же он на меня смотрит?

– Будто он питбуль, которого неделю не кормили, а ты – сочный стейк.

Я поморщилась – не потому, что это неправда, а потому, что дочери не подобает слушать от отца такие вещи. Слово «сочный» в отношении меня из уст папаши прозвучало гнусно. Зная, что у меня все всегда написано на лице, я отвернулась и пошла по комнате, собирая пустые кофейные стаканы и тарелки, оставленные командой наших экспертов.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – сказала я. – А если даже и смотрит, что с того? Данила красивый мужчина, я на него тоже смотрю.

Я украдкой покосилась на отца и увидела, как он сразу посуровел.

– Даже и думать не смей. Этот щенок ниже тебя по положению! Но, как бы там ни было, ты могла бы…

– Ниже по положению? – перебила я. – Как это понимать? Может, существуют неписаные уровни людей, которые я не вижу? Может, и ты бросил мою мать потому, что она не твоего поля ягода?

Отец вытаращил глаза.

– Юлия, не сейчас, я тороплюсь на самолет! У нас нет времени на очередной скандал, потому что тебя задел наш развод с твоей матерью.

Я покачала головой и довольно громко буркнула:
– Это неслыханно…

Отец взял со спинки стула свой пиджак и влез в него.

– Как я сказал, мальчишка Милохин тобой интересуется. Ты могла бы извлечь из этого пользу для семьи.

– Какую такую пользу? Нельзя ли поконкретнее?

– У нас уже был этот разговор. Ты ведь неглупая девушка, Юлия, и прекрасно понимаешь, на что я намекаю. У нас только один шанс с аукционом, второго не будет. Было бы крайне полезно знать, что предложат Милохины, чтобы перекрыть их ставку и не разориться.

– Иными словами, ты предлагаешь мне раздвинуть ноги перед Данилой, дождаться, когда он кончит, и вкрадчиво поинтересоваться суммой их предложения?

– Что за скабрезные выражения! Я уверен, есть и другие способы все разузнать. Разговори его.

За свою жизнь я столько раз разочаровывалась в отце, что у меня должен был выработаться иммунитет, но тут и меня пробило. Я покачала головой, чувствуя, что ниже падать некуда.

– По-моему, тебе пора. Ты же не хочешь опоздать на самолет.

Надменность не позволила папаше обратить внимание на презрение в моем голосе. Он подошел и поцеловал меня в лоб, будто и не предлагал мне только что продать себя.

– До созвона.

После его ухода я еще долго сидела в переговорной. Никогда, ни под каким видом отец не смирится, что у нас с Даней роман. Пусть Михаил Гаврилин  блестящий бизнесмен, но он полный профан в таких важных вещах, как отношения. Объяснять, что я встретила любовь всей жизни и счастлива, бесполезно; то, что Даня – один из Милохиных и наши семьи тупо поссорились еще до моего рождения, моему папаше важнее дочери.

* * *

После «ланча» с Даней я со вздохом проговорила, глядя в потолок:

– Мне это было нужно.

Он усмехнулся:

– Я так и понял, когда ты вошла в комнату и буквально схватила меня за член.

Я улыбнулась .

– Прости, но он окончательно вывел меня из равновесия. Мой папаша – самый невыносимый тип на планете!

Даня улегся на бок и пристроил голову на руку, пальцем мягко выводя восьмерку у меня на животе.

– Не извиняйся, я счастлив вкушать сладкие плоды свинской натуры Михаила Гаврилина. Правда, мне казалось, я сам буду выбирать , куда сгрузить свой вклад.

Я сморщила нос.

Даня подмигнул:

– Тебе повезло, что ты выбрала мою любимое место .

– Да ладно? Надо запомнить, что секс тебе нравится больше, чем минет.

Даня покачал головой.

– Нет ничего лучше, чем видеть тебя на коленях передо мной, но я чертовски люблю смотреть на твое лицо, когда ты кончаешь.

И опять теплая волна затопила мой живот, хотя эти выражения далеки от классической романтики. Я легонько поцеловала его в губы.

– Ну, спасибо, что позволил тобой воспользоваться.

– Обращайтесь, – он заправил мне прядку за ухо. – Хочешь поговорить?

– О сексе? – пошутила я.

– О том, что произошло у тебя с отцом. Но если хочешь, давай про секс или еще лучше переворачивайся!

Я засмеялась. Казалось, Дане действительно любопытно, что меня так рассердило, и я решила поделиться, что мне предложил мой отец. Я повернулась на бок и подперла щеку ладонью, скопировав позу Милохина.

– Отец сказал, что заметил, как ты смотришь на мою задницу.

Брови Дани поехали на лоб. Он покачал головой.

– Черт… А дальше?

– Дальше – больше.

Он водил рукой вверх-вниз по моему бедру до талии и обратно.

– Прости, я сдерживаюсь как могу, но невозможно смотреть на тебя и не представлять тебя голенькой.

Я улыбнулась.

– Не поверишь, но это очень приятно слышать.

Даня пожал плечами и, не сводя взгляда с моего бедра, сказал:

– Это правда.

– Но это не все. Констатировав, что ты пожираешь меня глазами, отец предложил, чтобы я воспользовалась этим и выведала у тебя информацию о сумме предложения вашей семьи.

Рука Дани замерла, и он взглянул мне в глаза:

– Что?!

– Ты не ослышался. Мой папаша буквально велел мне соблазнить тебя ради информации.

Даня помолчал, но  выражение его лица говорило само за себя.

– А ты что?

– Честно говоря, я мало что. Он настолько упал в моих глазах, что я не нашлась с ответом. Вот когда он уехал, мне в голову пришла пара хлестких фраз. Посмотреть бы на его физиономию после признания, что ты уже ждешь меня в люксе, потому что утром, когда мы проснулись в одной постели, я дала тебе ключ от своего номера!

Я засмеялась и большим пальцем показала за спину на заваленный бумагами стол.

– Пришлось бы звонить в 911, проболтайся я, что у тебя есть доступ не только к моему телу, но и ко всем рабочим документам, которые я здесь храню. Бумажки для папаши дороже всего на свете.

Даня покачал головой.

– Сочувствую. Ты не заслужила такого отношения.

– Скарлетт любит говорить: «Всякий раз, когда тебе кажется, что ты достойна лучшего, тебе это не кажется». Я много лет гадала, чем мы с матерью заслужили такое обращение от отца, и не желаю больше об этом думать. Я всегда знала ответ.

Даня опустил глаза.

– Ты достойна гораздо лучшего отношения от всех мужчин в твоей жизни. Просто хрен знает насколько лучшего.