Глава 27.
— Как ты, Лале? — спросил шепотом Селим, присаживаясь на кровать.
— Все хорошо, моя султан. Устала немного — сказала Лале, закрывая глаза — Очень умотал меня наш сыночек.
Лале начала медленно опускаться на подушку, продолжая тяжело дышать. Селим нахмурился, пытаясь позвать девушку, но она не отвечала, проваливаясь в глубокий сон или забвение. Это казалось страшным, потому что стоило Лале отключиться, как нижняя часть тела покрылась кровью, образуя большое пятно. Айла закричала, начиная трясти Лале, которая не хотела приходить в себя. А может, впервые устала и сама захотела заснуть бесконечным сном. Хюррем сжала челюсть, впервые испугавшись за невестку и внука, который может остаться без материнского тепла. С самом конце стояла Нурбану, сжимая руки в кулаке, пока на ладошках не появились следы от ногтей. Она кусала губы, глотала слюну, смотря ровно на девушку, которую пытались спасти.
Умри, Лале. Тебе здесь не место.
Селим быстро встал с кровати, передавая сына другой лекарше, которая сразу унесла ребенка, дабы отмыть его и проверить на все возможные болезни.
— Что с ней? Говори! — не выдерживал Селим и повернулся назад — Всем выйти! Оставьте покои пустыми.
— Госпожа! — плакала Айла, пока ее уводил Сюмбюль ага, сам кусая локти от нервов за госпожу.
— Пойдем, Айла Хатун. Нельзя оставаться.
Повитуха пыталась сделать все, что в ее силах, но получалось не очень, так как Лале все еще была без сознания, а кровь не прекращала бушевать, слово водопад.
— Пульс начинает слабеть. Мы ее теряем, Зульфия Хатун! — сказала девушка, что помогала в медицинском пункте
— Нужен срочно массаж сердца и операция. Госпожа потеряла слишком много крови. — сказала повитуха и подняла голову — срочно зови Фидан Хатун. Повелитель, вам нужно выйти.
Селим собирался оставаться на месте, но понимал, что тем самым будет смущать лекарей и вышел, закрывая двери. Девушка, что позвала другую, остановилась рядом, постоянно сминая руки.
— Что там произошло, Хатун? Говори сейчас же! — приказал Селим, на что девушка дернулась
— Повелитель, роды были тяжелые. Если бы мы вовремя не подоспели, пришлось бы спасать только одного, но слава Аллаху, госпожа родила сама, без нашего вмешательства — сказала девушка, но Селим продолжил стоять в напряжении — Пуповина обмоталась вокруг шеи Шехзаде и из за этого открылось кровотечение. По воле Аллаха, лекари помогут госпоже.
— Вы все на невольничий рынок пойдете, если не спасете госпожу! — прорычал Селим, от чего девушка зажмурилась — Молитесь.
***
— О, великий Аллах, помоги Лале султан пережить эту сложную операцию. — сказала девушка, сидя перед Кораном — Не лиши ее своей милости.
— Аминь — сказали девушки.
Все сидели в напряжении. Операция требовала консилиума, на что собралось много врачей, с разных уголков Стамбула, помогая в этом деле. Лале султан была на исходе и кровь почти вся вытекла из нее, от чего тело посинело, а она сама стала худее. Малыш задел жизненно-важные органы, образуя такой поток. Махинация продолжалась уже 4 час и ничего не было слышно о состоянии молодой госпожи. Осман постоянно плакал и просился к матери. Новорожденный Шехзаде требовал молока и материнского тепла, от чего Хюррем приняла решение отдать его молочнице, дабы покормить ребенка.
Нурбану полностью была поглощена в себя, шепча молитвы. Но, не для помощи Лале султан. Она взывала к великому Аллаху, дабы тот не помогал девушке. Чтобы не слышал ее тонких речей и не видел слез. Чтобы отвернулся. Чтобы не стал верить в ее просьбы и сказки. Чтобы не открыл ворота Рая. Чтобы девушка умирала, а над ней возвышалась Нурбану, которая поглаживает огромный перстень, что покоится на пальце. Перстень любви. Перстень власти. Нурбану знала, что стоит этому мальчику достичь пубертатного возраста, дела девушки будут плохи. Настолько плохи, что под ударом будет не только она, но и Шехзаде Мурад, а так же ее дочери. Она не могла допустить этого. Мурад в любом случае должен был занять трон. Мешает то, что она не знала, к какому времени смерть Селима наступит, чтобы быть готовой. А к такому не подготовишься. Остается только ждать и надеяться, ибо, неровный шаг и оба будут гореть в адском пламени.
Айла Хатун с недоверием поглядывала на Авшар, которая, возможно, чувствовала сожаление. А может, просто притворялась. Но девушка знала: она никогда не подпустит эту женщину к своей госпоже. Ни как к султанше, ни тем более как к подруге. Айла всегда была предусмотрительна и осторожна. Иногда, конечно, голова летела так, что ее бы воля, она давно бы зацеловала Ислама посреди гарема. Пошла бы в покои султана и поставила его перед фактом. Не сказать, что он бы оценил такой поступок, но, может...не казнил бы, наверное. А когда в лоб говорят, что хотят возродить с помощью тебя дружбу, которую она разбила сама, ты не знаешь, чего можно ожидать. Она не хотела еще одной боли для своей подруги. Лале всегда относилась почтено к Айле. Всегда ровняла их, хотя Лале заслуживает должного обращения к ней. Но, язык не поворачивается и Лале запрещает. И Айла думала, если бы не эта воинственная девушка, как бы сейчас жила сама Айла и кому бы прислуживала.
Хюррем обернулась, смотря, как служанка Лале султан поглядывает на Нурбану, будто приготавливаясь к чему то. Стоит отдать Лале должное: она всегда была осторожна и ее служанки, будто дети, всюду повторяли за своей мамой. Девушка была хитра и умна. Часто помогала госпоже. Хюррем выдохнула. Как она устала от этого. Противостояния. Она знала, что это никогда не закончится и место под солнцем будет требовать новой крови. Но, было в тягость видеть эти противодействия, между гаремом. То, с какой легкомысленностью Селим думает про свой гарем, который постоянно бунтует, требуя внимания султана. Но, Лале будто замок повесила на покои султана, запрещая всем калфам и евнухам подходить к дверям с чужими девушками. Она знала, что если свалится еще одна проблема, она не сможет сражаться. Она ослабнет, тем более, что старший Шехзаде уже санджакбей, а ее сын только вчера появился на свет.
Все это напоминало ей себя в молодости, когда она только попала в гарем, будучи совсем молодой особой, что лишилась семьи, как по щелчку пальцев. Мама, папа, сестра, брат....и Лука. Тот, который привел ее в мир любви и научил жить, а не выживать. Они строили планы, вместе ходили по лесу, но судьба распорядилась настолько жестоко. Настолько беспощадно, что вспоминать до сих пор страшно. И Баязида смерть преследовала тоже. Не сказать, что это вина Лале. Скорее всего, это как еще один предлог. Баязид был обречен. Уже с детства жизнь показывала ему, что он не протянет и увянет, как цветок. Прекрасный цветок, который нашел в себе Шехзаде Осман, сидя рядом с бабушкой. Как же он был похож на него. Такой же статный и могущественный. Только, с неизлечимой болезнью.
В покои постучали, прерывая священную молитву. Забежала девушка, говоря, что Лале султан очнулась, приходя в себя. Хюррем медленно встала, показывая своим головой, чтобы они все вместе пошли в сторону лечебного корпуса. Там уже стоял Селим, склоняя голову, будто павший раб, перед своей султаншей. Хюррем нахмурилась, удивляясь такой любви. Действительно, любви. Она никогда не видела, чтобы Селим защищал и беспокоился за Нурбану. Они столько прошли вместе. Лале не раз спасала Селима, подставляя свою спину. Не раз получала за это. Не раз была опозорена, но всегда оставалась с чистым сердцем и любовью к своему мужчине. И Селим, который постоянно беспокоился за девушку, прикрывал своей большой грудью, защищая ее, как свою семью. Где то в сердце, которое давным-давно охладело, после кончины Сулеймана, она почувствовала укол совести, вспоминая, как заставила Лале родить от Баязида и доказать свою преданность. Не сказать, что Хюррем действовала неправильно. Она защищала своего ребенка. Но, она знала, что другой ребенок будет несчастен. И сколько бы она не препятствовала, любовь побеждала, сокрушая все щиты.
Это была самая настоящая борьба за любовь.
— Ты меня страшно напугала, Лале — сказал на выдохе Селим, целуя руку девушки, что осталось не без внимания всех присутствующих — Почему с тобой постоянно происходят переключения?
Вопрос был риторическим, но Лале все равно улыбнулась.
— Вы же знаете меня, повелитель. Я притягиваю их — с улыбкой на лице проговорила Лале, от чего Селим улыбнулся, опуская голову ей на руки — Где мой малыш? С ним все хорошо?
— Ты подарила мне славного Шехзаде, моя душа. Проси у меня все, что захочешь, — сказал Селим.
— Я лишь хочу, чтобы ты всегда был со мной рядом — сказала Лале и в этот момент двери покоев открылись.
Повитуха держала на руках маленькую кроху, что нежно сопел. Лале растянула руки и приняла малыша к себе, закрывая глаза. Она вдыхала его запах, целовала нежно в лоб и носик. Обращалась к самому Аллаху с благодарностями, за такое счастье быть матерью. Селим легко провел пальцем по щеке малыша, от чего она нахмурился.
— Как его зовут? — прошептала Лале, не отрывая взгляда от малыша
— Ахмед. Тот, кто постоянно благодарит Бога — сказал шепотом Селим и улыбнулся — Мой мальчик вырастит сильным и здоровым наследником.
— Аминь — прошептала Лале и подняла голову — Благодаря тебе я родила такое счастье.
— Я необычайно рад, моя любимая — сказал Селим и прислонил свой лоб к лбу Лале — Больше никогда не отпускай меня.
— Никогда.
Им не нужны были зрители. Они никого не замечали, погружаясь в море любви. Селим видел в Лале война, само отражение янычара, молодую версию его матери, сильную девушку и любящую мать. Как алые паруса, что во время шторма поднимались, плывя только вперед, не смотря на большие волны, будто препятствие. Как цветок, который должен был жить всего лишь один день, но сражалась каждую минуту, за возможность повременить вечный сон. А Лале видела в Селиме нечто прекрасное. Что то творческое и художественное. Что то хрупкое, как стеклышко. Но, стоит ему подавить эти чувства, как лев сам выходил из оков, защищая не только львицу, но и весь прайд.
Это было настолько интимно, настолько глубоко, что Хюррем развернулась, выходя из покоев. Она не знала, что чувствовала на самом деле. В душе она была рада, что род османов продолжается. Она ошибалась. Лале была прекрасной невесткой. Она любила ее ребенка. Любила султана чистейшей любовью. Он строила козни и лишь защищалась. Не нападала. Но, зная, что ждет молодую девушку в будущем у Хюррем сжималось сердце. Она не сможет жить спокойно. Лале до конца своей смерти будет подвергаться угрозам смерти, пока ее Шехзаде не займет трон, становясь султаном. Хюррем ушла, оставляя за собой запах свежих фиалок. Это был сигнал, так как молодых нужно было оставить, да и никто бы не посмел проявить такую дерзость.
***
— Лале становится сильнее и это может сыграть против меня — сказала Нурбану, ходя по комнате — Настолько, что не приведи Аллах, она избавится от меня, стоит Селиму уйти в поход.
— Госпожа, не думаю, что повелитель будет отбывать в поход. Вы же знаете его позицию. Что до Лале султан...ей не долго осталось. То, что она родила наследника, ничего не значит. — сказал Мехмед Паша и улыбнулся — малыш вполне вероятно может...наткнуться на несчастный случай, так скажем.
Нурбану посмотрела на Соколлу. Она никогда не была сторонником детоубийства, но на то требовало благополучие ее детей и их будущее. И ради них, приходится идти на жертвы, чтобы выжить в таких патриархальных условиях.
— Надо подумать и все предпринять. Нельзя бить с горяча.
— Думайте, госпожа. Но не совершайте ошибок. Пока вы думаете, Лале султан набирает силу, а Ахмед Паша, заводит сторонников — сказал Мехмед Паша и вышел, прикрывая дверь.
Ей срочно нужно было встретиться с Газанфером и все продумать, дабы так же не попасть в ловушку. Она быстро накинула плащ, срываясь в сад, что находился в задней части дворца. Девушки пошли за ней, но она рукой остановила их, приказывая оставаться на месте. Нельзя было кому то доверять, ибо, каждая крыса могла проговориться, но Нурбану знала, кому можно доверять. Девушка забежала в старый домик, запыхавшись от резкого бега и выпрямилась, смотря, как евнух складывая руки, медленно поклоняется. Нурбану выдохнула, считая до десяти.
— Газанфер ага.
— Да, моя госпожа. Вы пожелали, чтобы мы поговорили здесь — сказал мужчина, немного нервничая — Что то случилось?
— Лале султан случилась. И ее сыночек - Шехзаде Ахмед. — сказала Нурбану и отвернулась — Мехмед Паша мне каждый день об этом напоминает. Нужно быстро среагировать на это.
— У вас уже есть идеи?
— Нет. — раздражено сказала Нурбану, положив руки на талию — и я не знаю, что делать.
— Может, стоит задуматься над похищением? Сделаем все тихо, а Шехзаде отравим и спишем на рабыню — сказал Газанфер, на что Нурбану развернулась, сжав губы.
— Задумывались уже. И чем все закончилось? Она выжила, так еще как то убила Лалу эфенди. С ума можно сойти — выдохнула Нурбану и приложила руку ко лбу — непробиваемая. С ней столько всего делали, но будто сам Аллах не желает видеть ее на небесах.
— И все равно, эта удача не постоянно будет с ней.
— Что нибудь придумаем.
Газанфер стоял, сложив руки за спиной. В руках он держал то, что было дорого ему. Последнее напоминание о том, кто он есть. О том, где он родился и вырос. О том, кто его семья. Мама и папа. Родина и друзья. Последняя нить в светлое прошлое. Их общего прошлого, ведь его забрали из Венеции. Мужчина медленно вытянул это вперед, заставляя Нурбану нахмуриться и осмотреть вещь. Это был маленький кулончик, сделанный из дерева.
— Что это? — спросила Нурбану, подняв бровь
— Г-госпожа, это кулон, сделанный моим отцом в Венеции. Очень дорогая вещь мне. Я хочу подарить его вам и...показать вам всю серьезность моих намерений — сказал Газанфер и поднял глаза, видя, как Нурбану начинает закипать.
Нурбану отшатнулась, постоянно меняя выражение лица. Она злилась, смягчалась и снова злилась, хмуря брови до предела.
— Ты с ума сошел, Газанфер? Ты что себе позволяешь? — прорычала Нурбану, подходя к мужчине — Как ты смеешь...?
— Госпожа, я понимаю, что не достоин вас, но все что я хочу, быть с вами и прожить эту жизнь вместе.
— Не смей, Газанфер! Ты не можешь! Я женщина султана! Мать его детей! Я госпожа! — крикнула Нурбану — Даже не смей об этом зарекаться. Тебе не светит!
***
Прим.автора: осталось 2-3 главы до эпилога! Мы выходим на финишную прямую!