Глава 24.
Самое сердце Османской Империи встретил кампанию крымчан проливным дождем, посылая дурные предчувствия молодым людям. Они оглядывались, поражаясь красотой и величием Стамбула. Везде стояли красивые мечети, земля была покрыта ровной плиткой из камней, которую днями и ночами делали рабочие, «причесывая» столицу. Будто, готовились к приезду важных гостей, но на деле, повелителю хотелось, чтобы сама столица показывала частоту и благодетель всей империи.
Спрыгнув с лошади, мужчина оглянулся, не переставая хмуриться. Ему казалось, что все это сказка и сейчас он должен проснуться. Не бывает так. Не бывает, чтобы отец спокойно взял его с собой в поездку, не оставляя во дворце. Его старший брат постоянно уезжал, сопровождая отца во всяких аудиенциях, потому что считался наследным принцем и продолжателем рода. Но, как показывает практика не только в Крымском ханстве, но и в других государствах - старшие наследники не всегда становились правителями, уступая младшим или самой смерти. Мужчина верил, что придет и его час, когда он сможет занять трон, не смотря на старшего брата.
По крайней мере, так ему внушала мать.
Конечно, полуостров не был суверенным государством и даже не автономным, а полностью под влиянием османов, делая доступ на трон только формальным. В XIV в. часть территорий приобрело генуэзцы. Распад Орды в 1441 году привел к разделу Крыма между Крымским ханством, княжеством Феодоро и генуэзскими колониями. С 1478 года ханство стало протекторатом Османской империи. Но, даже так, имея небольшой кусочек земли ему хотелось править и показать людям всю свою силу и мощь. Возможно тогда, Крымское ханство могло бы отколоться, присвоив себе суверенитет.
Но, над всему его планами смеялся старший брат. Все и так понимали, что Крымское ханство слишком маленькое, чтобы противостоять масштабам Османской Империи. Тем более, что под боком была и другая страна, которая так же хотела территорию полуострова. Поэтому, деваться было некуда. Выдохнув, мужчина зашагал за своим отцом и братом, подняв подбородок. Ему все рассказали. Так, как поездки для него была редкость, он был обделен должным обучением в ведении дискуссий. И поэтому, за две недели до отъезда мать вместе с учителями сидели и заучивали с ним правилами этикета и манерами общения с султаном.
Не то, чтобы он совсем был обделен обучением, как наследник престола. Но то, что большинство поддерживали его старшего брата - было неоспоримо. И поэтому, младший сын всегда думал, что не повезло старшему, когда вместо того, чтобы пойти играть, мальчишка зубрил учебники, изучая разные языки, основы государства, правила и законы.
Массивные двери медленно открылись, пропуская молодых людей с правителем в стены дворца, куда никогда в жизни не вступит нога гарема. Стены были покрыты мраморной плиткой, на колоннах виднелась тонкая работа венецианского скульптора. Дорогие ковры покрывали каменный пол, создавая ощущение полета, а не ходьбы. Остановившись, мужчина сглотнул слюну, не переставая удивляться и бояться. Было страшно видеть столько стражи, людей, такого небывалого величия. Мужчина здесь были облечены в дорогие кафтаны, красивые, золотые броши. На пальцах виднелись огромные перстни, а на них самые изысканные камни. Взгляд был острый, неподвижный и готовый. Каждый из них был готов в любой момент защищать свою родину и падишаха.
Он впервые с таким сталкивался.
Он стоял за железной решеткой, видя только спины визирей, который как щиты, закрывали собой мощную грудь нового султана. Ему хотелось застать его в самом рассвете сил и понять: какой он, сын султана Сулеймана великолепного и теперешний падишах мира. Он слышал, какой мелодичный голос у этого мужчины, как он поощряет своих верных Пашей, за хорошую службу и как хмурится, когда что то идет не так.
Лишь услышав: зови, ноги подкосились, а дышать стало труднее, но увидев подозрительный взгляд янычаров, он откашлялся, проходя чуть вперед. Как только глаза нашли объект интереса, он выгнул бровь, отмечая, что мужчина может быть старшего него всего на несколько лет. Он был красив, но совершенно не похож на других османов. Султан Селим был светлее, а глаза открывали изумрудный мир, освещая все вокруг. Селим перевел на него взгляд, от чего душа ушла в пятки, а он сам опустил взгляд, молясь всем богам на спасение.
— Сахиб Герай, я рад познакомиться с тобой. Ты всегда верно служил Османской семье* — сказал Селим и улыбнулся — А теперь, я вижу твоих достойных наследников.
Сахиб с гордостью повернулся к своим сыновьям, не скрывая уверенной улыбки.
— Да, мои гордые сыновья. Давлет Герай — сказал Сахиб, на что мужчина низко поклонился. — И, мой младший сын - Сафа Герай.
Младший совсем задрожал, потихоньку поклоняясь. Было удивление, встретить заинтересованный и жалеющий взгляд повелителя, на что Сафа разозлился, не принимая такой ответ. Он не хотел казаться трусом перед султаном. Да и какой он султан. По нему не скажешь.
— Крепкие мужчины, настоящие защитники — кивнул Селим, смотря на телосложение старшего брата — Аллах да не оставит их.
— Аминь, повелитель. Благодарю, за ваши слова, повелитель. Хотел бы принести вам свои соболезнования, в связи с кончиной султана Сулеймана. — сказал Сахиб Герай, немного откашливаясь — Я мечтал, наконец то, познакомиться с вами.
— Что же, такая возможность появилась — улыбнулся Селим и повернулся к казначею — Давай, Зарип ага, начинай.
***
— Вижу, что по налогам все идет хорошо. Нет никаких превышений полномочий и грабежа моего народа. Я доволен — улыбнулся Селим и выдохнул — Оставайтесь здесь, сколько захотите, Сахиб Герай. Чувствуйте себя, как дома.
— Спасибо, Повелитель. Я мечтал погулять по улочкам Стамбула и показать своим сыновьям другой мир — сказал Сахиб, на что Селим кивнул и встал.
— Ахмеда Паша — сказал Селим, на что Ахмед Паша поклонился — Выдели нашим гостям покои в мужском крыле и надели охраной, для прогулок по городу.
— Да, повелитель. Как прикажете.
— Если это все, совет дивана окончен — сказал Селим и вышел из комнаты, оставляя за собой Только шлейф из дорогой ткани.
Ахмед Паша повернулся к мужчинам, чуть улыбаясь смущением наследных сыновей.
— Завтра вечером повелитель ожидает вас в своих покоев, в честь день рождения дочери султана - Фатьмы султан. Там будет семья повелителя и вы, как почтение гости приглашены на это мероприятие. — сказал Ахмед Паша и удалился, не нуждаясь в ответе.
Все и так знали, что отказы будут расценены, как оскорбление султану. Это была, своего рода добровольно-принудительная просьба. Сахиб Герай повернулся, хмуря брови. Его взгляд был нацелен на младшего сына, который поджимал губы, комкая руки. Это выглядело жалко.
— Из-за тебя меня посчитали неудачным отцом и правителем — сказал осуждающе Сахиб, от чего Сафа поднял веки, встречаясь со сталью — За что мне такой непутевый сын?
— Отец...
— Молчи, когда с тобой разговаривает отец, Сафа. Помни правила — сказал резко Давлет, сжимая губы.
— Зря я послушал твою мать и взял тебя с собой. — выдохнул Сахиб и зашагал к выходу
Старший брат лишь грустно оглянулся, качая медленно головой и пошел за отцом, скрываясь за колоннами. Младшему оставалось лишь только выдохнуть, унимая дрожь, от осуждения отца.
***
— Ни в одно платье уже не влезаю, Айла — выдохнула Лале и оглянулась, отмечая гору платьев на своей кровати — Вот так и останусь без любви падишаха.
Айла улыбнулась, закатывая глаза от глупостей, что твердят уста молодой госпожи. У беременных свои причуды.
— Неправда, Лале султан. Животик украшает женщин — сказала Айла и подобрала ткань белого цвета, словно нежная пенка — Вот. Как тебе? Сошьем тебе платье, будешь самой нежной и красивой.
— Своим животик уже надо обзавестись, Айла — выдохнула Лале, на что подруга поджала губы. — Время, Айла. Потерпи. Я обещаю тебе.
Айла нежно улыбнулась, забирая ткань для передачи портнихам. Конечно, она знала, что в силах Лале сделать Айлу счастливой и попытаться поженить ее с Исламом, но другой вопрос в том, что ей сказала бабка, когда та просила помочь. Поэтому, Айла не пыталась давить, зная, что это может быть опасно не только для нее, но и для всех окружающих людей. Судьба сама настигнет и не спросит ни у кого разрешения, на этот счастливый брак. И Айла будет готова. А пока что ее прямой долг - оберегать и защищать свою неистовую госпожу.
— Не понимаю, зачем я там нужна. День рождения не у моего Шехзаде. Я просто не понимаю смысла своего нахождения там. Буду только расстраивать Авшар, которая и так настрадалась от жизни — сказала Лале и улыбнулась — Ох, не завидую Авшар.
— Девчонке нелегкая жизнь далась — пожала плечами Айла и Лале хмыкнула — Не думай про нее, Лале. Тебе нужно сейчас питаться правильно, хорошо спать и дышать свежим воздухом. Шехзаде должен родиться здоровым.
— Иншаллах, чтобы это был мальчик, Айла — сказала Лале и погладила живот — Иначе, мне не выжить во дворце. Я перестану быть госпожой, так как Осман не сын Селима.
— Не думай об этом, Лале султан. Собирайся. Скоро платье сошьют и пойдешь, ослепляя всех своей красотой — сказала Айла, подавая украшения молодой госпоже.
Время прошло, Лале была готова. На теле струилось белое, почти пышное платье, показываю всю невинность девушки. Красивый кулон, который Селим подарил ей еще на первой встрече. На голове нежная корона. Она на хотела чего то тяжелого и величественного, зная, что и без всех эти побрякушках выглядит, словно сама Валиде султан. Улыбнувшись своим мечтам, Лале покрутилась, посылая себе в зеркало воздушный поцелуй.
— Какая ты красивая и воздушная. Словно, самый сладкий лукум, МашАллах! — сказала Айла, восхищенно наблюдая за подругой.
— А ты сильно не удивляйся. Будто впервые видишь это — усмехнулась Лале, на что девушка закатила глаза
— Иди уже, Лале султан. А мы с Шехзаде Османом будем отдыхать.
Лале посмотрела на своего сыночка, что нежно храпел во сне, не чувствуя всю боль, что пришлось пережить ему несколько дней назад, как посоветовал лекарь.
«Flashback»
Селим медленно открыл холодную дверь, заходя в покои, в которых находилась его любимая. Сегодня они должны были пойти к местных врачам, которые уверяли, что такой способ точно поможет, учитывая положение младшего Шехзаде. Услышав то, каким способом они хотели лечить ее ребенка, Лале долго плакала, отказываясь отдавать своего ребенка. Представляя, что он будет чувствовать, хотелось зарыться в подушку и проснуться, не знаю, что твой сын болеет страшной болезнью.
Селим грустно посмотрел на беспокойные глаза своей любимой, что крепко обнимала его племянника и кивнул.
Пора.
Они двигались медленно, постоянно оттягивая момент того, когда их маленького комочка будет ждать страшная «расправа» с болезнью. Но, лекари были уверены в том, что это поможет.
Но, почему не помогло покойному Шехзаде Джихангиру?
— Обещай мне. Обещай мне, Селим. Обещай мне, что не сделаешь ему больно. — прошептала Лале, на что Селим опустил глаза.
Лале передала крохотную ручку сына своему мужчине, на что Селим выдохнув, неуверенно взяв ее в ладонь. Такая маленькая. Селим был обязан защищать своего племянника. Хотя бы потому, что его мать - это его любимая женщина, а отец - покойный брат, от которого остался только сын. И Селим поклялся защищать и воспитывать Османа, как своего, не претендуя на статус: отец. Осман знал, чей он сын. Маленький Шехзаде прекрасно понимал, где сейчас его отец. Просто не говорил.
Лале нельзя было дальше, так как сказали, что это не для женских глаз, от чего Лале волновалась, но ей добавили немного успокоительного, дабы она совсем не обомлела. Селим увидел страшную конструкцию, состоящую из стола, с боку которых стояли будто рычаги с колесами. А на каждом прицелена ткань, для захвата конечностей.
Подняв своего племянника, Селима положил его туда, на что Осман сразу же поморщился, начиная немного плакать. Пожалуйста, потерпи, Осман. Скоро это все закончится. Селим отошел, наблюдая, как лекари начинают привязывать Шехзаде, оставляя его в форме звездочки. Пошли первые обороты и Осман начал чувствовать небывалую боль, от чего оглушительный крик боли раздался на весь дворец, от чего Лале вздрогнула, начиная стучаться в покои. Селим не отрываясь, смотрел на своего племянника, которого будто пытали, постоянно растягивая руки и ноги. Боль была несравнима ни с чем, но лекари уверяли, что это поможет.
Осман постоянно кричал. Постоянно звал мать и просил прекратить эти мучения, но страшные мужчины в белых одеяниях делали очередной оборот, растягивая мышцы маленького принца. Селим дернулся, понимая, что нервы на пределе. Он подвергся настоящей моральной пытке, видя, как мучается его кровь. Отвернувшись, он закрыл глаза, не переставая слышать ужасные крики, а из глаз капали слезы, попадая на красивый кафтан.
— Все! Хватит! Остановите это! — сказал быстро Селим, подходя к столу, на котором лежал замученный Шехзаде, смотря стеклянными глазами на дядю
— Это должно помочь, повелитель — сказал рассеяно один из лекарей, освобождая мальчика — обязательно.
— Вы все головы лишитесь, если это не поможет — прорычал Селим, унося мальчишку.
Он шел быстро, стараясь дойти до покоев, чтобы маленький человек скорее почувствовал тепло и защиту своей матери. Он был плох. Его мучали огромное количество времени, от чего в последние минуты он утих, только лишь моля всевышнего о спасении. Глаза опухли и стали красными, а губы дрожали, пытаясь издать еще один крик, который уже не вышел. Голос охрип, а глаза не светились.
Осман запомнил этот вечер навсегда.
Лале вздрогнула, вспоминая весь ужас, что ей пришлось пережить, когда она слышала каждый крик своего малыша. Момент, когда Селим принес его на руках, был подобен смерти. Замученный, напуганный и совсем пустой. Осман долго отходил и неистово молчал, дабы не разрыдаться от ноющей боли. Будто, сделали только хуже, но лишь один ребенок знал, какие страдания он испытывал.
Выйдя из покоев, Лале наткнулась на Селима, который не отрываясь смотрел лишь на нее. Лале удивилась, не ожидая увидеть здесь самого повелителя, который решил лично сопроводить ее. В глазах читались песни о любви, а губы шептали самые красивые и нежные слова. Аккуратно поцеловав лоб девушки, мужчина улыбнулся, шагая в сторону своих покоев. Это напомнило девушке времена, когда Селим был еще Шехзаде и они, пусть и не вместе, но шли в покои покойного султана.
Кто то крикнул, от чего все опустили головы, пропуская османскую семью в покои. Там уже ждала Хюррем султан, что с нежностью наблюдала за маленькой госпожой, которая играла в игрушки. Ахмед Паша с Фатьмой султан, которые сразу же улыбнулись и поклонились, заметив добрый взгляд Лале. Авшар, которая нервничала, постоянно сжимая и разжимая руки. Михримах со своей дочерью.
Хюррем, увидев Лале с округлым животом, закатила глаза, улыбаясь своему сыну. Она стала Валиде и сразу же взялась за дела гарема, не переставая каждый раз упрекать Лале, за какие нибудь действия. Все таки, для нее Лале была еще в статусе обычной рабыни и не позволяла той чувствовать себя полноправной госпожой, ссылаясь на то, что та еще не родила Шехзаде. То, что Осман станет султанзаде, знали все и Лале пришлось с этим согласиться. Были факторы, которые мешали ему быть претендентом на трон. 1. Осман не был сыном Селима, а значит, был косвенным наследником, хоть и Османской крови. 2. Горб, который рос не по дням, а по часам, заставляя мальчика гореть в агонии. И Лале приняла это, беря обещания того, что ее сына не убьют.
Но то, что Лале была султан, знали все. Это лишь формальности, которые Хюррем султан чтила, как древние традиции. Лале не была обделена в жаловании или в почестях. Она знала, что стоит какой либо девушке или стражнику сказать или посмотреть не так, по их душу придет сам повелитель, заставляя либо извиняться, либо нести страшное наказание, за неповиновение.
Аккуратно усевшись на мягкую подушку, Лале оглянулась, зная, что в этих покоях лишь малая часть будет ее поддерживать. За ней стоял сам повелитель, приказывая никому не трогать или перечить слову молодой госпожи. А с Хюррем и Нурбану нужно было разбираться. Нельзя было оставлять то, что они точат на нее зуб. Естественно, у второй точно есть повод убрать конкурентку. Но, Лале не собиралась сдаваться. Как она разобралась с Хуриджихан султан, так и Нурбану отодвинет.
— Повелитель, прибыл Сахиб Герай со своими сыновьями. — сказал Сюмбюль, от чего Селим улыбнулся.
— Пусть войдут.
Лале нежно улыбнулась мужчине, накрывая его ладонь, от чего он повернулся к ней, посылая ей самую теплую улыбку. Она была его дивой, его творением и его погибелью. Но он знал, что никогда не сможет отказаться от такой большой любви. Девушка настолько поселилась в его сердца, что не собиралась делить, а уж тем более оставлять любовь повелителя. Повернув голову, Лале уставилась на мужчину, что прожигал ее взглядом. Она не могла поверить, что видит его. Спустя столько лет, он вновь предстал перед ней, удивляясь не меньше, видя, какой стала его вчерашняя Александра.
— Сафа...?
******************************
*Прим.автора: вообще, по истории Сахиб Герай умер раньше, чем умер Сулейман, но я решила оставить его, будто бы он прожил больше.