Искры под пеплом
Школа. Это место пахло старыми книгами, дешёвым освежителем воздуха и едва уловимым запахом отчаяния тех, кто в пятницу вечером так и не дождался сообщения. Для меня же оно пахло полем битвы. Не в буквальном смысле, конечно. Хотя после третьего урока химии от лаборатории иногда несло так, что хотелось надеть противогаз.
Я шла по коридору, ловко лавируя между стайками первокурсников, жмущихся к стенам, и парой влюблённых, которые, кажется, уже неделю пытались проглотить друг друга целиком, не отрываясь от поцелуя. Моя цель была ясна - кабинет литературы, последний оплот хоть какой-то человечности в этом царстве лицемерия и гормонов.
Дверь была приоткрыта. Я толкнула её плечом, не замедляя шага, и направилась к своему спасительному островку - первый ряд. последняя парта у окна. Солнечный свет, падающий под углом, рисовал на старом дереве парты тёплые геометрические узоры. Здесь был мой наблюдательный пункт. Отсюда я могла видеть всё: кто с кем перешёптывается, кто списывает домашку в последнюю секунду, а кто украдкой смотрит в телефон под столом.
Я сбросила рюкзак на пол с глухим стуком, упав на стул. Шестнадцать лет, а ощущение, будто отсидела пожизненный срок. Единственное, что скрашивало эти будни - моя личная, вечная и совершенно иррациональная война с одним конкретным идиотом.
Мысль о нём заставила меня непроизвольно скривиться. Винсент. Ростом за 180, здоровая туша с самомнением греческого бога. Наш конфликт был старше, чем моды на узкие джинсы и TikTok. Он начался с песка в глазах, и разрушенного замка, а вырос в нечто монументальное, незыблемое и совершенно абсурдное. Мы ненавидели друг друга. По крайней мере, я свято в это верила. Это было проще, чем признать, что его присутствие заставляло мою кровь двигаться быстрее, а мозг - работать на пределе, выискивая новые саркастичные замечания.
Учительница, миссис Эванс, женщина с вечно уставшим лицом и пучком седых волос, уложенным в тугой узел, как раз объявляла тему урока. Я открыла тетрадь, делая вид, что готова конспектировать её рассуждения о символизме в «Преступлении и наказании», хотя на самом деле планировала зарисовать на полях очередной карикатурный портрет Винсента - на этот раз в образе Наполеона с комплексом неполноценности.
Именно в этот момент дверь распахнулась с такой силой, что она ударилась о стену, заставив вздрогнуть половину класса.
И он вошёл.
Винсент. Не один, конечно. С ним всегда была его свита - пара прихлебателей, которые смотрели на него с обожанием борзых щенков. Он что-то говорил им через плечо, лениво ухмыляясь, и его взгляд скользнул по классу, медленный, оценивающий, владеющий. Хозяин, обходящий свои владения.
Его глаза остановились на мне.
Это длилось всего долю секунды. Быстрый, цепкий, изучающий взгляд. Но его было достаточно. Воздух в классе будто сгустился, стал тяжелее. Мои пальцы непроизвольно сжали ручку. Игра началась.
- Винсент, - голос миссис Эванс прозвучал устало, но с ноткой неизбежного снисхождения, которое он умел вызывать у всех учителей. - Мы уже начали. Объясни своё опоздание.
- В пробку попал - бросил он через плечо, даже не глядя на неё, его взгляд всё ещё буравил меня. - Объехал ДТП ради ваших главных слов
Он лениво подошёл к её столу, взял журнал и с размаху расписался в нём, поставив жирную закорючку вместо подписи. Учительница вздохнула, но промолчала. Он обладал какой-то магией вседозволенности.
- Садись, Винсент. И постарайся не отвлекать класс.
- Ага, - он бросил журнал на стол с таким видом, будто делал одолжение.
Все ожидали, что он пойдёт на своё место в центре класса. Но Винсент никогда не делал то, что от него ожидали. Вместо этого он направился прямиком по проходу, который вёл мимо моей парты. Его путь был абсолютно логичным - его место было как раз за двумя рядами от меня. Но я знала. Я знала его слишком хорошо.
Он шёл не спеша, его плечи были расслаблены, руки в карманах. Полная иллюзия небрежности. Но я видела лёгкий прищур его глаз и едва заметный наклон корпуса в мою сторону. Он целенаправленно сместил траекторию, чтобы пройти максимально близко.
Я опустила глаза в тетрадь, делая вид, что полностью поглощена конспектом. Внутри всё замерло в ожидании.
Он прошёл мимо. И в тот момент, когда его бедро оказалось на уровне моего плеча, он намеренно сместился на полшага, чтобы его локоть жёстко, но без настоящей силы ткнулся в моё плечо. Скорее толчок, чем удар. Рассчитанный на то, чтобы задеть, но не покалечить.
- Ой, прости, - бросил он через плечо, даже не обернувшись, продолжая идти к своему месту. В его голосе звучала плохо скрываемая насмешка. - Не заметил тут чьи-то кости. Мешаешься, как обычно.
По плечу разлилось тепло от толчка, больше неприятное, чем болезненное. Я впилась пальцами в край парты, чтобы не дёрнуться.
- Да пошёл ты, придурок, - выдохнула я ему вслед тихо, но чётко, зная, что он услышит. - Ослеп от своего же гонора? Или просто не вписался в поворот, козёл?
Он уже садился за свою парту, но мои слова долетели. Он обернулся, и на его лице расплылась та самая ухмылка, которую я ненавидела больше всего на свете - самодовольная, ядовитая, довольная.
- О, у псины голос прорезался! - громко провозгласил он, нарочито привлекая внимание всего класса. - А я думал, это ветром из твоих пустых карманов зашумело. Или это твой единственный талант - звуки издавать?
Несколько одноклассников захихикали. Миссис Эванс подняла глаза от журнала.
- Винсент! Ника! Хватит! - её голос прозвучал грубо и устало. - Немедленно прекратите это детсадовское поведение. Следующий, кто издаст хоть звук, получит замечание в дневник. Винсент, повернись к доске. Ника, займись, наконец, конспектом.
Он медленно развернулся к доске, но я видела затылок - он был доволен собой. Миссия выполнена. Он спровоцировал меня, получил свою порцию внимания и оставил меня сидеть с колотящимся сердцем и ноющей болью в плече.
Я глубоко вздохнула, пытаясь вернуть себе самообладание. Чёртов Винсент. Он всегда знал, как вывести меня из равновесия. Я с силой ткнула ручкой в тетрадь, оставляя на полях большую кляксу прямо на лбу моего карикатурного Наполеона.
Война продолжалась. Но в этот день, в лучах утреннего солнца, глядя на его спину, я впервые с удивлением поймала себя на мысли, что мне почти... нравится это чувство. Это противное, колкое, возбуждающее чувство ненависти, которое было таким же привычным и необходимым, как воздух. И это пугало больше, чем все его идиотские комментарии, вместе взятые.
Прошло минут двадцать. По спине бегали противные мурашки - смесь злости и какого-то странного, электризующего возбуждения. Я пыталась сосредоточиться на монотонном голосе миссис Эванс, водила ручкой по строчкам, но буквы расплывались перед глазами. В голове крутилась только одна мысль: «Чёртов Винсент. Чёртов, бесячий, ненавистный Винсент».
Солнце, пробивающееся сквозь окно, стало таким тёплым, почти ласковым. Его лучи грели мне щёку и руку. Шёпот учительницы о символах и образах превратился в далёкий, монотонный гул, похожий на жужжание пчелы. Веки налились свинцом. Я упрямо пыталась бороться со сном, моргала, трясла головой, но сила гравитации была сильнее. Голова медленно, предательски клонилась к парте, пока лоб не упёрся в прохладную деревянную поверхность. Последнее, что я помнила перед тем, как провалиться в сон, - это запах старого дерева и мела.
Я заснула.
Я не видела, как через пару минут Винсент обернулся. Его взгляд, обычно такой насмешливый и колкий, на мгновение задержался на моей спящей фигуре. Что-то в его Выражении изменилось - ушла ухмылка, исчезла маска вечного раздражения. Он просто смотрел. На мои растрёпанные волосы, рассыпавшиеся по парте, на беззащитно приоткрытые губы, на расслабленную спину, поднимавшуюся и опускавшуюся в такт дыханию.
Он наблюдал за мной так, словно видел впервые. Без брони, без оружия, без наших вечных колкостей. Просто я. И это зрелище, видимо, задело какую-то потаённую струну в его чёрствой душе.
Тихий шёпот донёсся со второго ряда. Это был Артём, тот самый одноклассник, что сидел прямо напротив меня. - Эй, Винс, - прошипел он, кивая в мою сторону. - Глянь, твоя психичка отключилась. Редкий момент, когда не несёт фигню.
Винсент не ответил сразу. Он ещё секунду смотрел на меня, а потом его лицо вновь приняло привычное насмешливое выражение. Но решение уже созрело.
- Артём, - его шёпот был тихим, но властным. - Меняемся. -Чего? - не понял тот. -Местами. Быстро и тихо. Пока Эванс не видит.
Артём лишь кивнул, не решаясь перечить. Быстро и бесшумно, под прикрытием гулкого голоса учительницы, они поменялись местами. Теперь Винсент сидел прямо напротив меня. В шаге от моей правой стороны плеча.
Он устроился поудобнее, положив ноги на перекладину спереди какого-то стула так, что его кеды почти касались чьих-то ног. Он мог видеть всё: изгиб моей шеи, тени от ресниц на щеках, как мои пальцы непроизвольно дёргались во сне. Он мог до меня дотронуться.
И он смотрел. Не отрываясь. Словно пытался разгадать загадку, которую сам же и создал. Его взгляд был тяжёлым, почти физически ощутимым. Во сне я почувствовала это. Мне приснилось, что на меня кто-то смотрит. Что я на мушке. Мое дыхание сбилось, я беспокойно повернулась щекой на другую сторону, глубже уткнувшись лицом в сгиб локтя, пытаясь спрятаться.
Винсент замер, будто пойманный на месте преступления. Но я не проснулась.
Он медленно, почти не дыша, протянул руку. Его пальцы замерли в сантиметре от моих волос. Он не прикоснулся. Он просто провёл рукой по воздуху, повторяя линию моей пряди, лежавшей на парте. Его лицо было серьёзным, сосредоточенным. В эти минуты он не был тем наглым хулиганом с похабными шутками. Он был кем-то другим. Тёмным, тихим, одержимым.
Внезапно я вздрогнула во сне, и он мгновенно отдёрнул руку, сделав вид, что листает учебник. Его сердце бешено колотилось, и он злился на себя за эту внезапную, идиотскую слабость. Но как только я снова затихла, его взгляд вернулся ко мне.
Так прошли оставшиеся минуты урока. Он не слушал миссис Эванс. Он не отвечал на тычки одноклассников. Он просто сидел и смотрел на меня, как на единственную точку в этом скучном, сером мире. Это было жутковато. Это было интенсивно. Это было нарушением всех границ. Но для него в этот момент это было единственно важным занятием на свете.
Резкий, пронзительный звонок с урока заставил меня дёрнуться и резко сесть. Я протёрла глаза, чувствуя себя разбитой и совершенно потерянной. На губах остался вкус сна, а на щеке - красный след от рукава.
Я повернула голову в бок, чтобы что-то сказать Артёму, и застыла.
С правой стороны моего бока сидел не Артём.
Сидел Винсент. Он уже смотрел на меня - его привычная маска надменности и насмешки была на месте. Но в его глазах, тёмных и неотрывных, читалось что-то ещё. Что-то глубокое, что я не могла расшифровать.
- Ну что, выспалась, принцесса? - его голос прозвучал хрипло, будто он давно не говорил. - Храпела так, что стекла дрожали. Пришлось бубнить Эванс чтобы заглушить.
Я онемела, не в силах понять, как он оказался здесь. Мой мозг, ещё затуманенный сном, отказывался воспринимать эту информацию. -Ты... что ты тут делаешь? - выдавила я, чувствуя, как по щекам разливается краска.
- Сижу, - он развалился на стуле с видом хозяина. - Наслаждаюсь видом. Особенно впечатлил момент, когда у тебя слюна по парте потекла. Очень романтично.
Я резко отвернулась, сердце колотилось где-то в горле. Что он делал, пока я спала? Сколько он смотрел? Почему он поменялся местами?
Я чувствовала его взгляд у себя на затылке. Он был тяжёлым, горячим, настоящим. Теперь между нами не было ни рядов парт, ни нашего привычного безопасного расстояния. Теперь он сидел прямо напротив меня. И я знала - это ненадолго. Это навсегда изменило правила нашей игры.