Глава 23
— Передавай привет Анюте, — мама протягивает мне куртку, дождавшись, пока закончу плести вторую косу.
Оставляю ее лежать на плече, как и ее сестру-близняшку на противоположном. Пара свободных прядей окружают мое лицо.
— Если ее увижу, — забираю куртку и просовываю ноги в ботинки.
Я избегаю смотреть маме в глаза. Мне кажется, если она ко мне присмотрится, то поймет, что я уже две ночи не в состоянии заснуть.
— Как у нее дела? — спрашивает мама.
— У нее все хорошо. Цветет и пахнет, — одеваюсь.
Это чистая правда. Моя сестра счастлива. У нее все отлично.
— А у тебя? — интересуется осторожно.
— У меня тоже… — вру, забирая с комода рюкзак.
Все отлично, если не считать гнетущей тоски, которая то и дело комом собирается в горле.
— Как дела у… Данила?
Мои движения становятся замедленными. Проверяя содержимое рюкзака, я никак не могу найти ответ. Соврать. Придумать небылицу. Имя из шести букв вызывает болючие спазмы в сердце, отдается рябью в каждой клетке мозга.
— Я… я не знаю… — трясу головой.
— Вы поссорились? — с легким волнением спрашивает она.
Поссорились?
Расстались?
— Не знаю… — говорю на выдохе.
Я не знаю!
Две бессонных ночи, вот что отделяет меня от него. Я переоценила любые свои возможности, когда решила, что могу хотя бы один день без него прожить, а два дня — это уже за гранью. Может быть, на третий станет легче? Ведь он не звонит. И не пишет. Я тоже не делаю этого.
Я не знаю, что мне делать.
— Юля… — мама кладет на мое плечо ладонь.
Я наконец-то поднимаю на нее глаза.
Она смотрит ласково. Гладит мою косу, лежащую поверх куртки.
— Все-таки поссорились? — констатирует мягко.
Если бы я сказала ей о том, что он хочет перевернуть всю мою жизнь вверх тормашками, она бы не выдала ни единого упрека. Если бы я сказала, что уеду из родного дома. Брошу все. Свой университет, к поступлению в который готовилась так долго и упорно. Брошу своих друзей, свою семью. Ради парня. Ради его целей и его будущего…
— Он хочет… — говорю, обходя самые большие подводные камни. — Чтобы я свою жизнь подстроила под его. Его амбиции важнее моих, — вываливаю на маму свои перемешанные мысли. — У него амбиции грандиозные, не то, что мои, понимаешь? Это правильно? Так должно быть? — спрашиваю в сердцах.
Она чуть сводит брови.
Становится серьезной и задумчивой.
Закусив губу, жду ее ответа с надеждой, что она его даст.
— Знаешь, — вздыхает. — Если люди любят друг друга, их цели становятся общими. Неразделимыми. Но, самое главное, не терять во всем этом себя. Просто будь собой, — добавляет с нежностью. — И не бойся жить, ладно?
Кивнув, давлю подступившие к глазам слезы.
— Если вы друг другу нужны, вы разберетесь. Обязательно.
Он не пишет и не звонит. Может быть, я бы и не ответила!
“Вранье”, — нашептывает внутренний голос.
— Я пошла… — поцеловав ее щеку, выскальзываю за дверь.
Сегодня открытие Музкафе, в котором две недели назад я стала звездой социальных сетей, а теперь меня оформили официанткой. Алёна попросила меня выйти в качестве дополнительных рук на “вторую смену”, там у них настоящее столпотворение, а вообще моя смена завтра. Завтра народу ожидается не меньше, потому что завтра суббота.
Бросив рюкзак на переднее сиденье машины, пару минут ее прогреваю, после чего медленно выезжаю с парковки. На часах половина восьмого вечера, я успеваю добраться вовремя, но трачу вечность на то, чтобы припарковаться и не нарваться на штраф или эвакуатор.
Двигаясь вниз по тротуару, я осматриваю обочины вокруг себя, с проклятым волнением выискивая что-то огромное и черное. Внедорожник, который нельзя не заметить. Но его здесь нет.
Это отзывается уколом в сердце. Терплю, переводя глаза на неоновую вывеску.
Здесь и правда столпотворение.
Я бы открыла от изумления рот, но в сети уже гуляет куча видео, поэтому я знала, чего ожидать.
На входе толпится народ. Столбы сигаретного дыма, гомон голосов. Я вижу как минимум два знакомых лица — свою одногруппницу и ее парня.
— Привет… — взмахиваю рукой, заходя внутрь.
Они машут мне в ответ.
— Все такие добрые, — Алина, официантка из моей смены, трясет жестяную банку, которые в Музкафе используют в качестве счетниц и машет мне пятисотрублевой купюрой.
— Угу…
Сняв с себя свитер, складываю его на скамейку в углу подсобки, которую здесь используют в качестве склада, комнаты отдыха и для всего-всего остального. Тонкая пластиковая дверь отгораживает от музыкальных битов. Барков не настаивал на дресс-коде для персонала. Кажется, он наоборот за свободный стиль.
Я выбрала то, что будет удобный — джинсы и короткий топ с длинными рукавами. Мне здесь до двух ночи крутиться, надеюсь, что я не растеряла навык. Прошлым летом я подрабатывала официанткой одном маленьком кафе, но там посетителей по пальцам можно было пересчитать.
— Привет… — в дверь заглядывает Аня.
— Привет, — завязываю шнурки на своих кроссовках.
— Мы за четвертым столиком, — говорит сестра. — Начни с нас, мы тебе оставим хорошие чаевые, — заговорчески двигает бровями.
— Уже иду, — улыбаюсь почти искренне.
Я не могу не думать о том, что Милохин замолвил за меня словечко. И о том, что ради меня он рассорился с друзьями. Даже с собственным братом. Не могу о нем не думать. Он у меня под кожей. В каждой клетке, как вирус.
Прежде чем выйти за дверь, закусываю губу и проверяю свой телефон.
Ничего…
Возвращаю телефон в рюкзак. На секунду прижимаюсь лбом к стене и, сосчитав до пяти, выхожу из подсобки.
— Пасту с морепродуктами, — Никита Барков быстро набрасывает мне свой заказ. — Чай…
— Черный, зеленый? — повышаю голос, чтобы он слышал меня на фоне музыки.
— Зеленый…
Насколько я знаю, Алена вместе с еще одним учредителем кафе уехала в гипермаркет, чтобы закупить запас алкоголя, и они все еще не вернулись, а ее парень решил сделать себе перерыв, чтобы перекусить, потому что он часов с пяти вечера трудился за барной стойкой барменом в качестве рекламной кампании собственного заведения.
Он посматривает на часы, и я решаю заняться его заказом в первую очередь. Это мой первый столик сегодня. Я успела кое-как изучить меню, но надеюсь на минимум уточняющих вопросов.
За моей спиной настоящий аншлаг. Очень много людей на один квадратный метр, а там, где много людей, всегда шум, и я очень надеюсь не встретить в этой толчее людей, который не хочу видеть. Например, Лену или Влада.
— Ник, — сидящий тут же за столиком Кирилл Дубцов, муж моей сестры, тактично откашливается и просит. — Закажи что-нибудь другое.
— Чего? — удивляется тот.
Прижавшись виском к плечу мужа, Анька кусает губы, нырнув с головой в меню и косясь на Баркова.
— Выбери что-нибудь другое, — снова просит его Кир. — У Ани на запах морепродуктов хреновая реакция…
Аня невинно хлопает глазами, и мы все наблюдаем за тем, как светлые брови Никиты чуть заметно ползут вверх.
— Ясно… — бормочет Ник. — Круто… любую другую пасту, — говорит мне, откладывая меню.
— Какую другую? — зачеркиваю его заказ в блокноте.
— Без разницы, — буркает он.
Ладно. Хорошо.
— Спасибо… — лепечет Аня.
Приняв заказ у нее и у ее мужа, отправляюсь на кухню, после чего беру себе еще два столика, получив указания от парня Димы, который тут за главного. Он очень собран, будто с пеленок обслуживает вот такие сумасшедшие вечера.
— Разбитая посуда за твой счет, — быстро инспектирует он. — Так что лучше ничего не бей…
— Гениально, — бормочу себе под нос.
Забираю на баре коктейли для стола на пять девушек, который безостановочно фотографируются. Чертовски боясь уронить что-нибудь, циркулирую по залу. Мне нужно быть расторопнее и приветливее, если я хочу получить чаевые хоть от кого-то, кроме своей сестры, но быть приветливой, когда на душе скрибут кошки, выходит очень неубедительно.
К тому времени, как забираю заказ Никиты Баркова, на моих щеках красные пятна. Здесь не очень большое меню, так выбрать за него пасту было не сложно. Я выбрала одну из двух, которые не “морские”.
Пробираясь к столику, смотрю то под ноги, то на тарелку в своих руках. Может поэтому для меня становится полной неожиданностью то, что за четвертым столиком на одного посетителя больше.
Мое сердце жалобно ноет, когда вижу изучающего меню Милохина.
Черная футболка, черные джинсы. Полная сосредоточенность на меню, а мне требуется преодолеть кульбит в животе, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме его опущенной темноволосой головы.
Он здесь один?
Что он себе думает?
Он знает, что я здесь, ведь я сказала ему еще в начале недели!
Сглотнув, велю себе двигаться непринужденно, но непринужденность тут не к месту, потому что две недели назад мы ушли отсюда вместе, а теперь…
— Карбонара… — ставлю перед Барковым его пасту.
Даня вскидывает голову, глядя на меня из-под густых темных бровей.
На секунду забываю о том, сколько вокруг нас людей.
Я знаю, зачем он здесь, черт возьми. Он пришел за мной… Вижу это в его глазах. Упрямую молчаливую решимость ломать лбом стены. Он сверлит меня глазами, игнорируя всех вокруг. От этого мурашки бегут по спине.
Руки так хотят до него дотронуться, что мне приходится заставить их не делать этого.
Он гладко выбрит, начищен до блеска, как новенькая монета. Знакомый до чертиков каждой своей чертой и параметром. Осматривает меня. Мою прическу, мое лицо, мой рабочий фартук.
Скосив глаза, вижу, как моя сестра переводит глаза с меня на него и обратно.
Черт…
— Что… — откашливаюсь. — Что будете заказывать?
Достаю из кармана фартука блокнот и смотрю в него.
— Безалкогольное пиво, — слышу в ответ ответ.
— Только пиво, и все? — спрашиваю у своего блокнота.
— И все.
Развернувшись, убираюсь подальше от этого стола, но каждый шаг дается с таким трудом, будто назад меня тянет невидимая веревка.
Теперь, когда я знаю, что он здесь… Я хочу с ним помириться. Хочу! Но не знаю, как…
— Это за восьмой, — Дима тычет пальцем в новую порцию коктейлей, выставленных на барной стойке.
— Одно безалкогольное… — передаю заказ бармену.
Забираю коктейли, проливая немного на фартук.
Успеваю забрать на кухне заказ своей сестры, решая вернуться за пивом для их гостя потом. Мне достаточно бросить на него один единственный взгляд, пока выставляю на стол тарелки, чтобы удостовериться во всех своих наблюдениях.
Милохин не сводит с меня глаз, как молчаливая тень в углу стола.
— Открыть? — спрашиваю, вернувшись с его пивом.
Ставлю перед ним стакан и бутылку, ожидая ответа.
— Угу, — стучит пальцами по столу.
Достав из кармана открывашку, открываю бутылку и коротко вдыхаю, когда его пальцы смыкаются вокруг нее, коснувшись моих. По руке пробегают искры и тепло. Оно бродит под кожей даже десять минут спустя, когда погружаюсь в свою, черт возьми, работу. Работаю, вращаясь между кухней, баром, столиками и людьми.
К одиннадцати вечера людей не становится меньше, даже несмотря на то, что столики периодически освобождаются и народ отчаливает в ночной клуб на противоположной стороне дороги. На их место тут же приходят другие.
Это успех.
— Ты до скольки планируешь пахать?
— Что? — переспрашиваю мрачно и поворачиваю голову.
— Ты до скольки? — Алина, моя напарница, повторяет вопрос, меняя футболку и джинсы на платье-мини.
— До двенадцати, — смотрю на пластиковый стаканчик с водой у себя в руках.
Я обещала Алёне, что побуду до полуночи, а заведение закрывается в два.
— Ну, удачи, — фыркает Алина. — С меня хватит. Нам с тобой еще завтра работать, так что я на твоем месте отказалась бы от фанатизма.
— Сама ты конечно же спать собираешься, — намекаю на то, что ее наряд кричит об обратном.
Мы не были знакомы до сегодняшнего дня, но она достаточно коммуникабельная, как и я.
— В пятницу вечером спят только дети и пенсионеры, — просвещает она.
Нас в подсобке двое. У меня пятнадцатиминутный перерыв, а Алина закончила работать.
— Ну, ладно, пока, — захватив свою куртку и повесив на плечо рюкзак, моя напарница исчезает за дверью, а я глотаю и глотаю воду, снова подставляя стаканчик под кулер.
Сначала Милохин сидел за столом моей сестры. Потом общался с каким-то парнем у бара. Попивая пиво и иногда расслабленно улыбаясь, что-то рассказывал, пока я обслуживала свои столики. Потом я потеряла его из вида, кажется, на целый час. Это не удивительно, с десяти до одиннадцати я почти забыла о том, что он здесь, потому что это был проклятый час-пик. Мне было не до него. Я обожгла руку и один раз перепутала столики…
В моей крови столько нервного возбуждения, что я боюсь, как бы голова на лопнула!
Припадаю плечом к стене, глядя на свои кроссовки.
Я видела его снова. Когда уходила на перерыв пять минут назад. Может быть, я и подошла бы к нему, но он так мило беседовал с одной блондинкой в красном платье у бара, что я решила его не отвлекать.
Скомкав стаканчик, бросаю его в корзину и прижимаюсь лбом к прохладной дверце металлического шкафчика.
Я ее знаю, ту блондинку.
Это соучредитель кафе. Таня Глухова. Они знакомы? Она достаточно красивая и эффектная, чтобы вызвать интерес у любого парня. Она была лучшей подругой Дубцова до тех пор, пока Анька хорошенько не скрутила его причиндалы.
Сколько таких Тань будет вокруг него? Здесь и… в Москве.
Моя ревность такая черная. До помутнения в глазах противлюсь тому, что он может запасть на другую девушку.
Пусть только попробует…
Пусть только попробует, я сама уйду. В тот же день. В ту же минуту…
По щеке катится слеза, которую я утираю почти зло. Это все от усталости и двух бессонных ночей. От этого я расклеилась.
Я никогда не плакала из-за парней. Ни разу в жизни! Никогда. Но ведь он не все. Не какой-то парень…
— Как я вляпалась в тебя? — шепчу, стукнув кроссовком по стене внизу.
У меня еще десять минут. Целых десять минут законного перерыва, и я собираюсь потратить на Данила Милохина. Я не знаю, что собираюсь ему сказать! Может быть, попросить познакомить со своей собеседницей?
Двигаюсь, направляясь к выходу из подсобки и не трудясь заглядывать в зеркало. Впиваюсь зубами в нижнюю губу, выходя в коридор, соединяющий зал кафе с кухней.
Я не собираюсь устраивать сцен. Я… просто поздороваюсь. Я готова помириться. Готова, черт возьми!
Мимо проносится парень из наших с тарелками в руках.
Отхожу в сторону и прижимаюсь спиной к двери, чтобы его пропустить, а когда провожаю его спину глазами, вижу, что в конце коридора возникает до чертиков знакомая фигура.
Мне хочется стукнуть затылком о дверь. Это что, волшебство такое? Он что, мысли мои читает, черт возьми?! Почему он рядом всегда, когда так нужен?
Почему, почему, почему?
Сглатываю раз, другой, глядя на то, как, засунув пальцы в передние карманы своих джинсов, Даня отходит в сторону, уступая парню дорогу. Когда тот скрывается за поворотом, Милохин бросает взгляд на коридор и упирается глазами в мои, не оставляя никаких сомнений в том, кого он здесь ищет.
Смотрит исподлобья, высверливая в моем лбу дыру и посылая маленькие разряды тока в мои задымленные ревностью и бесконечными мыслями мозги.
Он неторопливо двигается на меня, не спуская глаз с моего лица, пока я кусаю губы, топчась у двери подсобки. Остановившись шаге, Милохин окидывает коридор равнодушным взглядом, после чего смотрит вниз, на меня, и хрипловато спрашивает:
— Поговорим?