Глава 7
— Че за хрень… — цедит Влад справа от меня. Не шевелясь, перевожу на него глаза и вижу, как он пилит своими дверной проем. У моего брата много заскоков, конкретно сейчас он бешеный. Я не в теме ситуации, понимаю это мгновенно. Прежде чем проследить за его взглядом, пытаюсь унять похоть, от которой страдаю с тех пор, как увидел Юлю Гаврилину в первый раз.
Ее кошачье лицо с этими глазами и ямочкой на подбородке, от которой меня переклинило прямо в зале гипермаркета примерно месяц назад. Переклинило. Сильно. Я чуть не наделал дел.
“Не тупи!” — рычу, шире разводя колени. Она вообще не про меня.
Колючая и горячая, как паяльник. И, уже не сомневаюсь, проблемная. Четко и ясно довожу это до своей башки, в которой трафаретом отпечатались номера ее побитого жизнью голубого “пыжика”, который видел все там же, на стоянке гипермаркета месяц назад. Просто пальцем пошевелил и узнал все. И номер телефона, и домашний адрес, и имя с фамилией.
Ещё до того, как она возникла полуголая на диване в доме моих родителей, я пялился на номер ее телефона в своей телефонной книжке, не понимая, зачем он мне и что с ним делать. Я пялился на него два дня. Дал себе время. И ни тогда, ни сейчас делать с ним ничего не буду. И причина даже не в том, что ее трахал мой брат, а в том, что, когда мозги чутка встали на место, решил пережевать ситуацию и выплюнуть.
То, что ее трахал мой брат, вызывает дерьмовый привкус во рту. Злость тоже. Но на себя, не на неё. Кто ее трахает, меня не касается.
Бросив взгляд на вход, вижу, как Лекс помогает ей снять куртку, пристроившись сзади. В паху опять тяжелеет, когда наружу показываются обтянутая легким свитером полная грудь и округлые бедра в синих джинсах. Свитер короткий и под ним полоска голой оливковой кожи. Талия тонкая. Я мог бы ладонями обхватить.
Уймись. Мне не шестнадцать, и за свои поступки я привык нести ответственность. Фиксирую то, как Бахман на нее смотрит. В отличие от моего брата, Лекс не карабкается на все, что движется, и то, что пацан поплыл, вызывает раздражение.
Я в этой упряжке не один такой. Ощущаю себя полнейшим лохом, только на него так, как на меня, она не таращится. На меня она смотрит, как маленькая пантера.
Зараза. Тело потеет. Склонившись к ее уху, Лекс что-то спрашивает, и та ведет тонким плечом, осматриваясь. Отвернувшись, смотрю в свою тарелку, возвращаясь к еде. Решаю доесть и отчалить. То есть, сделать то, что и планировал, но уже нутром чую, что у меня не выйдет.
— Бахман! — выкрикивает Влад. — Присоединяйся, друг!
Втянув в себя воздух, смотрю на брата. Я давно избрал по отношению к нему позицию “неагрессивное участие”. На все остальное он реагирует приступами пмс, но, несмотря на все наши разногласия, он мой брат, и я не хочу терять с ним контакт. Когда-нибудь он поумнеет, и я не хочу, чтобы было поздно. На его лице почти оскал. Абсолютно понятно, что без этой Юли здесь не обошлось.
Магия. Нос улавливает сладко-холодный женский парфюм, от которого покалывает затылок. Кровь разгоняется со скоростью экспресса. Моему телу сегодня и так мало надо.
Разминаю шею, поднимая глаза от тарелки.
— Привет, батя, — Лекс протягивает мне руку, расплываясь в улыбке.
— Привет… — слышу тихое приветствие из-за его спины. Марк кивает в ответ, складывая на груди руки.
— Привет, — отзывается Антон с усмешкой. — У вас свидание? — интересуется нагло.
— Если бы было свидание, мы бы к вам не сели, — бросает ему Лекс. Отойдя, выдвигает для своей Джульетты стул.
— А-а-а… — тянет Антон. — Ну, милости просим… Маленькая Юля обводит глазами стол.
Бросив на Влада пустой взгляд, смотрит на меня. Смотрю в кошачье лицо и хрустальные зеленые глаза. Сегодня они идеально накрашены. На щеках румяна. В тот день, когда нашел ее в подвале, на ней не было косметики, но меня это не спасло.
У нее красная помада.
Идеальные контуры, будто она с ней родилась. Верный признак того, что Бахман ее не целовал. По крайней мере, сегодня. Это очень тупо. Первое, что сделал бы я на его месте — присосался к этим губам с такой самоотдачей, что она выцарапала бы мне глаза.
Или нет… Не смотри так, дурочка. На мои губы. Почти неосознанно. Я не настолько неопытный, чтобы не замечать. Она меня хочет. Хотела еще там, в подвале. Такое ни с чем не спутать.
Лежащая на коленях рука сжимается в кулак.
Отворачивается, чуть задирая упрямый подбородок. Снова смотрю в свою тарелку, прислушиваясь к разговору. Влад молчит. Слова лишние. Его пальцы стучат по столу, нога в кроссовке под столом тоже стучит.
— Где были, че видели? — интересуется Марк. С Марком мы с третьего класса “вместе”. Несмотря на все его чудачества, близкий друг у меня один, и это он.
— На симфоническом “рамштайне”, — отвечает Лекс.
— Пха-ха-ха-ха… — ржет Антон. — И кто играл?
— Городской симфонический оркестр, — подает голос гостья.
— У-у-у-у… — стебется Антон.
— Понравилось?
— Да.
— Вы нашли друг друга.
Замечание режет уши.
— Может, и нам сходить? — продолжает он. — Советуешь?
— Не потянешь, — смеется Бахман.
— Ты теперь мои объедки подбираешь? — ядовито интересуется Влад. Вскинув на него глаза, давлю желание дать ему в бубен.
— Твои объедки у тебя в тарелке, — цедит Лекс.
— Да с ней трахаться, все равно что с манекеном, — выдает мой брат. — Красивая и бесполезная.
— Влад! — ревет мой голос.
Бросив взгляд на Юлю, вижу, как ее лицо покрывается красными пятнами.
— Закройся! — подскакивает Лекс. — Ты что, обдолбался?!
— Нет, — Влад встает. — По-моему, это ты обдолбался. Убери эту овцу отсюда.
— Давай уйдем… — тянет Лекса за руку Юля.
— Да, вали.
— Влад, — встаю. — Пошли выйдем. Его злые глаза упираются в меня.
— Тебя кто-то спрашивал? — ударяет кулаком в мое плечо. — Отвали!
— Скажи это ещё раз, — предупреждаю его. Чтобы не случалось в нашей жизни, мы никогда не дрались. Я не собираюсь вводить эту традицию. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, и даже на пределе своего терпения понимаю, что не стану с ним драться сейчас.
— Я уйду! — слышу звенящий громкий голос. Все смотрим на “яблоко раздора”, как по команде повернув головы. Она вибрирует, сверкая глазами. Вперив их в моего брата, выставляет вперед средний палец руки и цедит:
— Сколько пальцев?
— Сука… — с оскалом усмехается тот.
— Пока, мальчики, — развернувшись на пятках, медленно идет к напольной вешалке, с которой снимает свою куртку и выскальзывает из зала, зажав ее подмышкой. В зале тишина и орава зрителей.
Есть случайный народ, есть знакомый. В общем и целом без разницы, просто я не хочу, чтобы кто-то вызвал ментов. Такое шоу никому не нужно. О, твою мать…
Она провела здесь пять гребаных минут, а напылила так, что хочется хорошенько ее встряхнуть. Это не та компания, с которой стоит шутить. У нее вообще мозг, блть, есть?! Ночи в подвале ей было мало?
Эта “шутка” злит меня до сих пор, и в мои планы входило узнать, кто это сделал, чтобы вправить мозги, потому что такие шутки могут закончиться плачевно для всех. Я чувствую, как трещит воздух, и как трещит мой кулак. Раздирает желание впечатать его в нос Влада, но еще больше выкручивает желание пойти следом. Такое, что делаю шаг вперед, но потом торможу, будто вошел в стену.
«Это не твоя проблема!»
— Че, следом не побежишь? — не унимается Влад.
— У тебя забыл спросить, — плюется в него Лекс.
«Это не твоя проблема».
Смотрю на дверь.
— Вот это шоу… — бормочет Антон.
— А че происходит? — изумляется Марк. — Я нихрена не понял…
— Ничего, — бросает с усмешкой Лекс. — Просто кому-то не дали, да? Не успеваю остановить кулак Влада, который впечатывается в его челюсть.
Юля
Кафе на первом этаже учебного корпуса наполовину пустое, и мой любимый столик рядом с большой искусственной пальмой не занят. Толкая к кассе свой поднос, поглядываю на этот стол, в надежде, что нас никто не опередит.
— Может, еще и по штруделю возьмем? — изучает витрину моя приятельница Алена.
— Я на диете, — бормочу, пробивая свой греческий салат и коробочку грейпфрутового сока.
— О-о-о… — отзывается она. — Ну, а я возьму.
Еще бы.
С тех пор как она начала встречаться с одной местной городской знаменитостью, она стала стройнее килограмм на пять. При ее росте почти в сто восемьдесят сантиметров такое очень бросается в глаза. Она стройная, как модель.
Я примерно догадываюсь, куда улетают ее калории. Занятие трудозатратное, и говорят, иногда нужно попотеть, чтобы добиться серьезных результатов. Поверю на слово. Проверить самой мне светит нескоро, ведь буквально пару дней назад я решила, что потеряю девственность только по очень большой любви.
Забрав с кассы поднос, иду за “свой” стол и жду, пока Алена ко мне присоединится, прежде чем начать жевать салат.
— Новый год вроде прошел, — замечает, принимаясь за свой мясной пирог. — Зачем тебе диета?
— Впереди лето, — напоминаю ей.
— По-моему, у тебя с весом полный порядок, — говорит беспечно.
— Сбросить пару-тройку килограмм лишним не будет, — отвечаю ей.
— Угу, — с удовольствием жует. — Типа про запас?
— Ты видела Аню? — съезжаю с этой темы. — Ее же выписали из больницы? Она скинула смс и пропала.
— Ага. С тех пор ее никто и не видел. Медовый месяц, — закатывает глаза.
Не сомневаюсь.
Еще три месяца назад я считала ее мужа самым надменным чистоплюем нашего универа. Голубая кровь и золотая карта в кармане. Теперь все то же самое, только в придачу к этому он превратился в чертовски заботливого чистоплюя.
— Но на занятия она выйдет?
— Собиралась.
— Сложно ей, — вздыхаю. — Если у меня будет парень, заставлю его надевать два презерватива.
Алена давится своим пирогом и экстренно запивает его кофе. Я бы и сама посмеялась, но настроение паршивое.
— Кхе-кхе… — продолжает хохотать она. — Они и один-то через силу надевают, — делится она опытом. — Ощущения, знаешь ли, не те.
Поднятая тема вдруг будоражит меня до самых печенок. Первое, что в ту же секунду рождает моя голова в ответ на сумму слов “парень” и “презерватив”, это не Бред Питт в неглиже. Это… парень с самыми голубыми глазами на свете и с самым термоядерным ароматом тела. Даже потный и раздражающе рассудительный. Спокойный, уравновешенный и кошмарно привлекательный. Чужой парень!
Но картинка в моей голове такая живая, что я теряю связь с реальностью, во всей красе представляя контуры его тела и кубики пресса, которые видела в соцсетях фитнес-клуба, который он посещает, и в его собственных.
Теперь он считает меня легкодоступной. Уверена.
В горле давит ком. Прочищаю его, откашлявшись.
— Ты слышала про драку в “Драйве”, — интересуется Алена. — Позавчера.
Кусок болгарского перца застревает в горле, когда поднимаю на нее глаза.
— Нет, — отвечаю невозмутимо, хотя сердце подпрыгнуло к горлу.
И это, почти, правда. По части сплетен и сбора информации я Наполеон, но понятия не имею о том, чем закончился тот ужасный вечер. Я никогда не была трусихой, но теперь я переживаю, как бы Влад не начал портить мне жизнь. Я боюсь этого и испугалась там, в “Драйве”, потому что его агрессия, как энергетическое поле. Я нигде не проявляла к этой теме интереса, чтобы не бросить на себя даже малейшей тени. Мне и так ясно, что свою честь мне придется отстаивать самой, потому что я сбежала от Лекса и позавчера ночью не ответила на его звонок. Я поступила мерзко, я знаю — он ни в чем не виноват, но я сомневаюсь, что он вывезет конфликт со своим другом в следующий раз. Или в еще какой-то другой раз.
Нам не стоит общаться.
Может быть, ему ничего и не грозит, а вот мне…
Позавчера Лекс сам меня нашел и пригласил на концерт. Я решила, что это какая-нибудь тупая шутка в стиле “жестоких игр”, но он звучал очень искренне, когда убалтывал меня, и даже немного рассмешил. Я хотела насолить Владу. Да, хотела. А с Лексом весело и легко, он вообще очень милый!
— Что такое “Драйв”? — смотрю в свой салат.
— Кафешка на выезде. Рассказать?
— Эм-м… да…
— В общем, это какие-то знакомые Баркова, — объясняет Алена, имея в виду своего парня. — Там была потасовка “бейте люстры, я плачу”. Золотые мальчики сцепились, перевернули полкафешки. Говорят, даже ментов вызывали…
Мои глаза непроизвольно округляются.
— Что, есть жертвы? — спрашиваю хрипловато.
— Да какие жертвы, — отмахивается она. — Больше посуды побили. Но там известные личности засветились. Милохин старший и младший, но ты их вряд ли знаешь.
— Угу…
Мне требуется минута, чтобы прийти в себя и осознать ситуацию!
Из-за меня разнесли полкафешки?!
Даже не владея этой информацией, я два дня не появлялась на складе “Пряничного домика”, но теперь у меня горят сроки, и мне нужно срочно доделать работу, за которую мне заплатили!
Мне нужно поехать туда сегодня.
— А как твой… ты же с кем-то познакомилась, вроде? — спрашивает Алена не особо уверенно.
— Нет, — салат стал похож на опилки. — Забудь… Ладно, я пошла. Мне на работу, и я без машины.
— Сочувствую, — вздыхает Алена.
— Угу… пока…
Я и сама себе сочувствую, потому что на улице жуткий холод, а у моего “пежо” что-то стучит под капотом. Я решила не рисковать и дождаться возвращения отца.
Поездка на окраину города с двумя пересадками занимает вагон времени, но мне есть о чем подумать. Например о том, что рядом с обоими Милохиными мне лучше больше никогда не появляться. Рядом с Владом появляться не стоит, потому что он… урод! А рядом с его братом, потому что я на него запала.
Ни разу в жизни я не оказывалась в такой отстойной ситуации. Даже в детстве я не облизывалась на что-то, принадлежащее другому!
У этой хотелки ужасный привкус. Горький, как редька.
Закрываю глаза и пытаюсь вслушиваться в аудиокнигу, которую загрузила себе вчера.
На свете куча парней. Найдется и тот, что будет только моим.
От остановки общественного транспорта до склада идти метров двести, и это не говоря о том, что сама эта остановка у черта на куличках. Таскаться сюда без машины будет та еще морока.
Решаю разделаться с этой работой как можно скорее.
Желательно до конца недели.
Сворачивая за угол, первым делом я с предательским волнением осматриваю парковку и когда вижу среди “хендаев” огромный черный джип, сердце почти выпрыгивает из груди, ударяясь о ребра.
Я даже не знаю, есть ли кто-то внутри, ведь стекла этой тачки наглухо затонированы!
Быстро проскользнув в дверь, вхожу на склад, озираясь по сторонам и вибрируя перед каждым поворотом коридора, пока пробираюсь на второй этаж. На втором хлопают двери и ходят люди, но среди них нет никого ростом далеко за метр восемьдесят и с плечами шириной в гору.
— Добрый день… — здороваюсь, заходя в бухгалтерию.
В ответ получаю жидкие приветствия, которые почти не касаются ушей.
Ну, что я за ненормальная?
Щеки горят так, что на них можно поджарить муравья.
Рухнув на свой стул, с ненавистью смотрю на гору коробок, которая, кажется, приросла. Серьезно? Может, я здесь теперь рабыня?!
Отец всегда говорил, что коммерсанты — это жулики.
Решаю зафиксировать имеющийся фронт своей чертовой работы, сделав пару снимков на телефон.
На нем висит сообщение от Лекса, и я проваливаюсь в него, прикусив губу.
“Я что, в черном списке?”, — пишет парень.
Подумав секунду, пишу ему в ответ: “Я думала, что в черном списке я”.
“Че за ерунда?”, — отвечает он. — “Давай встретимся”.
Я медлю, потому что мои сомнения никуда не делись. Лекс… он милый, но, мне кажется, что конфликт с Владом ему не по зубам.
Они подрались!
Этот способ решения конфликтов дерьмовой эффективности. Я не отважусь на вторую встречу с этой компанией в качестве… Боже… я не собираюсь с ним встречаться, но даже в качестве его приятельницы на эту встречу я не отважусь. Я не хочу собирать лбом шишки, я же не идиотка.
В этой компании мне делать нечего…
Я туда и не стремлюсь!
“Я занята до конца недели. Работаю допоздна”, — пишу ему в надежде, что к концу недели он просто забудет о моем существовании.
“А на выходных?” — настаивает.
“На выходных день рождения у моей сестры. Мы идем в ресторан, в общем, я буду занята”, — печатаю в ответ.
“Ладно, тогда напишу на следующей”, — отвечает он.
Я очень в этом сомневаюсь, поэтому пишу “ок”.
Отложив телефон, опускаю лицо в ладони, пытаясь остудить ими свои щеки.
Когда нос начинает чесаться от ковыряния в кипах пыльной бумаги, а в висках стучит от трехчасовой непрерывной работы за компьютером, решаю, что пора отсюда убираться.
Сняв со спинки стула куртку, исчезаю так же тихо, как появилась.
На площадке второго этажа глаза скачут из угла в угол, в поисках знакомого силуэта, и я не знаю, чего во мне больше, радости или разочарования, потому что никого здесь нет.
Вырвавшись на улицу, вдыхаю свежий воздух, который прочищает нос. Уже начало темнеть, и вдоль шоссе зажглись фонари.
Я не должна оборачиваться, но все равно вижу, что черный джип все еще на месте.
Отвернувшись, против ветра устремляюсь к автобусной остановке, подальше от этого склада и от этого джипа.
Десять минут спустя кляну себя за то, что не изучила расписание автобусов. От холода немеют губы, под джинсами мурашки, колючие как иголки. Стуча ногами друг о друга, дую на руки через перчатки и замираю, когда на дороге впереди появляется знакомая черная громадина.
Я замотана в шарф, и из-под шапки торчат только глаза. Даже родная мать с трудом узнает меня в таком виде. Твержу себе это, опустив глаза, будто по принципу «если я не вижу, то и меня тоже не видят».
Мое сердце не успевает остановиться за те секунды, пока машина проносится мимо, но оно останавливается, когда я слышу свист шин от резкого торможения где-то за пределами моей видимости, а потом разгоняется, когда машина все с тем же свистом сдает назад.