16
«Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить север», - сказала Дейенерис, стоя во главе стола совета. Тирион сидел справа от нее, Миссандея - слева. Барристан и Джорах также присутствовали, а Джон сидел напротив стола, лицом к королеве. «Настоящая война идет на севере, который сейчас находится в руках предателя и его ненормального сына».
Да, подумал Тирион. Пора бы им обсудить настоящую политику на севере, а не разваливающийся Ночной Дозор.
«Теперь», - сказала Дейенерис, поворачиваясь лицом сначала к сиру Джораху, а затем к Джону, который был редким зрелищем в зале совета королевы. «У нас в этой комнате два северянина, включая сына Эддарда Старка. Я хочу услышать планы наилучших способов обезопасить север, чтобы мы могли объединить Семь Королевств и сосредоточиться на настоящей войне».
«Я не был на севере много лет, ваша светлость», - сказал Джорах, бросив на Джона исподтишка презрительный взгляд. «Но ненависть к вашей семье, я уверен, все еще очень глубока».
«Глубже, чем ненависть к Болтонам и Ланнистерам? Их преступления против севера должны ощущаться сейчас более свежо. Разве враг моего врага не мой друг?» - спросила она.
«Север помнит», - тихо сказал Джон. Она посмотрела на него, приподняв бровь, но он не стал вдаваться в подробности.
«Тогда разве они не вспомнят, что их нынешний сеньор предал их короля и семью, которая правила севером на протяжении тысяч лет?» - спросила она.
«Болтоны непопулярны на севере», - сказал Тирион. «Лояльность северян к их нынешнему сеньору так же глубока, как и ячейки, которые сейчас держат северных заложников моей сестры. Серсея пыталась обеспечить ее с помощью фиктивного брака с фальшивой Арьей Старк, но этот план провалился».
«Они, возможно, и держатся на севере на волоске, но пока они это делают, они представляют угрозу нашим силам и Стене», - заявила Дейенерис.
«Какая семья является второй по могуществу на севере?» - спросил сир Барристан.
«Дом Мандерли», - сказал Тирион.
«Они не северяне», - хором возразили Джон и сир Джорах.
«Не северяне?» - спросил Тирион. «Их дом стоит на севере уже сотни лет! Белая Гавань - единственный настоящий город на севере, и они, безусловно, самые богатые».
«Они южане», - сказал Джон. «Они не из крови Первых Людей, и они поклоняются Семерым».
«Север помнит, да», - сказал Тирион. «Что ж, если Мандерли не могут стать новыми сеньорами севера, то новым сеньорам было бы мудро привлечь их на свою сторону».
«Станнис пытался, - сказал Джон. - И сир Давос был за это казнен».
«Лорд Виман в ужасе, - сказал Тирион. - Его сына держат в плену».
«Он не поддерживал короля, которого поддерживал мой отец», - сказал Джон.
«А кто бы это сделал?» - спросил Тирион. «Право наследования мало что значит в гражданской войне. Еще меньше, когда претендент на престол - суровый, холодный фанатик чужой религии». Джон ничего не сказал. Этот разговор был похож на вырывание зубов.
«Кто, помимо дома Мандерли, может быть самым сильным претендентом?» - спросила Миссандея.
«Карстарки, я бы сказал», - сказал сир Джорах. «Они кузены Старков».
«Элис предстоит нелегкая работа по обеспечению Кархолда мужем-тенном», - сказал Джон. «Боюсь, она станет целью. Они к ней не обратятся».
«А что насчет дома Гловеров?» - спросил сир Барристан.
«Да», - сказал Джон. «Я бы сказал, что на данный момент у них, вероятно, самые веские основания».
«Почему мы обсуждаем дома Гловеров, Мандерли и Карстарков, когда Старк сидит прямо здесь?» - спросила Дейенерис.
«Я не Старк», - сказал Джон.
«Если бы я тебя узаконила, ты бы стал им», - сказала Дейенерис.
«Ты действительно думаешь, что ты первый человек, сражающийся за Железный Трон, который предлагает мне это?» - спросил Джон.
«Станнис предложил узаконить тебя?» - спросил сир Барристан.
«Да. Он хотел сделать меня лордом Джоном Старком и выдать замуж за одичалого, чтобы начать интеграцию их в север».
«Какой одичалый?» - спросила Дейенерис.
«Вэл», - сказал Джон, пожав плечами.
«Он собирался выдать тебя замуж за Вэла?» - Дейенерис была в недоумении. «И ты ему отказала? Вэл прекрасна и замечательна!»
«Я не уверен, как на это реагировать», - сказал Джон с легкой улыбкой. Дейенерис фыркнула.
«И ты отверг его, потому что ?» - спросил Тирион.
«Я отверг его, потому что если бы мой отец хотел узаконить меня, он бы это сделал. А следовать за Станнисом означало бы покинуть Ночной Дозор».
«Что ты и сделал», - сказал сир Джорах. Дейенерис бросила на него взгляд, прежде чем повернуться к Джону.
«Ты действительно думаешь, что твой отец не хотел бы, чтобы ты сейчас был узаконен?» - спросила она. «После всего, что случилось с твоей семьей?»
«Я не знаю, чего бы хотел мой отец, - сказал Джон. - Он мертв».
«А север в руинах и нуждается в ком-то, кто все исправит», - сказала Дейенерис. Джон в смятении посмотрел на свои руки. «Теперь, к счастью, у меня есть армия. И достаточно денег с оловянных рудников и из даров, которые мне прислали, чтобы профинансировать небольшой флот. Недостаточно большой, чтобы переправить все мои силы, но я отправлю 10 000 из них с тобой, Джон, и ты сможешь сплотить север на своей стороне».
Джон молчал, тщательно подбирая слова. «Вы оказываете мне честь своим предложением, Ваша Светлость. Однако это не сработает. Может быть, если бы я был законным Старком, но как бастард это не сработает».
«Что значит, это не сработает?» - спросила Дейенерис. «Вольный народ поддержит тебя, а с армией Безупречных за твоей спиной ты не проиграешь».
«Может быть, я бы выиграл битву», - сказал Джон. «Но север возненавидел бы меня. Если бы я пришел как иностранный захватчик, они бы убили меня во сне».
«Иностранный захватчик? Север был резиденцией твоей семьи на протяжении тысяч лет», - сказала Дейенерис.
«И если бы моя сила исходила от Таргариенов, моя связь с домом Старков была бы обесценена», - сказал Джон. «Или, что еще хуже, они бы назвали меня предателем дома».
«То, что ты посвятил себя женщине с тремя драконами, не делает тебя менее продуктом дома Старков», - сказала Дейенерис.
«В их глазах так и было бы», - сказал Джон. «А я нет. Поклялся тебе».
Лицо Дейенерис покраснело от ярости и смущения.
«Уходите», - сказала она. Совет, включая Джона, поднялся, чтобы выйти. «Не вы», - указала она на Джона. «Вы оставайтесь».
Как добрый Десница, которым он был, Тирион подслушивал за дверью зала совета, пока его королева и ее возлюбленный разговаривали. Он слышал, как «дочь Безумного короля», «иностранный захватчик» и «неблагодарный ублюдок» выходили из уст его королевы. Джон в основном молчал, но защищался, но в какой-то момент Тирион услышал, как он пробормотал запрещенные слова: «Рейегар и Лианна». Тирион размышлял об ужасной иронии ситуации, если подозрения сира Барристана были верны. Он задавался вопросом, узнает ли Джон когда-нибудь личность своей матери.
Наконец, Дейенерис вышла из покоев, сбив Тириона с ног. Она величественно закатила глаза, прежде чем сказать ему: «Я собираюсь прокатиться».
Джон вышел, спотыкаясь и выглядя пристыженным, но решительным.
«Похоже, тебе не помешает выпить», - сказал Тирион.
************
«Ты же знаешь, что ее план не сработает», - сказал Джон Тириону позже, когда двое мужчин сидели в солярии Тириона с кувшином вина между ними. Голова Джона раскалывалась. Этот крикливый поединок был таким на века. Это было похоже на Игритт снова - Джону приходилось выбирать между своей любовью и своей преданностью родине. Может быть, Тирион был прав. Может быть, у Джона действительно была привычка влюбляться не в тех женщин.
«Север никогда не пойдет за марионеткой-бастардом Королевы Драконов», - сказал Джон, качая головой. «Если бы я захватил Винтерфелл с ее армией, я бы правил Севером, просто ожидая очередного ножа в спину».
«А что, если мы сделаем тебе действительно хорошие доспехи, и ты будешь носить их все время?» - спросил Тирион.
«Тирион, я серьезно», - сказал Джон. «Я не хочу так жить». Джон сделал глоток вина и потер лицо руками, когда мысль, которую он избегал последние несколько месяцев, всплыла на поверхность. «Если я заберу север для своей возлюбленной Таргариенов, то она победит».
«Кто победит?» - спросил Тирион. «Дейенерис? Она победительница; тебе лучше к этому привыкнуть».
«Не Дейенерис», - сказал Джон. «Леди Кейтилин».
«Ох», - вздохнул Тирион.
«Если я это сделаю, то стану тем ублюдком, который предал свою семью и из-за своей жадности и похоти заберет Винтерфелл себе. Все ужасные вещи, которые она обо мне думала, становятся правдой», - Джон сделал большой глоток вина и поморщился, пытаясь подавить знакомое чувство стыда. Невольно Джон увидел отвращение на лице Кейтилин, когда она смотрела на Джона поверх бессознательного тела Брана. Все его детство она вдалбливала ему, что Винтерфелл никогда не будет его. Это было частью того, кем он был. Он не мог просто отбросить этот факт, чтобы захватить замок для королевы, которую его семья никогда бы не поддержала.
«Я провел столько бессонных ночей, ругая себя за то, что ушел, мучаясь над тем, было ли это правильным решением. Но когда я думаю о том, что случилось бы, если бы я остался, я не вижу сценария, который был бы лучше. Я все еще был бы тем ублюдком, который возглавил вторжение одичалых на север. В любом случае, она победит», - сказал Джон, вздрогнув при мысли о себе, новом Короле за Стеной, ведущем Вольного Народа в атаку на Винтерфелл. Джон посмотрел через стол, чтобы поймать противоречивый взгляд Тириона. Его друг выглядел так, будто не мог решить, хочет ли он утешить Джона или ударить его.
«И я знаю, насколько это эгоцентрично», - сказал Джон, горько усмехнувшись. «Поверьте мне, какое значение имеет мнение мертвой женщины, когда Другие идут за Стеной? Я слышу голос Эймона в своей голове, который говорит мне вырасти, перестать вести себя как мальчишка. Но потом я думаю о том, что произошло, когда я попытался это сделать. Когда я был лордом-командующим, я старался игнорировать то, что думали все остальные, сосредоточиться на том, что я считал правильным. Меня за это убили».
Джон всегда был так же хорош, как Робб во всем; временами нелояльный голос шептал Джону на ухо, что, возможно, Джон даже лучший фехтовальщик. Это рождение Джона, а не его способности, сделали его хуже. Эта мысль только усилилась, когда Джон присоединился к Ночному Дозору и привык быть лучшим из своих товарищей. Он был самым молодым Лордом-командующим Ночного Дозора, и даже если за этим стояли Эймон и Сэм, это должно было что-то значить, не так ли? Но затем он потерял свое командование. Его убил его собственный управляющий.
«Говорят, ты великий воин», - сказал Тирион. «Я был в битве. Чуть не обделался от страха. Кажется, трудно быть великим воином и бояться смерти. Хотя я понимаю, что пережить это однажды, должно быть, оставило неизгладимое впечатление».
«Я не трус!» - сказал Джон. «Я не боюсь умереть на поле боя. Я ожидаю, что когда-нибудь это случится. Но я не могу снова умереть с ножом в спине. Я не знаю, есть ли какая-то причина, по которой это произошло со мной, но, по крайней мере, разве мне не нужно извлечь из этого урок? Какой смысл, если я просто снова и снова буду совершать те же ошибки?» За месяцы, прошедшие с тех пор, как Джон вернулся к жизни, его гнев несколько смягчился, усилив горький привкус неудачи. Вина - ужасное чувство, как он узнал. Стыд - это чувство, которое другие всегда навязывали ему. Но эта вина была чем-то, что он заслужил, потеряв веру своих людей, сбежав с севера.
«И ты ничего об этом не рассказал Дейенерис?» - спросил Тирион.
«Не скажу так прямо», - сказал Джон.
«Почему бы и нет?» - спросил Тирион.
«Она победительница», - сказал Джон, пожав плечами.
«Понимаю», - сказал Тирион. «Значит, все это просто вертелось у тебя в голове последние несколько месяцев, пока ты ждал подходящего момента, чтобы поделиться своими мыслями с таким же неудачником?»
«Все гномы - бастарды в глазах своих отцов», - ответил Джон. Он увидел вспышку гнева в глазах Тириона, и на мгновение его друг, казалось, отправился в какое-то далекое место. За исключением нескольких льстивых замечаний, Тирион никогда не говорил о смерти лорда Тайвина. Но Джон знал, что если кто-то и может понять стыд рождения и вину от осознания своих ошибок, так это Тирион.
«У нее так много уверенности», - продолжил Джон. «Я не думаю, что она могла бы понять это», - он указал на свою голову.
«Там тебя могут удивить», - сказал Тирион.
«Она думает, что у меня есть право на Винтерфелл», - сказал Джон, неловко ерзая на своем месте. «У меня нет на него права. Всю свою жизнь я знал, что забрать его - худшее, что я могу сделать».
«Я понимаю, Джон. Правда, понимаю. Но твой отец не восстанет из могилы и не узаконит тебя. Я же говорил тебе носить то, кто ты есть, как доспехи, а не цепь».
«Я знаю», - сказал Джон. «И я думал, что смирился с этим. Я просто не понимаю, как они могут принять ублюдка, который сделал все то, что сделал я».
«Ты можешь быть бастардом», - сказал Тирион. «Болтоны могли бы назвать тебя дезертиром, предателем и развратником. Но Дейенерис была права в одном - эти предатели не имеют никаких прав. Они стояли за убийствами тысяч северян. И только что ты не смог назвать ни одного человека, кроме себя, который мог бы претендовать на Винтерфелл».
«Он принадлежит Сансе», - сказал Джон. «Или, если верить Теону Грейджою и мои братья еще живы, Брану или Рикону».
«Никто не знает, где они», - сказал Тирион. «Ты снова и снова говорил, что защита севера - твой приоритет. Скажи мне, Джон, как, во имя Семи Преисподних, ты можешь сделать это отсюда?»
Джон выдохнул, ощущая тяжесть собственной инерции за последние несколько месяцев. «Я не могу», - признался он, потирая челюсть.
«Значит, мы согласны», - сказал Тирион. «Тебе нужно вернуться, и тебе нужно быть умнее. Ты согласен, что лучший способ защитить север - это Дейенерис и ее драконы?»
«Я согласен!» - сказал Джон, в отчаянии ударив рукой по столу. Он должен отдать Дейенерис север! Джон был обязан Дейенерис всем. Возможно, Мелисандра вернула его, но именно Дени дала ему новую жизнь. Кем бы он был сейчас, если бы она не была рядом с ним, когда он вернулся? Никто никогда не заботился о Джоне так, как Дейенерис. Мальчик, выросший без матери, почти не знал, что делать с нежностью, которую Дени проявляла к нему. Он никогда раньше не знал такой любви. Выражение смущения и боли на ее лице, когда Джон сказал, что не поклялся ей в верности, заставило его захотеть преклонить колено и предложить ей весь мир.
«Но неважно, что я думаю; они ее не примут», - продолжил Джон. «Она не понимает, что думает о ней север. Она слишком далеко от него ушла». Они не были персонажами песни. Он не мог притворяться, что их любовь принесет ему какие-то одолжения в глазах северных лордов.
«Я знаю», - сказал Тирион.
«Что бы я ни делал, я предаю того, кого люблю. Либо Дейенерис, либо свою семью. Если я вернусь туда, чтобы захватить север, я не смогу сделать это от ее имени. Я просто не могу», - сказал Джон. Как бы он хотел, чтобы он мог это сделать. И как бы он хотел, чтобы он мог заставить Дени понять, не заставляя ее чувствовать, что он верит всем ужасным вещам, которые скажет о ней север.
«Нет, ты не можешь», - сказал Тирион, пристально глядя на Джона. «Потому что это было бы не очень разумно с политической точки зрения. Но, к счастью, ты знаешь о политике больше, чем раньше».
«Я согласен?» - спросил Джон, приподняв бровь.
«Ну же, Джон!» - сказал Тирион со смехом. «О чем были эти наши долгие разговоры? Я хотел поговорить о женщинах, но ты слишком джентльмен, чтобы целоваться и говорить. Так скажи мне, что ты узнал о политике?»
Джон вспомнил свои долгие беседы с Тирионом здесь, в Миэрине, - ночи, когда Тирион разбирал выбор Джона, мягко показывал ему, где его приказы пошли наперекосяк. «Политика - это выяснение того, чего хотят люди», - сказал Джон.
«Верно!» - ответил Тирион. «А чего хотят северные лорды?»
«Им не нужно находиться под ярмом сумасшедшего! И им нужно сосредоточиться на армии, которая скоро прорвется через Стену и уничтожит их всех», - простонал Джон в отчаянии, вспоминая свое время в качестве Командующего на Стене. Почему люди не способны понять, что им нужно делать, чтобы выжить?
«Ты только что сказал мне, что, по- твоему , им нужно», - сказал Тирион, разочарованно покачав головой.
«И я прав!» - сказал Джон.
«И это может быть так, но, к сожалению, праведность положения человека не имеет ничего общего с политикой», - сказал Тирион. «Так что позвольте мне спросить вас еще раз, чего хотят северные лорды?»
Джон представил себе ледяной север, его упрямых лордов и древние законы. Он подумал о короле Роббе - зрелище, которое он так и не увидел, но знал, что оно должно было вдохновлять. Молодой Волк, который не проиграл ни одной битвы, который повел северян на юг, чтобы отомстить за своего отца, их любимого сеньора. Он подумал о своей собственной ярости, когда узнал, что случилось с Роббом. Представил себе ту же ярость, которую испытывали все на севере, от знатных лордов и леди до самых простых простолюдинов - все, кто ждал любимых, которые никогда не вернутся.
А затем Джон Сноу и Тирион Ланнистер придумали план, как подчинить север власти бастарда Винтерфелла, одновременно заставив север преклонить колени перед Королевой Драконов.
**************
«Ваша светлость», - сказал Тирион. Он стоял в вестибюле тронного зала, пока Ирри завершал прическу Дейенерис перед двором. Его королева избегала его последние два дня. Ее ссора с Джоном все еще была свежа в ее памяти. «Я пришел обсудить план для севера».
«План, который ты создал с человеком, который не присягнул мне на верность», - сказала Дейенерис. «Лорд Десница, ты теряешь контроль. Ты замышляешь измену с Бастардом Винтерфелла».
«Ваша светлость, если бы я совершил измену, то это было бы из-за чего-то гораздо более заманчивого, чем унылый север, поверьте мне», - сказал Тирион. Дейенерис подняла бровь, глядя на него. «Но я бы этого не сделал. Никогда. Потому что я ваша десница, и я верю, что вы - лучшая надежда для нашей родины. И этот план - часть этого».
«И этот план обеспечит мне север?» - ответила она. «Или он отдаст север в руки сына одного из лидеров восстания Узурпатора?»
«Ваша светлость», - сказал Тирион. «Джон Сноу - ваш друг. Я считаю, что он прав: если он победит на севере с вашей армией, это навредит вам обоим в долгосрочной перспективе».
«Молю, скажи же, Лорд Десница», - бросила ему вызов Дейенерис. «Как я смогу завоевать хоть одно из Семи Королевств, если не с помощью своей иностранной армии? Разве это не план? Я пойду со своими драконами и своими армиями и завоюю так же, как это делали мои предки до меня?»
«Ваша светлость, как только мы высадимся на Драконьем Камне, мы тщательно заложим основу для создания союзов с великими домами. Если мы сможем привлечь на вашу сторону сеньоров, то сможем использовать их силы для защиты Вестероса и использовать наши силы для защиты Стены.
«Но север другой. Его труднее всего контролировать. Он размером со все остальные королевства вместе взятые, и им уже тысячи лет правит одна семья. И сейчас там зима. Ваша армия не выживет в походе против великих крепостей севера. Единственный способ победить - с помощью драконьего огня, который заставит их ненавидеть вас больше, чем они уже ненавидят».
Дейенерис задумалась на мгновение. «Хорошо», - сказала она. «После суда ты покажешь мне свой план». И она направилась в тронный зал, Тирион следовал за ней по пятам.
В тот день, как и несколько недель назад, двор был полон дворян, просивших часть олова из шахт за Миэрином и разрешения королевы торговать им. Как Тирион и предполагал, перспектива денег заставила дворян повиноваться больше, чем драконий огонь и Безупречные когда-либо могли. Он знал, что Дейенерис не хотела иметь ничего общего с ними и предпочла бы отдать все олово освобожденным рабам и одичалым, но казнь Сынов Гарпии несколько смягчила Дейенерис. А преданность королевы своей кампании в Вестеросе заставила ее стремиться быстро навести порядок в Миэрине, даже если это означало поступиться своими ценностями.
Тирион стоял у ее трона, пока Дейенерис отвечала на петиции. Одна из знатных гискарских дам вышла вперед. Дейенерис и ее малый совет всегда подозревали, что эта женщина финансировала Сынов Гарпии, но они не могли этого доказать. Однако, если Дейенерис серьезно настроена вернуться в Вестерос, ей пора было играть не роль ангела-мстителя, а роль умиротворяющей королевы. Он знал, что она ненавидела эту роль.
«Ваша светлость», - начала женщина, склонив голову в мольбе. «Мы всегда были верны вам и вашему делу». Дейенерис обменялась взглядом с Тирионом, прежде чем повернуться к женщине лицом, ее лицо было королевской маской. «Мы страдали, но мы знаем, что было правильно и необходимо создать новый мировой порядок. Мировой порядок дракона. Но наше поместье в руинах; наши сундуки пусты». Потому что ты финансировал Сынов Гарпии, подумал Тирион.
«Потому что твое богатство было построено на рабстве», - сказала Дейенерис.
«Да, Ваша Светлость. Но мы увидели ошибочность наших путей», - сказала женщина. «И теперь я смиренно прошу вас позволить нам взять немного олова, которое вы в своем блеске нашли для богатства этого города, и позволить нам продать его». Остальные просители следовали той же формуле. Расскажите Дейенерис, какая она гениальная, осудите Сынов Гарпии и попросите у Дейенерис права торговать оловом. Тирион задавался вопросом, не выбрал ли он неудачный день, чтобы поговорить с Дейенерис о своем плане для севера. Ему следовало выбрать день, когда она имела радость отстаивать невинных, защищать рабов или обрушивать огонь на своих врагов. Это всегда поднимало его королеве настроение.
Через пару часов просителей появился человек, которого не было в списке Тириона - молодой юнга из Браавоса.
«Кто предстанет перед королевой?» - спросила Миссандея. «Тебя сегодня нет в списке просителей». Тириону придется поговорить с Безупречными об их страже. Но в этом мальчике было что-то знакомое. Должно быть, королева тоже это почувствовала, выпрямившись на своем троне.
«Я хотела бы услышать, что она скажет», - сказала Дейенерис. Она? Как Дейенерис могла сказать, что это была девочка?
«Ваша светлость», - ответил девичий голос. Эта девушка, одетая как юнга, говорила с большей уверенностью, чем надменная гискарская дама. «Я пришла к вашему двору в поисках моего брата», - сказала она.
«Арья?» Тирион вытянул шею, пытаясь увидеть Джона Сноу, проталкивающегося сквозь толпу к передней части двора. Девушка повернулась спиной к королеве, что обычно расценивалось бы как знак большого неуважения, но королева, казалось, не обиделась. Вместо этого она встала, чтобы получше рассмотреть пару, двигавшуюся навстречу друг другу в центре зала.
«Джон?» - спросила девушка, Арья Старк, прежде чем подбежать и прыгнуть в объятия Джона Сноу.