12
Джон нелегко привыкал к новой жизни в Миэрине. Днем он с головой ушел в обучение Безупречных и нескольких дотракийцев, служивших Дейенерис. Миссандея помогала ему переводить, когда он описывал армию мертвецов. Он не мог понять, верили ли они ему или считали его сумасшедшим. Безупречных учили не задавать вопросов, а только подчиняться. Серый Червь, лидер армии Дейенерис, был великим бойцом и знал, как Безупречные могут помочь в этой битве.
«Королева это видела», - сказал он, кивнув.
«Да», - сказал Джон.
«Безупречные, мы встретим эту угрозу лицом к лицу», - торжественно сказал Серый Червь. «Мы не знаем страха. Даже перед мертвыми».
Джон считал, что эти слова легче произнести в жарком и солнечном Миэрине, чем лицом к лицу с мертвецами на холодном севере, но он согласился, что они, вероятно, справятся с этим лучше, чем большинство мужчин.
Через несколько дней пребывания в Миэрине у него появилась возможность поспарринговаться с Барристаном Смелым. Этот человек был стар, но все еще быстр и силен, и Джон восстанавливал свои силы после воскрешения и простоя на корабле. Сначала они спарринговались дружелюбно, Джон не хотел ранить Королевскую гвардию Дейенерис, которая охраняла комнату, где спал Джон.
«Джон Сноу», - сказал мужчина после того, как Джон отразил удар, но воздержался от того, чтобы нанести собственный удар. «Я знаю, что у меня белые волосы, но, пожалуйста, не оскорбляй меня, сдерживаясь».
Джон ухмыльнулся и бросился на старика. Главным преимуществом Джона как фехтовальщика всегда была его скорость, и он ускорил свои движения, зная, что сир Барристан когда-то был сильнее Джона, но Джон мог утомить его и ослабить его силу. Конечно, потребовалось еще несколько парирований, прежде чем Джону удалось сбить рыцаря на спину.
Джон наклонился, чтобы позволить сиру Барристану подняться. «Ты быстр», - сказал сир Барристан, тяжело дыша, - «и ловок в движениях». Он бросил на Джона пронзительный взгляд, прежде чем добавить: «Ты напоминаешь мне кое-кого, великого бойца, которого я когда-то знал». Он покачал головой: «Но я думаю, что есть еще несколько вещей, которым я мог бы тебя научить».
Остаток дня они провели в тренировках. Джону было неуютно в жару, но он жаждал учиться у настоящего рыцаря. У него не было особых конкурентов в Ночном Дозоре, он был почти единственным человеком, которого тренировал мастер над оружием. Он знал, что он хороший боец, но ему нужно было стать лучше, прежде чем он вернется домой.
«У тебя большой талант», - сказал сир Барристан. «И я видел, как ты тренируешься с Безупречными. Я был таким же, как ты, когда был моложе. Проводил каждую минуту, которую у меня была, тренируясь. Я был одержим желанием завоевать славу».
«Слава?» Джон пожал плечами. «Может быть, в детстве я мечтал о славе. Но в Ночном Дозоре славы нет. Мне не нравится убивать, но я тренируюсь, потому что видел, с чем мне придется столкнуться, и только величайшие бойцы смогут это победить». Сир Барристан снова странно посмотрел на него, услышав этот комментарий, и Джон пнул себя за то, что он такой мрачный и угрюмый.
Но человек лишь сказал: «Ты мудр не по годам, Джон Сноу», - и на этом закончил.
Сир Барристан был не единственным членом ближнего круга Дейенерис, с которым у Джона были странные взаимодействия. Поначалу он был несколько взволнован встречей с Джорахом Мормонтом. Он знал, что этот человек опозорил его семью, но он был сыном его старого наставника, и Дейенерис высоко отзывалась о нем. Однажды, после особенно изнурительного боя с Серым Червем, Джон запыхавшийся и вспотевший, когда к нему во дворе подошел другой вестеросец в доспехах. Этот человек был моложе сира Барристана, но намного старше Джона. У него была знакомая форма носа и цвет стальных голубых глаз.
«Джон Сноу?» - спросил мужчина, пока Джон чистил Длинный Коготь.
«Да?» - сказал Джон.
«Я - сир Джорах Мормонт. Советник королевы».
«О, да, приятно познакомиться», - сказал Джон. Мужчины пожали друг другу руки.
«Я легко узнал тебя», - сказал сэр Джорах. «Ты похож на своего отца». В отличие от сэра Барристана, сэр Джорах не сказал добрых слов Эддарду Старку. Джон задавался вопросом, винит ли он Неда в своем изгнании.
«И ты немного похож на своего. Я был управляющим твоего отца в Ночном Дозоре. Он был великим человеком».
«Да», - сказал Джорах. «Он был. Что у тебя там? Это меч из валирийской стали?»
«Так и есть», - сказал Джон. Он хотел спрятать от него меч, но это показалось ему неблагородным. «На самом деле, это Длинный Коготь», - сказал он, передавая меч человеку. «Твой отец подарил его мне. Он изменил рукоять на волка, но меч тот же». Джорах осмотрел меч, прикрыв глаза. Задаваясь вопросом, пожалеет ли он об этом, Джон перевел дух и сказал: «Я никогда не думал, что встречу тебя. Меч по праву твой, если ты этого хочешь».
Мужчина на мгновение замолчал, глядя на Длинный Коготь, прежде чем вернуть его Джону. «Я отдал его, когда бежал из Вестероса», - сказал он. «Мой отец хотел, чтобы он был у тебя, так что он должен быть у тебя». Его слова были добрыми, но взгляд был жестким. Он вернул меч Джону. «Я слышал, его собственные люди предали его?»
«Да», - сказал Джон. «С ним случилось ужасное. Он этого не заслужил».
«Нет», - сказал сир Джорах, - «Он не ушел. Я слышал, то же самое случилось и с тобой? Похоже, быть лордом-командующим Ночного Дозора - это едва ли не худшая работа в Вестеросе в наши дни». Джон пожал плечами, не желая об этом говорить. «Дело в том, что если бы моего отца вернули из мертвых, я не верю, что он ушел бы. Он любил Дозор; он бы боролся с ним до самого конца».
Джон отшатнулся. Он, вероятно, был прав, но как смеет Джорах Мормонт, человек, изгнанный за продажу людей в рабство, судить Джона? Откуда он мог знать, каково это - пережить то, что пережил Джон?
«Он бы так и сделал», - резко сказал Джон, не желая сражаться с сыном своего наставника. «Я работаю над поиском лучшего способа вернуться с силой». Непрошеный Джон увидел видение севера - белый снег и запах волков в воздухе. Он много мечтал о волках. Казалось, Призрак собирает стаю.
«Но как ты мог покинуть, э-э, сторону нашей прекрасной королевы?» Слова Джораха были достаточно безобидны, но его тон ясно давал понять, что он знал, где спит Джон, и ненавидел его за это.
«Джорах Мормонт ненавидит меня», - сказал Джон позже на той неделе за вином с Тирионом. Из всех людей в окружении Дейенерис Тирион был его фаворитом. После их довольно неловкого воссоединения Джон начал выпивать в коридорах Тириона пару раз в неделю. Десница королевы был очень занят, но он все равно выкраивал время из своего графика, чтобы поговорить с Джоном. Жизнь в изгнании создавала странные союзы, понял Джон, но этот человек поддерживал воспоминания Джона о нем.
«Со страстью», - сказал Тирион, приподняв бровь.
«Почему?» - спросил Джон, отпивая вино. Оно было слишком сладким, но, может быть, он привыкнет.
«О, боюсь, есть целый ряд причин. Он не любил твоего отца. Он винил его в своем изгнании», - сказал Тирион.
«Он обвинил моего отца? Джорах Мормонт продавал людей в рабство! Что должен был сделать мой отец?» - спросил Джон.
«Я думаю, Джорах надеялся, что Нед Старк не будет угрожать отнять у него голову», - сказал Тирион. «За то время, что я его знаю, я понял, что сир Джорах - яблоко, упавшее далеко от благородного дерева Мормонта. Что, конечно, приводит нас к его отцу».
«Человек, которым я очень восхищался», - сказал Джон.
«Да, и кто, похоже, тоже восхищался тобой. Настолько, что назначил тебя своим личным управляющим, по сути, назвав тебя своим преемником и подарив тебе самое ценное имущество своей семьи - меч из валирийской стали».
«Я предложил вернуть его сиру Джораху», - неохотно сказал Джон.
«Ты это сделал?» - спросил Тирион, сверкнув глазами. «Благородный и глупый поступок с твоей стороны, учитывая, что этот меч - самое драгоценное, чем ты владеешь, и вы с королевой верите, что это единственное, что может убить Других. Возможно, в тебе все-таки есть изрядная доля от твоего отца». Джон уставился на него.
«Он не забрал его обратно», - сказал Джон.
«Я несколько удивлен этим. Однако я уверен, что тебя все еще жалит, что ты носишь это и заслужил любовь и восхищение человека, который отрекся от него. Поэтому я думаю, что при любых обстоятельствах Джорах был бы предрасположен не любить тебя. Однако я считаю, что именно твои спальные условия заставляют этого человека ненавидеть тебя».
Джон сделал еще один глоток вина. Тирион услужливо наполнил его чашу.
«Джорах - тот, кто привел меня к королеве; он тебе это сказал?» Джон покачал головой. «Да, мы встретились в борделе, видишь ли. Джораха изгнали за то, что он предал ее; я думаю, ты знаешь эту историю. Я искал ночь веселья и утешения после изнурительного путешествия через Узкое море, когда наткнулся на рыцаря - «старого медведя», как называет его Дейенерис, - развлекающего даму, которая была причесана так, как это становится все более модным в борделях Эссоса. Ее волосы были светлыми, но они нашли способ добавить в них серебристые пряди, а локоны спадали на спину. Эта шлюха была особенно дорогой, так как, похоже, в ней было достаточно крови старой Валирии, чтобы у нее были по-настоящему фиолетовые глаза. Немного резче, чем мягкий фиолетовый цвет нашей королевы, но действительно достаточно близкий для тусклого света борделя».
Рука Джона невольно потянулась к рукояти меча.
«Ну же, Джон», - сказал Тирион со смехом. «Я знаю, что она твоя возлюбленная, но она также самая известная, самая красивая женщина в мире. Ты должен смириться с тем, что другие мужчины фантазируют о ней; даже платить возмутительные суммы денег, чтобы другие женщины воплощали эти фантазии. Скоро даже в этом ужасном борделе в Кротовом городке, вероятно, будет двойник Дейенерис Таргариен». Джон осушил свою чашу одним глотком и наполнил ее из кувшина.
«В любом случае, когда он понял, кто я, этот человек похитил меня и отвез к королеве. Сначала я подумал, что он хочет отвезти меня к моей сестре, и не мог поверить своей удаче, когда оказалось, что это была именно та королева, к которой я пытался добраться!»
«Ты рассказал это Дейенерис? Где ты встретил Джораха?» - спросил Джон.
«Нет, я пытаюсь защитить дам от мужских низменных желаний. Хотя наша королева, похоже, сама имеет здоровую порцию этих желаний», - сказал Тирион, с изумлением глядя на Джона. «В любом случае, за то время, что я знаю Джораха, я решил, что его вкусы той ночью в борделе не были аномалией. У него нездоровая одержимость нашей королевой, и он очень хочет узурпировать твое положение в ее постели. Я бы следил за ним, если бы я был тобой».
«Я могу позаботиться о себе сам», - проворчал Джон. «Я никогда не был в борделе. У меня нет вкуса к шлюхам».
Тирион рассмеялся. «Конечно, ты не имеешь вкуса к шлюхам! Фантастически красивые женщины сами набрасываются на тебя. Это не делает тебя благороднее, чем отвратительно выглядящие люди вроде меня и сира Джораха, которым приходится платить за благосклонность женщины. Это просто делает тебя чертовски везучим». Джон почувствовал себя виноватым за то, что поднял эту тему.
«Раз уж мы заговорили об этом, я хотел спросить вас: как мужчина, находящийся в самом непривлекательном месте на свете и давший обет целомудрия, может стать достаточно талантливым любовником, чтобы привлечь и удержать женщину, которая могла бы заполучить любого мужчину на свете?»
Джон сделал еще глоток вина, на самом деле не желая обсуждать свою сексуальную жизнь ни с кем, даже с Тирионом.
«Или она отняла у тебя добродетель, а ты оказался в ней фантастически одарен?» - спросил Тирион.
«Она не моя первая возлюбленная», - сказал Джон, которому не понравился этот рассказ. «Была другая девушка, когда я жил с Вольным Народом».
«Ты жил с одичалыми?» - недоверчиво спросил Тирион.
«Да», - сказал Джон. «Я был под прикрытием в армии Манса некоторое время. Я завел любовника, чтобы убедить их, что я дезертировал». Это было несправедливо по отношению к Игритт. Она была для него чем-то большим, чем просто инструментом в его обмане.
«Любовник-одичалый?» - спросил Тирион. Джон кивнул. «Итак, позволь мне прояснить: за твою короткую взрослую жизнь, как человека Ночного Дозора, у тебя было два любовника. Один - одичалый, заклятый враг Ночного Дозора, а другой - иностранная королева и технический враг земли, которой ты служил». Джон пожал плечами. «Мой дорогой человек, ради тебя я хотел бы, чтобы ты был завсегдатаем борделей. Ты - нечто гораздо более опасное. Ты романтик, который влюбляется совершенно не в ту женщину».
Позже Джон покинул Тириона, немного пошатываясь, выходя из комнаты. Он начал сложные размышления, которые он делал каждую ночь, чтобы решить, в каком направлении ему следует направиться. Слова Тириона звенели в его ушах. Он вспомнил презрительный взгляд Джораха. Он был в Миэрине всего пару недель, и часть его все еще чувствовала, что, возможно, он сможет освободиться от своего положения любовника королевы. Он знал, что ужасно не подходит для этой должности. О, он знал, что он радует ее в постели, но все остальное он не мог переварить - взгляды и ехидные комментарии. Еще вчера Барристан оттащил его в сторону и попытался прочитать ему лекцию о большом чувстве чести у его отца. Он бы в любой день вынес добродушные насмешки Тириона.
Пока Джон спотыкался по коридору, он думал о Теоне Грейджое. Не о сломленном человеке, который погиб в Черном замке, а о самоуверенном юноше, которого знал Джон. Он бы спокойно принял все дерьмо, желая похвастаться тем, что спит с такой знаменитостью. Даже Робб, с его уверенностью и легким обаянием, позволил бы всем взглядам и ворчанию отскочить от него, несмотря на то, что они были воспитаны, чтобы поклоняться одному и тому же алтарю чести. Но быть любовником Дейенерис при ее дворе заставляло Джона чувствовать себя крайне неуютно. Это было слишком похоже на то, как быть бастардом Винтерфелла, жить в большом замке и знать, что ты пятно на репутации великого человека. После всего, что он доказал в Ночном Дозоре, получив собственное командование, поведя людей в битву, неужели теперь ему суждено жить как чья-то ошибка?
Джон остановился перед дверью, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что это была она. Его ноги невольно сделали за него выбор. Он все больше чувствовал, что его решения принимались побуждениями его тела, а не его головы. Он с облегчением увидел, что сегодня дверь охраняет Безупречный, а не сир Барристан. Страж увидел, кто он, и пропустил его без комментариев.
Когда Джон добрался до спальни Дейенерис, он увидел, что она уже в постели, ее серебристые волосы разбросаны по шелковым подушкам.
«Ты опоздал», - сказала она. Он снял с себя постельное белье и отстегнул меч. Когда он подошел к кровати, он понял, что она была совершенно голой под единственной шелковой простыней. Она всегда была горячей, в конце концов. Он почувствовал, как его член шевелится. «Моя рука снова заставила тебя пить?» - спросила она.
«Да», - сказал Джон. «Знаешь, ты мог бы присоединиться к нам как-нибудь».
«Я не очень люблю выпивку», - сказала она. Она откинула простыню, обнажив свое идеально вылепленное обнаженное тело. Оно было миниатюрным, но округлым - мягким во всех нужных местах. «Надеюсь, ты не слишком много выпила, моя любовь». Он предпочел не отвечать словами, а вместо этого осыпал ее тело поцелуями, прежде чем расположиться между ее ног и поглотить ее мягкий, влажный центр. Казалось, это был единственный ответ, который ей требовался.
В то время как Джон старался держаться подальше от Дейенерис в течение дня, он иногда пробирался в тронный зал, когда она принимала просителей. Она была такой же маленькой, как и всегда, сидя на троне, но ее присутствие, казалось, завладевало всем залом. Ее красота была здесь большим оружием, чем когда-либо, когда она была на севере или когда их было только двое. Она использовала все, что у нее было, в полную силу, иногда играя отчужденную, властную королеву, иногда кокетливую молодую девушку. Она использовала особый смех с могущественными лордами, соблазнительный звук, который был совершенно оторван от Дейенерис, которую знал Джон.
Его любимым представлением, которое она разыгрывала перед судом, было представление ангела-мстителя. Он молился, чтобы это было больше, чем представление, потому что Вестеросу сейчас может понадобиться спаситель. Лорд, который лишился своей земли, когда бежал из города, вернулся, чтобы вернуть себе свой семейный дом - древнюю виллу, которую Дейенерис в настоящее время использовала для размещения некоторых из Вольного народа. Валирийский Джона был слаб, но становился немного сильнее из-за его пребывания в Миэрине. Он мог понять, что мужчина был зол и использовал термины «воровство» и «дикари». Он мог лучше понять валирийский Дени, учитывая, что она была той, кто обучал его этому.
«Простите, сэр, я, должно быть, неправильно понял. Вы только что использовали слово «дикари», чтобы описать людей, которые сейчас живут на вилле Солнечной Гарпии?» Мужчина ответил утвердительно. «Понятно. Я думал, что неправильно понял. Видите ли, Вольный Народ никогда не владел другими людьми. Они не разделяют семьи и не продают маленьких детей в рабство. Но я знаю, каково это, когда у тебя отнимают твой дом. Поэтому я разрешаю тебе вернуться на виллу. У тебя может быть кровать и паек еды, как у Вольного Народа. И защита 500 Безупречных, которые обеспечат твою безопасность».
В такие моменты Джон хотел преклонить колено перед Дейенерис. Он хотел повести ее армии обратно в Вестерос и вернуть ей весь континент. Он хотел, чтобы Серсея увидела, как действует настоящая гребаная королева.
После этой аудиенции Дейенерис попросила его сопровождать ее в посещении Вольного Народа в их новых виллах, просьба, которую Джон не осмелился отклонить. Они вместе поехали через город, сопровождаемые стражей Безупречных и сопровождаемые Миссандеей, к Вилле Солнечной Гарпии. Дейенерис ехала на своей серебряной кобыле, а Джон ехал на черном мерине, которого она ему одолжила.
Когда они проезжали мимо рынка, с его прилавками, демонстрирующими яркие шелка и сверкающие драгоценности, и молодыми девушками, идущими по улицам с корзинами цветов, Джону не терпелось купить что-нибудь для своей любви, какой-нибудь знак своей привязанности. Но у Джона не было монеты. Дейенерис предлагала ему немного, но он отказался, эта мысль наполнила его слишком большим стыдом. Он не в первый раз задался вопросом, как долго он сможет продержаться в этой жаркой стране без денег, без семьи, без положения и без волка. Только любовь самой красивой женщины в мире.
«Мхиса! Мхиса!» - кричали люди, бросая цветы на своем пути.
«Что это значит?» - спросил Джон.
«Мать», - ответила Дейенерис, и Джон уловил тоскливую печаль в ее голосе. Ее народ называл ее Мхисой. Она была известна во всем мире как Мать Драконов, и все же у нее никогда не будет собственных человеческих детей.
Вилла была в странном состоянии. Охраняемая Безупречными, чтобы бывший владелец не забрал ее силой, высокие стены содержали то, что по сути было красивым и стильным лагерем беженцев. Их встретила Яна, пожилая женщина-дикарка с длинными седыми волосами, заплетенными в несколько кос, которая провела им экскурсию.
«Рада познакомиться с тобой, Мхиса, Белый Волк», - сказала она, почтительно кивая головой, но не преклоняя колена. Дени, казалось, не возражала. Двор был переполнен играющими и смеющимися детьми, что вызвало улыбку на губах Джона. Это был не тот звук, который они слышали в Суровом Доме. Вольный Народ сбросил свои меха из-за жары, и это было немного странное зрелище. Некоторые женщины (в основном это были женщины, с несколькими мужчинами, которые были слишком стары, чтобы сражаться) носили только свою шерстяную маленькую одежду. Другие были одеты в простые льняные сорочки (Яна поблагодарила Дейенерис за дополнительную ткань, которую им прислали из дворца), а другие, самые молодые и красивые женщины, как заметил Джон, были одеты в более тонкие, более модные платья.
«Продовольственные пайки поступают регулярно?» - спросила Дейенерис.
«Да», - сказала Яна. «Если позволите, я буду так смела, Юр Грейс, нам бы не помешало больше, но мы все равно живем гораздо лучше, чем в Суровом Доме».
Здесь, на вилле одичалых, Джон заметил, что взгляды почтения и уважения были направлены не только на Дейенерис, но и на Джона. Наряду с шепотом «Королева драконов» он слышал, как люди шептали «Белый волк». Один ребенок даже сказал в пределах его слышимости: «Он тот самый! Он ворон, который умер за нас!» Джон вздрогнул, не подозревая, как далеко распространилась эта история. Лишь немногие из Вольного народа отправились с ними из Черного замка обратно в Суровый дом.
«Кажется, некоторые из вас справляются неплохо», - сказала Дейенерис, указывая на пару молодых девушек, одетых в более тонкие шелка. Одна была одета в леопардовую накидку, которая совершенно не подходила одичалому, но Джону показалось, что это было впечатление какого-то мужчины о том, как выглядит «дикарь».
«Да», - кивнула Яна. «Ты сказал Безупречным, что хочешь, чтобы мы могли общаться. Мы все еще привыкаем к тому, как вы, ребята, делаете дела здесь, в Миэрине. Никто не хотел красть наших красивых девушек, но некоторые из них приходят и любят навещать их, понимаешь? Они оставляют нам немного монет, и большинство из них не доставляют никаких проблем. На эти монеты мы купили немного мяса и лекарств. И даже немного одежды получше для фавориток». Джон встретился взглядом с Дейенерис. Она была недовольна, но какой еще выбор был у этих людей?
Пока они шли по вилле, Джон заметил, как Свободный Народ обустраивал особняк. Дворы были похожи на лагеря одичалых с открытыми кострами, где они готовили мелких грызунов на палках. Это было странное место, и жара была еще более угнетающей.
Женщина с длинными черными волосами, одетая в длинные красные одежды, смотрела в один из костров. Джон почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом. Женщина напомнила ему Мелисандру. Не внешностью, а тем, как она смотрела в пламя, и как трудно было определить ее точный возраст. Она подняла глаза от огня и посмотрела прямо в глаза Джона. Ее глаза были черными, как дым, окружавший ее.
«Джон Сноу», - сказала она. Она говорила на Общем языке ясно, но с легким акцентом, который он не мог определить. «Белый Волк. Возрожденный. Твоя репутация опережает тебя. Мы слышим шепот из Вестероса, что возрожденный Азор Ахай бежал из Вестероса, чтобы защитить огонь в Эссосе». Она повернулась к Дейенерис, которая приближалась к огню, все еще погруженная в разговор с Яной. «Ваша светлость», - красная женщина поклонилась Дейенерис. «Меня зовут Рейна. Я родом из Тироша».
«И что привело тебя в Миэрин?» - спросила Дейенерис.
«Я хотел услышать от вашего Свободного Народа, могут ли они подтвердить то, что я видел в пламени. И сообщения, которые мне прислала леди Мелисандра». Джон вздрогнул от этого имени, чувство вины просачивалось в него. Он должен был убить Мелисандру, но он оставил ее на севере, возможно, это был самый трусливый поступок в его жизни. Он просто не представлял, как ему следует себя вести рядом с ведьмой, которая вернула его к жизни. Убить ее казалось таким же трусливым, как и оставить ее в живых.
«Ты проделал долгий путь», - сказала Дейенерис. «Ты придешь сегодня вечером в мой дворец? И расскажешь мне больше о том, что ты видел?»
«Я сочту за честь, Ваша светлость», - поклонилась она и снова повернулась к огню.
«Мне это не нравится», - сказала Яна, провожая Дейенерис и Джона к воротам виллы. «Не знаю, почему она думает, что Вольный Народ когда-либо последует за ее огненным богом. Мы верим в богов, да, но наши боги всегда будут с севера». Яна многозначительно уставилась на Джона.
Когда они ехали обратно к Великой Пирамиде, пара была в более торжественном состоянии, чем когда они уезжали. Миссандея обеспечила лошадь для красной жрицы, и они ехали позади Дейенерис и Джона.
«Они справляются лучше, чем я ожидал», - сказал Джон. «Ваши Безупречные защищают их».
«Они не могут защитить их от всего», - сказала Дени. Джон знал, что она думает о девочках.
«Да», - на мгновение задумался Джон. «Это некрасиво, но я не знаю, какие еще у них есть варианты».
«Я бы хотела дать им больше», - сказала Дейенерис. «Но если я дам им больше пайков, мне придется выдавать меньше остальному городу. Это приведет к беспорядкам».
«Они пережили и гораздо худшее», - сказал Джон. «Королеве, возможно, трудно себе это представить, но для большинства этих девушек, даже в Вестеросе, их тела - это все, что они могли предложить».
Дейенерис бросила на него мрачный взгляд.
«Я не имел в виду...» - начал Джон.
«Я не всегда была королевой, ты знаешь», - сказала Дейенерис. «Когда мой брат продал меня дотракийцам, он сказал мне, что позволит всему кхаласару Дрого и их лошадям трахнуть меня, если это даст ему армию». У Джона отвисла челюсть, и его рука неосознанно потянулась к рукояти меча. «Ты не сможешь защитить меня, Джон. Не больше, чем я могу защитить этих девушек. Но однажды я хочу построить лучший мир».
Джон покачал головой.
«Ты думаешь, я не смогу это сделать?» - спросила она.
«Насколько я могу судить, этот мир всегда был дерьмом, и он будет только ухудшаться», - сказал Джон. «Но если бы я и поверил, что кто-то может сделать его хоть немного лучше, то это были бы вы».
Она рассмеялась: «Это высокая похвала из ваших уст, милорд».
Джон обернулся и увидел, что Миссандея и леди Рейна идут в нескольких шагах позади них.
«Зачем ты снова пригласил красную женщину?» - спросил он.
«Чтобы услышать, что она скажет», - сказала Дейенерис.
«Ты ведь не собираешься стать последователем Владыки Света, не так ли?»
«Нет. Таргариены не слишком интересуются богами. Но последователи Владыки Света проявили большой интерес ко мне и к тебе. Я хочу услышать, что она скажет».
Итак, Дейенерис, Джон, Миссандея и Тирион встретились с красной жрицей в личной комнате для аудиенций Дейенерис.
«Боже мой», - сказал Тирион. «Кажется, в последнее время вокруг разгуливает ужасно много Азор Ахаев. Это должно означать, что наступил действительно конец времен. Сначала был Станнис, совершенно странный выбор для спасителя, если вы меня спросите. Потом я услышал, что верховный жрец Бенерро заявил, что наша королева здесь - Обещанный Принц, а теперь вы говорите, что это Джон Сноу? Миссандея, мы с тобой следующие?»
«Я не знаю, кто такой Азор Ахай. Я не так глупа, как леди Мелисандра, чтобы найти Азор Ахай в том, кого я могу контролировать. Но пламя ясное. На севере поднимается страшная сила. Но я вижу также надежду и огонь». Рейна повернулась к Джону и Дейенерис. «Я видела волков и драконов в пламени. Я не понимала, что они могут значить, пока не получила сообщение Мелисандры. Расскажи мне о тьме, поднимающейся на севере».
Так Джон ей и сказал.
«Вы видите, в каком состоянии сейчас Стена?» - спросил Джон.
«Некоторые. Вспышки. Думаю, я вижу не больше, чем ты», - сказала Рейна, пронзительно посмотрев на Джона. Джон кивнул, чувствуя себя неуютно из-за ее предположения, что она знает о его волчьих снах. «Из того, что я могу сказать, тьма растет, но Стена все еще стоит. Мелисандра говорит, что Стена ждет возвращения Азора Ахая».
«А как же Болтоны? Она что-нибудь говорила о них?» - спросил Джон.
«Нет, мой господин. Она говорит только загадками. Как и пламя».
«Хорошо!» - сказал Тирион. «Рад слышать, что ей нечего полезного сказать».
«Есть ли у последователей Владыки Света какие-либо испытания, чтобы найти истинного Обещанного Принца?» - спросила Миссандея.
«Только пророчества», - ответила леди Рейна.
«А что именно должен делать Обещанный Принц?» - спросила Миссандея.
«Следуй знакам, которые Владыка Света подает ему или ей, чтобы уничтожить Великого Иного», - сказала леди Рейна.
«Как они узнают, что следуют правильным знакам?» - спросила Миссандея. Джон восхищался женщиной за ее приверженность логике.
«Они этого не делают», - сказал Тирион. «Когда дело доходит до следования знакам и пророчествам, люди всегда следуют тем, которые им наиболее удобны».
«Я хотела бы услышать от леди Рейны», - сказала Дейенерис, обрывая своих недоверчивых советников. «Вы можете помочь нам в этой борьбе?»
«Я обычно не соглашаюсь с Мелисандрой, - ответила леди Рейна. - Но я верю, что ваша война на севере - это то, ради чего был создан наш орден».
«Нам нужен огонь, чтобы выиграть эту войну», - сказала Дейенерис. «И моих драконов может быть недостаточно. Ты отправишься в главные храмы Эссоса и расскажешь им, что ты видел? Попросишь их присоединиться к нам в этой войне?»
Леди Рейна кивнула. «Его мудрость, верховный жрец Бенерро, верит, что вы тот самый, ваша светлость. Если я передам ему ваше послание, я уверена, что он придет вам на помощь. Я также посещу Пентос и Браавос».
После того, как леди Рейна ушла, Дейенерис повернулась к Джону: «Что ж, я рада, что кто-то все еще верит, что я Азор Ахай. Я беспокоилась, что вы узурпировали мое положение, мой лорд». Ее тон был легким, но Джон почувствовал в нем скрытую язвительность.
«Этого ли ты хочешь, Дейенерис: стать Азором Ахаем?» - спросил Джон.
«Не особенно», - пожала плечами Дейенерис. «Но если это добавит больше огня нашему делу, мы не можем отказаться».
«Еще огонь?» - спросил Джон . «Знаешь, что случилось с последним монархом, который позволил красной жрице убедить себя, что он Азор Ахай?»
«Ты действительно думаешь, что я принесу маленькую девочку в жертву огню?» - недоверчиво спросила Дейенерис.
«Я никогда не думал, что Станнис сделает это!» - сказал Джон. «И хотя ты бы ничего подобного не сделала, разве Азор Ахай не убил свою любовь, чтобы получить свои силы? Так что, Дени, ты завидуешь, что некоторые люди думают, что у меня будет священная возможность убить тебя, а не наоборот?» Он закрыл рот, понимая, что в комнате находятся Тирион и Миссандея, и он раскрыл слишком много. Джон резко повернулся к Дейенерис, и ему пришла в голову ужасная мысль. «Ты ведь не помогла ей, не так ли?»
«Помочь кому?» - спросила Дейенерис.
"Мелисандра. Ты не помогла ей вернуть меня? Она ведь сожгла Теона и Манса на костре Эймона".
«Это бессмысленно, Джон», - сказала Дейенерис. «Ты же знаешь, что она пыталась вернуть Станниса, да? Брата Узурпатора и моего соперника за Железный Трон? Зачем нам работать вместе?»
«Я не знаю. Вы оба - агенты огня. Вы использовали его, чтобы вернуть своих драконов в мир, откуда мне знать, что вы не думали, что он вернет меня?» - спросил он.
«Ну, я этого не сделала», - сказала Дейенерис. «Я была слишком занята охраной твоего трупа, чтобы сажать людей на костер. Ну и что, если бы я это сделала? Ты важнее Теона Грейджоя и Манса Налетчика. Я рада, что она вернула тебя».
«Ладно, тогда», - сказал Джон. «Объединись с жрицей Владыки Света, если считаешь, что это поможет нам победить, но оставь меня в покое». Он вылетел из комнаты весьма недостойным образом.
Той ночью Джон попытался заснуть в своей комнате впервые с момента прибытия. Кровать была роскошной, но ощущалась странно. Он не мог спать без Дейенерис рядом с ним. Насколько это было жалко? Человек Ночного Дозора, способный спать только в королевской кровати с шелковыми простынями?
Дверь скрипнула, открываясь. Дейенерис стояла там, держа свечу, единственный источник света в темной комнате - в Миэрине не было нужды в огнях. Она присела на край его кровати, и двое влюбленных на мгновение уставились друг на друга.
«Я не могла спать», - сказала Дейенерис.
«Прости, что я накричал», - неохотно признался Джон, проводя рукой по своим кудрям.
«Но не за то, что ты сказал?» - спросила Дейенерис, приподняв бровь.
«Мне не следовало обвинять тебя в сотрудничестве с Мелисандрой или в том, что ты похож на Станниса», - сказал Джон. «Но все остальное», - пожал он плечами. «Мне не нравится эта история с огнем».
«Тебе нравится Дрогон», - сказала Дейенерис. «Скоро я отведу тебя к Визериону и Рейегалу».
«Да, я бы этого хотел», - кивнул Джон. «Я видел, как ты использовал Дрогона только для добрых целей, чтобы спасать людей. Но сжигать людей на костре - это неправильно».
Дейенерис вздохнула. «Я не последовательница Владыки Света. И я думаю, что приносить людей, особенно детей, в жертву огню отвратительно. Но этот Другой, он пронзил копьем крыло Дрогона. Я думаю, он мог убить его. Я никогда раньше не знала такого страха. Если у них есть власть над огнем, нам может понадобиться их помощь».
«Да», - неохотно согласился Джон. «Отправьте их на передовую. Они могут жечь столько, сколько захотят, главное, чтобы они сжигали тварей, а не людей».
Дейенерис кивнула, обдумывая свои слова, прежде чем заговорить. «Джон, тебе нужно смириться с тем, кем они тебя считают».
«То, что думает обо мне Мелисандра. Похоже, большинство из них здесь, в Эссосе, думают, что ты спаситель. Я уверен, что они правы», - сказал Джон.
«Несмотря ни на что, в конце концов ты вернешься на север, где твои сторонники теперь думают, что ты либо какой-то бог, либо возрожденный Азор Ахай. Ты не можешь вечно бежать от этого. Тебе нужно научиться этим пользоваться».
Джон на мгновение замолчал, теребя простыню. «Я не знаю, как это сделать. Меня воспитывали оставаться в тени, а не выделяться. Меня не воспитывали быть кем-то особенным, как ты».
Дейенерис рассмеялась. «Ты думаешь, я родилась для этого? Большую часть детства я провела либо в качестве диковинки, игрушки, либо, когда они уставали от меня и моего брата, пряталась от убийц в переулках в поисках объедков».
«Я знаю», - сказал Джон. «Но у тебя все равно было имя. Я - Сноу».
«И Белый Волк, Король Ворон, Возрожденный. Так же, как я - Разрушительница Цепей, Кхалиси, Мать Драконов, Мхиса. Твой опыт делает тебя сильнее. Прими это. Не усложняй себе работу».
Джон не очень ей верил. Он не мог понять, как он мог пойти тем же путем, что и Королева Драконов. Но он не хотел продолжать спорить с ней. Не тогда, когда она сидела на его кровати, с широко открытыми и поддерживающими глазами, с мягким взглядом. Он не думал, что она показывала кому-то еще этот взгляд, обычно скрытый за маской королевы. Той ночью королева спала в его постели. Они занимались любовью нежно, медленно и сладко - необычно для них. Когда Джон обнимал ее и изливал в нее свое семя, он подумал, всего на мгновение, что он мог бы быть всем тем, кем она его считала.