постфактум

Fear the Fever — Digital Daggers

Частная психиатрическая клиника под названием «Ментальное здоровье» является лучшей в Сеуле. Она находится недалеко от города, рядом с хвойным лесом, и представляет собой небольшое, ничем не примечательное белое двухэтажное здание.

В этом месте всегда царит удивительная тишина и покой. Кажется, будто даже ветер обходит его стороной, чтобы не тревожить пациентов.

Пройдя по длинной, вымощенной камнем дорожке, Чонгук заходит в клинику и сразу попадает в просторный холл, стены которого выкрашены в приятный глазу оливковый цвет.

— Добрый день, господин Чон, — приветствует его с улыбкой молодой омега-администратор, сидящий за стойкой регистрации.

— Добрый, — дёргает уголком губ Чонгук и, не задерживаясь, сразу поднимается на второй этаж.

Чон приходит сюда каждые три дня вот уже как полгода. Персонал настолько привык к нему, что никто даже и не спрашивает, к кому именно он пришёл, и всегда пропускают без лишних вопросов.

Нужная ему палата находится в самом конце коридора. Чонгук не стучит, уже знает, ответа не последует. Потому просто открывает дверь и заходит внутрь.

В просторной палате довольно светло и уютно, а в воздухе витает нежный аромат магнолии. По белым стенам скользят лучи солнца, небольшая деревянная кровать идеально заправлена молочного цвета постельным бельём, словно на ней и вовсе никто не спит, а на небольшом столике рядом лежат парочка книг и в стакане с водой стоит алая роза. Чонгук приносил её в свой последний визит.

Взгляд падает в сторону окна, где на широком светлом подоконнике, свесив ноги, сидит Тэхён и отрешённо смотрит в одну точку. Как и все полгода до этого. Его поза никогда не меняется, лицо всегда безэмоционально, а глаза пугающе пусты. Словно этот человек лишь живая оболочка, без души.

Больно ли Чонгуку видеть его в таком состоянии? Несомненно. Невыносимо. Безысходность — вот что чувствует альфа каждый раз, входя в эту палату. К сожалению, ни он, ни лучшие врачи не могут вернуть Тэхёна к жизни.

Стараясь ступать как можно тише, Чонгук подходит ближе, замирает всего в шаге от омеги и разглядывает его осунувшееся бледное лицо с тёмными кругами под глазами.

— Роза для моего принца, — вымученно улыбается Чон, приподнимая руку, в которой всё это время был крепко зажат тонкий стебель алого цветка, но реакции, как и всегда, не следует. Нет ни привычной улыбки, ни смущённо раскрасневшихся щёк, ни блеска в глазах. Ничего. Тэхён будто и не видит его вовсе.

Поджав губы, Чонгук протяжно вздыхает и подходит к столу. Выбрасывает чуть завядшую розу в мусорное ведро, а её место в стакане занимает другая, более свежая.

Вернувшись к окну, Чонгук садится на подоконник и, прислонившись плечом к стеклу, скользит взглядом, полным тоски, по профилю омеги. Сердце ноет и кровью обливается от того, как сильно он по нему скучает. Так хочется его обнять и поцеловать, и просто увидеть улыбку. Но Чонгук не позволяет себе вольности, боясь сделать хуже.

Единственное, что он может себе позволить, это вот так сидеть и смотреть на него. На того, кто находится здесь, рядом, но при этом где-то далеко.

Тэхён вроде бы жив, но одновременно нет. Он не говорит и не реагирует на обращения, кажется, даже и не моргает почти. Тэхён глубоко внутри себя. Ушёл полгода назад, а когда вернётся, неизвестно.

Хочется, чтобы это случилось как можно скорее, потому что без него Чонгук просто не может.

Без его улыбки, смеха и яркого блеска в глазах мир словно потерял свои краски. Без его объятий холодно как никогда, и не снаружи, а внутри.

— Я очень скучаю по тебе, — выдыхает Чонгук, едва контролируя дрожь в голосе. Глаза щиплет, и он возводит их к потолку, чтобы не позволить горьким слезам сорваться. Перед Тэхёном он должен быть сильным.

Как и обычно, Чонгук сидит в палате около часа, не говорит ни слова, просто разглядывает омегу и слушает его размеренное дыхание, а затем поднимается.

— До встречи, мой принц, — шепчет, вымученно улыбается и, развернувшись, покидает палату с невыносимой тяжестью на душе.

Уже сидя в своей машине, Чонгук даёт волю чувствам, более не сдерживая обжигающих слёз. Он роняет подбородок на грудь и впервые за всю свою долгую жизнь настолько жалобно, громко и отчаянно всхлипывает. Он пытался держаться, правда, но, кажется, его силы на исходе.

Знал бы он, чем закончится поездка Тэхёна к отцу полгода назад, то ни за что не позволил бы ему покинуть пределы своего особняка.

Flashback

Огромный столб дыма был заметен ещё на подъезде, но чем ближе машина Чонгука приближалась к особняку семьи Ким, тем сильнее открывался обзор на полыхающий дом.

Сердце от волнения и беспокойства колотится настолько быстро, что, кажется, вот-вот проломит грудную клетку. Чонгук сразу почувствовал, что что-то не так, как только Тэхён ему позвонил. Он сорвался к нему, ни минуты не раздумывая, лишь бросил охране ехать следом. Только вот, видимо, те отстали. Но ему сейчас плевать на свою безопасность, важнее всего — Тэхён.

Чон резко тормозит у открытых высоких кованых ворот. Выйдя из машины, он замечает стоящий рядом мустанг Тэхёна, но внутри никого нет, поэтому он сразу забегает во двор, где царит настоящий хаос. Отблески пламени играют на лицах испуганных, суетящихся и что-то кричащих друг другу людей. В нос ударяет резкий запах дыма, а от неистового гула огня закладывает уши.

По загривку пробегает холодок при мысли о том, что Тэхён может быть там внутри. Чонгук решительно срывается с места, намереваясь, несмотря на огонь, ворваться внутрь и спасти, но тут же замирает, а сердце пропускает удар при виде омеги, лежащего на влажной земле посреди двора.

Чонгук, едва переставляя ослабевшие в мгновение ноги, подходит ближе и падает перед ним на колени. Обхватывает дрожащими руками голову Тэхёна и приподнимает её, с беспокойством разглядывая бледное лицо. Вздох облегчения срывается с губ, когда он замечает мерно вздымающуюся грудь омеги. Значит, жив.

— Он упал в обморок, — неожиданно раздаётся чей-то незнакомый хриплый голос.

Вскинув голову, Чонгук сразу узнаёт этого альфу, в глазах которого читается искреннее беспокойство. Помощник Донхёна. Им не раз доводилось пересекаться на встречах и приёмах.

— Что случилось? — Чонгук сводит брови к переносице.

— Долго объяснять, — машет головой тот и протягивает ему визитку. Чон хмурится, ничего не понимая, но принимает её и сразу прячет в карман. — Позвоните, как будет время, я всё объясню. Сейчас вам лучше уехать. Машину Тэхёна я попрошу отогнать к вашему особняку.

— Хорошо, — потерянно кивает Чон.

Помощник Донхёна торопливо уходит к дому, а Чонгук, решив не терять времени, осторожно берёт Тэхёна на руки и, поднявшись, покидает территорию двора, где за спиной всё ещё продолжает бушевать неукротимый огонь. Услышав вой сирен, доносящийся откуда-то издалека, альфа ускоряет шаг.

Flashback end.

Вот только на тот момент Чонгук даже подумать не мог, насколько всё серьёзно.

Тем вечером Чонгук не решился везти Тэхёна в таком состоянии в особняк, поэтому привёз его в пентхаус. Он уложил Кима на кровать и, снимая с него пальто, заметил пистолет, подаренный им же день назад и спрятанный за поясом брюк. В тот момент к куче неотвеченных вопросов в его голове прибавился ещё один, но Чон решил разобраться с этим позже. Он просто убрал пистолет в тумбу у кровати и укрыл Тэхёна одеялом до груди. Сам он не уходил, а сидел рядом и с тревогой ждал его пробуждения.

Омега довольно долго спал, а когда проснулся, просто сел на кровати и начал раскачиваться вперёд-назад, смотря в одну точку перед собой. На обращения он не реагировал, лишь безумно шептал что-то неразборчивое себе под нос. Испугавшись не на шутку, Чонгук сразу же позвонил своему психологу. Тот приехал незамедлительно и, также не добившись от Тэхёна никакой реакции, посоветовал отвезти его в психиатрическую клинику под названием «Ментальное здоровье».

Разговор с Тэхёном на эту тему, как и ожидалось, не дал результатов. Поэтому Чонгук просто поднял его с кровати, а омега даже не сопротивлялся, безропотно шёл за ним, всё продолжая что-то шептать себе под нос.

Тем же вечером врач-психиатр Сон Джихун осмотрел Тэхёна и поставил ему диагноз: посттравматическое стрессовое расстройство.

В связи с этим было принято решение оставить Тэхёна в клинике и незамедлительно начать лечение. Чонгук, как единственный близкий ему человек, дал на это добро и заполнил все необходимые документы. Он хотел остаться с Тэхёном, но его, естественно, отправили домой с разрешением приезжать в любой день, невзирая на выходные.

Вернувшись в пентхаус, Чонгук чувствовал себя максимально разбитым и беспомощным. Он ничего не понимал, поэтому, упав в гостиной на диван, достал визитку и набрал номер помощника Донхёна.

Их диалог длился довольно долго, а эмоции в груди Чонгука сменяли друг друга со скоростью света с каждым новым словом, сказанным альфой. Когда Чон положил трубку и откинулся на спинку дивана с громким дрожащим выдохом, с его глаз сорвались горькие слёзы. Он не пытался их остановить, потому что так было легче справиться со жгучей болью за своего омегу. Жалость, сожаление, злость — эти чувства разрывали его изнутри.

Новость о том, что у Тэхёна, оказывается, был ребёнок, ошарашила его, но добило окончательно то, что Донхён убил этого маленького и ни в чём не повинного омегу. У Чонгука просто в голове не укладывалось, как можно убить ребёнка. Просто как? Тем более собственного внука. Это просто зверство чистой воды, и такому поступку не было оправдания.

Поэтому то, как поступил Тэхён, то, что он убил своего отца собственными руками, казалось Чонгуку действительно верным решением. Конечно, хотелось бы уберечь его от этого и самому убить Донхёна, но прошлого уже было не вернуть. Тэхён отомстил за себя и за своего ребёнка, только вот ценой за это стала его душа. Он потерял себя, и неизвестно, что именно стало причиной: утрата сына или убийство отца, но, скорее всего, всё и сразу.

Доктору Сону он сообщил лишь то, что Тэхён узнал о потере сына и отца. Но подробности пришлось утаить, дабы не возникло лишних вопросов. Не хотелось, чтобы полиция наседала на омегу, которому и так было нелегко.

Но Чонгук верит всем сердцем, что Тэхён сильный и справится с этим. И неважно, сколько для этого понадобится времени.

Из мыслей его выдёргивает громкий сигнал неподалёку стоящего на парковке автомобиля, которому кто-то перегородил дорогу. Чонгук вздрагивает и поднимает голову, стирая дрожащими пальцами слёзы с лица. Кажется, он просидел тут около получаса.

Чуть поплывший взгляд скользит по окнам клиники, будто в надежде увидеть там Тэхёна, но она глупа, ведь тот находится совсем в другом крыле. Протяжно вздохнув, Чонгук заводит мотор, выезжает с парковки и плавно выруливает на главную дорогу.

***

В гостиной царит уютный полумрак и тишина. Чонгук сидит на бежевом кожаном диване и медленно потягивает терпкий виски, глядя в одну точку перед собой. В последнее время он стал больше пить, это единственное его спасение от тоски, терзающей ночами. Днём, конечно же, ему помогает Суён, который всегда рядом и отвлекает от гнетущих мыслей. Но стоит остаться одному, как его тут же накрывает. Не думать о Тэхёне в такие моменты просто невозможно.

Даже сейчас, слыша шелест дождя за окном, Чонгук вспоминает Тэхёна. Его сияющие глаза и яркую улыбку, а в голове всплывает низкий мечтательный голос:

«Значит, каждый раз, когда будет идти дождь, вспоминай меня, потому что я безумно его люблю».

«А я безумно люблю тебя», — проносится в мыслях, отчего с губ срывается дрожащий, пропитанный тоской выдох.

Чонгук быстро понимает, что находится в комнате не один. Улыбка едва касается его губ, когда он чувствует слабый аромат сирени.

— Суён, я знаю, что ты здесь, — вполголоса говорит Чонгук.

Раздаются тихие шлепающие шаги, а уже через мгновение рядом с ним на диван садится Суён, сонный, в пижаме с мишками и с взъерошенными волосами.

Чонгук ставит стакан с недопитым виски на кофейный столик и садится полубоком, чтобы лучше видеть лицо сына. Суён выглядит слишком грустным, а  его глаза блестят от сдерживаемых слёз.

— Малыш, что-то случилось? — с беспокойством спрашивает Чонгук и, подавшись вперёд, мягко касается щеки сына ладонью, нежно поглаживая её большим пальцем.

— Отец, — всхлипывает Суён, поджимая дрожащие губы, — а когда вернётся Тэхён, я по нему скучаю.

Внутри словно что-то обрывается. Что ответить? Соврать? Но заслужил ли этот маленький невинный человек лжи?

— Я не знаю, Суён, — Чонгук удручённо вздыхает и опускает голову. — Надеюсь, что скоро.

— Ты ведь видишься с ним? — с надеждой, чуть дрожащим голосом спрашивает омежка.

— Вижусь, — кивает Чон, поджимая губы.

Каждый раз при воспоминании их встреч с Тэхёном ему хочется скулить от безысходности. Но рядом с сыном он этого никогда не показывает, стараясь держаться так, словно всё хорошо.

— Передай ему, что я очень скучаю, — всхлипывает Суён и, подавшись вперёд, утыкается лицом Чонгуку в колени. Всхлипывает так громко, что сердце разрывается на части.

Чонгук возводит глаза к потолку, потому что слёзы жгут и застилают обзор. Он не может себе позволить заплакать, только не сейчас.

— Всё хорошо, малыш, я обязательно передам, думаю, он будет рад это услышать, — едва контролируя дрожь в голосе, шепчет Чонгук и с трудом проглатывает давящий ком в горле. Его чуть дрожащие пальцы мягко зарываются во вьющиеся тёмные пряди. Он перебирает их, стараясь успокоить и успокоиться самому.

В первые дни после того, как Тэхён буквально убежал из особняка и уехал к своему отцу, Суён часто плакал. Он переживал, думал, что Ким сильно заболел. Чимину и Чонгуку едва удалось его успокоить и убедить, что с омегой на самом деле всё хорошо.

Только вот до сего дня Суён практически никогда не говорил о Тэхёне, лишь изредка вспоминал, как они вместе играли в том или ином месте. Чонгук понимает, что его сын привязался к Киму и наверняка тоскует по нему.

— Отец? — вдруг тихо зовёт Суён.

— Что такое, малыш? — отзывается Чонгук, продолжая перебирать пальцами шелковистые пряди.

— Это я виноват в том, что Тэхёну стало плохо?

— С чего ты взял? — удивляется Чон, а его рука замирает.

— В тот день я пришёл к нему и показал рисунок. Я нарисовал нас троих. Тогда я сказал ему, что нарисовал его, потому что он теперь мой папа, а после этого ему стало плохо, — голос Суёна срывается на последних словах, и он громко всхлипывает.

В этот момент пазл в голове Чонгука складывается окончательно. Он всё никак не мог понять, почему Тэхён так неожиданно вспомнил про своего сына, а сейчас всё стало понятно. Видимо, слово «папа» сработало своеобразным спусковым крючком. Но в этом действительно нет вины Суёна, ведь рано или поздно Тэхён бы всё равно вспомнил.

— Нет, малыш, ты ни в чём не виноват, — вымученно улыбается Чон, нежно поглаживая сына по голове. — Но почему ты решил, что он твой папа?

— Я видел, как ты целуешь его на балконе, и подумал, что вы любите друг друга, — дрожащим голоском шепчет тот, шмыгнув носом.

— Ты прав, сынок, — тепло улыбается Чонгук, с нежностью глядя на тёмную макушку. — Мы с Тэхёном действительно любим друг друга. Он мой омега.

— Я очень рад, — Суён выпрямляется и смотрит на отца раскрасневшимися глазами, блестящими от слёз. Он вытирает пальчиками нос и щёки, а после добавляет со смущённой улыбкой: — Тэхён очень хороший, и я хочу, чтобы он был моим папой.

— Я тоже очень хочу, но нам стоит подождать возвращения Тэхёна и его мнения на этот счёт. Хорошо? — вкрадчиво говорит Чонгук, надеясь, что Суён не обидится.

Но тот на удивление улыбается шире, кивает и, подавшись вперёд, крепко обнимает отца за шею. Чонгук обнимает в ответ и прикрывает веки, с упоением вдыхая нежный аромат сирени.

В голове лишь одна мысль, которая никогда не будет озвучена: «Надеюсь, Тэхён сможет принять тебя, малыш».

Потому что Чонгук понимает, что после смерти сына омеге, возможно, будет больно слышать от другого ребёнка слово «папа».

Но его можно понять. Чон и представить себе не может, что было бы с ним, потеряй он в одночасье Суёна, наверняка сошёл бы с ума. По загривку проходит холодок, и альфа обнимает сына крепче, обещая себе, что этого никогда не случится.

***

— Сегодня было последнее судебное заседание, — без единой эмоции на лице сообщает вошедший секундой ранее в кабинет Юнги. Он уже привычно садится в кресло напротив и, закинув ногу на ногу, откидывается на спинку.

— Сколько ему дали? — Чонгук отвлекается от отчётов и, выпрямившись, опирается локтями о стол, серьёзно глядя на друга.

— Пожизненное, — поджимает губы Мин и, прикрыв веки, протяжно вздыхает. — Честно, я восхищаюсь его поступком.

— Я тоже, — кивает Чонгук и, откинувшись на спинку кресла, поднимает задумчивый взгляд к потолку.

Смерть Донхёна вызвала широкий общественный резонанс. СМИ трещали об этом буквально из каждого телевизора с шокирующими заголовками: «Известного в Сеуле бизнесмена убили в собственном доме».

Поначалу все сочувствовали, кроме Юнги и Чонгука, которые решили воспользоваться этим моментом. Они буквально за пару дней объездили все бордели Донхёна, которые почему-то всё ещё продолжали функционировать, и убедили омег обратиться в полицию. Ну а потом подключился Намджун. Тот сразу предал это огласке, и уже спустя неделю после пышных похорон Донхёна его все начали ненавидеть. Следом за этим вскрылись и доказательства сотрудничества министра министерства внутренних дел с Кимом-старшим. Доюна осудили быстро и посадили на долгих двадцать пять лет.

Можно было подумать, что всё закончилось, но нет. Началось расследование, и, какими бы серьёзными связями ни обладал Чонгук, подозрения пали и на Тэхёна, которого, естественно, видели в тот день в особняке.

Но, к удивлению, помощник Донхёна Сынмин, как только узнал о том, кого именно подозревают, сам пришёл в полицию и взял всю вину на себя. Он описал момент убийства в таких подробностях, словно не просто был свидетелем, а действительно своими руками лишил босса жизни.

Дальше разбираться уже никто не стал. Правда, Намджуну пришлось повозиться с орудием убийства, так как пистолет Тэхёна находился в пентхаусе, и на нём, естественно, не было отпечатков пальцев Сынмина. Но опытный комиссар быстро решил этот вопрос и отправил дело в суд, который длился полгода, и вот только сегодня Сынмину вынесли приговор. Чонгук виделся с ним всего один раз, чтобы выяснить причину столь самоотверженного поступка, на что получил исчерпывающий ответ:

«Тэхён достоин лучшей жизни после всего того дерьма, что ему пришлось пережить рядом с отцом. Моя жизнь не имеет смысла, поэтому я искренне рад отдать её за свободу этого омеги. Пожалуйста, позаботьтесь о Тэхёне».

Поэтому сейчас Чонгук может с уверенностью сказать, что, несмотря на связь Сынмина с Донхёном, он его уважает. Не каждый даже родной человек способен отдать свою жизнь ради спасения другого.

Но даже если бы всё пошло по-другому, Чонгук бы костьми лёг, но не позволил Тэхёну сесть в тюрьму.

— Как там Тэхён? — выдёргивает его из мыслей тихий голос Юнги. Чонгук не сразу, но рассказал и ему, и Чимину о том, что случилось с Кимом, не мог не. Они должны были знать, чтобы в случае чего не сказать ничего лишнего.

— Всё стабильно, — прикрыв веки, удручённо вздыхает Чон.

На душе такая тяжесть, что невозможно нормально дышать.

— Надеюсь, он справится с этим.

— Справится, — кивает Чонгук, потому что знает, что Тэхён сильный. Ему просто нужно время.

***

Сегодня парковка у клиники на удивление практически пуста. Чонгук занимает первое попавшееся место и, заглушив мотор, уже по привычке тянет руку к пассажирскому сиденью, где обычно лежит красная роза, но её там не оказывается. И только в этот момент он понимает, что совсем забыл заехать в цветочный. Чонгук тяжело вздыхает и качает головой, поражаясь собственной беспечности. Но ничего, время ещё есть, поэтому он снова заводит мотор и едет обратно в город. Он просто не может себе позволить прийти к Тэхёну без розы.

В клинику он возвращается практически через час. Торопливо поднимается на второй этаж, глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы успокоить гулко бьющееся в груди сердце, заходит в палату. Ничего не меняется. Тэхён всё так же сидит на подоконнике и смотрит в одну точку. Чонгук подходит ближе и вымученно улыбается.

— Роза для моего принца, — приподнимает руку, в которой зажат тонкий стебель.

Реакции уже привычно не следует. Поджав губы, Чонгук подходит к столу, выбрасывает завядшую розу в мусорное ведро, а на её место ставит в стакан свежую. Затем садится на подоконник и, прислонившись спиной к толстому стеклу, возводит взгляд к белому потолку. Тишина, царящая в палате, давит как никогда. Хочется что-то сказать, но слова будто застревают в глотке.

— Ты опоздал, — хрипло и почти неслышно говорит вдруг Тэхён.

Чонгук вздрагивает и медленно поворачивает к нему голову, ошеломлённо распахнув глаза. Внутри всё обрывается. Сердце замирает и начинает биться быстрее. Поверить в то, что Тэхён наконец заговорил, настолько сложно, что Чонгуку приходится ущипнуть себя за руку. Больно. Но он не просыпается. Значит, это не сон.

— Что? — с дрожью выдыхает Чон и, сам того не замечая, сползает с подоконника, уже через секунду оказываясь стоящим перед Тэхёном.

Но тот снова не реагирует. Всё так же смотрит на него немигающим взглядом и молчит. Неужели это всё, что он скажет?

— Скажи ещё что-нибудь, прошу, — с мольбой шепчет Чонгук. Он обхватывает лицо омеги ладонями и нежно поглаживает большими пальцами щёки. — Пожалуйста, Тэхён.

Молчание. Вот что служит ему ответом. Холодное, как глаза Тэхёна в этот момент. Там нет ни узнавания, ни эмоций, ничего. Лишь пустота, пробирающая до дрожи.

Руки беспомощно соскальзывают, тяжестью повисая вдоль тела. Из груди вырывается тяжёлый судорожный выдох. Чонгук разочарованно качает головой и отступает на шаг, едва держась на ногах, которые внезапно ослабли. Надежда на то, что Тэхён пришёл в себя, в мгновение ока рушится, как карточный домик.

Как же невыносимо тяжело видеть своего любимого человека в таком состоянии и не иметь возможности помочь.

— Суён просил передать, что скучает по тебе, — Чонгук растягивает губы в дрожащей улыбке. — Как и мы все. Прошу, возвращайся к нам скорее.

Развернувшись, Чонгук покидает палату, не видя, как в этот момент по лицу Тэхёна скатываются две крупные слезинки, а его лицо искажает гримаса боли.

***

Вечер в кругу семьи всегда вызывает самые тёплые эмоции. Чонгук, сидя на диване в гостиной, с улыбкой наблюдает за играющими на полу Чимином и Суёном, которые сосредоточенно собирают картину из пазлов, периодически споря о том, какую деталь куда поставить.

— Что делаете? — в гостиную входит Юнги с широкой улыбкой на губах и падает на диван рядом с Чонгуком.

— Собираем замок, — с важным видом отвечает Суён, ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия.

— Я тут что хотел спросить? — задумчиво проговаривает Юнги, потирая подбородок двумя пальцами, — Скоро у одного маленького омежки в нашей семье день рождения, как думаете, что ему подарить?

Чонгук сдавленно смеётся, качая головой. Умеет же Юнги заинтересовать.

Суён тут же вскидывает голову и смотрит на Мина с широкой улыбкой на губах.

— Ты же про меня?

— Ну а про кого же ещё, — по-доброму усмехается Юнги и, подавшись вперёд, опирается локтями о колени, — разве у нас в доме есть ещё маленькие омеги?

— Нет, — машет головой Суён и, склонив голову к плечу, задумчиво мычит пару секунд, а потом, подпрыгнув на месте, выпаливает: — Хочу детский набор садовника.

На него устремляются сразу три пары удивлённых глаз.

— Зачем тебе? — спрашивает Чимин, вскинув брови.

— Как зачем? — хмурится Суён, серьёзно так посмотрев на своего гувернёра. — Я хочу помогать Мёнсу-сонсенниму. Он уже старый, и, кажется, ему тяжело справляться с нашим садом одному.

— Ему всего лишь шестьдесят лет, — фыркает Юнги, откидываясь на спинку дивана, и тут же ловит на себе осуждающий взгляд Суёна.

— Он старый, — протестует омежка, хмурясь пуще прежнего. — Он сам говорил об этом, а ещё говорил, что у него болит спина.

— Ладно, — Юнги приподнимает ладони в защитном жесте и поджимает дрожащие губы, едва сдерживая улыбку. — Будет тебе набор.

— Круто, — вскрикивает Суён, хлопая в ладоши, и вдруг смотрит на Чонгука, который всё это время просто наблюдал за ними с улыбкой. — Мы ведь будем праздновать мой день рождения?

— Конечно, будем, — кивает Чонгук.

Суён отводит взгляд и мнется, теребя пальчиками складки своих шорт на коленях. Чонгук, смотря на него, понимает, что тот явно хочет сказать что-то ещё, но никак не решается. Вот только альфа не торопит, давая сыну возможность самому набраться смелости озвучить мысли.

— А Тэхён? — Суён поднимает на Чонгука блестящие, полные надежды глаза. — Он придёт на мой день рождения?

С лица Чонгука моментально сползает улыбка, как и у Чимина с Юнги. Повисает напряжённая пауза, пропитанная грустью. Только они, взрослые, понимают, насколько всё серьёзно, а маленький омега продолжает ждать и надеяться, что Тэхён вот-вот появится на пороге их дома.

— Не могу обещать, что он приедет, но я обязательно передам ему твоё приглашение, — Чонгук вымученно улыбается и ловит на себе взгляды Юнги и Чимина, наполненные сожалением.

— Хорошо, — кивает Суён и вздыхает. — Скажи ему, что я с нетерпением его жду.

— Обязательно.

Суён возвращается к пазлу, а вот взрослые уже не могут вернуться к той лёгкости, что царила в начале разговора. Каждый уходит в свои мысли, и только Чимину приходится отвлечься, когда Суён просит его помочь с детальками.

***

— Итак, господин Ким, медбрат передал мне, что вы хотите поговорить со мной? — приспустив одним пальцем очки с острого носа, спрашивает доктор Сон, сидящий за своим рабочим столом.

— Да, хочу, — неуверенно кивает Тэхён, дрожащими пальцами сжимая края больничной рубашки.

— Хорошо, тогда приступим.

***

По кабинету плывут клубы сизого сигаретного дыма. Чонгук, периодически делая глубокие затяжки, внимательно изучает отчёты о поставках, и в этот момент его телефон, лежащий на столе, оживает, довольно громко вибрируя. Он, не глядя, принимает звонок, желая как можно скорее закончить этот ещё не начавшийся разговор.

— Да, — сухо бросает он.

— Господин Чон, вас беспокоит доктор Сон, — раздаётся на том конце вежливый сухой голос.

Чонгук тут же подбирается, тушит сигарету в пепельнице и, с замиранием сердца, отвечает:

— Что-то случилось?

— Нет, всё хорошо, не переживайте, — с мягкой улыбкой произносит тот, и Чонгук сразу выдыхает с облегчением. Он уже подумал, что-то с Тэхёном. Доктор тем временем продолжает: — Хотел сообщить вам хорошую и не очень хорошую новость.

— Начните, пожалуйста, с хорошей, — Чонгук запускает пятерню в волосы, нервно взъерошивая их.

— Тэхён сегодня начал говорить, это огромный сдвиг с его диагнозом. Мы уже обсудили некоторые темы произошедшего с ним, и, думаю, вскоре ему станет легче.

У Чонгука сердце в груди подпрыгивает от радости, он уже представляет, как завтра же поедет в клинику и впервые за полгода наконец поговорит с Тэхёном. Вот только следующие слова доктора ошарашивают его, обрывая всё внутри.

— Вторая, не очень приятная для вас новость, — вздыхает Сон, — Тэхён просил вас пока не приезжать. Он хочет сосредоточиться на лечении и ни на что не отвлекаться. Поэтому прошу вас понять и принять его решение. Я понимаю, насколько это сложно, но так будет лучше для Тэхёна.

— Я понимаю, — сдавленно шепчет Чонгук, отрешённо глядя в стену напротив, — понимаю.

— Я буду периодически звонить вам и сообщать о его состоянии.

— Спасибо, — выдыхает Чонгук и ещё около минуты слушает короткие гудки, когда доктор Сон сбрасывает вызов.

Осознание, что в ближайшем будущем ему не удастся увидеть Тэхёна, отзывается щемящей болью в сердце. Но он готов терпеть и ждать столько, сколько потребуется. Главное, чтобы омеге стало лучше.