постфактум

ВНИМАНИЕ: Прошу вас, пожалуйста, не спойлерить местонахождение сына Тэхёна нигде. Ни в тиктоке, ни в телеграм-каналах, нигде. Если спросят знакомые, отвечайте в личку. Это главный спойлер работы, не отбивайте у других читателей желание читать эту историю. Надеюсь на понимание. Спасибо.

In Flames — Digital Daggers

— У меня есть сын, — снова шепчет практически беззвучно.

Грудную клетку сдавливает так сильно, что Тэхёну приходится буквально глотать ртом воздух. В ушах звенит, а мысли в голове несутся настолько быстро, что ни за одну из них уцепиться не получается.

— Этого не может быть, — хрипло.

Поверить в реальность всех этих воспоминаний сложно. Разве он может быть папой? Мог уйти от отца? Мог жить практически два года сам? Это действительно правда?

Но почему тогда отец молчал? Почему не сказал правду? Неужели у него настолько прогнившее сердце, что все эти годы он скрывал от Тэхёна его ребёнка?

— Тэхён, что случилось? — сквозь шум в ушах прорывается голос вбежавшего в библиотеку Чонгука. Он падает перед омегой на колени и бегает по его лицу взглядом, наполненным беспокойством.

Тэхён медленно поворачивает голову и смотрит на альфу пустым, ничего не выражающим взглядом, в то время как внутри у него царит настоящий ураган эмоций.

— Где мой ребёнок? — разбито шепчет Тэхён и, отвернувшись, закрывает глаза, чувствуя, как их начинает нестерпимо жечь от слёз.

— Какой ребёнок, Тэхён. Ты о чём? — повышает голос Чонгук и, схватив его за плечи, поднимает, вынуждая сесть. Затем берёт его лицо в ладони и настойчиво приподнимает голову.

Тэхён кое-как открывает глаза, подёрнутые пеленой слёз, и хрипло, практически не слышно выдыхает:

— У меня есть сын, Чонгук, — растягивает губы в вымученной дрожащей улыбке. — Сын-омега.

— Как сын? — шокировано распахивает глаза Чон. — Но где он?

У Кима в этот момент в голове словно что-то щелкает, приводя его в чувства.

— Действительно, где он? Мне нужно узнать! — судорожно шепчет, нервно оглядываясь по сторонам. Его дыхание учащается, а сердце в груди ускоряет ритм. — Нужно узнать!

Оттолкнув от себя руки растерянного Чонгука, Тэхён резко вскакивает на ноги и, слегка покачиваясь, выходит из библиотеки. В коридоре он сталкивается с испуганным Чимином.

— Что случилось, Тэхён? — с беспокойством спрашивает Пак.

— Ничего, — отмахивается Ким и стремительно проносится мимо него, направляясь в свою спальню.

Там он торопливо переодевается, хватает ключи от нового мустанга и телефон. Набросив на плечи чёрное пальто, он устремляется к лестнице, желая как можно скорее получить ответы на свои вопросы.

— Ты куда? — обеспокоенный голос Чонгука вынуждает его замереть посреди холла.

— Мне нужно поговорить с отцом, — бросает Тэхён и, не дожидаясь ответа, буквально выбегает из дома, сразу оказываясь в объятиях порывистого холодного ветра.

— Ты не можешь поехать к нему! — кричит за спиной Чонгук.

Тэхён замирает, медленно оборачивается, смотрит на хмурого, явно напряжённого альфу и дёргает уголком губ.

— Нет, Чонгук, я могу и поеду. Ты не имеешь права меня удерживать! — как никогда холодно говорит Ким.

— Ты ведь понимаешь, что он может причинить тебе вред?

— Я всё прекрасно понимаю, но то, о чём мы будем с ним говорить, касается только его и меня. Там нет места ни тебе, ни твоей охране, — отчеканивает Тэхён и, развернувшись, идёт в гараж.

На удивление, его без проблем выпускают с территории особняка, и вот уже спустя пару минут Тэхён вжимает педаль газа в пол, направляясь в город.

***

Спустя почти час Тэхён приезжает в бордель «Moon Light» с надеждой застать отца на рабочем месте. Однако администратор за стойкой вежливо сообщает ему, что того сейчас нет. Искать Донхёна по всему Сеулу нет никакого смысла, ведь он может быть где угодно, поэтому, выйдя на улицу, Ким сразу набирает номер его помощника.

— Здравствуйте, господин Ким, чем могу… — однако договорить Сынмин не успевает.

— Где отец? — перебивает его Тэхён.

— В особняке.

Сбросив звонок, омега убирает телефон обратно в карман брюк и садится в машину. Заводит мотор и плавно выезжает на дорогу.

В голове ни единой мысли, на душе полный штиль. Сейчас омегой управляет лишь твёрдая решимость и желание узнать всю правду как можно скорее.

В семейном особняке царит тишина и знакомая гнетущая атмосфера. Его никто не встречает, что нисколько не удивляет. Так было всегда. Ему здесь никогда не были рады.

Тэхён пересекает просторный холл и устремляется прямо по коридору. Не утруждая себя стуком, входит в кабинет отца, громко хлопнув дверью. Донхён, как обычно, сидит за массивным столом, зарывшись в куче бумаг. Даже не вздрагивает и ни капли не удивляется. Значит, ждал.

— Не скажу, что рад тебя видеть, — Донхён медленно поднимает голову и ухмыляется. Нагло, мерзко, так, как может только он.

— Абсолютно взаимно, — выплевывает Тэхён, сжимая кулаки.

Злость вскипает в груди, жгучим потоком разливаясь по венам. Руки чешутся врезать этому ублюдку по морде за то, что посмел столько лет скрывать правду, но Тэхён держится. Успокаивает себя. Ведь он пришёл сюда не за этим.

— Какими судьбами? — Донхён подаётся вперёд и сцепляет пальцы в замок на столе.

— Где мой сын? — злобно, прямо и без предисловий. Нет смысла разговаривать с этим человеком по-другому.

— Ах, вот оно что, — усмехается Донхён, понимающе кивнув. — Что ещё ты вспомнил?

— Не твоё дело! — низко произносит омега, испепеляя отца взглядом, наполненным ненавистью. — Где мой сын?

Зубы скрипят, когда Тэхён с силой стискивает челюсти при виде того, как лицо отца озаряет широкая улыбка, которую так и хочется стереть навсегда. Вот только Донхёна, видимо, вообще ничего не смущает. Он неспешно поднимается, выходит на середину кабинета, останавливается в шаге от омеги и складывает руки на груди.

— Хочешь увидеть своего сыночка? — хмыкает, с неприкрытым презрением оглядывая омегу с ног до головы.

— Хочу, — отчеканивает Тэхён.

— Ну что ж, езжай, — пренебрежительно отмахивается. — Попрошу Сынмина показать тебе место, где тот находится.

Не желая терять ни минуты, Тэхён разворачивается на пятках и стремительно покидает ненавистный кабинет не менее ненавистного человека, надеясь, что больше никогда сюда не вернётся.

Практически всю дорогу Тэхён пребывает глубоко в своих мыслях, в мельчайших деталях представляя встречу с сыном спустя долгие годы разлуки, отчего всё внутри трепещет от нетерпеливого предвкушения. Он сжимает кожаный руль до скрипа и, практически не мигая, следит за чёрным мерседесом Сынмина, едущим впереди. Но, несмотря на это, омега едва не врезается ему в бампер, когда тот внезапно тормозит. Тэхён вздрагивает, глушит мотор и потерянно оглядывается, не понимая, куда они приехали. Это пустынное место вовсе не похоже на то, где мог бы жить его сын.

Тэхён выходит из машины, поднимает голову, и от его лица мгновенно отливает кровь.

Кладбище.

— Это что, какая-то шутка? — нервно смеётся Ким, медленно повернувшись к стоящему у своей машины Сынмину.

Вот только тот не выглядит как человек, которому весело. Выражение его лица серьёзное как никогда, а в глазах читается жалость вперемешку с сочувствием.

— Нет, господин Ким, — поджимает губы тот и отводит взгляд. — Ваш сын действительно здесь.

— Не может этого быть, — яростно трясёт головой омега, отшатываясь и едва сохраняя равновесие. — Он жив. Ты лжёшь! — выкрикивает со слезами на глазах.

Тэхён хватает себя дрожащими пальцами за волосы и с силой сжимает их.

— Нет. Этого не могло случиться! Он жив! — судорожно шепчет, мечась взглядом по сторонам.

— Мне очень жаль, но это правда. Я бы не стал лгать. Идёмте за мной.

И Тэхён идёт за ним по каменной дорожке, подобно безвольной кукле, едва переставляя дрожащие ноги, в то время как его разум всё ещё отказывается принимать происходящее за реальность. Потому что его сын не мог погибнуть.

Просто не мог.

Вот только когда он видит перед собой небольшое тёмное мраморное надгробие с именем Ким Соён, то понимает, что мог. Он умер. Его сын действительно умер. Судя по дате смерти, Тэхён потерял его ещё четыре года назад, через три недели после той самой ужасной ночи в отеле «Red».

Навсегда.

Он не сможет снова подержать его на руках. Так и не узнает, какой запах Соёну даровала природа. Не услышит заветное слово «папа». Не увидит, как он взрослеет, его первых успехов в детском саду и не отведёт в школу, как и мечтал.

Потому что его больше нет. Действительно нет.

Умер — одно короткое слово, а боль от него в душе кажется невыносимой.

Тэхён так и стоит, подобно статуе, раз за разом перечитывая маленькие серые буковки. Внезапно тело слабеет, подбородок начинает дрожать, а ком, появившийся в горле, душит, вынуждая омегу громко судорожно всхлипнуть.

Ноги подкашиваются, он падает на колени, сгибается пополам, зарывается дрожащими пальцами в холодную мокрую землю, и в этот момент его прорывает.

Громкий, наполненный невыносимой болью и отчаянием крик эхом разносится по территории кладбища, пугая немногочисленных птиц.

Внутри в этот момент что-то медленно ломается и крошится на миллионы острых осколков. Грудную клетку словно сдавливают многотонные тиски, не позволяя дышать. Всё тело дрожит, но вовсе не от холода.

Кажется, будто время прямо сейчас остановилось. Чувство вины накрывает подобно лавине. Ведь если бы Тэхён в тот день остался дома и не поехал в чёртов отель, то его сын был бы жив.

Его милый, любимый мальчик был бы рядом.

Приподнявшись на дрожащих руках, Тэхён прижимается лбом к холодному мрамору и зажмуривается.

— Прости, малыш, твой папа не смог тебя защитить, — прерывисто шепчет Ким. — Я так виноват перед тобой.

С глаз срывается поток обжигающих слёз. Тихие, сдавленные всхлипы постепенно переходят в громкие, отчаянные рыдания. Тэхён покрывает кусок камня судорожными поцелуями, продолжая шептать просьбы простить. Буквально умоляет.

Тело само собой начинает раскачиваться вперёд-назад. Тэхён кусает грязный кулак, пытаясь сдержать новый рвущийся наружу крик боли. Боли, которая сейчас разрывает его внутренности на части. Её нельзя пережить и отпустить. Она убивает медленно и мучительно. Она оставит после себя огромную рану, что будет кровоточить всю оставшуюся жизнь.

Тэхён не сможет жить как прежде. Зная, что твой сын зарыт глубоко под землёй, невозможно продолжать радоваться жизни, как ни в чём не бывало.

Дождь обрушивается на его плечи стремительным потоком. Тэхён в мгновение ока промокает до нитки, но не замечает этого. Он заваливается на бок на  землю около могилы и рыдает, поглаживая дрожащей рукой холодную мокрую плиту. Плиту, под которой всего в нескольких метрах похоронен его сын.

— Спи сладко, мой малыш, папа скоро придёт к тебе, — шепчет с безумным блеском в глазах.

Тэхён лежит так до тех пор, пока его тело не деревенеет от холода. Внутри сейчас не менее холодно. Там пусто, словно его душу растоптали и навсегда уничтожили, оставив на её месте лишь зияющую дыру. Но боль от этого не уменьшается. Разъедает. Течёт по венам, наполняя собой каждую клеточку.

— Сынмин? — загробным шёпотом зовёт Тэхён, зная, что альфа стоит рядом.

Тот, шмыгнув носом и отведя покрасневшие от слёз глаза, склоняется ниже.

— Я здесь, господин Ким.

— Моего сына убил Донхён? — абсолютно ровно, без единой эмоции. — Только прошу ответить просто: да или нет.

— Да.

И в этот момент мир рушится окончательно.

— Спасибо.

Тэхён медленно, на дрожащих руках приподнимается. Смотрит на могильную плиту и надгробие. Вымученно улыбается, кусая губы, чтобы в очередной раз не разрыдаться. Но, несмотря на все попытки, глаза застилает пелена слёз. Он возводит взгляд к тёмному небу, быстро моргая. Затем снова смотрит на могилу и тихо, с нерушимой решимостью, шепчет:

— Я отомщу за нас, мой малыш, спи спокойно.

Поднявшись, омега глубоко вдыхает через нос влажный воздух и резко выдыхает ртом. Берёт себя в руки. Сжимает челюсти так, что скрипят зубы, и уверенно кивает.

В голове только одна мысль, мигающая опасно красным: убить Донхёна.

Развернувшись, Тэхён широким, быстрым шагом устремляется обратно к машине.

— Господин Ким, вы куда? — раздаётся позади обеспокоенный голос Сынмина.

— Вершить суд, — злобно шепчет сквозь стиснутые зубы. Он уверен, Сынмин его не услышал, но ему плевать.

Промокший с ног до головы, Тэхён садится в салон автомобиля, заводит мотор и срывается с места.

Во двор особняка омега не заезжает. Паркуется около ворот, глушит мотор и тянется к бардачку. Руки дрожат, когда омега вытаскивает оттуда бархатную коробку. Но он не даёт себе усомниться в собственном решении. Отбросив в сторону крышку, крепко сжимает пальцами холодную рукоять пистолета с прекрасной розой и выходит из машины.

Его без промедления пропускают. Дождь не прекращается, и Тэхён снова промокает до нитки, но внимания на это никакого не обращает. Он решительно заходит в дом, оставляя после себя грязные капли на мраморном, натёртом до блеска полу, и идёт прямиком в кабинет отца. Нутром чувствует, что тот всё ещё там.

Стук в данной ситуации кажется лишним, поэтому омега просто толкает дверь и входит в кабинет, погружённый в полумрак. Лишь настольная тёмно-зелёная лампа отбрасывает небольшой круг света.

Отец, сидящий за столом, вскидывает голову и нагло усмехается, с презрением оглядывая его с ног до головы. Когда его взгляд цепляется за пистолет, улыбка становится шире.

— Дай угадаю, — лениво так откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди, — пришёл убить меня?

— Ты убил моего сына, — голос ровный, а вот глаза горят всепоглощающей ненавистью. Чуть дрожащие пальцы крепче сжимают холодную рукоять пистолета, которая сейчас словно прожигает кожу.

— Ах, это, — наигранно невинно вздыхает Донхён. Поднявшись, он обходит стол и опирается бёдрами о его край. — К сожалению, мне пришлось это сделать.

— За что? — дрожь в голосе едва удаётся контролировать. Ком в горле давит, причиняя боль, и Тэхён с трудом его сглатывает. Глаза застилают слёзы, но он усиленно моргает, не позволяя им сорваться. Нет, плакать у этого ублюдка на глазах он точно не будет.

— Знаешь, ты и твой ныне покойный папочка постоянно разочаровываете меня, — качает головой Донхён, а выражение его лица становится серьёзным.

— При чём тут вообще папа? — раздражённо восклицает Тэхён, нервно сжимая и разжимая пальцы на рукояти.

— О, твой папа всему виной, сынок, — кивает тот. — Он в своё время предал меня. Я ведь по-своему любил его, — так ностальгически вздыхает, будто это правда, но Тэхён отчего-то ему не верит. — Но он предал меня. А знаешь как? — задаёт риторический вопрос и продолжает: — Он завёл себе любовника, когда тебе было всего пять лет. Когда я спросил его зачем, он лишь ответил, что ему не хватает тепла и любви. Представляешь? И знаешь, что я сделал?

— Нет, — омега сжимает челюсти. Предположение есть, но страшно даже развивать эту мысль.

— Я убил его, потому что предательства не терплю, — вздыхает тот и улыбается.

У Тэхёна внутри всё обрывается. Он судорожно выпускает воздух из лёгких и просто замирает, глядя на отца широко распахнутыми глазами. Мерзкий ублюдок. Как можно говорить о чьей-либо смерти с улыбкой?

И это не защитная реакция, нет. Донхёну, судя по глазам, доставляет удовольствие вспоминать об этом.

— Но в чём моя вина? Почему ты отнял у меня сына? — гулко сглотнув, спрашивает Ким.

— Ты тоже предал меня! — внезапно рявкает Донхён, глядя на сына с отвращением. — Ты залетел от какого-то ублюдка в клубе, и ради того, чтобы сохранить это отродье, ушёл из дома. Ушёл от меня.

Последние слова выходят слишком разбитыми, будто ему действительно больно, но Тэхён не ведётся на это. Отец продолжает уже более ровным тоном:

— Ты был единственным, кто дарил мне ощущение семьи. Я любил возвращаться домой, зная, что там есть ты. Я хотел всю жизнь быть рядом с тобой. Даже замуж тебя отдавать не собирался, потому что ты мой и принадлежишь мне. Но появился этот маленький ублюдок, — презренно морщится. — И он всё испортил. Но я не мог отпустить тебя, сынок. Когда я узнал, чем ты занимаешься, что ты ублажаешь альф, я понял, что нужно с этим разобраться. Поэтому заказал твоё изнасилование.

— Что? — шокировано выдыхает Тэхён и отшатывается. Сердце простреливает такой болью, что спирает дыхание. Он просто замирает, усиленно моргая, пока в груди что-то окончательно ломается.

— Да-да, сынок, это я, — тот улыбается, будто они сейчас говорят о погоде, а не об ужасном поступке родного человека. — Но я не думал, что всё в итоге обернётся настолько в мою пользу. Когда я узнал, что ты потерял память, то сразу же решил избавиться от самой главной проблемы. Твой сын был бы для нас с тобой балластом. Он мешал бы нам быть вместе, понимаешь? — вкрадчиво так, словно надеется, что Тэхён его поймёт. — Только не переживай, я просто застрелил его и няню, который находился с ним всё то время, пока ты был в коме. Твой сын не мучился перед смертью, не переживай. Умер быстро и наверняка даже не понял, что с ним случилось.

— Какая же ты тварь, — буквально рычит Тэхён, крепче сжимает рукоять пистолета и поднимает руку, направляя тёмное дуло на отца.

— Возможно, я и тварь, но я любил тебя и не хотел, чтобы ты принадлежал кому-то другому, — хмыкает Донхён, ни капли не пугаясь.

— Так любил, что всего месяц назад пытался убить меня? — фыркает Тэхён, тяжело и прерывисто дыша. Рука дрожит от тяжести, но омега не опускает её.

— Потому что ты в очередной раз предал меня, — лицо отца в мгновение ока багровеет от злости, а кулаки сжимаются. — Ты снова бросил меня, перешёл на сторону этого мерзавца Чонгука. Полюбил его. Даже говорить об этом мерзко, — морщится в отвращении, — Поэтому я и решил убить тебя. Ты должен принадлежать только мне или умереть. Другого выбора нет. Я могу отдать тебя только смерти.

— Ты конченый ублюдок, — омега решительно большим пальцем снимает пистолет с предохранителя.

— Смелости не хватит убить меня, — фыркает тот и только собирается отойти от стола, оттолкнувшись, но не успевает.

У Тэхёна шумит в ушах, пульс учащается, а жажда мести затуманивает разум. Он решительно, без доли сомнения стреляет сначала в одно колено, а затем в другое.

Отец ревёт от боли и падает на колени, хватаясь поочерёдно за каждую истекающую кровью ногу.

— Сволочь, — сквозь зубы шипит Донхён, подняв на омегу взгляд, полный ненависти. — Ты ответишь за это.

— Возможно и отвечу, но ты этого уже не увидишь, — Тэхён растягивает губы в безумной ухмылке и, глядя отцу прямо в глаза, подходит ближе. Донхён замирает, тяжело и прерывисто дыша, когда холодное дуло упирается ему прямо в лоб.

— Ты не посмеешь, — злобно бросает отец, но, несмотря на это, на дне его зрачков плещется неподдельный страх. А Тэхён, видя его, испытывает неведомое ранее удовлетворение.

— За моего сына, папу и за меня, — холодно говорит Тэхён, вжимая дуло сильнее. — Очень надеюсь, что ад существует.

И стреляет.

Звук выстрела эхом отлетает от стен. Глаза отца широко распахиваются и замирают навсегда, а безжизненное тело с глухим стуком валится на пол. Тэхён роняет руку с зажатым в ней пистолетом и просто стоит и смотрит отсутствующим взглядом на то, как на тёмном полу вокруг головы Донхёна расплывается алая лужа крови.

Он не испытывает ни удовлетворения, ни сожаления. Внутри на удивление пусто. Полный штиль. Ни грусти, ни печали, ни тоски.

Ничего…

Словно эта самая пуля, пронзившая голову отца, убила и его самого.

Но единственное желание внутри всё же присутствует. Уничтожить этот дом, в котором Тэхён никогда не испытывал ни капли хороших чувств. Этот особняк для него как островок дерьмовых воспоминаний и существовать не должен.

Прерывисто выдохнув, Тэхён прячет пистолет за пояс брюк и решительно выходит из кабинета, чуть не врезавшись в стоящего за дверью Сынмина. Тот серьёзный, смотрит пристально и поджимает губы.

— Только не смей меня ни в чем обвинять, — предостерегающе произносит Ким, сжимая кулаки.

— Я и не собирался. Ты поступил правильно, — и во взгляде его читается одобрение.

Тэхён удивлённо вскидывает брови, но ничего не говорит, лишь коротко кивает, обходит его и, выйдя на улицу, идёт в гараж. Там находит большую канистру с бензином и возвращается в дом.

Начиная со второго этажа, Тэхён всё поливает горючей жидкостью. Пол, стены, немногочисленную мебель. Открывает по пути двери в каждую комнату, чтобы дать доступ огню. И завершает свой путь кабинетом отца. Его он обливает особенно тщательно, вместе с телом Донхёна. На столе замечает зажигалку и, прихватив её с собой, выходит в коридор.

Замирает, не мигая глядя на распростертое на полу тело отца, и, не выдержав, прикрывает на мгновение веки. Какие-то слабые отголоски чувства вины начинают медленно заполнять сердце, но Тэхён тут же встряхивает головой и вспоминает всё дерьмо, что сделал для него этот человек. Он был достоин смерти, и он её получил.

Сожалеть не о чем.

Поэтому, решительно чиркнув зажигалкой, Тэхён бросает её в кабинет. Бензин тут же вспыхивает, а огонь яркими жадными языками расползается по полу, перекидываясь на труп. Омега смотрит на это загипнотизированно и, кажется, даже не дышит. Внезапно лицо обдаёт жаром, в нос бьёт запах гари, и в этот момент Тэхён приходит в себя.

Тяжело выдохнув, Ким разворачивается и спешно покидает полыхающий дом. В паре метров от него его ноги внезапно слабеют, и он падает на колени. Плотина, что всё это время сдерживала его чувства, не выдерживает, с треском ломается, обрушивая на него поток смешанных эмоций.

Лицо искажает гримаса боли, которая сейчас разрывает его изнутри на части, ломая каждую клеточку. Тэхён поднимает голову к небу, затянутому тяжёлыми тёмными тучами, и тут же роняет её на грудь. Глаза жжёт, а горькие слезы обжигающим потоком вырываются наружу, стекая по бледным щекам. Омега прикрывает лицо ладонями и сдавленно плачет, стараясь не разрыдаться в голос. Ком в горле, подобно удавке, душит, не позволяя сделать полноценный вдох.

Кажется, Тэхён был бы рад задохнуться.

Уйти вслед за сыном туда, где покой и умиротворение. Где нет боли и отчаяния.

Вот только смелости нет.

Треск горящего дерева, пугающий глухой гул бушующего огня, крики охраны — всё отходит на второй план. В голове звенит, а мысли медленно одна за другой ускользают.

Рука сама тянется к карману брюк и достаёт телефон, а пальцы набирают нужный номер. Он включает громкую связь, потому что нет сил шевелиться. Они просто иссякли.

Гудки тянутся слишком долго, но вот, наконец, на том конце звучит родной голос, наполненный беспокойством:

— Ты где?

— Чонгук, — разбито шепчет Тэхён, громко, судорожно всхлипывая, — я в особняке отца. Забери меня…

Веки тяжелеют, а сознание погружается во тьму. Омега успевает лишь вымученно улыбнуться, когда слышит в ответ «Уже еду» и валится без сознания на мокрую землю. На его бледном лице играют отблески пламени, а хлынувший в этот момент сплошным потоком дождь смывает с него слёзы.

Тэхён мёртв. Не физически, морально.