постфактум

Conan Gray — Heather

Как только Чонгук переступает порог своего семейного особняка, его душу тут же наполняет тепло, мгновенно избавляющее как от физической, так и от моральной усталости, накопившейся за день. В воздухе витает восхитительный аромат свежеприготовленного ужина, вызывая урчание в животе. Мягкий, тёплый свет люстры окутывает просторный холл невероятным уютом и спокойствием. В этот дом всегда хочется возвращаться снова и снова, вот только у Чонгука, к сожалению, нет такой возможности, чтобы приезжать сюда каждый день. И это расстраивает.

Его сразу же встречает неизменный дворецкий семьи — Чхве Юнхо. Высокий и худощавый бета шестидесяти лет, с аккуратно уложенными светлыми вьющимися волосами и искренней, широкой улыбкой.

— Добрый вечер, господин Чон, — учтиво кланяется дворецкий.

— Добрый, Юнхо-ним, — кивает Чонгук, невольно улыбаясь в ответ. — Где Суён? Он ещё не спит?

— О нет, господин, он наверху, в своей комнате. Весь вечер только о вас и говорит, с нетерпением ждёт вашего приезда, — с теплотой в голосе делится дворецкий.

— Спасибо, — уже шире улыбается Чонгук, и, не желая больше терять ни минуты, сразу направляется к лестнице, ведущей на второй этаж.

Его сердце переполняет безумная тоска по любимому сыну, и единственное, чего он сейчас хочет, — как можно скорее увидеть его лучистую улыбку и крепко-крепко обнять.

Дверь в комнату Суёна приоткрыта, и Чонгук осторожно опирается плечом о дверной косяк, завороженно наблюдая за своим увлечённо играющим сыном. Маленький пятилетний омега сидит на мягком белом ковре и старательно соединяет яркие детали конструктора, создавая что-то только одному ему понятное. Рядом с ним, скрестив ноги в позе лотоса, расположился его гувернёр, омега Пак Чимин с приятным природным запахом карамели. Он тот самый человек, который с любовью и заботой занимается воспитанием Суёна в те дни, когда Чонгук не может быть рядом.

Они тихо о чём-то разговаривают, погружённые в свой маленький мир, и поначалу не замечают чужого присутствия. Но вдруг Суён замирает, его маленькая головка поднимается, и он начинает активно принюхиваться, словно пытаясь уловить знакомый аромат. В следующее мгновение его взгляд падает на отца, и лицо озаряется яркой, неподдельной улыбкой, согревающей сердце Чонгука.

— Отец! — радостно вскрикивает Суён, сияющими от восторга глазами глядя на Чонгука, и, моментально подскочив с места, со всех ног бросается к нему.

Смеясь, Чонгук легко подхватывает сына на руки, крепко прижимает к себе, чувствуя, как быстро бьётся крошечное сердечко, и жадно вдыхает нежный, такой родной запах сирени. В груди всё трепещет с такой силой, что дыхание на мгновение перехватывает, а тоска, мучившая Чонгука две долгие недели разлуки с Суёном, словно по волшебству бесследно исчезает.

Чимин тоже поднимается с ковра, аккуратно отряхивая несуществующие пылинки с брюк, и, подойдя чуть ближе, вежливо кланяется, выражая своё почтение.

— Добрый вечер, господин Чон, — приподнимает уголки губ омега.

— Привет, Чимин, — тепло улыбается в ответ альфа, нежно целуя Суёна в макушку. — Как вы тут поживаете? Как у вас дела с Суёном?

— Всё хорошо. Но, думаю, нам стоит поговорить об этом немного позже, — Чимин бросает красноречивый взгляд на крепко прижавшегося к Чонгуку Суёна, и он сразу понимает намек. Сейчас явно не время для серьезных разговоров.

— Хорошо, — понимающе кивает Чон.

Чимин ещё раз слегка кланяется и тихо покидает комнату, оставляя двух самых дорогих друг другу людей наедине.

— Я так скучал, отец, — жалобно всхлипывает Суён, сильнее обнимая Чонгука за шею, и от этого дрожащего, полного тоски голоска у Чонгука болезненно сжимается сердце.

— Прости меня, малыш, что не смог приехать раньше. Слишком много работы навалилось, — с виноватой улыбкой отвечает Чонгук, нежно целуя сына в щечку и ласково перебирая его шелковистые волосы, приятно пахнущие сиренью и детским шампунем.

Со своей практически невесомой ношей Чонгук проходит в комнату. Осторожно опустившись на край кровати, он поудобнее устраивает Суёна на своих коленях, чувствуя, как тот доверчиво прижимается к его широкой груди.

— Ты надолго приехал? — с трепетной надеждой спрашивает Суён, маленькими пальчиками беспокойно теребя серебристую запонку на белоснежной рубашке отца.

Чонгук, с нежностью наблюдая за этой трогательной картиной, едва заметно поджимает губы. Говорить правду и расстраивать сына не хочется, но и скрыть неизбежное расставание он не в силах.

— Завтра утром мне снова придётся уехать, малыш, — с искренним сожалением произносит Чон, ладонью бережно поглаживая спинку омеги.

— Не люблю твою работу, — насупившись, бормочет Суён.

— Я тоже, — тихо вздыхает Чонгук, чувствуя, как тяжесть вины ложится на плечи.

— Но ты же поиграешь со мной? — омежка тут же вскидывает голову и смотрит на отца своими тёмными блестящими глазками-бусинками, в глубине которых плещется трогательная надежда.

Пухлые надутые губки и такой родной взгляд сына вызывают прилив нежности, и Чонгук не может сдержать тёплую, любящую улыбку.

— Конечно поиграю, — ласково отвечает альфа и легонько щёлкает сына по кончику носа. Маленькое личико тут же мило морщится, а звонкий, чистый смех наполняет комнату.

— Тогда идём! — Суён, позабыв обо всех обидах, проворно спрыгивает с колен отца и, схватив его за большую руку своей крошечной ладошкой, тянет в сторону рассыпанных на полу игрушек.

Чонгук безропотно опускается на мягкий ковёр рядом с сыном. Его пальцы ловко подцепляют яркие детали конструктора, и он терпеливо начинает собирать разноцветную башню, внимательно слушая оживлённые указания Суёна о том, какую именно деталь и куда лучше всего прикрепить.

В такие простые, наполненные детским смехом моменты, Чонгук по-настоящему жалеет о выбранном для него судьбой пути. Острое осознание безвозвратно уходящего драгоценного времени, когда его малыш ещё такой маленький и беззаботный, щемит сердце. Мысль передать свой бизнес и уйти из преступного мира всё чаще преследует его, но пока он не находит в себе смелости решиться на это. Возможно, когда-нибудь, но точно не сейчас.

Позже, когда за окном уже сгущаются сумерки, все обитатели просторного особняка Чон собираются за ужином в светлой столовой за массивным белым столом с изящными резными ножками. Чонгук, как глава семейства, занимает почётное место во главе стола. Справа от него, увлечённо рассказывая что-то гувернёру, сидит Суён с блестящими от восторга глазами. Слева от альфы расположился Чимин, а рядом с ним, только час назад приехавший, — невозмутимый Юнги. В воздухе витает тёплая, по-семейному уютная и расслабленная атмосфера, наполненная тихими разговорами и приглушённым стуком столовых приборов.

— Давайте на следующих выходных устроим барбекю в саду, — предлагает Юнги, отложив приборы и взглянув на друга.

— Да, отец, давай! — тут же оживляется Суён, крепко сжимая ладонь Чонгука своей маленькой ручкой и смотря на него щенячьими глазками.

Ну как Чонгук может ему отказать, когда этот взгляд проникает прямо в сердце?

— Конечно, это прекрасная идея, — соглашается Чонгук, тепло улыбаясь сыну и нежно поглаживая его ладошку большим пальцем.

— Ура! — счастливо вскрикивает Суён. Глаза омеги сияют от восторга, и он начинает нетерпеливо ёрзать на стуле, словно уже сейчас готов вскочить и бежать в сад, чтобы самому разжечь огонь и жарить мясо.

— Суён, милый, держи себя в руках, — мягко, но с ноткой строгости одёргивает его Чимин. — Ты же сейчас сидишь за столом, вспомни наши правила.

Суён моментально тушуется под пристальным взглядом своего гувернёра, слегка краснея щеками. Успокоившись, он возвращается к недоеденному ужину, то и дело бросая виноватые взгляды на Чимина.

Юнги и Чонгук переглядываются, едва заметно дёрнув уголками губ. Чимин хоть и выглядит мило с пухлыми губами и глазами-полумесяцами, но характер у него непростой. Сдержанности и строгости ему не занимать, именно поэтому Чонгук когда-то и принял его на работу.

В этом большом доме Чимин давно уже не просто гувернёр, а полноправный член их маленькой семьи, поэтому Чонгук никогда и слова поперёк не говорит, когда тот делает замечания Суёну. Он прекрасно понимает, что сам, из-за своей постоянной занятости, не сможет воспитать сына должным образом, а Пак с этой задачей справляется блестяще, вкладывая в малыша частичку своей души.

Несмотря на всю строгость своего гувернёра, Суён души в нём не чает и как-то совершенно искренне признался отцу, что если Чимин вдруг когда-нибудь решит покинуть их дом, то он будет долго и безутешно плакать. Пак для Суёна как папа: заботливый и любящий, хоть и бывает временами строг. Чонгук, в свою очередь, изо всех сил старается создать для Чимина максимально комфортные условия, чтобы тот и не подумал об уходе. Без него Чон будет чувствовать себя совершенно беспомощным, да и сам он уже глубоко привязался к этому омеге. Даже становится немного грустно при мысли о том, как им всем будет не хватать Чимина, когда Суён вырастет и его услуги больше не понадобятся.

После ужина, ближе к полуночи, Чонгук лежит на краю детской кроватки, а в руках у него старый, потрёпанный сборник любимых сказок Суёна. Рядом с ним удобно расположился его сын. Маленькая ручка крепко обнимает отца поперёк живота, а курчавая тёмная макушка лежит у него на плече. В комнате царит мягкий полумрак, и лишь небольшой прикроватный светильник отбрасывает на стены тёплые, дрожащие блики.

Вот уже почти полчаса Чонгук неторопливо читает вслух сказку о несчастном принце, коварно захваченном в плен ужасным королём. Суён, судя по сомкнутым векам и ровному, спокойному дыханию, уже давно спит. Однако Чонгук не спешит уходить, наслаждаясь моментом, ведь завтра утром он снова уедет и с головой погрузится в работу.

Но, к сожалению, сказка быстро подходит к своему счастливому финалу, и Чонгуку всё же приходится осторожно отложить книгу на маленькую прикроватную тумбочку рядом с плюшевым медвежонком Суёна. Слегка приподнявшись, Чонгук аккуратно высвобождается из цепких сонных объятий сына и тихонько встаёт с кровати, стараясь не потревожить его чуткий сон. Склонившись над ним, он бережно поправляет одеялко, нежно целует Суёна в лоб и медленно отстраняется. Ещё с минуту неподвижно стоит, с трепетной любовью в душе любуясь мирно спящим сыном, и лишь после этого бесшумно выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Чимин после ужина хотел поговорить, поэтому Чонгук, вместо того чтобы пойти в свою комнату и отдохнуть, спускается в гостиную. Там застаёт до ужаса милую картину: Чимин и Юнги сидят на диване к нему спиной и о чём-то увлечённо болтают. Вот только Юнги сидит слишком близко, практически прижимаясь, и что-то шепчет ему на ухо, отчего омега тихо смеётся.

Разрушать чужую идиллию совершенно не хочется, ведь Чонгук прекрасно знает, как долго Юнги сохнет по Чимину. Но, к сожалению, время позднее, а разговор на завтра отложить не получится. Да и видятся эти двое почти каждый день, ведь для безопасности чаще всего Юнги ночует здесь — мало ли что может случиться в отсутствие Чонгука.

— Не помешал? — прокашлявшись, подаёт голос Чонгук и входит в гостиную.

Юнги, как ошпаренный, тут же вскакивает и нервно улыбается, потерянно глядя на друга.

— Нет, мы просто разговаривали, — тараторит Мин.

Чонгук едва сдерживает смех. Эта пара такая странная. Чимин сидит с невозмутимым видом, смотря то на Чона, то на Юнги, который весь покраснел от смущения, а этому альфе, между прочим, тридцать пять лет. Удивительно.

— Я заметил, — сдавленно смеётся Чонгук, прикрыв рот кулаком, чтобы ещё сильнее не вгонять Мина в краску.

— Что-то в горле пересохло. Пойду выпью чего-нибудь, — улыбается Юнги Чимину, а затем, кивнув Чонгуку, выходит из комнаты.

Чон садится в кресло напротив омеги, закидывает ногу на ногу, а руки скрещивает на груди. Откинувшись на спинку, он наконец расслабляется, обращаясь во внимание.

— О чём ты хотел поговорить? — переходит сразу к делу Чон.

Чимин подбирается, садится ровнее и, сцепив пальцы в замок на коленях, твёрдо смотрит в ответ. Разговор явно будет не из приятных.

— Господин Чон, — прокашлявшись, серьёзно начинает Чимин, — я, конечно, понимаю, что у вас нелёгкая и постоянно требующая вашего внимания работа, но ваш сын страдает из-за этого.

— Что ты имеешь в виду? — напрягается Чонгук, чувствуя, как в груди что-то болезненно сжимается.

— Он всё чаще плачет по вечерам, постоянно просит меня позвонить вам и попросить приехать. В этот раз вас не было почти две недели, и Суён поделился со мной переживаниями о том, что думает, будто вы его бросили. Я, конечно, объяснил ему, что это не так, но это ведь ребёнок, что ему мои слова? Ему нужно внимание единственного близкого человека, ведь у него есть только вы, — довольно эмоционально произносит Чимин, а на последних словах его голос дрогнул.

Чонгук на мгновение прикрывает веки, стараясь справиться с неприятной болью в душе, которую причиняют ему эти слова. Как же хочется сейчас броситься к сыну и попросить у него прощения за такое детство без родителей. И ведь ребёнку не объяснить, что его отец работает ради него, чтобы обеспечить ему безбедное, счастливое будущее. Суён не поймёт, нет, ему, как маленькому омеге, не нужны эти чёртовы деньги — ему нужна семья, отец рядом, а не где-то там находящийся и приезжающий раз в неделю.

Сейчас Чонгук как никогда злится на своего бывшего мужа, который бросил их с сыном четыре года назад и скрылся где-то за границей, так умело, что даже самые опытные частные детективы не смогли его найти. Чего ему не хватало? Почему он ушёл? У Лирана было всё, о чём мечтает каждый омега: огромный дом, куча денег, брендовые вещи и походы в салон красоты каждую неделю. Разве этого мало? Что ещё нужно омеге для счастья? Ему даже с Суёном не приходилось сидеть — всем этим занимались няньки.

Сколько бы Чонгук не думал об этом, он так и не смог понять Лирана. Всё ещё не простил. Лиран предал их с Суёном; безжалостно лишил своего сына чистой и искренней любви папы и полной семьи.

Вот только виноват ли Лиран в том, что Суён плачет ночами? Определённо нет. Это полностью вина Чонгука.

— Я понимаю, — протяжно выдыхает Чон и, склонив голову, зарывается пальцами в тёмные пряди, до боли сжимая их, — но я не могу всё бросить и жить здесь. И Суёна в Сеул забрать не могу, там небезопасно.

— Вам нужно делегировать часть полномочий и тем самым немного уменьшить объём работы, — твёрдо говорит Чимин.

Чонгук поднимает голову и смотрит на него с недоумением.

— Кому? — даже ироничный смешок сдержать не удаётся.

— Тот же Юнги, — кивает Пак в сторону двери, где минутами ранее скрылся Мин. — Он работает с вами больше десяти лет. В делах разбирается лучше, чем кто бы то ни был. Если вы хотя бы пару дней в неделю будете оставлять работу на него, то, думаю, ничего страшного не случится.

— Но я не знаю, Чимин, — качает головой альфа, то сжимая, то разжимая пальцы.

— Вы просто привыкли всё делать в одиночестве. После смерти отца весь бизнес тащится на ваших плечах, но ведь до этого вы работали с ним вдвоём.

В словах Чимина есть истина. Чонгук работал под руководством отца долгие годы. Они занимались бизнесом вместе, и благодаря этому никто из них так сильно не уставал. Но когда отца не стало, Чонгук взвалил всё на свои плечи: поставки, документы, встречи — и так по кругу. Сейчас он хоть изредка, но посылает Юнги одного на приём товара, а раньше всё делал сам. Он попросту никому не доверял. И, кажется, Чимин прав: пора уже сбросить с себя часть этого тяжкого груза.

— Хорошо, — поджав губы, кивает он и, поднявшись с места, добавляет: — Я подумаю над твоими словами.

— Буду на это надеяться, — сдержанно улыбается Пак.

Чонгук протяжно выдыхает, кое-как выдавливает из себя улыбку и уходит с каким-то тянущим чувством в груди, не дававшим ему покоя с самого начала разговора.

***

По кабинету медленно кружатся клубы сигаретного дыма. Чонгук сидит в кресле. В одной руке зажата меж пальцами тлеющая сигарета, а в другой — карандаш, замерший над бумагой. Он проснулся около семи утра и, пока все жители дома спали, решил немного поработать. Только вот, видимо, опять засиделся.

— Может, хватит уже работать? — вздыхает Юнги, стоящий у окна. Он смотрит на улицу, внимательно наблюдая за кем-то.

Чонгук прислушивается и слышит сквозь чуть приоткрытое окно весёлый смех Суёна и громкий голос Чимина.

— А может, хватит уже пускать слюни на гувернёра моего сына? — по-доброму усмехнувшись, парирует Чон.

Затушив сигарету в хрустальной пепельнице, Чонгук поднимается и подходит к Юнги. Смотрит в окно, замечая в саду скатывающегося с горки Суёна, который весело смеётся, и Чимина, стоящего рядом и цепким взглядом всё контролирующего.

— Не могу, — мечтательно вздыхает Юнги, бросив быстрый, наполненный тоской взгляд на друга. — Ты же знаешь, как я схожу по нему с ума.

Да, Чонгук знает. Он не раз слышал от Юнги жалобы на холодность Чимина. Тот хоть и флиртует в ответ, но отчего-то близко к себе не подпускает. Это длится уже больше двух лет, и Чонгуку даже искренне жаль друга. Любить кого-то безответно — наверняка паршивое чувство. Чонгук с этим, конечно, не сталкивался, но представить может. Хотя любил ли он вообще когда-нибудь?

— Знаю, — понимающе кивает и улыбается. — Надеюсь в скором времени услышать новость о вашей свадьбе.

— Какая свадьба, — тоскливо вздыхает друг, — мне бы хотя бы поцелуй заслужить.

— Я уверен, скоро он оттает, — Чонгук действительно в это верит. В последнее время Чимин стал куда теплее относиться к Юнги. Хоть друг этого и не замечает, но Чонгук со стороны видит изменения в поведении Пака.

— Надеюсь, — поджимает губы Мин.

Чонгук ещё какое-то время с улыбкой наблюдает за мирной картиной в саду, и только после этого возвращается к столу, чтобы собрать документы в папку.

— Что там у меня по расписанию на сегодня? — переходит на деловой тон Чон.

Юнги тут же подбирается и отворачивается от окна.

— Сегодня у тебя встреча с господином Ли Сунхёном по поводу увеличения объёма поставок наркотиков в его клубы, — Юнги смотрит на наручные часы. — Через три часа. Адрес я тебе скину на почту.

— Хорошо, тогда я поеду, а ты пока оставайся здесь. Дам тебе сегодня выходной.

— Зачем? — удивлённо смотрит на альфу Мин. — Я не устал.

— Скоро у тебя будет куда больше работы, поэтому отдохни сегодня как следует, — дёргает уголком губ Чон, застёгивая папку.

— В каком смысле? — хмурится Юнги, и даже подходит ближе, всем своим видом выражая желание узнать причину такой щедрости.

— Завтра всё объясню, — Чонгук подмигивает и крепко сжимает его плечо, — а пока отдохни.

Друг в ответ лишь смиренно кивает, понимая, что не добьётся ответа, а Чонгук, напоследок улыбнувшись, покидает кабинет.

Ему нужно попрощаться с сыном и поскорее вернуться в город, чтобы не опоздать на встречу.

Суён долго не выпускает отца из объятий, сжимая его шею маленькими ручками и, чуть не плача, шепчет дрожащим голосом:

— Я буду скучать.

— Я тоже буду скучать и приеду как можно скорее. Ты только не плачь, — Чонгуку самому едва удаётся скрыть дрожь в голосе.

— Обещаешь? — всхлипнув, спрашивает Суён.

— Обещаю, малыш.

Расставаться с сыном вот так каждую неделю невыносимо больно. Блестящие от слёз глаза просто разрывают сердце на части. Но ничего, скоро всё изменится. Чонгук сделает всё так, как сказал ему вчера Чимин, и их жизнь изменится к лучшему.

Чонгук крепко обнимает сына, глубоко вдыхает нежный аромат сирени и только после этого отстраняется.

— Давай, беги к Чимину, — натянув на лицо улыбку, Чон кивает в сторону стоящего неподалёку гувернёра, наблюдающего за ними с тоской во взгляде.

— Люблю тебя, — ярко улыбается Суён, и, чмокнув отца в щеку, убегает к Чимину.

— И я тебя, — отвечает альфа едва заметно дрогнувшим голосом.

Пока машина выезжает с территории особняка, Чонгук старается не смотреть в окно, потому что знает, что улыбка с лица сына исчезла, а его поникшего вида он не выдержит. Расклеится и даст слабину, а сейчас этого делать нельзя.

***

Прежде чем ехать на встречу, Чонгук просит своего водителя заехать в пентхаус. Поднявшись на нужный этаж, он открывает дверь в квартиру и хмурится, когда в нос бьёт запах алкоголя, смешанный с ароматом магнолии.

Что Тэхён здесь устроил?

Скинув обувь и захлопнув дверь, Чонгук идёт вглубь квартиры и находит Тэхёна, лежащего в позе эмбриона на чёрном кожаном диване в гостиной в бессознательном состоянии. Волосы его растрёпаны, лицо немного отёкшее, одежда помята, в уголке губ поблескивает слюна, а запах стоящий здесь никак нельзя назвать приятным. На кофейном столике стоит пустая бутылка вина, и ещё две валяются на полу.

«Он всё это выпил в одиночестве?» — мысленно недоумевает Чонгук, разглядывая эту потрясающую картину.

По всей видимости, Тэхён решил поубавить его барные запасы.

Сейчас нет ни сил, ни времени приводить этого пьянчугу в чувство и что-то выяснять, но и оставить его в таком положении неправильно. Судя по количеству выпитого алкоголя, омега проспит ещё не меньше пары часов, а поза, в которой он лежит, выглядит крайне неудобной. Тяжело вздохнув, Чонгук осторожно поднимает омегу на руки и несёт на второй этаж, с удивлением отмечая, какой он лёгкий.

Войдя в тёмную спальню Тэхёна, где плотно зашторенные окна не пропускают дневной свет, Чонгук аккуратно кладёт омегу прямо в одежде на кровать и укрывает одеялом до груди. Но сразу не уходит, смотрит на него и поражается, как даже в таком состоянии омеге удаётся быть привлекательным. Ни засохшая слюна в уголке губ, ни взъерошенные волосы ничуть не портят его красоты. Поразительно.

Стоять и любоваться Тэхёном, конечно, хорошо, но его ждёт Сунхён, поэтому он выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь, и идёт к себе, чтобы сделать то, зачем, собственно, и приехал — сменить одежду.

***

Небо заполонили тяжёлые грозовые тучи. Вот-вот пойдёт дождь, а Чонгук терпеть его не может. Но домой он почему-то не торопится. Сидит на капоте своего автомобиля и курит, пока за спиной нервно переминаются с ноги на ногу его охранники. Они всегда настороже, и, несмотря на вполне спокойную обстановку вокруг, не перестают оглядываться.

Чонгук едва заметно растягивает губы в улыбке. Встреча с Ли Сунхёном прошла отлично. Новый контракт на куда большую сумму радует. Оказывается, старик решил расширяться и хочет открыть ещё один клуб, и, соответственно, ему понадобится гораздо больше наркотиков, чем он заказывал до этого.

Чонгук знает Ли Сунхёна довольно давно, тот работал ещё с его отцом. Приличный альфа, который, несмотря на довольно большие суммы на счетах, остаётся всё таким же простым человеком. Чем-то напоминает Чонгуку самого себя. Работает в своё удовольствие, не пытаясь прыгнуть выше головы, владеет тремя успешными клубами и имеет счастливую семью. Чонгуку нравится с ним сотрудничать, в какой-то степени он ему даже доверяет. А таких людей в его окружении довольно мало, к кому бы он вот так просто приехал в сопровождении лишь двух охранников. Взять того же Донхёна — к нему он приезжает только с оружием и в боевой готовности.

При мысли об этом мерзавце Чонгук не может сдержать гримасу отвращения. Дико раздражает изворотливость и хитрость этого человека. Сколько бы Чонгук ни пытался, никак не может нарыть на него компромат. Возможно, он бы вообще его не трогал, но чувство справедливости не даёт так просто отпустить эту ситуацию. В двадцать первом веке омеги не должны против своей воли предоставлять кому-либо секс-услуги и этим утолять безграничные аппетиты Донхёна. А судя по тому, что тот собирается открыть ещё один бордель, его аппетиты лишь растут, и завязывать со своей незаконной деятельностью он не собирается. Но ничего, ещё не всё потеряно — Чонгук обязательно добудет нужную информацию и отправит этого ублюдка за решётку.

Всему своё время.

Сейчас у Чонгука совершенно иная и куда более деликатная проблема — Тэхён. С этим омегой необходимо быть предельно осторожным. Нужно действовать медленно, шаг за шагом, терпеливо завоевывая его доверие. Для Чонгука эта задача сложна — он никогда не лицемерил в общении и не играл роль тех, кем не является, всегда стараясь с самого начала показывать своё истинное лицо без прикрас. И если после этого человек хотел остаться рядом, это был его осознанный выбор. Но здесь ситуация кардинально отличается, требуя иного подхода.

Тэхён, судя по его поведению, кажется закрытым человеком. Он явно не из тех, кто легко впустит в свою душу первого встречного. Чонгуку придётся быть внимательным к каждому своему слову и действию, стараясь казаться искренним. Хотя, если так подумать, что мешает ему быть искренним на самом деле? Тэхён ведь не его враг, в отличие от старшего Кима. Он ничего плохого не сделал, просто родился не в той семье. Возможно, стоит выбрать совершенно иную тактику: попытаться стать для Тэхёна кем-то вроде надёжного друга и выяснить его истинное отношение к отцу. И если ему удастся таким образом сблизиться с Тэхёном, не исключено, что тот сам захочет принять его сторону. Тогда отпадёт необходимость в этом отвратительном плане — влюбить в себя омегу, чтобы затем безжалостно разбить его сердце.

Осталось только понять, как же ему всё-таки подобраться к Тэхёну поближе. Омега и правда напоминает колючку, которая при малейшем приближении тут же ощетинивается, пытаясь защититься. Даже их тот утренний разговор на кухне нельзя назвать непринуждённым. Чонгук отчётливо чувствовал какое-то незримое напряжение, исходящее от Кима. Неужели тот боится? В памяти всплывают слова Тэхёна о Чонгуке, сказанные им утром, — омега ожидал совсем другого. А вдруг он ждёт какого-то подвоха? Скорее всего, именно так и есть. Они ведь совершенно чужие друг другу люди. Значит, сейчас самое важное — показать Тэхёну, что Чонгук вовсе не такой, каким тот его себе нарисовал. Тогда, возможно, лёд недоверия в сердце омеги немного растает.

Сегодняшний день выдался свободным от дел, и Чонгук предполагает, что Тэхён уже проснулся. А это отличная возможность провести немного времени наедине, познакомиться поближе и попытаться хотя бы намекнуть Киму, что ему нечего бояться, что рядом с Чонгуком он может перестать испытывать напряжение.

Почему-то Чонгук уверен, что рядом с отцом Тэхён жил именно так — в вечном напряжении. По-другому и быть не могло, ведь Донхён не тот человек, который способен на любовь и заботу. Не зря же его многие боятся, кроме, конечно, самого Чонгука. Но ничего. Немного усилий, терпения и искренней заботы — и Тэхён обязательно расслабится и подпустит его к себе.

Наверное.