Рассвет| 16+ #Wattys2023

Он молчал о своих терзаниях, полностью игнорируя помощь других. Я видела, как он борется со своими страхами

Я закрыл глаза от ноющей боли в ноге, которая вскоре начала пульсировать все сильнее и сильнее. Точно не помню, но вроде бы благодаря вчерашней моей выходке я получил пинок в ногу от отца, который просто выпер меня из ресторана и отправил со своим телохранителем обратно на территорию общежития. Еле как дотащился до кампуса, и, к моему счастью, в такое позднее время я никого не встретил. Воспользовался лифтом. Мэтт даже не стал задавать вопросы, когда я рухнул на кровать и застонал от боли. К врачу идти нет смысла: я не смогу объяснить причину побоев. Придётся зализывать свои раны, как коту.

На следующее утро я не мог встать с кровати. От слова совсем. Уставившись в потолок, я лежал и думал, что мне делать. Я всю ночь не спал и даже был свидетелем, как Мэтт проспал на первую пару и, ругаясь, искал нужные тетради в беспорядке на столе. И когда дверь захлопнулась за парнем, я открыл глаза и не двигался десять минут. Вторая пара начиналась через два часа.

Стиснув зубы, я собрался и потянулся за телефоном, который остался в пиджаке, лежавшем с вчерашнего дня на полу.

— Чего в такую рань звонишь? — послышался недовольный голос друга, который начал сразу же зевать. — Чего молчишь?

— Необходима помощь, — коротко ответил я и сбросил вызов. Он будет ворчать о том, что я разбудил его, хотя ему нужно к первому занятию. Но в итоге придёт и поможет мне, как настоящий преданный друг. Хоть этот блондин и бунтарь, но предан, как никто другой.

Я проверил сотовый и был подавлен, что не проучил ни одного сообщения от зеленоглазой девушки, что так и волнует меня уже не первый месяц. Я сжал гаджет и опустил руку на кровать, вдоль своего тела.

Вчера был первый раз, когда я смог разозлить отца до такой степени, что он просто вышел из себя и избил меня, что на следующий день просто не могу встать без чьей-либо помощи с постели. Конечно же, всех взбудоражила и ошарашила почти год назад новость о разводе моих родителей. Никто даже не думал, что эти двое влюблённых в друг друга людей смогут решиться на такое, имея двух детей. Но благодаря связям отца все прошло тихо и не привлекло лишнего внимания.

Я не видел маму год.

Но я смог встретить сестру спустя восемь месяцев, после нашего последнего разговора. Тогда, в коридоре после всех занятий, я разговаривал с Барбарой и совсем не думал, что мне судьба сделает подарок в виде встречи с самый родным человеком на земле. Словно к привязанную невидимую ниточку, обёрнутую вокруг запястья, дернули меня за руку и намекнули, чтобы я повернулся. Серые глаза, светлее моих на несколько оттенков, но с темными крапинками, столкнулись с моими. Ошарашенные. Испуганные. Удивленные. Обиженные.

В тот день она не хотела со мной разговаривать. Я не очень сильно обидно перед отъездом из Сан-Франциско. Она умоляла меня что-нибудь придумать, чтобы меня не смогли увезти от неё. Она не хотела прощаться со мной. Она хотела жить вместе со мной и мамой.

Я прикрыл глаза, вспоминая ее глаза, полные слез. Она их не вытирала, давая возможность без преград течь по ее гладкой коже. Меня силком выперли из дома, не дав договорить с мамой, и заставили сесть в затонированную чёрную машину. Не дали времени успокоить Кристмас Стар и увезли в аэропорт. Как вспомню эти минуты, дрожь проходит по моему телу. Мама осталась дома, я попросил не провожать меня после нашего серьёзного разговора. Я обещал ей, что все исправлю, но мне необходимо было уехать с отцом, чтобы позже воссоединиться со своей семьей. Отец больше в неё не входит. Особенно после вчерашнего дня, когда я узнал, что он сделал предложение этой светловолосой стерве, которая закрутила роман с ним ради его же денег. Она его не любит. Она им пользуется. И единственная, кто искренне любил отца, — это моя мама.

Сначала послышалось, как скрипнула дверь, а потом шаги блондина, только что вошедшего в комнату. Не проронив ни одного слова, он подошёл к моей кровати и, словно поняв, что произошло, подложил руку под мою спину. Медленно и как можно осторожно он помог мне сесть, но все равно я стиснул зубы от нарастающей боли в ноге.

— И за что на этот раз?

Я усмехнулся и сразу же пожалел об этом. Разбитая губа дала о себе знать.

— Подарок за мою реакцию о свадьбе.

— Что?

Я положил правую руку на плечо друга и левой ногой оттолкнулся от пола, принимая вертикальное положение туловища.

— Он сделал предложение Шарлотте, и вместе они решили мне сообщить об этом. И ещё я должен помириться с Барб. Черта с два!

— Вот дерьмо, — Джеффри встал с другой стороны от меня, чтобы мне было легче идти до душевых комнат. — Но почему ты не защищался?

— А какой в этом смысл?

— Чтобы мне по утрам не звонить.

— У тебя все равно учеба.

— Я вчера поздно вернулся после конкурса. Кстати, у вас приз зрительских симпатий.

Я шутливо свистнул.

— Только не говори, что выиграл тот фокусник. Он же даже карты неправильно держал.

Джеффри залился смехом и чуть не споткнулся по дороге к душевым, но вовремя смог удержать меня за локоть. Однако этого хватило на то, чтобы я наступил на больную ногу. Нужно будет выпить обезболивающего.

— Прости, — ответил друг и ототкнул ногой дверь, которая минор ударилась о стену из плиток. Я поморщился. Джеффри помог мне принять устойчивое положение рядом с раковинами, пока он разложит все вещи по местам. В душевой было пусто. Все, наверное, на учебе. — Какая-то девчонка с экономического выиграла и будет представлять наш университет на каком-то конкурсе. Вообще, без понятия. Если хочешь прям конкретно что-то знать, лучше спросить у Элис. Она, наверное...

— Не хочу, — улыбнулся я и посмотрел на товарища, который уже включал горячую воду. Если отвлечь его, то он дойдёт своими разговорами до межпланетной жизни. — Энни не расстроилась?

Джеффри подождал, пока я разденусь до боксёров, затем помог дойти до душевой, где я закрылся на замок и облокотился на вспотевшую от горячей воды плитку.

— Она улыбалась, но будто была не на сцене. Ну знаешь, когда...

— ... находишься не там, где ты есть на самом деле.

— Да.

Я встал под струю душа и поднял голову наверх, проводя руками по лицу, стирая испачканные кровью участки кожи. Я зашипел, когда вода коснулась царапин.

— У тебя во сколько сегодня рейс? — Джеффри стало скучно, и он решил занять разговором. — Энни знает, что вы летите вместе?

Нет, она не знала. Я даже не мог предугадать ее реакцию, когда мы встретимся в аэропорту.

— Не успел сказать. После пар я сразу же поеду на такси в аэропорт.

— Я помогу тебе с чемоданом. Давай вообще с тобой поеду?

— Спасибо, — улыбнулся я и закрыл глаза, принимаясь мыть голову.

Еле как, тащась по коридорам главного здания университета, где должна быть сегодняшний лекция по высшей математике, общая с Энни, я, превозмогая боль в ноге, шёл к нужной аудитории, когда передо мной остановился бывший одноклассник. Он открыл металлический шкафчик и вытащил оттуда учебник. Зак Грин не замечал меня, пока я не подошёл к нему и не остановился на расстоянии двух шагов. Он с улыбкой захлопнул дверцу и повернулся в мою сторону.

— Неважно выглядишь, — первым заговорил он и положил свою руку на мое плечо. Я весь сжался. Похоже, мне попалось и в плечо. — Что с тобой?

— Тяжелая ночка.

Его взгляд моментально похолодел; брови сдвинулись к переносице.

— Энни знает?

— Ты не о том подумал, — я прохожу мимо него и, хромая, следую дальше. За поворотом находилась нужная аудитория. Скоро должна начаться лекция.

Зак, поздоровавшись с каким-то низким парнем с огромным рюкзаком, которая на вид казалась наполненная кирпичами, нагнал меня и стал расспрашивать, что случилось с моей ногой.

— Отстань.

— Да ладно тебе, чувак! Я же друг Энни, значит, и твой друг. Только не говори ей, что я назвал ее своим другом. У нас типа вражда с некой помощью один раз в две недели.

— Вы отмечаете это в календаре? — развеселился я, когда этот парень стал говорить чепуху.

Он выпрямился. Поправил пиджак и застегнул его.

— Энни, может быть, и делает это, но я, настоящий мужик, держу все в своей голове. И она не обидится, если я сяду с тобой.

Я вошёл в кабинет, где ещё не было преподавателя. Мой взгляд сразу же нашёл темноволосую девушку, сутулившуюся над чтением книги. Ее волосы ниспадали и скрывали ее лицо от моего влюблённого взгляда. Рядом с ней пустовало одно место, явно занятое для брюнета, который искал нам обоим места позади неё. Я не видел ее лица, я не знал, как у неё началось это утро, чем она позавтракала, что сказала ей моя надоедливая сестра. Я не знал, что она испытывает перед поездкой домой, к своим родным, которые приготовят ей вкусный ужин, расскажут интересные истории, которые выслушают её, не перебивая своими вопросами. В доме ей будет тепло и уютно. Ее обнимет мама, папа поцелует в лоб, а брат попросит сыграть с ним в приставку. Потом она, довольная, ляжет спать, и ей не причиняться сны. Она выспится и встретить новый день в хорошем настроении. Встретить праздник — день Благодарения — со своей семьей.

— Я нашёл нам места, — рядом возникнув, Зак указал на два пустующих места. Бросив ещё один взгляд на девушку, замечаю, как она выпрямляется, когда в аудитории входит семидесятилетний мужчина в сером костюме, держа под мышкой чемодан.

Если она будет счастлива, то и я почувствую это счастье, несмотря ни на что.

Профессор разложил все бумаги на столе и принялся писать новую тему мелом по хорошо начищенной доске. Студенты, не умолкая, болтали между собой.

— Ты же встречался с Барбарой, — начал разговор Зак после того, как мы расположились на два ряда выше, чем Энни. Она взяла ручку и стала записывать тему, которую профессор красивым почерком выставил на всеобщее обозрение.

Я искоса посмотрел на одногруппника и стал думать, он спросил и просто подтвердил. Но все-таки я ответила коротким и тихим «да».

Мистер Кэррол прошёлся перед первыми рядами и заглянул в тетрадку одного из студентов. Его седая шевелюра блестела под светом лампочек. Мужчина пожилого возраста многим казался обычным старичком, у которого можно будет спокойно списать на экзамене, можно не париться на его лекциях, не записывать то, что он пишет на доске и рассказывает. У большого количества присутствующих пустые листы тетради, напрочь не исписанные. Но Энни всегда записывала за профессором. Она никогда не отвлекалась на разговоры с друзьями, внимательно вслушивалась в каждое слово мужчины. Но по секрету, Зак рассказал, что она однажды задремала, положив голову на заднюю парту, и потом расстроилась, что пропустила небольшую часть лекции. Грин, конечно, ничего не записывал, хваля свою феноменальную память.

— Можешь с ней поговорить?

— О чем именно? — я ни в коем случае не хотел пересекаться с этой рыжеволосой девушкой, что так сильно пыталась возобновить наши отношения. Инициатором был я, но та не хотела, чтобы все думали, что бросил ее я. Поэтому наврала всем, что она еле как меня вытерпела и в итоге решила поставить точку в наших отношениях. Я не стал каким-либо образом реагировать на все происходящее.

— Пусть отстанет от Энни, — Зак резко выпрямился, когда взгляд профессора прошёлся по нашему ряду. Он с глазами орла выискивал новую жертву, которую сможет выпроводить за дверь и спокойно продолжить свой урок. Когда мистер Кэррол отвернулся, чтобы нарисовать график, брюнет добавил: — Она уже достала ее преследовать.

Я сжал ручку и стал наблюдать за Энни, которая смотрела то в тетрадь, то на доску, пытаясь успеть записать необходимое. Затем она вытащила из сумки резинку и собрала свои волосы в низкий хвост, открывая вид на свою светлую шею. В мочках ушей сережки-кольца, которые ей подарила ее мама. Помню, девушка рассказывала, когда идёшь, то как будто в ушах ветер. Я тогда посмеялся и стал дуть ей в лицо.

— Она мне не говорила.

Я — придурок! Конечно, она не скажет, если вы не общаетесь.

— Я сам с трудом вытащил эту информацию из неё. Молчит как партизан. Как думаешь, кто все подстроил так, что Энни не смогла выступить на конкурсе со своим номером? С кем она разговаривала перед свои выступлением в гримерке? — не дожидаясь моего ответа, парень сам же ответил на свои вопросы. — Эта рыжеволоса стерва, что так травит жизнь невинных людей. Я только одного не понимаю, она делает это из-за тебя? Или у них какая-то вражда ещё со средней школы?

— Ты о чем? — я мигом повернулся и увидел в глаза Зака удивление. — Они были знакомы?

— Ты где был все этом время? Витал в облаках? Они с Кайлом учились и всегда тусовались вместе. Но потом произошло недопонимание, и больше они не друзья. Вроде бы Кайле с Барбарой переспали. Энни это не понравилось, а затем твоя подружка что-то сказала моей подружке. Только не говори, что я так сказал. И вообще я тебе ничего не говорил, друг.

Я слушал и путался в этой истории ещё больше.

Энни и Барбара были знакомы с детства. Вместе росли, учились и проводили свободное время вне школы. Кайл, парень, который вечно крутится вокруг Энни, был тоже вместе с ними.

— И где теперь этот Кайл?

— На паре, наверное, своей, — отвлёкся Зак на листание социальных лент и как-то не хотя ответил мне.

— Ну, понятно, что не на Луну полетел.

— Девушку, кстати, он нашёл недавно. Какая-то программистка. Помогла нам с Энни с сайтом... Блейк?

— Что?

— Может, у тебя проблемы с математикой? Помощь не нужна? Сделаем хорошую скидку по старой дружбе.

— Я тебе об одном, а ты о какой-то скидке.

Зак положил подбородок на руку и продолжил сидеть в интернете.

— Ну... Кайл — лучший друг Энни, но когда в их дружбу добавилась Барбара, то та начала проявлять знаки внимания к парню. И добилась того, что Энни осталась одна. Потом они переспали, она, — он указал на брюнетку, — узнала. Случился разговор, что-то не поделили. Зачем я тебе второй раз рассказываю об одном и том же? Мне вообще-то экзамен сдавать, ты отвлекаешь.

Я, не ожидав таких претензий в свою сторону, больше не пытался узнать о прошлом Энни и стал вслушиваться в лекцию, которую читал профессор.

И спустя несколько секунд я понял: мы никогда не расспрашивал о ее старой школе, о ее старых друзьях.

~*~

Я, серьезно, как десятилетний мальчишка, переживал из-за того, как отреагирует на наш совместный полет Энни. Элис, скорее всего, ей ничего не сказала и решился, что я сам выпутаюсь из этой ситуации. Но я нервно проглядывал на наручные часы, когда Джеффри разговаривал по телефону, сообщая каждое изменение моего состояния: сейчас он пытался поменять тему, чтобы больше сестра не смогла расспрашивать про мою ногу. Но я не жаловался: две таблетки обезболивающего уже как час действовали.

Джеффри, как настоящая болтушка, которая всем подряд растрепала самую опасную для человечества тайну, проговорился о моих травмах, но на мое удивление наврал о том, что я просто неудачно споткнулся. Сестра, конечно же, не поверила всей этой чепухе, но не стала задавать лишние вопросы, явно догадывающаяся, где я именно упал.

— Элис, может, спросишь, как я себя чувствую? — наигранно обиделся парень, стоя с моим чемоданом передо мной, пока я пытался расслабиться и прийти в себя, сидя на сиденье. Люди тоже ожидали своего рейса. — Да, я здоров, но ты же могла хоть один раз спросить об этом? Что? Какая ещё выставка? Ладно... Да, я понял. Да-а-а, — протянул друг и посмотрел на меня, глазами намекая на то, что Элис сумасшедшая. Я усмехнулся и кивнул. — А ты знала, что Блейк назвал тебя сумасшедшей?

Я резко ударил блондина в живот, и он охнул.

Затем, коварно улыбаясь и хлопая невинными глазками, передал сотовый, где моего ответа ожидала сестра, недовольная всей этой ситуации. Я медленно приблизил телефон к уху и оставил несколько сантиметров между гаджетом.

— Сестра...

— Блейк! — я быстро отодвинул сотовый и устремил недовольный взгляд на парня. Он поднял руки над головой и указал на дьюти-фри. Я поджал губы.

— Не кричи.

— Я не кричу, мой дорогой любимый брат. Джеффри ушёл?

Я увидит лишь спину друга, скрывшегося за стеллаж с многочисленным вкусом шоколадками. Этот парень, похоже, собирается купить весь ассортимент. Когда он с Элис встретил меня в аэропорту ещё в прошлом году, то подарил чуть ли не десять сладких изделий.

— Да.

— Отлично, — не дослушав меня, продолжила девушка. — Расскажи мне, что случилось вчера. Я хочу знать.

Я потёр переносицу указательным и большим пальцем. Мне вот не хотелось, что она все знала. Пусть радуется, что ей не нужно видеться с отцом, портить себе настроение каждый раз при встречи.

Я окинул себя мимолетным взглядом. Свободные серые спортивные штаны, толстовка со шнуровкой. На соседнем сиденье лежала тёплая куртка. В Бостоне сейчас было очень холодно, многие уже развесило в шкафах зимнюю одежду. За окном дул сильный морозный ветер, по прогнозам на следующей неделе должен был пойти снег, белыми хлопьями покрывая землю. Я, проведший большую часть своей жизни в тёплых штатах страны, не привык к холодам, но полюбить такую погоду мне легко, если рядом Энни.

— Сестренка, у меня нет сил вспоминать, что произошло вчера, — устало ответил я и вновь посмотрел на наручные часы. Энни скоро должна приехать. Зак рассказал мне на паре, что проводит девушку до аэропорта. Я вижу, как он дорожит ею и искренне беспокоится за неё. Я благодарен ему за его заботу и никаким образом не ревную его к ней. Я знаю, что Энни считает его страшим братом, другом, на которого всегда можно положиться. — Давай не будем поднимать этот вопрос снова, хорошо?

— Нет, Блейк, так не пойдёт. Папа не имел права тебя избивать!

Она догадалась. Не было причины дальше притворяться, что я споткнулся и неудачно упал.

— Он сделал это, и теперь ничего не изменить. Поэтому прекрати уже это ворошить. Эли, я серьезно, он не заслуживает того, чтобы говорили о нем. Ни одной минуты.

— Но должна была быть какая-то веская причина, что ты попал под горячую руку.

— Элис, я сам довёл его, я сам виноват во всем этом. И, пожалуйста, не переживай за меня.

— Но ты даже не обратился к врачу. Вдруг у тебя перелом, тебе же больно ходить.

— Обычный ушиб, — успокоил я сестру и увидел, как ко мне приближался Джеффри с небольшим пакетом в руке. Он, присвистывая, рассматривал рекламный щит над аркой. — Не переживай.

— Блейк! — не отставала девушка, и я, не выдержав, сказал правду, которая заставила Элис замолчать и больше не задавать вопросов:

— Он сделал предложение своей любовнице.

И она сбросила вызов. Закрыв глаза, я сделал три вдоха и три выдоха. Она поразмыслит, успокоится и вечером позвонит мне. Это не обычное состояние. Она быстро приходит в себя.

Джеффри, услышав конец моей фразы, понимающе кивнул и, подняв мою куртку на руки и положив ее на колени, занял место рядом со мной. Мы молча слушали голос девушки, которая говорила, что регистрация на рейс Бостон-Сан-Франциско завершится через десять минут.

Я вернул сотовый хозяину и стал внимательно смотреть на дверь. Энни не должна опоздать.

— Ты не боишься опоздать на самолёт? Десять минут пролетят как минута.

Джеффри тоже стал смотреть на дверь. Мы мысленно призывали девушку быстрее оказаться в аэропорту.

— Без неё не полечу.

— Напомню, ты ее бросил не очень-то красиво, — блондин даже не моргал.

Мои плечи мгновенно опустились, но я выпрямился, не смотря на внутреннее опустошение, которое возникло после слов блондина.

— Я допустил ошибку, но без неё, я не смог встретить ее вновь.

— Я все равно на твоей стороне, хоть все в мире и идёт против тебя, брат, — он положил тяжелую руку на мое больное плечо, и я вздрогнул. — Таблетки не действует разве?

— Наверное, дозу нужно увеличить, — пожал плечами и, заметив знакомую фигуру, резко встал, о чем сразу же пожалел. Но несмотря ни на что, я взял с коленок Джеффри свою куртку и натянул ее на себя, не отводя взгляд с темноволосой девушки с темно-синем пальто. С шеи она, смотря на расписание, снимала тёплый розового оттенка шарф. Зак следом за ней нёс небольшую кожаную сумку. — Вот она.

— И чего ты стоишь?

— Пусть она вперёд пойдёт, не хочу, чтобы она увидела, что я хромаю.

Джеффри покачал головой.

— Ну ты и чудак.

Уже приземлившись в тёплом Сан-Франциско, где солнце ещё освещало землю, но вскоре должна была скрыть за горизонт, я, стоя на улице, сделал глоток родного воздуха и впервые за долгое время почувствовал свободу, которую так и не описать словами. Не найдётся ни одного сравнения, чтобы передать другим это ощущение легкости. На лице застыла умиротворяющая улыбка. Было очень хорошо.

Полёт оказался для меня почему-то долгим. Наверное, поскорее хотелось оказаться в родном городе, где воспоминания, с каждой секундой все сильнее нахлынув на меня, обрушиваются, как мощный ураган.

Улыбка стала ещё шире, когда я периферическим зрением заметил рядом со мной стоящую Энни с расстегнутым пальто. В Сан-Франциско было тепло и в какой-то момент даже душно, но свобода, которую я ощущал каждой клеточкой своего тела, перекрывала все минусы этого города.

— Не улыбайся так, — недовольно бросив на меня взгляд, Энни сжала в руке сотовый телефон. — Я согласилась с тобой поехать только потому, что ты, во-первых, отобрал и не возвращал мне мою же сумку, — она украла на кожаную сумку, которую я прикрепит снизу своего чемодана, — и, во-вторых, чтобы родителям не пришлось торчать в пробке. Только ради этого.

— Как скажешь, — подмигнул ей. Она, покраснев, быстро отвернулась от меня и сделала вид, что увлечённо рассматривает прибывших туристов с Востока.

Через две минуты мы уже загрузились в такси и направились в город, который связал наши жизни между собой, что судьба не дала нам просто так расстаться.

Энни решила, что лучшим способом избежать моих взглядов и разговора является просмотр социальных сетей, пока мы выезжали с парковки. Я же бессовестно рассматривал ее профиль.

Слегка курносый нос с маленькой горбинкой. Длинные темные ресницы, которые она подкрашивала идентичным цветом тушью. Полные сочные губы цвета не созревшей вишни. Она их всегда неосознанно выпячивает, когда занимается каким-нибудь делом. Чуть выступающие скулы. Темные густые волосы спадают на ее совершенное лицо, а светлые концы контрастируют на фоне синего пальто. Грудь медленно опускается, медленно поднимается.

Случайно заметил иконку своей сестры в ее телефоне. Скрывая свою улыбку, закусив нижнюю губу, отвернулась к своему окну, наблюдая, как сменяется пейзаж за окном. Совсем скоро деревья заменили поля с фермами, где паслось стадо коров, жующих сочную траву. Затем появились одноэтажные дома, многие из которых уже снесли. Здесь должны были построить многоэтажные высотки.

— Сначала кого отвозим? — спросил водитель лет тридцати и повернул руль направо, сворачивая на кольцо.

— Девушку, — ответил я и назвал улицу. Энни удивленно посмотрела на меня. — Я помню, где ты живешь.

Она кивнула и вернулась к телефону, печатая новое сообщение.

Когда автомобиль остановился перед двухэтажным домом с белыми деревянными окнами, Энни наконец-то отложила телефон в сторону и с радостью в глаза взглянула на здание. Она выпрямилась и отстегнула ремень. Я не стал отставать от неё.

Выйдя из машины, я взял инициативу оставь из багажника сумку зеленоглазой; водитель остался в салоне.

— Не стоило, — сказала она и попыталась отобрать сумку, но я успел спрятать ее за спину.

— Энни, доверься мне, — я сразу понял, что мои слова она не воспринимает всерьёз. Но не показал, что меня задел ее взгляд. Она покорно опустила руки и, вытащив из маленькой сумки, перекинутой через плечо, кошелёк, стала высчитывать деньги. — Энни, я сам оплачу поездку.

— На, держи, — она, не послушав меня, протянула несколько купюр. Она была настолько упрямой, что сделал вдох и тоже, как она, стал упрямо игнорировать ее деньги. У меня были деньги, чтобы оплатить эту молчаливую поездку из аэропорта до ее дома. Как же мне вновь заполучить ее доверие? — Блейк, возьми деньги. Мне нужно...

Но ее перебил собачий лай. Я удивленно поднял брови и уставился на лицо девушки, так как я знал, что собаки у них не было. Но почему тогда дай становился все громче, как будто бы животное бежит в нашу сторону. Может, уличный пёс просто бегает по району.

Однако мне стоило повернуться на что восемьдесят градусов, я замер и не мог поверить своим глазам. На миг скрутило живот. Боль в ноге увеличилась в сто раз, что я чуть не вскрикнул от неожиданности.

Кристмас Стар.

— Блейк, — как уныло прозвучал голос Энни, когда я не сводил глаз с моего питомца, который сорвался с поводка в тот злополучный день. Я не видел своего четвероного друга столько месяцев, что даже не думал, что он остался в живых. Золотистый пёс на секунду остановился и повернул голову, смотря своими умными глазами на Энни, но вдруг зарычал и оскалился, обнажая острые клыки. Он стал надвигаться в мою сторону. — Кристмас Стар, что с тобой?!

Она бросилась вперёд, падая на сухую траву коленями перед собакой, не боясь быть покусанной. Когда девушка протянула руку к морде пса, совсем забыв о том, как пыталась заставить меня взять ее деньги, тот, в свою очередь, схватился зубами за рукав пальто и стал пятиться назад, таща Энни за собой. Она мгновенно последовала за собакой. Затем стала тоже пятиться назад, чтобы вырвать ткано из пасти питомца.

— Кристмас, отпусти! Да что на тебя нашло?

Я же, стоя с ошарашенными глазами, пытался убедить себя, что этот золотистый пёс с чёрным левым ухом и лазурного цвета глазами не мой. Он не тот, что сбежал в глубину ночи. Этот пёс не тот, которого я случайно отпустил с поводка, когда он начал дергаться и пытаться забежать обратно в дом, где в своей спальне мама проливала слёзы. Этот пёс не Кристмас Стар, который убежал к Энни. Этого просто не могло быть.

Я, испугавшись всего, что накатило на меня за это время, вина, которая так и не даёт спокойно спать ночами, обида на отца, что тот все испортил, обидел маму, неверие в то, что Кристмас Стар не признаёт меня, бросился обратно в такси. Если ещё выйдут родители Энни и посмотреть на меня с ненавистью, что я бросил их дочь, так и не объяснившись, я не выдержу.

Я совершенно не похож на самого себя.

Я просто взял и сбежал от того, что на самом деле показывает, какой я трус и мерзавец, какой я слабак, которого прятал все эти годы. Неужели я такой слабак, что не смог встретиться со своими страхами лицом к лицу.

Я прикрыл глаза и задержал дыхание, что не расплакаться прямо в такси. От боли, от обиды, от страха и... от вины, что я чувствовал перед Энни.

Только в своём доме, который не отапливался весь год, я дал своим слезам свободу. Не сдерживаясь, я сидел на холодном полу, оперевшись о входную дверь, и спрятал своё лицо в изгибе руки. Насколько ущербным я чувствовал себя в данный момент. Даже ноющая боль в ноге не могла отвлечь меня от вины, что ощущал все больше и больше перед Энни. Я не заслуживаю быть с ней, она достойна большего, а не какого-то слабака, который не смог сдержать своих эмоций.

Дом встретил меня одинокими стенами и полнейшей тишиной, которая могла свести с ума. Было темно, лишь слабые лучики заходящего солнца попали сквозь спущенные жалюзи.

Успокоившись, я поднялся с пола и оглядел помещение, в котором плакал, как в пятилетнем возрасте, когда лопнул футбольный мяч, попавший под проезжающую машину. Тогда мама крепко-крепко обняла, обдавая своим тёплым спокойным дыханием, и спела колыбельную, которую всегда пела нам с Элис перед сном. Потом дала горячее какао, и я полностью успокоился. Мне не хватало мамы, ее тёплых объятий.

Оставив свой чемодан в комнате на втором этаже, я взяла с собой махровое полотенце и сменное белье. Нужно было освежиться после долгого полёта и прийти в чувства, оказавшись под холодным душем. Я полностью продрог, выйдя из душа и быстро вытираясь полотенцем. Затем вернулся обратно в комнату и разложил вещи. И когда я закрыл чемодан, чтобы убрать его под кровать, заурчал живот, напоминая, что я не кушал нормально со вчерашнего дня. Мелкие перекусы лишь на час могли затупить желание объесться до сыта.

Но не было никаких сил позвонить в курьерскую доставку и заказать себе шикарный ужин. Я будто бы решил для себя, что голод — это всего лишь малая мера наказания за свои действия, которые причинили боль не одному человеку.

Оказавшись на первом этаже, я хотел было дойти до кладовой, где находился щит. Нужно было включить свет, а то солнце уже полностью скрылось за горизонтом, и на его смену давным-давно пришла серебристая Луна. Но неожиданно прозвенела на весь дом трель, оповещающая о прибывшем госте, и я скептически посмотрел в сторону входной двери, за которой прятался человек, которого я никак не ждал в столь поздний час.

Пройдя холл за считанные секунды, я положил руку на ручку двери и оперся на косяк, полностью проигнорировав внутренний голос о том, что за дверь мог оказаться любой человек. От знакомого до какого-нибудь грабителя. Но я чувствовал всем сердцем, что этот человек не навредит мне. Оттолкнув дверь в сторону улицы, я, не ожидавший увидеть именно этого человека в это время, застыл на миг, отказываясь верить своим глазам в который раз за день.

Этот человек положил руку на внешнюю сторону двери и задал вопрос, разрушая тишину в этом одиноком доме:

— Можно войти?